- Я не знаю… - пробубнил Флуерару. - Вроде некому… Митин своих людей позже прислал, а у нас к тому времени всех поубивало или поранило…
- И прапорщика? - уточнил Карцев.
Глядя в землю, после долгой паузы, Флуерару тихо проговорил:
- У него горло вспорото… Он с Романовым в одном окопе был…
Капитан повернулся Карцеву. Лицо его выражало неприкрытое злорадство.
- Не завидую тебе, лейтенант! В нашем полку это первый такой случай. Тебя ожидают ба-альшие неприятности!
- Дальше фронта не пошлют… - мрачно ответил Карцев.
Прошло две недели после штурма заставы, а обещанных Карцеву неприятностей все еще не было. За это время на заставу прислали пополнение, боеприпасы, пулеметы взамен поврежденных. Капитан со своими солдатами улетел обратно. На пятнадцатый день Карцеву сообщили из штаба, что ближайшим рейсом прилетит сменщик, Карцеву в трехдневный срок надлежит передать ему заставу, после чего прибыть в распоряжение штаба.
Сменщик оказался кадровым лейтенантом, отслужившим после училища почти два года в Союзе. Карцев как мог передал ему заставу, с нетерпением и тревогой ожидая час, когда он предстанет перед командованием.
В назначенное время прилетел вертолет, солдаты выгрузили из него почту и несколько ящиков продовольствия, и Карцев, ни с кем не попрощавшись, отправился в обратный рейс единственным пассажиром.
Он летел на вертолете второй раз в жизни и потому с большим интересом смотрел в иллюминатор, иногда бросая взгляд на высотомер над дверью кабины экипажа. Внизу проплывали однообразные ложбины, гребни, вершины, кое-где покрытые снегом. Как он ни вглядывался, ни разу не удалось разглядеть хоть какой-нибудь признак человеческого присутствия - ни жилищ, ни стад, ни посевов. Несколько раз кого в ложбинах встретились скопления черных пятен, показавшиеся Карцеву следами пожарищ.
Вертолет временами странно вздрагивал, а иногда вдруг начинал проваливаться вниз. Каждый раз Карцев сжимался от страха. Чуть погодя он радостно соображал - это обычная воздушная яма. Однако после очередного вздрагивания, более сильного и продолжительного, снаружи по иллюминатору медленно потекло-поползло что-то густое, светло-коричневое. Двигатель зазвучал по-другому, началось довольно быстрое снижение. Карцев вцепился руками в скамью. Вертолет страшно затрясло, сквозь шум стал явственно слышен скрежет. "Хана! - мысленно кричал Карцев. - Сейчас грохнемся, и костей не соберут!"
Из кабины экипажа выскочил один из вертолетчиков и принялся отдраивать дверь.
- Падаем?! - крикнул ему Карцев.
Вертолетчик не ответил и скрылся в кабине. Машина резко ухнула вниз так, что у Карцева чуть не оборвалось все внутри. Он непроизвольно зажмурился. Тряска стала почти невыносимой, потом раздался удар, от которого Карцев лязгнул зубами, и наконец все стихло.
Карцев открыл глаза. Трое вертолетчиков один за другим выскакивали из машины. Карцев поднялся со скамьи и на ватных ногах последовал за ними.
Очутившись на земле, он присоединился к экипажу, опасливо оглядываясь на вертолет. Но тот, похоже, не собирался ни взрываться, ни гореть. Один из вертолетчиков принялся рассматривать карту, другой закуривал, третий оглядывал окрестности. Карцев тоже осмотрелся. Они находились на дне вытянутой в длину котловины, с трех сторон ограниченной крутыми каменистыми склонами. В четвертую сторону котловина полого уходила вдаль, но разглядеть, что там вдали, мешали заросли арчи.
- Что будем делать? - спросил Карцев.
Разглядывавший карту коротко глянул на него, но не ответил. Другой небрежно бросил:
- Ждать.
- Чего ждать? - нервно поинтересовался Карцев.
- Прибытия вызванного нами борта.
- А случилось-то что? - не унимался Карцев.
