Виктор предостерегающе поднял палец: мол, тише, - хотя Марийка и так говорила чуть слышным шепотом:
- Я вам... Идемте куда-нибудь... Расскажу такое...
- Идти нам некуда, лучше племянника отошлем... - кивнул Виктор.
И когда Игорек убежал во двор хвалиться "перед мальчишками своей бывшей воспитательницей, Марийка передала Виктору все, что услышала от полковника.
Важную новость Виктор тотчас передал Спокойному.
- - Видно, крупная птица собирается залететь! Предупредите Антона Семеновича, - сказал Спокойный, - пусть усилит надзор в театре: может быть, в честь госта опять дадут спектакль, как в приезд того генерала...
На следующий день подпольщики - шеф-повар театральной столовой Колпак и артист театра Зюков - заминировали ложу. Мина была вделана в боковую стенку. Все теперь зависело от одного - придет гость в театр или в связи с неудачами на фронте продолжит инспекционную поездку дальше.
Узнать о приезде высокого гостя поручили опять же Марии Василенко. На работу Марийка прибежала, как всегда, опрятная, аккуратно одетая: в цветной блузке, в коричневой юбочке, волосы повязаны шелковой косынкой. На этот раз она не спешила с уборкой, затянула ее почти до обеда, когда обычно являлись офицеры. Наконец пришли долговязый лейтенант и капитан. На приветствие офицеров Марийка ответила веселой улыбкой.
- Ну, цыпленок, не успели тебя поджарить раньше, сделаем это сегодня! Ха-ха-ха... - похлопал руками долговязый и доверительно заговорил с капитаном: - Знаешь, Курт, я чертовски рад, что генерал пробудет здесь всего только час. По всему видно, девчонка сегодня благосклонно настроена. А может, мне сразу остаться? Могу же я заболеть, черт возьми! А, Курт?
- Не советую, твое отсутствие полковник заметит.
- Да, пожалуй, ты прав. Но ничего, - строил планы Ганс. - Мы свое наверстаем...
Ганс подошел к столу, открыл коробку конфет и предложил Марии:
- Немен зи, битте!
Марийка решила "не обижать" офицера, тем более что он, не подозревая, оказал ей сейчас такую услугу. Она понимала, насколько важно Виктору знать, что высокого гостя в театре не будет.
- Спасибо, давно не ела. - Краснея, она взяла шоколадную конфету в серебряной обертке.
- Нох, нох! - потчевал долговязый Марийку. - Фир фатер, мамка, тринкен тее.
- Мне хватит. Угощу подругу. Спасибо, отвечала Марийка.
СУРОВАЯ КАРА
Леонид Козырь был самым активным из полицейских агентов, которые сообщали гестаповцам фамилии и адреса подозрительных. От Герберта Паша Савельева узнала о Козыре очень много.
- Козыря, конечно, следует убрать. Но его исчезновение может вызвать контрмеры со стороны полицейских, - предупреждал Спокойный друзей. - Сделать это надо, не оставляя следов.
Все задумались. Перебрали множество вариантов.
- Я выполню операцию без малейшего шума... - вызвался Виктор. - Если мне поможет Савельева...
Виктор и Паша пришли на берег реки с утра. День выдался знойный. Стырь спокойно катила свои воды по извилистому руслу. По сведениям, которыми располагал Измайлов, Козырь в погожий день обязательно приходил купаться. Виктор устроился в стороне от Паши. Он с детства любил плавать. На соревнованиях школьников, а потом в единоборстве с армейскими пловцами он если не достигал финиша первым, то, во всяком случае, добивался призовых мест. Но сейчас он долго плайать не стал. Окунувшись, выбрался на берег и распластался на песке.
Паша не раздевалась, она читала газету и беспокойно посматривала на дорогу. Там наконец показался Козырь. До безобразия тощий, с втянутой в плечи головой, он размашистым шагом подошел к берегу. Вдавленные, чуть прищуренные глазки, длинный горбатый нос, жиденькие, разбегавшиеся над тонкой губой светлые усики, длинные уши - все вызывало отвращение к нему.
