"Malaria" Андрея М. Мелехова - это во многом необычный приключенческий роман о прошлом, настоящем и будущем. Автор попытался взглянуть на сегодняшние события сквозь потускневшую от времени призму раннего христианства и реалий императорского Рима.
Главный герой романа - юный офицер-переводчик, закончивший первый курс Военного института. Честный и пока во многом наивный юноша. Волею судьбы восемнадцатилетний парень становится участником событий, призванных изменить судьбы мира на десятилетия вперёд. Как это ни странно, лишь в малярийном бреду ему открывается загадочная связь между прошлым и будущим. Болезненные видения о гладиаторских боях в Древнем Риме неожиданно оказываются реальностью, а ближайший помощник императора Нерона вдруг начинает говорить по-русски…
Содержание:
От автора 1
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - Вновь прибывший 1
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - Гладиатор 29
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - Война 60
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ - Аналитик 80
Вместо эпилога 99
Источники, использованные автором при написании романа 100
Примечания 100
Андрей М. Мелехов
MALARIA
История военного переводчика, или
Сон разума рождает чудовищ
Я посвящаю эту книгу своему покойному отцу - Михаилу Петровичу.
Это он научил меня, что истинное бессмертие человек получает лишь в детях, делах и книгах
От автора
В третьей книге о близком моему сердцу Аналитике я не без удовольствия возвращаюсь во времена своей молодости. Нам многого не хватало. Нам приходилось целоваться в подъездах у мусоропроводов, пить крепленое вино и смотреть программу "Время". Но мы были чистыми, пусть и наивными, мальчиками и девочками - последними романтиками советской эпохи. Мы влюблялись с первого взгляда. Мы просили отправить нас в Афганистан. Мы физически болели, прочитав "Один день Ивана Денисовича". Мы плакали от "Мастера и Маргариты". У нас не было денег, но мы о них и не переживали. Нашей стране можно было гордиться такой молодежью.
Я счастлив тем, что в течение двух лет принадлежал к необычному сословию - советских военных переводчиков. Сами военные так и не смогли решить, как к нам относиться. И их можно понять! Мы были странной прослойкой армейских интеллигентов с прекрасным гуманитарным образованием. Наш образ мыслей во многом отличался от восприятия окружающей действительности большинством советских офицеров. Мне до сих пор помнится фраза одного из них, неплохого, в общем-то, человека: "После этой операции всех представили к орденам! Даже переводчиков!".
Прошло время. Мы стали взрослее и циничнее. Мы стали политиками и бизнесменами, министрами и дипломатами. Но в глубине души каждый из нас знает: в чужой военной форме без знаков различия и документов, повесив на плечо автомат, глотая красную пыль Анголы, страдая от жажды в Эфиопии и взбираясь в горы Афганистана, мы были молоды и счастливы. Сейчас мы понимаем: никакие деньги и слава никогда не заменят чистую любовь и настоящую дружбу нашей юности. Да, мы были маленькими винтиками в огромном колесе истории. Но без нас, переводчиков, это колесо заскрипело бы и намертво остановилось.
Несмотря на использование автором при написании романа своих дневниковых записей, рассказов сослуживцев, газетных материалов, а также настоящих радиограмм и текстов радиоперехватов, это произведение не претендует на полную фактическую и историческую достоверность. И хотя на создание образов некоторых персонажей меня вдохновили реальные люди, я прошу не искать полного "портретного сходства" - любые догадки на этот счет будут совершенно неуместны.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Вновь прибывший
Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь…
Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.
Бывает нечто, о чем говорят:
"смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после…
Ветхий Завет, Екклесиаст, глава 1, 7–11
Чтоб тебе родиться на рубеже эпох!