- Обычное дело - ДШК. Всего-навсего пробили маслопровод. Так что радуйся, что пока живой.
Карцев опустился на землю, положил автомат рядом с собой и закурил, тупо уставясь в пространство. Время, казалось, остановилось. Покурив, он впал в полудремотное состояние. В какой-то момент издалека донеслись звуки, похожие на шум летящего вертолета. Карцев встрепенулся, но вскоре все стихло, и он снова погрузился в апатию.
- Оружие на землю!
Карцев вздрогнул. Эти слова, громко произнесенные на чисто русском языке, раздались из зарослей арчи.
Вертолетчики бросились бежать в противоположную сторону. Карцев вскочил, но тут же, охнув от боли в подвернувшейся ступне, упал. Громыхнуло несколько выстрелов, наповал сразивших вертолетчиков.
- Эй, вояка, не дури! Брось оружие! - снова раздалось из зарослей. - Тебе от нас никуда не деться!
Карцев понимал, что спасения ему не будет. На открытом месте, да еще с подвернувшейся ногой, он представлял собой отличную мишень. То, что у него был автомат и четыре магазина, ничего не давало - он ведь не видел противника. А когда прилетит "метла", его пристрелят, как только он привстанет.
- Не бойся, ничего плохого мы тебе не сделаем!
Карцев мучительно соображал, почему этот назойливый голос казался ему знакомым. Наконец до него дошло - это же сержант Романов! Веселенькая встреча, ничего не скажешь… Ведь именно по его милости Карцев оказался здесь.
Лежа на пыльной горячей земле, стиснув автомат, Карцев с тоской ждал - вдруг кто-нибудь высунется из проклятых зарослей, ему хотелось лишь одного - убить кого-нибудь, прежде чем он сам погибнет. О сдаче в плен не могло быть и речи, слишком много он слышал в Союзе рассказов об отрезанных ушах, носах и прочих ужасах.
Услышав шум приближающегося вертолета, Карцев ощутил страстное желание жить "Если вертолет сядет между мной и зарослями, если дверь окажется с моей стороны и если у них нет тяжелого оружия, чтобы уничтожить вертолет, - тогда я спасен", - возбужденно подумал он.
Казалось, прошла вечность прежде чем вертолет коснулся земли. Он сел именно так, как страстно желал Карцев. Он бросился к открывающейся двери, почти не чувствуя боли в ноге. Когда до спасения оставался последний шаг, внутри вертолета грохнуло два взрыва. Карцева отбросило от двери и ударило головой о камень. "Не успел…" - мелькнуло в его мозгу перед тем, как он погрузился во тьму.
Сознание возвращалось к нему постепенно. Сначала он ощутил жуткую боль в затылке. Потом услышал шум двигателя и решил, что лежит в вертолете. С трудом подняв тяжелые веки, сквозь полумрак он увидел над собой Романова, остриженного наголо и под заросшего щетиной. Слегка улыбаясь, он весело смотрел на Карцева.
- Ну как, лейтенант, очухался? - доброжелательно поинтересовался Романов.
Карцев не ответил. Кроме Романова, он увидел еще несколько человек в советской форме, но явно местного происхождения. Он понял, что находится не в вертолете, а в бронетранспортере. Руки Карцева были связаны за спиной. Он все-таки угодил в плен. Карцев вздохнул и закрыл глаза.
- Не горюй! - услышал он спокойный голос Романова. - Скоро приедем, накормим, напоим, а самое главное - поговорим!
Приехали действительно довольно скоро. Романов что-то сказал на чужом языке, и Карцеву помогли выбраться из бронетранспортера, остановившегося под навесом во дворе дома, окруженного мощной каменной стеной Возле нее сидели на корточках около десятка людей с автоматами и винтовками. Увидев Карцева, они вскочили и, размахивая оружием, со злобной радостью загалдели. На этот шум из дома вышли еще двое: один сравнительно молодой, во френче, другой пожилой, в белой чалме. Наверное, начальство, - равнодушно подумал Карцев. Тот, что во френче, радостно обратился к Романову. Между ними завязался разговор, постепенно перешедший в явный спор. На лице пожилого появилось недовольство, остальные почтительно молчали. Наконец молодой бросил резкую фразу (после которой двое с автоматами сели возле входа в дом) и вместе с пожилым покинул двор.