Паша поднялась во весь рост, расстелила одеяло и сняла платье. Пестрые спортивные трусики и лифчик обтягивали белоснежное тело. Козырь сразу же заметил красивую фигуру девушки и подошел,
- Разрешите присесть?
- Пожалуйста!
Козырь всмотрелся в Пашу.
- Где я с вами встречался? - притворно заговорил Козырь. - Не могу что-то припомнить.
- В банке. Я работала там до войны, да и теперь...
- Ага, возможно, возможно. = А про себя: "Молчит о лагере". - Ну, раз мы старые знакомые, то по этому поводу...
Козырь вынул из бокового кармана плоскую бутылку с прозрачным напитком и несколько конфет.
- Обычно я подкрепляюсь после купания, но по случаю нашего знакомства...
От выпитой водки воображение у Козыря разыгралось. Он рассудил; девушка дарит улыбку, - значит, он ей нравится. А почему бы и нет? Он не так стар, сороковой только пошел. Разве не может нравиться простой банковской служащей? Расправиться с нею всегда успеет, а пока - жизнь есть жизнь!
Увлеченный радужными планами, Козырь не заметил легкого кивка головы Савельевой, обращенного к Виктору. Это означало: "Приготовиться!" А Козырю Паша игриво сказала:
- С удовольствием выпью с вами. Но давайте условимся: вам, как мужчине, пить полагается до и после купания, а мне только после. Согласны?
- Ради вас я на все...
Козырь большими глотками опустошил почти стакан. По запаху Паша определила - самогон. Закусив конфетой, он спросил:
А где барышня живет? Одна? Чудесно! Значит, обедать будем вместе?
Вошли в воду. Виктор приподнялся. Но условленного сигнала пока не было. Действовать рано: вблизи купались двое парней, нужно переждать.
"Знакомые", окунувшись, вышли на берег, уселись на одеяло и громко рассмеялись. До Виктора долетели слова, произнесенные Пашей нарочито громко.
- Мне не холодно, а вы согрейтесь! - настаивала Паша и сама налила в стакан. - Согрейтесь - и снова поплаваем!
- Конечно, - не весьма охотно согласился Козырь.
Агент выпил еще полстакана самогона, закусил конфетой и заметно скис.
- Окунемся? - лукаво предложила Паша и кивнула Виктору.
- Может, на сегодня хватит? - Козырь посмотрел в лицо Паши. - Другим разом? А?
- Дело хозяйское, но я всегда верна слову. А вы?
- Я тоже! Раз обещал - окунемся!
Козырь выпрямился:
- Ну, пошли?
Перед тем как прыгнуть в воду, агент задержался на берегу, оглянулся по сторонам. Парни ушли, а "спортсмен" на них не обращал внимания. От самогона слетка помутилось в голове, но он не настолько пьян, чтобы показаться смешным в глазах симпатичной девушки. "Нужно поскорей искупаться, - подумал он, - зайти в полицейский участок и сразу в гости к ней. Хорошо..." Козырь нырнул. И тут же вслед за ним бросился Виктор. На миг голова Козыря показалась над водой и сразу исчезла.
Испуганными глазами Паша увидела появившиеся на поверхности воды пузыри.
Она торопливо проверила содержимое карманов костюма Козыря. Деньги и часы вложила обратно, забрала лишь записную книжку. В ней среди других пометок упоминалось о кассирше банка, то есть о Паше, за которой он, оказывается, следил с момента ее возвращения в Луцк. В скобках записано: "комсомолка". И рядом - большой вопросительный знак.
"ПОКА ЖИВОЙ - НЕ СДАМСЯ!"
Паша, как всегда, спешила быстрее попасть домой, где ее ждало главное дело. Она думала о листовках, которые сегодня надо расклеить где-то в самом людном месте. Беспокоила судьба тяжело раненного пленного, которого никак не удавалось вырвать из лагеря. Тревожило и то, что инженера Ткаченко перевели на другую работу, и он не сможет больше доставать бланки немецких документов. Много других забот было у Паши Савельевой. Мысли роем проносились в ее голове. И вдруг их прервал звучный визг автомобильных тормозов. Прямо перед нею чуть не с полного хода остановился запыленный грузовик.
