- Только смотри! - напутствовал он летчика. - Голову свою не теряй! Действуй разумно. Нам с тобой еще надо родных вызволять из неволи и Берлин брать!
Константин молча благодарил, честно выполнял боевое задание, а потом летел на поиски друга.
Время шло. Соответственно таяла надежда на благополучный исход поисков и тем более на возвращение летчиков. Одновременно в груди летчика нарастала жгучая ненависть к фашистам. Он прекрасно понимал, что хотя прикрытие конвоев - задание весьма важное и очень ответственное, но прямых схваток с гитлеровцами здесь было немного: видя над кораблями патрулирующих "Петляковых", хваленые немецкие асы предпочитали не ввязываться с ними в открытые бои, а нападать на конвои исподтишка либо попросту удирать. Такой фронт не устраивал кипящую гневом душу Константина. Он рвался в открытый бой, в "горячее" место. Ему нужно было своими глазами видеть, как под его пулями и снарядами корчился и погибал враг.
К боли о потере друга примыкала тоска о неизвестной судьбе родных. Где они? Что с ними? Он мог предполагать, что родные скорее всего попали в неволю: отец и мать перед войной часто прихварывали и едва ли решились на эвакуацию. Но тогда… Сердце сына холодело: знал, как фашисты расправлялись с семьями советских летчиков. Живы ли?..
"А Майна? Где она, ласточка…"
Можно ли было ему с такими чувствами, с такими мыслями продолжать оставаться здесь, на Севере? Он теребил просьбами Богомолова, Михайлова, но встречал отказ и еще больше нервничал, замыкался…
После проводки QP-15-го "Петляковы" собрались на базе. Настала пора прощания.
Сегодня грустят не только люди. Сама суровая северная природа тоже притихла. Прекратились надоевшие снегопады, метели и бури. Исчез пронизывающий ветер, столько дней и ночей без устали приносивший на остров ледяное дыхание Арктики. Смягчились морозы. И хотя остров, река и ее берега, вся земля в округе покрыта снегом, хотя небо по-прежнему хмурилось темными хлопьями десятибалльной облачности, мир как-то посветлел.
Последнее построение 13-го авиаполка. Подполковник Богомолов уже принял рапорт начальника штаба майора Тихонова и теперь разглядывал свой авиационный полк. Он построен поэскадрильно, каждая эскадрилья - по звеньям, звенья - по экипажам. В первой шеренге стоят пилоты, им в затылок - стрелки-бомбардиры, за ними - авиатехники, авиамеханики, мастера. На правом фланге отдельной группой выстроился штаб, немногочисленные службы. Построение всеобщее, в строю стоят командиры, сержанты и красноармейцы. Форма их не поддается определению. Воины стоят в летном обмундировании и в техническом, мелькают шинели: сухопутные, морские и авиационные. На головах - шапки-ушанки и шлемофоны. На ногах - сапоги, валенки и унты.
За спинами людей выстроились крыло в крыло грозные "Петляковы". Их острые, остекленные носы устремлены ввысь, двухкилевые хвосты прижались к снегу.
Ярко горят алые звезды на крыльях и килях. Но ряд самолетов непривычно короток: многих недосчитывает командирский глаз. Что поделаешь… Война.
Заметно волнуясь, Василий Павлович Богомолов готовится произнести речь. Прощальную речь. Нелегко ему расставаться с родным авиаполком: за шесть лет службы в его рядах он вырос от рядового летчика до командира, полтора года крыло в крыло воевал с теми, кто сейчас стоит в строю, смотрит на него, ждет напутствия, командирского слова. Вот на правом фланге стоит, чуть расставив крепкие ноги, капитан Щербаков. Сегодня Иван Сергеевич вступит в командование авиаполком и поведет его в тыл за пополнением и матчастью. Потом вернется на фронт, куда прикажут. Вместе с ним полетят его бессменный штурман Василий Сысоевич Чернышев, Макар Давыдович Лопатин, Леонтий Леонович Мяло, Иван Лободюк, Кронид Обойщиков, Дмитрий Иштокин, Василий Кравченко, Григорий Зубенко, Иван Койпыш, Паламарчук - все старожилы полка. С ними едут "молодые" Николай Антоненко, Сергей Нюхтиков, Евгений Дзюба и еще несколько человек. Он, Богомолов, не едет: назначен заместителем командира авиационной дивизии и остается здесь, на Севере. С ним оставлен инженером дивизии Белан; три экипажа переводятся в 95-й; Александр Гилим перешел штурманом разведэскадрильи, а его командир - Константин Усенко с Соловьевым и Епифановым отозваны ПВО Москвы.