- Прошу! - вежливо показал на дверь Романов и, заботливо поддерживая Карцева, провел его в дом. - Этот вождь хотел лично допросить тебя, но я добился, что говорить с тобой пока буду только я.
Комната, куда они вошли вдвоем, имела довольно неприглядный вид. Никакой мебели не было, только на замусоренном полу валялись несколько матросов, прикрытые синими армейскими одеялами, да среди комнаты стояли две табуретки (явно из какой-то нашей казармы покрытые тряпкой, изображавшей скатерть, и заставленные алюминиевыми мисками.
- Что с ногой? - спросил Романов. - Тебя же вроде не ранило.
- Подвернул, - буркнул Карцев.
- А… Это ничего, - Романов ткнул рукой в сторону матраса. - Садись.
Карцев тяжело опустился, Романов сел рядом, достал нож и разрезал веревку на руках Карцева. Положив нож на "скатерть", Романов зажег керосиновую лампу и гостеприимно пододвинул миски поближе Карцеву.
Попробуй местную еду, - дружелюбно предложил Романов.
Машинально Карцев отрицательно мотнул головой, но потом решил, что в его нынешнем неопределенном положении глупо лишний раз отказываться - больше могут и не предложить. Он взял из миски лепешку и принялся медленно жевать.
- У тебя, наверное, есть масса вопросов, - сказал Романов. - Спрашивай.
Карцев молча пожал плечами Больше всего его интересовала собственная судьба, но ему казалось, что спрашивать об этом - значит по казать свой страх.
- Ну ладно, тогда я расскажу, как оказался здесь…
Романов отрезал кусок мяса и неторопливо съел его.
- Я давно понял, что героем в этой войне на той стороне, где я был быть нельзя. И поставил себе задачу - дожить до дембеля, до этой осени значит. Во время штурма, после очередной атаки, я решил, что скоро всем нам на заставе амба. Сдуру даже крикнул что-то вроде - какого дьявола я должен умирать. А со мной в окопе был этот гнусный прапор Он заорал на меня - "сопляк, ты должен исполнить свой интернациональный долг!" Я ответил, мол, беру и даю в долг только xoрошим знакомым, а со здешним народом знакомился исключительно через прицел автомата, хотя мог бы и поговорить по-человечески. Я ведь родом из Канибадама, поэтому язык ихний знаю. Мог бы их спросить звали ли они меня сюда. Впрочем, что спрашивать - и так ясно. Так вот прапор тут вообще развонялся, материт меня по-черному, обзывает. Так мне тошно стало - я, значит, должен погибать из-за всяких козлов вроде него. Ну и прирезал его вот этим самым ножичком. И подался к партизанам. Заранее я к этому не готовился, как-то само получилось Умирать уж очень не хотелось…
- А теперь ты бессмертным стал, что ли? - усмехнулся Карцев.
Романов внимательно-строго посмотрел на него и покачал головой.
- Нет, конечно Но теперь если погибну - то героем и настоящим интернационалистом. Ведь интернационалисты бескорыстно сражаются за чужую свободу, а не за великодержавные интересы.
- Какие же подвиги ты совершил, что стал героем? - язвительно я поинтересовался Карцев.
- По моему плану и под моим руководством ликвидированы два поста на дорогах, - гордо произнес Романов.
- Наших? Советской Армии?
- Да.
- И тебе не было их жалко? - тихо спросил Карцев. - Ведь их же призвали, куда же им было деться?
- Американских парней тоже призывали. Однако те, кто не хотел убивать вьетнамцев, сжигали повестки.
Романов замолчал и отрезал себе еще кусок мяса. Карцев, задумавшись, жевал лепешку.
- Ты и мне хочешь предложить стать настоящим интернационалистом? - осторожно спросил он.
- Решай сам, - Романов усмехнулся. - Как нас учили, человек сам творец своей судьбы.