- Паша! - раздался совсем рядом возглас, и чьи-то сильные руки обхватили ее. - Паша! Жива! Жива! - кричал на всю улицу парень с огромной шевелюрой, в серой рубашке, с закатанными по локти рукавами.
- Дима! - с трудом переведя дыхание и устало положив руки на его широкие, сильные плечи, воскликнула Паша. - Откуда ты?
- С дороги! Нашли где обниматься, - крикнул водитель легковой, проезжая мимо машины Дмитрия.
- Пашенька! Иди вон туда на скамеечку, - кивнул Дима. - Я отведу немного машину вперед, а то здесь стоянка запрещена...
- Вот судьба! - подбежав через несколько минут к Паше, заговорил восторженно Дмитрий. - Ведь я уже не верил, что вообще увижу тебя. В прежней квартире фашисты. Спросить не у кого.
Паша вдруг быстро схватила правую руку Дмитрия, на которой не было четырех пальцев, и вопросительно посмотрела на него:
- Что это?
- Ничего страшного,- левой рукой махнул Ящук, будто говорил о чем-то обычном. - Но надо же! - Дмитрий никак не мог успокоиться. - Еще бы недельку, в я... - он глянул по сторонам, не слышит ли кто, - махнул бы в лес, к партизанам. Ведь пробрался в Луцк, чтобы только увидеть тебя.
- Так ты разве далеко был?
- За Барановичи с фронтом ушел. Был и под Гомелем... Здесь-то я всего месяц.
Паша прижала его руку к груди и, с трудом сдерживая волнение, проговорила:
- Прости меня! Прости! Глупая была я тогда. Обидела тебя, а сама потом места не находила себе...
- Неужели вспоминала? - Дмитрий покраснел и смолк.
- Не было дня, чтоб не думала, не гадала, где ты, что с тобой, - опустив глаза, призналась Паша.
Теперь уже Дмитрий обе руки ее держал в одной своей левой, большущей, шершавой и сильной.
- Как же ты за рулем с одной рукой? - вздохнула Паша.
- У меня же две! Левая помогает правой, - ответил неунывающий парень. - А потом, без пальцев - это не без рук! В этом недавно убедился один фашист... - и шепотом добавил: - Я его одним ударом свалил, в машину и - за город. На свалку истории.
- Дима! - Паша так посмотрела ему в глаза, будто но-настоящему увидела только теперь. - Значит, ты такой...
- Погоди, я еще покажу им, какой я! - Он радостно смотрел ей в лицо. - Главное, что нашел тебя...
- Ой, а машина? - забеспокоилась Паша.
- Я подкинул ей сена, пусть жует, - отшутился Дмитрий, а потом кивнул: - Рабочий день кончился, в гараж успею.
- Ну, расскажи теперь все по порядку,- опять взяв его руку, попросила Паша.- Почему ты не возвратился тогда из военкомата? Наверное, сразу винтовку в руки = и в бой?
Да, так оно и было. Дмитрия, прибежавшего в военкомат узнать, что произошло, почему бомбят, немедленно призвали в армию. Новобранцев на машинах отвезли в лес, где располагалась ближайшая воинская часть. А вскоре часть бросили в бой.. Рядовой Ящук мужественно сражался с фашистами.
Однажды командир приказал ему и еще двум солдатам пойти в разведку и достать "языка". Дмитрий ответил "Есть!" и отправился на задание. "Языка" они добыли. Напарники потащили его волоком, а Дмитрий прикрывал их. Уже совсем близко от своих окопов разведчиков настиг минометный огонь врага. Осколком, как бритвой, срезало пальцы на правой руке Ящука. Сразу Дмитрий даже не ощутил боли. А когда увидел подползавшего к нему немца и хотел выстрелить в него, то понял, что не может нажать на спусковой крючок. Короткая схватка с гитлеровцем. Фашисту удалось оглушить Дмитрия. Он потерял сознание. Пришел в себя уже у противника. Начались допросы, пытки. Но никакими пытками, никакими ухищрениями враги не заставили Ящука говорить. Он молчал, словно действительно был немым.
