Так что свыше ста самолетов этих типов перелетели во Вьетнам. К ним добавились старые летающие лодки типа "Каталина" и несколько дюжин бомбардировщиков В-26. В общем и целом, бизнес был очень прибыльным, не в последнюю очередь благодаря тому, что переучивание французов на незнакомые им модели давало американским инструкторам хороший шанс поближе познакомиться с воздушной войной в этом регионе, который Вашингтон, не стесняясь, уже декларировал как будущую зону своих интересов.
- Двенадцать раз, - Ченно поднял указательный палец, перечисляя Коньи возможности своих пилотов, - двенадцать раз, мой генерал, каждый мой С-47 должен подлететь к зоне выброски грузов - чтобы сбросить всего две с половиной тонны. Люки у С-47 слишком маленькие. А С-119, который смог бы сделать это за один вылет, у меня только два боеготовых. Я думаю, вы знаете, что требуете от меня, когда говорите об увеличении.
Коньи знал это. Но у него не было другого выбора: или американцы ввяжутся в это дело еще сильнее, или ему придется признаться Наварру, что снабжение Дьенбьенфу в усложнившихся условиях не может быть обеспечено. Ему стало легче на душе, когда он увидел, что Дэйв Сэйлор согласно кивнул. И еще тут имелось немалое количество сравнительно нового зажигательного средства - напалма - его можно купить по дешевке, под Дьенбьенфу он, возможно, очень пригодится. Это только коммерческое предложение, конечно, но все‑таки…
Пока генерал Коньи обсуждал с обоими американцами цену оказания помощи, состоявшей в том, что французы покупали в кредит старую технику и оснащение и одновременно предоставляли американским "наблюдателям" все большую свободу передвижения на контролируемых ими территориях, начальник караула главного штаба Народной армии Ань Чу полз по почти совсем пересохшему в это время года руслу ручья. Тем не менее, он промок до колен, и боялся, что его сандалии, смастеренные из куска старой автомобильной шины, больше не выдержат таких нагрузок. Но они держались. Проводник - тай, идущий впереди, залез на высокий валун, с которого видны были водопад, зеленая долина на одной стороне, а напротив густо поросшие лесом скалы, с четко различимыми ущельями и входами в пещеры.
- Вот это место, брат, - сказал тай и сделал широкий жест рукой. - Вон там, за лесом, лежит Туан - Гиао. Не далеко. Дорога, которую сейчас строят, идет прямо туда, где деревья еще стоят густо…
Прошло какое‑то время, пока Ань Чу запомнил характерные признаки местности, которую авангардный отряд определил в качестве новой дислокации главного штаба для проведения битвы под Дьенбьенфу, вместе со скрытым вдали поселением у Туан - Гиао, где главный врач Народной армии профессор Тон Тат Тунг уже устраивал главный полевой госпиталь.
Теперь Ань Чу должен был решить, как следует охранять будущую штаб - квартиру. Он спросил тая, старого агента Народной армии, проведшего уже немало важных операций: - Хватит у тебя сил прокарабкаться здесь еще пару часов?
Тай усмехнулся: - Если у тебя есть сила, найдется и у меня. Куда пойдем?
Они искали место, в котором хотел устроиться Ань Чу, и где одновременно могли бы отдыхать свободные от смены часовые. Вместе они исследовали местность в поисках наблюдательных пунктов; одно это занятие продлилось до темноты. Потом они пошли в поселок, где жил старый тай.
Там было необычно тихо, но тай объяснил Ань Чу, что кроме нескольких старых бабушек в деревне почти никого не осталось. Все жители по призыву Народной армии и партии строили дорогу в Туан - Гиао. На стене дома тая висело воззвание, которое Ань Чу прочел одним из первых, еще в старом штабе. Здесь он встретил его снова. Оно призывало к битве за Дьенбьенфу:
ВСЕМ КОМАНДИРАМ И ВСЕМ БОЙЦАМ НА ФРОНТЕ ПОД ДЬЕНБЬЕНФУ
Товарищи,
По приказу Центрального комитета партии, правительства и президента Хо Ши Мина этой зимой вы отправитесь на северо - запад, чтобы:
- разбить силы врага,
- привлечь на свою сторону местное население,
- освободить районы, все еще удерживаемые врагом.