Вот и все. Больше никого не осталось от того авиаполка, который в конце июня по срочному предписанию Ставки ВГК прибыл сюда, на Север. Большинство прекрасных боевых летчиков - молодых парней, замечательных боевых товарищей уже никогда больше не встанут в строй однополчан: сложили они свои буйные головы в этом суровом, но родном советском краю, защищая его от фашистов, выполняя важнейшее правительственное задание…
Василий Павлович подавил волнение и шагнул к строю…
6
Недалеко от землянки-клуба носом к взлетной полосе понуро стоял укрытый чехлами в измороси транспортный двухмоторный Ли-2. Под моторами рядом со стойками шасси на полную мощность шумели авиационные подогревные лампы - АПЛ. Нагретый ими воздух вентиляторы гнали по толстым шлангам под капоты к маслорадиаторам - это борттехники Ли-2 с помощью полковых специалистов разогревали моторы, готовили самолет к полету.
Возле Ли-2 шумела толпа отлетающих и провожающих. Улетали летчики, отобранные для ПВО Москвы. Провожали их всем полком. Разбившись по группкам, однополчане переговаривались, курили. В центре, где собралось особенно много народа, высились Михайлов и Лопатин. Рядом стояли Усенко, Гилим, Обойщиков, Соловьев, Вишняков, Гаркуненко, Александров. На душе у каждого было грустно, но вида никто не подавал. Наоборот, все вели себя подчеркнуто бодро, весело, только эти последние минуты держались поближе друг к другу и с преувеличенным вниманием наблюдали, как круглолицый, вечно улыбающийся Ваня Койпыш усердно растягивал мехи трехрядки, наяривая любимую "Лявониху". Перед гармонистом - столпотворение: в одиночку и парами в обнимку в импровизированном танце кружились люди в меховых комбинезонах и в ватных малюскинах; унты и валенки с одинаковым усердием топтали и били промерзшую землю, взбивая снежную пыль.
Константин с улыбкой глядел на хоровод, но в душе его боролись противоречивые чувства: он и рад был, что сбывалась мечта - улетал поближе к "горячим" местам, и тосковал, что расстается с однополчанами, ставшими для него самыми близкими и дорогими на всю жизнь. Волнуясь, Константин поднял голову, старательно вгляделся в островные постройки, рыбацкий поселок вдалеке, в правый берег реки, в левый, некстати вспомнил, как все вместе боролись с наводнением. Над головой и над островом нескончаемой чередой проносились низкие слоистые облака. И опять они напомнили летчику изнурительные полеты в море, невернувшихся друзей. Он вздохнул и крепче прижался к Крониду.
К друзьям, выкидывая в танце невероятные коленца, подкатился раскрасневшийся Семен Жучков. Он резко остановился напротив и, не оглядываясь, как опытный дирижер, вскинул руку вверх, скомандовал Койпышу:
- Ваня! Даешь нашу "Прощевальную"! Прошу, шире круг!
А через несколько минут улетающие летчики уже стояли в строю. Василий Павлович каждого поблагодарил за честную службу и храбрость в боях, пожал руку и пожелал скорой победы. Остановившись напротив Усенко, Богомолов искренне огорчился, что тот отказался перейти в 95-й заместителем командира эскадрильи. Потом крепко обнял летчика, расцеловал.
- Возьми, дорогой Константин Степанович, на добрую память! - Подполковник снял с себя новенький летный планшет и повесил через плечо смущенному и. растроганному парню.