Ничего не добившись от пленного, фашисты бросили его в концентрационный лагерь под Дубно, где, как они уверяли, умели "развязывать языки". Но из лагеря Дмитрий сбежал и пробрался в Луцк. Пашу на прежней квартире он не нашел. Решил, что она эвакуировалась или ушла на фронт. Временно устроился шофером в редакции националистической газеты. Ему хотелось вывезти из типографии что-нибудь очень нужное для партизан. Узнав, что в типографии газеты тоже печатаются бланки удостоверений, Паша заговорила с Дмитрием о пленных, которых можно освободить из лагеря, если иметь документы. Дмитрий пообещал достать бланки.
- Только смотри осторожно действуй. Чем-нибудь не выдай себя, - предупредила Паша. - Теперь проводи меня.
Партизанам нужна была схема дислокации военных объектов города. Паша задумалась: "Кому поручить выполнить это задание? А что, если Олегу Чеповскому?"
Из лагеря военнопленных Паша спасла Чеповского еле живым. Война застала Олега в артиллерийском учи-лище в Ростове-на-Дону. В день окончания училища он получил тяжелое известие: отца, старого большевика, рабочего обувной фабрики, мать и сестер фашисты расстреляли в Бабьем Яру. Олег попросил, чтобы его быстрее отправили в действующую часть. Служил в гаубичном полку. В жестоком бою под Витебском он был контужен и взят в плен. Прошел много лагерей, не раз пытался бежать, но все неудачно. Однажды узников заставили копать себе могилу. Среди них был и Олег. Когда яма была готова, группе обреченных приказали раздеться и ложиться на дно ямы вниз лицом. Фашисты спокойно проходили мимо лежащих и стреляли им в головы. Гора трупов росла. Но вот до Олега донеслось: "Так и умрем? Нет!" Он увидел, как два пленника сбили с ног конвоира. Из захваченного оружия они открыли стрельбу по гестаповцам и полицейским. Воспользовавшись замешательством, пленные начали разбегаться. Побежал и Олег. Но его ранило.
Подскочившие полицейские сбили его с ног и вместе с другими сбросили в яму. Озверевшие гестаповцы открыли яростный огонь из автоматов. Но Чеповский оказался под двумя трупами и избежал смертельной пули.
Яму гестаповцы не засыпали землей. Она была непол" ной. Ожидали еще группу пленных. Но очередной расстрел намечался только утром. Всю ночь Чеповский пролежал среди трупов. Он был настолько слаб, что никак не мог выбраться. Рано утром недалеко от этого страшного места проходила старушка, жительница Житомира. Она услышала стон, а затем и увидела беспомощного человека, который пытался выкарабкаться из ямы. Преодолевая страх, женщина подошла к краю ямы. Глазам не верилось: множество трупов валялось как попало. Старушка помогла Чеповскому высвободить ноги, придавленные мертвецами. С трудом Олег добрался до дома, где проживала эта женщина. Несколько дней она выхаживала Олега, а потом проводила его в лес.
Однако Чеповскому не удалось присоединиться к какой-либо группе партизан. На лесной просеке его задержали жандармы и без всякого допроса препроводили в другой лагерь. Здесь смерть косила людей. Ежедневно пленников группами выводили за зону лагеря, и обратно они уже не возвращались.
Однажды со стороны лагерных ворот появилась группа эсэсовцев. Они подталкивали трех парней со скрученными назад руками. Потом их привязали к трем столбам, избили шомполами и натравили на них собак. На глазах у изумленных узников псы кусками рвали живые человеческие тела. Окровавленных мучеников пристрелили.
- Так, будет с каждым, кто вздумает бежать отсюда! - с угрозой предупредил эсэсовец.
Затем Чеповский был направлен в луцкий лагерь. И здесь, в Луцке, умер бы от истощения, если бы подпольщики не освободили его по ложным документам на имя местного жителя Харченко.
Долго лежал Чеповский в больнице, зато вышел оттуда не один. Он привел в подполье бывшего летчика Михаила Пономарева, которого сердобольный крестьянин подобрал в лесу возле разбитого самолета и под видом собственного сына привез в Луцк на лечение. Многих неопытных подпольщиков Пономарев научил владеть оружием. Но случилось так, что за Пономаревым установили слежку. Пришлось летчика увести в лес, к партизанам.