Враг оккупирует регион возлюбленного нами Северо - запада, стремясь посеять раздор между нашими соотечественниками и держать их под своей пятой, пытаясь вызвать смятение в нашем тылу.
Нам предстоит приводить в порядок дороги, бороться с трудностями, приносить жертвы, храбро сражаться, переносить голод и холод, взбираться на горы и спускаться в долины, преодолевать огромные расстояния и нести на себе тяжелые грузы, преследуя бегущего врага, уничтожая его и освобождая наших соотечественников.
Этой зимой, с ненавистью к империалистам и феодалам, которая укрепилась в наших сердцах во время недавних политических занятий в армии, с улучшенной техникой и возросшими военными знаниями, приобретенными в последнее время, мы, несомненно, упрочим результаты нашей победы в Северо - Западной кампании зимы 1952 года, мы разовьем их и наверняка разгромим врага.
Идите же мужественно в бой.
6 декабря 1953 г. Генерал ВО НГУЕН ЗИАП
Ань Чу уже знал, что главнокомандующий покинул старую штаб - квартиру и находился сейчас вблизи Дьенбьенфу, но понятия не имел, что этой ночью он вместе с самыми опытными артиллеристами своего штаба инспектировал склоны, откуда можно было наблюдать за котлом долины Дьенбьенфу.
До нее было рукой подать: паутина колючей проволоки между дотами и отдельными бастионами, там же находились большая и маленькая взлетные полосы, горы мешков с песком, за которыми прятались французские пушки.
Артиллеристы качали головами, глядя на эти препятствия. Но главком напомнил, что французы чувствуют здесь себя в полной безопасности. - Они и не догадываются, что вы тут есть, что у нас есть артиллерия. Они думают, что мы не способны обращаться с пушками, не говоря уже о том, чтобы вести огонь с закрытых позиций на сложной местности. Хорошо - не будем тут задерживаться. Отметим наилучшие места для наших стопятимилимметровок, для семидесятипятимилимметровок и для зениток. Потому что они будут обстреливать и бомбить с самолетов эти склоны, чтобы выгнать нас отсюда. Потому сразу скажу: нам нужно глубоко зарыть наши орудия в склоны скал. Не на пару метров, нет - на дюжины десятков метров. Также и боеприпасы. Все должно по команде исчезнуть, стать неуязвимым. Вот наша цель - ну, а теперь пойдем!
Затем генерал Зиап долго рассматривал в бинокль скопление французских фортов в долине, отлично видимых в лунном свете этой зимней ночью. Он изучал положение укреплений, рассчитывал их секторы обстрела и находил основные узлы вражеской обороны. Там, где раньше находилось селение Муонг - Тан, находился центральный сектор с командным пунктом и радиостанцией. Восточнее от него, на краю проходящей с севера на юг долины находились передовые посты A-1, C-1, D-1 и Е-1. Они должны были защитить центр от атак со стороны восточных горных цепей. Опорные пункты на севере, названные Народной армией Док - Лап, Бан - Кео и Хим - Лам, а французами "Габриель", "Анн - Мари" и "Беатрис" очевидно предназначались для отражения наступления с общего направления Лай - Чау или Туан - Гиао; они находились дальше всего от центра, по ту сторону реки Нам - Юм.
Еще дальше, на юге, находился Хонг - Кум, где было другое место концентрации вражеской артиллерии, вблизи второй, маленькой, ВПП. Французы назвали эту позицию "Изабель".
- Всего 12 батальонов, - сообщил Ван Тиен Дунг, ближайший сотрудник Зиапа. - Нам нужно учесть, что в ближайшие недели прибудут новые подкрепления - от 5 до 6 батальонов. От 16 до 20 тысяч человек.