Спустя несколько минут Константин Усенко сидел в Ли-2 и, прижимая к груди подарок командира авиаполка, через полузамерзшее стекло иллюминатора бросал последние взгляды на проплывавшие под крылом самолета базу, Арбум, спрятанную под ледовым панцирем Северную Двину, бесконечную цепь домов Соломбалы, дымы Архангельска, белесую гладь покрытого льдом Белого моря. Глаза летчика были влажны… До свидания, Север!.. На следующий день, оставив полковое имущество островной авиабазе, 13-й авиаполк погрузился в холодные теплушки, паровоз подал прощальный гудок и повез летчиков навстречу неизвестности.
Вместо послесловия
Как же сложилась дальнейшая судьба героев этой книги?
Командир 13-го авиационного полка Василий Павлович Богомолов провоевал до конца войны. Потом учился. Занимал большие командные должности. В пятидесятых годах служил в морской авиации на Тихоокеанском флоте.
Бывший его ведомый Константин Степанович Усенко воевал на Балтике, стал командиром полка, прославленным асом-пикировщиком. Родина по заслугам оценила славного сокола, присвоив ему в ноябре 1944 года высокое звание Героя Советского Союза, наградив многими орденами и медалями, в том числе высшим военно-морским орденом Ушакова.
После войны гвардии полковник Усенко успешно окончил Военно-морскую ордена Ленина академию имени К. Е. Ворошилова, ряд лет на разных флотах командовал авиационными частями, с увлечением, передавал новым поколениям летчиков свой богатый боевой опыт, знания, обучал их бесстрашию и решительности. Беспокойная военная служба вновь привела Усенко на Краснознаменный Северный флот. Опять он стал летать над просторами северных морей.
Военные раны с годами давали о себе знать все настойчивее. Из-за них пришлось Константину Степановичу расстаться со штурвалом реактивного самолета и в расцвете сил демобилизоваться. По летчик на заслуженный отдых не ушел и с авиацией не порвал. По сей день он продолжает отдаваться любимому делу, работая заместителем начальника крупнейшего на юге страны Симферопольского аэропорта…
Полковник Леонид Васильевич Михайлов многие послевоенные годы возглавлял политотдел авиационного училища. До последнего времени трудился в одном из крупных научно-исследовательских учреждений. Потом ушел на заслуженный отдых и переехал в Москву. Там ведет большую работу по военно-патриотическому воспитанию молодежи. Его гостеприимный дом стал своеобразной базой, куда собираются ветераны 13-го авиаполка на традиционные встречи.
Бывший штурман эскадрильи, заместитель секретаря комсомольского комитета полка майор Кронид Александрович Обойщиков после демобилизации стал поэтом. Недавно вышли в свет его новые книги стихов "Четвертый разворот" и "Бессонное небо". В них немало строк посвящено Советскому Заполярью и боевым действиям Краснознаменного Северного флота. Кронид Александрович так же, как и его друзья военных лет, остался предан авиации, голубому небу планеты, которое он защищал в годы войны. Живет и трудится Обойщиков в Краснодаре.
Подполковник Мяло Леонтий Леонович длительное время служил на Северном флоте. После демобилизации уехал в Запорожье.
В Уфе живет и трудится Дмитрий Иштокин, а его штурман Иван Павлович Койпыш - в Белоруссии.
В Ленинграде "бросили якоря" бывшие авиационные техники Павел Андреевич Клюшников и Петр Иванович Смирнов. Оба продолжают трудиться в авиации, активно участвуют в общественной работе, являются пропагандистами.
На берегу Азовского моря ныне живет и работает другой техник из 13-го авиаполка, Лисенков Иван Артемович, в Харькове - Николай Гаркуненко, в Гатчине Ленинградской области - Николай Александрович Екшурский, в Саратове - Джимми Халилович Халилов, в Херсоне - Никифор Иванович Цехмистренко.