Карцев обвел оценивающим взглядом комнату, - Жить тогда здесь придется?
- А что? Не нравится? - быстро глянув на Карцева, живо спросил Романов.
- Да как-то убого…
- Да уж, брошенный дом… Хозяева подались на чужбину. Война ведь, не шутка.
- Ну, а потом, после войны, - задумчиво произнес Карцев. - Куда деваться?
- Или с чужими документами на родину, или на Запад.
- Угу… - протянул Карцев, наморщив лоб. Потом быстро спросил: - А если я откажусь?
- Отправим за кордон, - спокойно ответил Романов, расправившись с очередным куском мяса. - Там высшее командование решит, что с тобой делать - устроить показательный суд над поджигателем деревень и убийцей детишек или еще что…
- Ну тогда и решать нечего, - твердо сказал Карцев и взял из миски непонятный белый шарик. - Это что?
- Сыр, - Романов улыбнулся. - Ты напрасно думаешь, что все так Я вел просто. Ручки-то в крови испачкать придется…
- А, они у меня и так уж не чистые, - рассеянно ответил Карцев и понюхал шарик.
Романов мерно жевал мясо. Дождавшись, когда он моргнул, Карцев к коме врезал ему по горлу ребром ладони. Схватив другой рукой нож, воткнул его сбоку в шею и резко рванул на себя. Романов судорожно выгнулся и повалился на спину, глухо стукнув затылком о глиняный пол.
- Вот так, интернационалист, - пробормотал Карцев, брезгливо вытирая руку, забрызганную кровью Романова. - А ты говоришь, показательный суд…
Он схватил прислоненный к табуретке автомат, суетливо обшарил Романова, переложил магазины в свои карманы. Дернулся к давно примеченной дверке в углу, но вернулся, чтобы прихватить пару лепешек.
Распахнув дверку, он прошел в другую комнату и в почти полно темноте обнаружил лестницу. Поднявшись по ней, очутился на плоской крыше. Пригнувшись, чтобы не увидели со двора, Карцев внимательно оглядел окрестности. "Если не напорюсь на часовых - все будет в порядке. Ночью они меня не догонят. А там - посмотрим, даст Бог выкручусь", - решил он. Спрыгнув на землю в сторону, противоположную улице, Карцев зашипел от боли в ноге и испуганно прислушался Удовлетворенный, он глянул на небо, на непривычно ярко-огромны звезды. Найдя Полярную, Карцев поправил автомат и быстро, но стараясь не шуметь, захромал прочь.
Ему предстоял долгий и тяжелый путь. Идти надо было на север.
- Лейтенант Карцев есть?
Карцев, вторые сутки лежавший на верху двухъярусной койки, с тр\ дом оторвался от своих мыслей и повернул голову на голос. В дверях барака стоял солдат с красной повязкой на рукаве, недовольным взглядом обшаривая ряды коек.
- Есть, - отозвался Карцев, садясь. - В чем дело?
- К майору Карпову! - сказал солдат и повернулся к выходу.
- Эй! Подожди! - торопливо остановил его Карцев, спрыгнув на пол - Где мне его искать?
- В штабе, естественно, - высокомерно ответил солдат.
- А кто он? Я тут недавно… - оправдывающимся тоном спросил Карцев.
- Начальник особого отдела, - ответил солдат с усмешкой. - Как войдете в штаб, направо до конца коридора…
Карцев торопливо натянул сапоги, также торопливо вышел из барак; и пошагал к штабу. Солнце пекло немилосердно. Подойдя к входу в штабной барак, Карцев приостановился, чтобы вытереть пот с лица. Его ладонь ощутила солидную уже щетину - последний раз он брился перед вылетом с заставы. Все вещи остались в злополучном вертолете, здесь же он ничего и никого не знал. С тех пор, как Карцев добрался до гарнизона, он практически ни с кем не разговаривал. Узнал только, где ему можно спать, где столовая да туалет. Никаких распоряжений не получил, хотел было пойти на утренний развод, да сообразил - без потерянного "головного убора" не стоит, точнее - нельзя.