Генерал Зиап после долгого тщательного размышления пришел к выводу, что, несмотря на эффект внезапности, который принесет вьетнамская артиллерия, фронтальное генеральное наступление здесь не будет иметь успеха. Нужно, начиная с края долины, по очереди уничтожать отдельные позиции противника, которых тут около пятидесяти, способных поддерживать огнем друг друга, и разбить оборонительную систему противника по кускам.
- Нам нужно учитывать, что наши войска, хотя и хорошо вооружены и готовы бороться за победу, - заметил Ван Тиен Дунг, - все‑таки еще не имеют достаточного опыта по осаде таких укрепленных позиций и по проведению связанных с этим саперных работ.
Зиап согласился с ним. Ван Тиен Дунг был вдумчивым человеком, привыкшим действовать после тщательного обдумывания. Он правильно понял суть проблемы. - Не быстрая тотальная атака, а длительная кампания, состоящая из целой серии отдельных осад, из взятия одной позиции за другой, при этом избегая ненужных потерь, пока мы не доберемся до центрального сектора. Это означает также, - объяснял главнокомандующий, - что нам придется вырыть много километров подземных и наземных позиций. Глубокие траншеи, штольни…
Из того, что обсуждалось в этот день на расстоянии всего дюжины километров от вражеских позиций, появились отдельные задания, утвержденные верховным командованием. Строительство ведущих из тыловых районов дорог было ускорено, при сохранении максимальной маскировки. Где только возможно, для перевозок нужно использовать грузовики. Кроме них формируются колонны велосипедов, которые смогут преодолеть труднопроходимые участки местности, с тяжелым грузом провианта. А где не пройдут и велосипеды, грузы понесут колонны носильщиков. Традиционным методом - на плечах в двух корзинах, висящих на коромысле.
Хо Ши Мин, после того как ЦК партии проверил все до мельчайших подробностей, провозгласил лозунг: - Действовать обдуманно - бить уверенно!
Нужно было проделать гигантскую работу, в то время как враг продолжал расширять систему своих укреплений, хотя и знал, что окружен. Повсюду на более чем стокилометровой горной тропе, соединяющей долину Дьенбьенфу с местечком Туан - Гиао, колонны Вьетминя старательно приводили дорогу в состояние, пригодное для использования грузовиков.
Перемещались миллионы кубометров земли, молотками и железными палками разбивались скалы, потому что использование взрывчатки насторожило бы противника. Перебрасывались мосты через узкие речушки. Целью было соединение с дорогой № 41, откуда должна была пойти основная часть обозов из тыловых областей. По всей дороге с равными интервалами были расставлены посты. Они строили укрытия для машин и оборудования, полевые кухни и спальные помещения для уставших носильщиков.
В это же время саперные команды Народной армии уже готовили артиллерийские позиции на обращенных к долине Дьенбьенфу горных склонах. С большим трудом пробивались в каменных скалах многометровые штольни, чтобы каждое орудие после выстрела, произведенного на выходе из пещеры, сразу же можно было втащить вовнутрь.
Рядом вырубались другие штольни, наполнявшиеся боеприпасами. Узкие соединяющие ходы пробивались в скальных стенах. Все это происходило с такой умелой маскировкой, что размещенные всего в десяти километрах французские посты ничего не замечали. Хотя самолеты - разведчики французов день за днем облетали склоны, они не обнаружили никаких следов артиллерии Вьетминя. Уже превратившиеся в настоящие казематы позиции 105–мм и нескольких 155–мм пушек ускользнули от их внимания. Вместо этого самолеты бомбили устроенные на большом удалении лже - позиции, где роль"пушек" играли стволы бамбука, и сообщали по возвращении, что Вьетминь, под их взглядами, не имеет ни малейшего шанса доставить на огневые позиции хотя бы один миномет.