Владимир Самойловнч Цеха. О нем особое слово. Не каждый даже редкого мужества человек способен выдержать невероятно трудные испытания, выпавшие на долю этого удивительного человека, 28-летнего воспитанника Вольского авиатехнического училища и Ленинского комсомола.
Через девять месяцев после известной трагедии - летом 1943 года он, победив все болезни и саму смерть, выздоровел, по остался без рук и ног. Остро встал вопрос: куда ехать? Родное село было в оккупации. Где-то в Белоруссии осталась семья. Родных по эту сторону фронта никого не было. Правда, в Вольске жила мать жены. Примет ли? Несколько дней глубоких раздумий, переживаний, и Владимир Самойлович решает ехать в Вольск.
Сопровождающий привез его из Архангельска на Волгу. Первая же встреча сразу сняла с души все сомнения: он не ошибся в теще! Незаметная Прасковья Степановна Рябова оказалась человеком исключительных душевных качеств. Нет, о ней в книгах еще не писали, но именно она, простая русская женщина, не оставила в беде зятя, не отвернулась, а с присущей ей энергией взялась ухаживать за ним, совершенно беспомощным, и сделала все возможное и невозможное, чтобы Владимир вновь почувствовал себя человеком и встал на ноги в прямом смысле.
Да! Владимир Самойлович встал на ноги! Ему сделали протезы, и он научился ходить на них без палочки, как знамениты и летчик Маресьев; ему разрезали пястья и он научился ими писать, вернулся к жизни.
Цеха написал письмо о своей судьбе в родной авиаполк старшему лейтенанту Лопатину. Однополчане решили оказывать помощь своему другу, попавшему в беду. Так с помощью фронтовых товарищей и Прасковьи Степановны Владимир Самойлович вернулся к трудовой жизни. Сначала он работал администратором в городском детском кинотеатре имени Акопова, потом кассиром, впоследствии диспетчером пассажирского автохозяйства и директором городской бани.
В 1944 году оккупанты были изгнаны из Белоруссии. Нашлась жена Владимира Самойловича, Валентина Владимировна с дочерью Маргаритой. В ожидании встречи мужественный человек терзался: как она, жена, отнесется к нему, такому? Одно дело встречаться в счастливую пору молодости, когда был здоровым, красивым, сильным, и сейчас?! Но терзался Владимир Самойлович напрасно. Как и мать, Валентина Владимировна принадлежала к лучшим женщинам Советской России. Она окончательно поставила мужа на ноги. Жить семья осталась там же, в Вольске. Горисполком проявил заботу о герое-фронтовике, выделил отдельную благоустроенную квартиру. Там, на улице Льва Толстого, он живет и поныне. Его часто навещают пионеры, друзья переписываются с ним.
Весной 1971 года красные следопыты из Ловозерской школы Мурманской области обнаружили в районе села Поной две братские могилы. Обратились в военкомат. Начались совместные поиски. В результате их удалось установить имена погибших летчиков. Ими оказались экипажи Кузина и Киселева. А летом следующего года в район братских могил прилетели вертолеты авиации Краснознаменного Северного флота. Экипаж Кузина был перезахоронен в поселок Ревда, а Киселева - в село Ловозеро. Потом следопыты разыскали и Владимира Самойловича Цеху.
И вот 28 октября 1973 года, спустя 31 год после тех трагических событий, произошла волнующая встреча мужественного авиатехника ОМАГ и понойского оленевода Алексея Феофановича Канева, того самого семнадцатилетнего Алеши, который обнаружил в тундре тяжело раненного авиатора и спас его от неминуемой смерти. Встречу назвали "Спасибо тебе, Человек!". Она транслировалась по Мурманскому областному телевидению и радиовещанию.
А через несколько дней Владимир Самойлович был самым дорогим гостем ловозерцев, обнажил голову перед братской могилой в центре села Ловозеро, где покоятся останки его боевых товарищей Петра Васильевича Киселева, Семена Григорьевича Ананьина и Павла Ивановича Безгина…
Никогда боевые друзья не услышат больше негромкий голос командира первой эскадрильи капитана Ивана Сергеевича Щербакова, не смогут подшутить над его страстью коллекционировать зажигалки: в начале марта 1943 года при исполнении служебных обязанностей он погиб на боевом посту вместе с флагманским штурманом капитаном Василием Сысоевичем Чернышевым.