Китайское проклятие
Глава 1
"Красная звезда", 1 февраля 1990 года
Многих интересует Военный институт. На вопросы ответил его начальник генерал-лейтенант А. Тюрин
"Свою родословную институт ведет от основанного 1 февраля 1940 года военного факультета при Московском государственном педагогическом институте иностранных языков и Военного факультета при Московском институте востоковедения… Мы готовим военных переводчиков, военных юристов и офицеров-политработников со знанием двух иностранных языков для Вооруженных Сил. Их работа сложна, а порой и опасна. Достаточно сказать, что только за минувший год 83 из них награждены орденами и медалями…"
05.01.90, из новостей радиостанции УНИТА "Черный Петух"
"УНИТА категорически отвергает измышления режима Луанды о том, что г. Мавинга взят правительственными войсками. МПЛА также безосновательно обвиняет наше славное героическое движение в том, что на его стороне действуют бывшие солдаты южноафриканского батальона наемников "Баффало". Со своей стороны мы с полной определенностью заявляем, что на стороне правительственных войск сражаются советские советники и португальские наемники…"
Ранним июньским утром 1990 года в небе над столицей Народной Республики Анголы послышался звук реактивных двигателей. Судя по одежде и выражениям лиц немногочисленных встречавших, коротавших время в обшарпанных залах международного аэропорта, большинство из них говорили по-русски. Обладатели спортивных костюмов и золотых зубов насторожились, прислушиваясь к пока далекому гудению турбин и пытаясь через давно не мытые окна разглядеть в пурпурных утренних облаках приближающийся самолет. Некоторые из них были летчиками, а потому, прислушавшись, улыбнулись и радостно сказали остальным встречающим: "Это он, "Ил-62"! Наш, московский!". Действительно, вскоре в радужной дымке показались грациозные очертания флагмана "Аэрофлота", чертившего постепенно сужавшиеся круги над огромным взлетным полем. Несмотря на то что теоретически Луанда считалась свободной от партизан с их зенитными пулеметами и переносными ракетами, пилоты пассажирских лайнеров старались не рисковать. Они садились по "афганской" спирали, избегая обычных плавных глиссад и стараясь заходить со стороны океана. Огромная тень "Ила" пробежала по серым и буро-зеленым телам военных самолетов и вертолетов, по потрескавшемуся бетону взлетно-посадочной полосы, по грязно-белым зданиям уже проснувшейся военно-воздушной базы. Обитатели изумрудных вод Атлантики на мгновение перестали завтракать друг другом и в панике шарахнулись вглубь, подальше от темного силуэта гигантской и, несомненно, хищной птицы.
"Ильюшин" с грохотом пронесся над "хрущевками", в которых вперемешку с местными жителями проживали советские советники и их семьи. Рев снижающегося самолета прервал сон полковников и капитанов, майоров и лейтенантов, штатских и детишек. Заходивший на посадку лайнер прервал и групповой половой акт между ангольскими дворнягами, за которым с живым любопытством наблюдали чернокожие хозяйки, готовившие нехитрую еду на небольших кострах во дворе. Они испуганно пригнули головы, а потом принялись весело подшучивать над собою и друг над другом. Надо сказать, что иногда подобные выходки позволяли себе и их мужья и братья - пилоты военно-воздушных сил Анголы. Правда, сегодняшние полеты истребителей-бомбардировщиков еще не начались, и пролетать над дворами на бреющем - так, чтобы начинали плакать детишки и с треском захлопывались окна, - пока было некому. Лишь штурмовые вертолеты - огромные и зловещие, похожие на гигантских бронированных стрекоз - медленно катились по бетонным плитам, отправляясь с утра пораньше пускать кровь то ли повстанцам УНИТА, то ли оказавшимся в не том месте мирным жителям. В Анголе начинался очередной знойный день. Как вчера и как год назад, сегодня здесь должны были зачать и родить десятки детей. Как вчера и как десять лет назад, сегодня в Анголе должны были умереть от голода, пуль и болезней сотни ее жителей.