За эти полтора дня несколько раз сквозь апатию в нем пробивалось удивление - никого не интересовало происшедшее с ним.
"Ну пусть это не подвиг, но все-таки, наверное, история не из тех, что случаются часто", - думал Карцев. Этим утром у него неожиданно возникла мысль, что Романова можно было и не убивать, достаточно было лишить сознания. Ведь лично Карцеву это убийство не дало ничего а вспоминая теперь речи Романова, Карцев не мог поручиться, что в них не было хотя бы доли правды или по крайней мере логики и здравого смысла. "Главное - дожить до дембеля", - сказал Бирюков. А ведь то же самое говорил и Романов. Пусть он выбрал неверный путь, но стоило ли Карцеву становиться его судьей? И не только судьей, но и палачом..
Войдя в штабной барак, Карцев нашел нужную дверь и постучал.
- Входите, Виктор Петрович, - отозвался голос из-за двери.
Карцев, удивленный обращением по имени и отчеству, на мгновение замешкался, прежде чем войти в комнату.
- Здравствуйте, - сказал Карцев сидевшему за столом майору лет сорока с живым и приветливым лицом.
- Здравствуйте, Виктор Петрович, - как-то радостно ответил майор.
- Пожалуйста, присаживайтесь. Мне, к сожалению, не удалось позг комиться с вами раньше, в день вашего приезда в нашу часть. Я, знаете-ли, был в командировке.
Действительно, когда Карцева и двух других двухгодичников пр везли сюда "для прохождения службы", половину первого дня они потратили на "знакомство" со здешним крупным начальством - замк мандира, начштаба, начпо и еще кем-то, а вот с особистом знакомства не состоялось. Теперь Карцев удивился разнице между нынешним знакомством и тогдашними, равнодушными и формальными.
- Как вы здесь устроились? - заботливо поинтересовался особист.
- Нормально, - машинально ответил Карцев, напряженно ожидая начала серьезного разговора.
Майор, добродушно улыбаясь, рассматривал Карцева, легонько постукивая карандашом по столу.
- Не жалеете, что попали сюда? - спросил он.
Карцев пожал плечами.
- Виктор Петрович, а кто ваши родители?
- Отец - инженер, мать - врач… - Карцев так удивился вопросу, что чуть не добавил: "а что?".
- Так, так… - деловито и как будто удовлетворенно произнес особист - Интеллигенция. Точнее - трудовая интеллигенция.
Последнее определение майор добавил довольно торопливо - но вовремя поправляя себя. Затем пошли совсем уж неожиданные для Карцева расспросы: про квартиру и прочие бытовые условия, про увлечения (любит ли он читать, ходить в театр или кино, любит ли посидеть в компании), есть ли невеста ("Нет? А почему, если не секрет?"). Спросив Карцева, комсомолец ли он, и, получив утвердительный ответ, особист вежливо попросил перечислить обязанности члена BЛКСМ Карцев не смог вспомнить ни одного пункта. Майор никак не вырази свое отношение и сразу же перепрыгнул на совершенно другую тем; Вопросы сыпались один за другим без малейших пауз. И все - очень вежливым тоном, иногда с легкой доброжелательной улыбкой.
Среди прочего особист три раза задавал вопросы о фарцовке. Поел того как он первый раз попросил рассказать об этом, Карцев чуть ли не минуту изумленно глазел на него, прежде чем ответить, что ничем подобным не думал даже пробовать заниматься. Через некоторое врем особист с самым невинным видом и как бы между прочим осведомился "В каком вы, говорили, месте-то фарцевали?" Когда он в третий раз спросил, давно ли Карцев бросил фарцовку, тот уж раздраженно, почти грубо объяснил, что ни сам, ни даже кто-нибудь из его друзей или знакомых с такими делами не связывались.
- Ну, хорошо, хорошо! - улыбаясь, миролюбиво проговорил майор раскачиваясь вместе со стулом. - А не могли бы вы сказать мне, на какие темы беседуют обычно в студенческих кругах?
- Да на самые разные, - ответил Карцев, пожимая плечами. - О книгах, кино… Всякие забавные истории обсуждали…