Там, где Ань Чу уже устроил себе как начальнику караула убежище, спрятанное под бамбуковыми стволами, ежедневно прикрываемыми для маскировки свежими листьями, находилось пересечение дорог. Потому солдат ежедневно мог видеть, как увеличивалась численность готовившихся к битве войск. Ежедневно войска прибывали сюда, регистрировались, а затем направлялись, обычно ночью, на запад, в горы. Там они размещались на расстоянии лишь броска ручной гранаты от линий противника. Позиции для них уже были подготовлены, им следовало лишь углублять и расширять их. Они копали глубокие бункеры, разрушить которые смогло бы разве что прямое попадание артиллерийского снаряда.
Ань Чу видел прибытие первых транспортных колонн, крестьян из Тан - Хоа и Фу - То, доставивших провизию из тыла, людей в обычной черной деревенской одежде, гордых тем, что им удалось избежать на своем пути атак вражеских штурмовиков и сотен других опасностей. Они ставили на землю свои корзины, сгружали тяжелые мешки с велосипедов, потом, голодные, с радостью набрасывались на сваренный здесь для них рис с рыбным соусом нуок - мам, к которому иногда подавались еще овощи, принесенные кем‑то из носильщиков. После еды они погружались в глубокий сон в подготовленных для них хижинах из травы. Проснувшись, они отправлялись в обратный путь, чтобы забрать новые грузы.
Проходили молодые люди с мотыгами, колонны для ремонта дорог, ухитрявшиеся меньше чем за час ликвидировать все воронки на дороге, оставшиеся после бомбардировок вражеских самолетов. Затем двигались грузовики с артиллерийскими снарядами. Их лобовые стекла были прикрыты листьями, чтобы блеск стекла на солнце не выдал их летчикам противника. Здесь грузовики разгружались, и сотни добровольных носильщиков по узким тропинкам поднимали этот драгоценный груз к спрятанным в пещерах складам боеприпасов у каждого отдельного орудия. Сами пушки прибывали по ночам. Их тащили грузовики или переносили вручную, разобранными на части. Тут их отцепляли, затем носильщики по частям переносили их на горные позиции, где их собирали. Если к орудийной позиции не вела подходящая тропа, отряды сильных артиллеристов поднимали пушку вверх на канатах. И если до врага оттуда было далеко, можно было слышать крики командиров: - Хо дота нао! что означало: "Раз, два - взяли!"
Ручные двухколесные тачки и караваны вьючных ослов добирались до распределительного пункта близ Туан - Гиао. Появлялись группы молодых тайских девушек, приносивших плетеные корзины с галькой для укрепления дорог, чтобы те не раскисали во время дождей.
Из утреннего тумана прибывали хорошо обученные для позиционной войны солдаты. Кроме оружия и боевого снаряжения они несли с собой остро наточенные саперные лопатки, молотки, грабли и мешки для земли. Ведь после рытья окопов землю приходилось уносить подальше и разбрасывать как можно незаметнее, чтобы противник не догадался о масштабе проводимых земляных работ.
Ань Чу видел, как люди приходили тысячами. Все они откликнулись на призыв партии и правительства - "Все для фронта!". Или они прибывали с проверенными в боях частями, полными решимости нанести противнику здесь, в горах северо - запада, такое поражение, от которого тот не сможет уже оправиться никогда.
Гастон Жанвилль так углубился в работу, что заметил девушку Ба и чужака, когда те уже стояли прямо перед ним.
Он сбивал молотком каркас для водораспределительного колеса, которое когда‑то давно видел где‑то на юге. В деревне Ксом - Донг до сих пор в период созревания риса женщины каждый день часами переносили воду для полива в кожаных мешках из низко расположенных канав на высокие поля. Тяжелая, отнимающая все силы работа. Первое время своего пребывания в поселке Жанвилль сам часто бросался помочь женщинам, и тут ему в голову взбрела идея построить водораспределительное колесо. Осел, ходивший по кругу, через систему конических шестеренок приводил бы в движение колесо с черпаками, которое качало бы намного больше воды, чем смогут перенести на себе все женщины деревни вместе взятые.