Не рассчитывал остаться в живых и новоиспеченный лейтенант Советской Армии, умиравший от похмельного синдрома в том самом пассажирском лайнере, который наконец упал мощными колесами на толстый бетон полосы. Его симпатичное лицо с правильными чертами исказилось от боли. Толчок отдался мучительным спазмом в разваливающейся голове, воспаленный мозг тяжело колыхнулся в черепной коробке, перед зелеными глазами, покрасневшими после трудной ночи, проскочил сноп искр. "О боги, пошлите мне быстрой и легкой смерти!" - малодушно подумал юный офицер, оглядывая своих соседей и стараясь хоть как-то размять онемевшее тело. Даже сквозь агонию сивушной мигрени он попытался понять, как все эти рыбаки и военные после тринадцатичасовой пьяной оргии на борту еще были способны улыбаться и отпускать шутки. Первые бутылки водки, по давней традиции советской Руси, открыли сразу же после вылета из "Шереметьево-2". Но настоящая пьянка, как и предсказывали наученные горьким опытом стюардессы, началась после промежуточной посадки на острове Мальта. Где-то над границей между арабскими пустынями и джунглями "черной" Африки процесс перешел в критическую стадию. Набравшиеся до изумления члены сменных рыболовецких экипажей стали предпринимать попытки (по счастью, безуспешные) открыть аварийные люки и били друг друга по пьяным раскрасневшимся лицам мозолистыми пролетарскими кулаками. Последнее получалось вполне сносно даже в стесненных условиях узкого салона творения конструктора Ильюшина. Тоскливые угрозы бортпроводниц посадить самолет и выдать драчунов полиции какого-нибудь африканского государства не возымели никакого эффекта. В Советском Союзе даже последний пьяница знал, что родное государство никогда не выдаст его лютым классовым врагам или ненадежным деклассированным друзьям. Оно давно и прочно сохраняло монополию на то, чтобы казнить и миловать своих граждан. Впрочем, боевой запал советских моряков вскоре иссяк, и недавние противники начали мириться и брататься. Как часто водится у обитателей шестой части суши, под конец они целовали друг друга в разбитые рожи, называя друг друга "братан", "Колян" и, уж совсем ласково, "хер моржовый".
Лишь под утро, где-то над экватором, наш Лейтенант смог забыться в тяжелом сне, наполненном видениями почище тех, что посещали испанца Гойю. Будучи разбуженным, он с трудом съел предложенный "Аэрофлотом" завтрак из синеватой жилистой куриной шеи, куска кислого серого хлеба и помятого яблока. Из последнего торчал лопнувший от перепада давления червяк. Курсант Военного института с тоской всматривался в плывущие под крылом красноватые просторы неизведанного континента. Романтические ожидания встречи с Африкой разбились в прах о похмельную реальность "Аэрофлота". Лейтенант еще никому не признавался в том, что еще с детства, начитавшись приключенческих романов, стремился попасть в Африку. Его, представителя последнего поколения романтиков советской эпохи, снедала одна из сильнейших страстей человечества, имя которой - жажда странствий. Эта страсть так же велика, как и любовь. Она может быть так же созидательна и так же разрушительна, как ревность, зависть и жадность. Иногда наш философски настроенный герой задавался вопросом: почему сие стремление - увидеть еще невиданное - было выражено в одних нациях гораздо ярче, чем в других? Почему, например, столько географических открытий сделали испанцы, португальцы, голландцы и англичане? Почему в древности китайские корабли посещали самые отдаленные места планеты, а потом китайцы внезапно вообще потеряли интерес к остальному миру? Почему великая древняя нация евреев никогда не стремилась к путешествиям? Как их соседи и конкуренты финикийцы. И почему в таком случае стремление покинуть отчий дом и свою семью ради далеких земель даже не упоминалось Ветхим Заветом как нечто, достойное осуждения?
Когда самолет уже приземлился и рулил мимо теснившихся на взлетно-посадочной полосе военных транспортников, древних "МиГ-19" и видавших виды вертолетов, новый товарищ Лейтенанта, Игорь из Донецка, ткнул его в бок. С пьяной бравадой он хрипло спросил: "Лейтенант, так как, ты говоришь, будет "доброе утро" по-португальски?". Надо сказать, что дончанин прибыл в Анголу в качестве переводчика этого самого португальского языка. Ответив на вопрос коротким "Bon Dia!" наш юный герой вернулся к своему прежнему занятию и вновь прижал гудящую голову к холодному пластику иллюминатора. Впрочем, поверхность окна стремительно нагревалась: то ли от воспаленного токсинами и тоской мозга, то ли от жарких лучей африканского солнца. Самолет наконец остановился. Вокруг него немедленно материализовались люди в невиданной доселе Лейтенантом зеленовато-коричневой пятнистой форме с автоматами и ручными пулеметами. Люди в камуфляже быстро и привычно сформировали цепь вокруг "Ила". "Кубинцы!" - со знанием дела прокомментировал сидевший в следующем ряду капитан Сергей, прилетевший в Анголу не в первый раз. Заметив в круглом окошке белое от неслыханных мучений лицо Лейтенанта, один из кубинских автоматчиков - мулат в зеленом берете - приветственно помахал рукой. Тот попытался улыбнуться в ответ и чуть не умер от очередного мозгового спазма, вызванного неосторожным сокращением лицевых мускулов. "Надо беречь силы!" - подумал он и нащупал в кармане куртки недавно выданный служебный загранпаспорт. Вновь прибывший еще не знал, что вскоре расстанется с этим удостоверяющим личность документом на два долгих года, став, по существу, заложником своего начальства из военной миссии.