Олег же решил пока остаться с подпольщиками. Он жаждал любого дела, только бы мстить фашистам. Задание, которое он получил от Паши, было для него несложным. Но он был рад и ему.
Гестаповцам не удалось напасть на след подполья. Взбешенные бесполезными поисками, они решительно потребовали от своих подручных - украинских полицейских - усилить надзор над подозрительными.
Малаховский, как и остальные предатели, усердствовал, не жалея сил и времени. Подозревая Нину Карст в связи с подпольем, он чаще стал появляться близ ее квартиры. Шпик крутился около дома и в тот день, когда к Нине должен был прийти Спокойный. Но Спокойный-задержался в городе и не пришел. Нина, купив картошки и овощей, возвращалась домой. У двери ее встретил Малаховский. Он был в светлой шляпе, со стеком.
- Нехорошо женщине так нагружаться. Разрешите помочь? - Малаховский любезно взял хозяйственную сумку из рук Нины.
- Трудновато без мужа, но ничего не поделаешь. Война! - вздохнула Нина, сняла замок с двери и пригласила. - Зайдете?
- С удовольствием!
Их встретил шестилетний сынишка Нины, который, пока мама уходила на работу, оставался один в квартире, так как не на кого его было оставить.
Малаховский придирчиво осматривал комнату, искал какие-нибудь следы, которые бы подтверждали его подозрения о присутствии здесь постороннего человека. Заглянул в каждый угол, за шкаф. Никаких следов.
Если бы "гость" поднял корзину с картофельными очистками, наверняка обнаружил бы в ней второе дно и, кто знает, может быть, нашел бы там что-нибудь интересующее его...
- Комната у вас хорошая, - с ехидцей восторгался Малаховский. - Но вдвоем с малышом скучновато жить. - Он приблизился к мальчику, погладил его по головке: - Не боишься, когда мама уходит? Или знакомый дядя с тобой играет? А? Ну, почему молчишь? Как тебя зовут?
- Я сам играюсь, - сердито ответил мальчик.
- Пойду. До свиданьица! Надеюсь, еще увидимся.
Из окна Нина следила за удалявшимся сыщиком. Когда он повернул за угол, Нина крепко расцеловала сына.
- Умница ты моя!
Вскоре Карст пришла к Колпаку.
- Предупредите Спокойного, пожалуйста, что за моей квартирой следят, у меня ночевать опасно.
Хорошо, передам.
- Забыла еще сказать, Савельева сообщила, что завтра в шесть вечера возле моста Бема она познакомит Спокойного с одним человеком.
К исходу следующего дня Спокойный прибыл в условленное место. Там уже были Паша и Дмитрий.
- Николай, знакомьтесь, это мой друг, - представила Паша спутника.
- Дмитрий Ящук, - мягким голосом сказал тот.
Спокойный, залюбовавшись крепко сложенной фигурой Ящука, спросил в шутку:
- Подковы разгибать можешь?
- Сейчас надо, наоборот, сгибать... - возразил Ящук ему в тон, - только не подковы, а хребты кому следует!
- Неплохая специальность по нашему времени! -> одобрил Спокойный.
- Ну, силой меряться будете потом, - улыбнулась Паша. - А пока поговорите о деле, - и кивнула Спокойному. - Дима работает в таком месте, что вам, лесовикам, он мог бы очень пригодиться...
Спокойный и Ящук быстро нашли общий язык. Узнав, что Дмитрий может достать бланки корреспондентских удостоверений и вывезти портативный печатный станок, Спокойный сказал, что таких двух дел будет достаточно, чтобы смело потом смотреть в глаза любимой. При этом он многозначительно глянул на Пашу, которая покраснела и начала торопить, - мол, скоро комендантский час, пора домой...
Условились через день снова встретиться у винного магазина. К этому времени Дмитрий постарается достать бланки.
С наступлением вечера жизнь в городе замирала. Горожане поневоле сидели дома, чтобы не попадаться на глаза разгуливающим фашистам. Почти безлюдными улицами шла Паша к месту свидания с Ящуком.