Машина была почти готова, и Жанвилль смотрел на нее как на свой первый удачный вклад в деревенскую жизнь, которую он вел тут со времени своего исчезновения из Ханоя. Ксом - Донг насчитывал лишь несколько свайных хижин, все знали друг друга, и, как принято у муонгов, на общих работах работали целыми семьями. Этим днем Жанвилль работал один в поле только потому, что приехавший в деревню партийный агитатор проводил собрание всех местных крестьян, на которое его, как иностранца, не пригласили.
Теперь этот агитатор, маленький, уже немолодой человек в зеленой солдатской форме, внезапно стоял перед ним. Он снял тропический шлем и вытер пот со лба. Ба, девушка, как всегда с длинной винтовкой за спиной, немного смущенно переминалась с ноги на ногу, а потом сказала: - Гастон, это товарищ Тиен. Он военный. Он хотел увидеть тебя…
Человек в форме прервал ее, обратившись к Жанвиллю: - Я и сам немного говорю по - французски. Хотел познакомиться с вами. Я много слышал о вас. Еще в Ханое.
- В Ханое? - недоверчиво спросил Жанвилль.
Но вьетнамец улыбнулся. - В лазарете, где вы лежали, было несколько вьетнамцев, запомнивших вас. Кстати, я участвовал в обсуждении вопроса, тогда еще, когда мы решали, разрешить ли вам жить здесь или все‑таки отправить в лагерь военнопленных.
- Ах, - разочарованно промолвил Жанвилль, - а сейчас вы передумали…
Но тут чужак снова удивил Гастона своей улыбкой: - Нет, нет. Я приехал сюда не ради вас. Меня наоборот радует, что вы нашли друзей в деревне. Люди говорили мне, что вы мирный человек с умелыми руками…
- Но? Жанвилль догадывался, что это не визит вежливости. Что‑то за этим стояло, раз агитатор, несомненно, офицер, нашел его здесь, на рисовых полях. Он не ошибся. Человек в униформе кивнул и подошел ближе. За ним последовала смущенная Ба.
- На самом деле есть одно"но". Правда, оно касается не вас. В любом случае не вас непосредственно. Мы убедились, что вы пришли к нам из искренних побуждений. Это мы будем уважать и в будущем. Вот только Ба… Он взглянул на девушку.
Она уставилась вниз, где ее пальцы ног зарылись во влажную землю. Когда она собралась с духом, то, наконец, сказала: - Я ухожу.
- Ты уходишь из Ксом - Донга?
- Да.
- Могу я пойти с тобой?
- Нет, - ответил вместо нее офицер. - Вы должны оставаться здесь. Работать. Пока Ба не вернется.
- Я? Один? - Жанвилль встал перед девушкой. Он был сбит с толку и потребовал: - Ты объяснишь мне?
Она долго думала, как объяснить ему все это. С тех пор как он попал сюда, они жили вместе. Теперь ей нужно последовать призыву народного правительства и пойти на северо - запад, где предстоит великая битва. Может ли понять это все француз, ушедший от своих земляков, чтобы больше никогда не воевать?
Гастон Жанвилль молча выслушал ее рассказ о том, что она научилась лечить небольшие раны в своей деревне. Теперь, когда начнутся бои, будет много раненых. Тяжелораненых. И там понадобятся девушки, вроде нее.
- Это мои земляки, - сказала она. - И речь идет о Вьетнаме.
К ее облегчению, Гастон Жанвилль не вскипел. Он тихо сказал: - Я понимаю. Тут и думать нечего, ты нужна своей стране, потому тебе следует идти.
- Я думала, так как ты…
Француз бросил на нее ироничный взгляд. - Со мной все по - другому, Ба. Мне стало стыдно за моих земляков. Тебе это не грозит. Только не пытайся рассказывать мне, что ты не поняла этого давным - давно.
- Я поняла, - согласилась она. - Но все равно…
- Она вернется, - включился в разговор военный. Он был уже во многих деревнях, мобилизовал людей для работы на северо - западе, но каждый раз было чему удивляться.