Одновременно с экипажем Щербакова погибли командир звена сержант Гутенев Яков Тимофеевич со штурманом сержантом Калининым Иваном Семеновичем и младший летчик сержант Золин Василий Федорович со стрелком-бомбардиром сержантом Кабаньяном Алексеем Карповичем.
Неделей раньше трагической гибели группы капитана Щербакова в авиаполку стало известно, что в конце февраля 1943 года, возвращаясь из Ленинграда в Москву, разбились лейтенанты Соловьев и Воробьев. Они принимали участие в боях по прорыву блокады города на Неве.
Совсем недавно отыскался след еще одного летчика ОМАГ из 13-го двухмоторных истребителей авиационного полка - бывшего сержанта Зубенко Григория Алексеевича. Осенью 1944 года он в числе других был переведен из 13-го в минно-торпедный авиаполк ВВС Краснознаменного Балтийского флота, топил гитлеровские корабли, за что был награжден орденом Красного Знамени. В октябре того же года в Рижском заливе при атаке сильно охраняемого вражеского конвоя экипаж Зубенко был сбит и упал в воду. Летчик прошел все ужасы фашистского плена и случайно остался жив. После Победы он вернулся в армию, служил еще три года, потом был уволен в запас и сразу завербовался в Восточно-Сибирское управление гражданской авиации. Там Зубенко пролетал 16 лет, обеспечивал геологические партии, таксацию лесов, производил аэрофотосъемку будущей трассы Байкало-Амурской магистрали. Сейчас живет в Ставрополе, работает в местном аэропорту.
В октябре 1977 года не стало Макара Давыдовича Лопатина. Он прошел всю войну до Победы, позже учился, служил на разных флотах, стал майором, кавалером шестнадцати правительственных наград. Демобилизованный по состоянию здоровья, уехал и поселился в городе Славянск-на-Кубани. Там жил и работал.
Мало, до обидного мало осталось в живых наших бесстрашных соколов, которые в самое тяжелое для страны время, получив приказ, не задумываясь, не щадя себя, "бросились в отчаянный полет" покорять морскую стихию и Арктику, успешно громили гитлеровских захватчиков над просторами северных морей, с честью выполнили правительственное задание в составе Особой морской авиационной группы.
В заключение хочу сказать, что в работе над книгой мне помогали друзья, однополчане. Прежде всего я благодарен покойному Макару Давыдовичу Лопатину. Будучи прикованным к постели, он горячо откликнулся на мою просьбу помочь собирать материал о летчиках ОМАГ, поделился личным архивом и фотографиями, помог разыскать многих наших товарищей. В этой трудной работе рядом с Лопатиным всегда была его жена Нина Дмитриевна, которая вела почти всю переписку. Воспоминаниями также щедро поделились со мной Константин Степанович Усенко, Леонид Васильевич Михайлов, Кронид Александрович Обойщиков, Владимир Самойлович Цеха, Павел Андреевич Клюшников - в общем, все, к кому приходилось обращаться, в том числе, конечно, и работники архивов.
Примечания
1
АДД - авиация дальнего действия.
2
Провозной - показательный полет, осуществляемый летчиком-инструктором в учебных целях.
3
СНИС - служба наблюдения и связи, ВНОС - воздушное наблюдение, оповещение, связь.
4
См.: Кузнецов Н. Г. Курсом к победе. М., Воениздат, 1975, с. 227–228.
5
После войны стало известно, что с потопленными судами конвоя РQ-17 на дно моря ушло: танков - 430, автомашин - 3350, самолетов-бомбардировщиков - 210, других грузов - около 100 тысяч тонн стоимостью свыше 700 миллионов долларов (Боевой путь Советского Военно-Морского Флота. М., Воениздат, 1974, с. 201).
6
ТБ-3 - тяжелый четырехмоторный бомбардировщик.