Когда Лейтенант, покачиваясь, вышел на хлипкий трап, он, как и его товарищи по несчастью, невольно широко открыл рот. Дело в том, что воздух, который он попытался вдохнуть, оказался слишком горячим и влажным. "Неужели они здесь все время таким дышат?" - с ужасом подумал искатель приключений и иностранной валюты, поглядывая на кубинцев с белыми, смуглыми и совсем уж черными лицами, на которых не отмечалось ни малейших признаков асфиксии. Его больное после перелета через полмира тело мгновенно покрылось липким потом. Солнце, казалось, уперлось горячим столбом в страдающую голову.
- Як пойихав я в Донбасс вугилля добуваты, а воно ж такэ тяжкэ, в рот його баты! - выразил общую мысль Игорь из Донецка, доставая из сумки пачку советского аспирина и предлагая таблетки всем желающим.
Лейтенант взял две.
На подступах к паспортному контролю неожиданно выяснилось, что его такие же, как и он, юные друзья понятия не имели, что же писать в ангольских иммиграционных картах. По счастью, все тот же бывалый капитан подсказал, что в графе "профессия" надо писать "инженер", а в качестве принимающей организации указывать "Ministerio da Defesa". За этим успешно пройденным испытанием последовало получение багажа. С замиранием сердца вновь прибывшие смотрели на черную ленту транспортера, выносившую из глубин аэропорта их распухшие дерматиновые чемоданы, набитые отрезами ситца, утюгами и одеколоном "Гвоздика". Все это, припасенное по совету ветеранов, должно было служить средством натурального обмена и кормить молодых офицеров в течение многих месяцев. Судя по расплывавшемуся облаку экзотических ароматов, не все флаконы упомянутого парфума благополучно достигли африканской земли. Ветеран Сергей повел носом и посоветовал:
- Лучше, ребята, не продавайте: он комаров отпугивает!
Ему, конечно, было виднее.
У выхода из аэропорта краснолицых счастливчиков-моряков встретили друзья и соратники из Минрыбхоза и повезли лечиться и отмываться на корабли и ведомственные квартиры.
Военных встретил человек с недружелюбным лицом армейского кадровика и проводил их к потрепанному "ГАЗ-66", присланному из военной миссии. Грузовик, по всей видимости, подарили кубинцы, так как на его борту можно было различить почти стершуюся надпись, сделанную белой краской: "Patria о muerte!". На "родине", видно, было так хорошо, что грузовик выбрал последнее. Возле плода интернационального сотрудничества их ждали двое советских солдат-срочников в такой же, как у кубинцев, форме. Внимательно осмотрев измученные лица своих пассажиров, один из них - по-видимому, водитель - закурил душистую ангольскую сигарету и дружелюбно сказал:
- Вы, ребята, того, держитесь покрепче и через борт не перегибайтесь! Если кого тошнить начнет, стучите по кабине! Остановлю!
Скорее всего, ему не раз приходилось встречать самолеты из метрополии.
- Знаете такую советскую болезнь - тоска по ностальгии? - не унимался весельчак Игорь.
Лейтенант раздраженно поморщился: видимо, многолетнее вдыхание ядовитых металлургических паров и всепроникающей угольной пыли делало обитателей шахтерского края невосприимчивыми ко всем прочим токсинам.
Грузовик ожил, зарычал изношенным двигателем, затрещал коробкой передач и затрясся, как бешеная собака. Лейтенант закрыл глаза от очередного приступа головной боли. Через полминуты, когда машина налетела на первую дыру в асфальте, деревянная скамейка так двинула в худую задницу, что он чуть, не откусил распухший от жажды язык. Единственным, чем могло порадовать сие происшествие, стало то, что, захлебываясь в собственной крови и вытирая невольно выступившие слезы, он на несколько минут забыл о похмельном синдроме.
- Смотри, смотри! - закричал неугомонный Игорь, показывая на черных рахитичных пацанов, бежавших вслед за грузовиком и выпрашивавших еду и деньги.
Один из детишек, одетый лишь в грязную рваную майку защитного цвета, тащил за длиннющий хвост мертвую крысу, используемую в качестве то ли игрушки, то ли средства пропитания.