Ань Чу знал, что у курьера была лавка в Ханое. Еще до того, как японцы оккупировали Индокитай, этот незаметный человек сражался против французов. Его лавка была превосходным прикрытием. Доживет ли он до того времени, когда мы окончательно прогоним французов? - спрашивал себя Ань Чу, проползая под воздушными корнями баньяна. Он вспоминал, как тринадцатилетним стоял на площади в Ханое, тогда, 2 сентября 1945 года, когда Хо Ши Мин провозгласил конец колониальной эры и основание независимой Демократической республики. Весь Ханой был тогда на ногах. Ань Чу нес картонный щит с надписью "Док Лап" ("Независимость"). Другие держали плакаты с именем Хо Ши Мина.
- Наша республика приближается к своему восьмилетию, - рассказывал недавно лектор. - Восемь лет борьбы. И у этой борьбы давняя традиция. Вьетнам - первый колониальный регион в мире, в котором народ сам освободился и сам создал свое государство. Это событие всемирно - исторического масштаба! И мы станем примером для многих других народов колоний!
История! Ань Чу, если бы ему удалось еще раз сделать выбор, стал бы учителем истории. В истории народа всегда можно найти его настоящий характер, его силу и слабость, можно даже сделать прогнозы на будущее, если достаточно глубоко закопаться в прошлое.
Потому в блокноте Ань Чу почти не было заметок о нем самом и об его ежедневных делах. Он отмечал в нем все, что узнавал об истории развития Вьетнама, и от страницы к странице все явственнее прослеживались закономерности, в которые углублялся Ань Чу, когда у него было свободное время.
Когда он стал солдатом, он только знал, что нужно защищать родину от угрожавших вернуться французов. Теперь он знал много, что помогало ему видеть свои собственные усилия как часть того огромного исторического напряжения, которое далеко выходило за границы Вьетнама и даже всего Индокитая.
В 1940 году, когда босоногий Ань Чу по далеким закоулкам пробирался в тайную школу - часто совершенно уставший от работы на рынке, где он зарабатывал горстку риса, родина колонизаторов была оккупирована войсками Гитлера. Вся, кроме небольшого участка на юге, где маршал Петэн создал пронацистское правительство. Администрация индокитайской колонии склонялась именно к этой клике, и назначенный Петэном генерал - губернатор позволил союзным Гитлеру японцам тихо и постепенно оккупировать Вьетнам в качестве плацдарма для последовавшего год спустя их наступления дальше на юг.
Но еще раньше в преданной французской колонии начались первые вооруженные выступления вьетнамцев против японских оккупантов, в Бак - Соне, Ми - То и в других местах. Это были первые признаки будущего пожара. Из выживших после этих неравных боев бойцов образовались кадры подпольной армии, решительно борющейся за то, чтобы Вьетнам принадлежал вьетнамскому народу.
Политические партии и группы последовали за призывом Коммунистической партии Индокитая и объединились в единый фронт. Во главе Вьетминя стояли помимо знавшего мир коммуниста Хо Ши Мина, отсидевший семь лет во французском карцере Фам Ван Донг и учитель истории и философ Во Нгуен Зиап, которому принадлежит основная заслуга в создании военных предпосылок для дальнейшей борьбы за независимость.
В 1942 году Зиап начал формировать первые вооруженные группы сопротивления, освобождавшие от врага целые районы и создававшие в них свои опорные базы. Зимой 1944 года уже существовала первая воинская часть Вьетнамской Народной армии - серьезный противник японских оккупантов.
Японцы попытались нейтрализовать Вьетминь, вытащив из чулана Бао - Дая, последнего отпрыска бывшей императорской династии, и назначив его главой государства в той области, которую они назвали "Независимый Вьетнам". Но фарс не сыграл никакой роли: вооруженное сопротивление усилилось.
16 августа 1945 года произошел исторический перелом - было создано Временное правительство Республики Вьетнам, ее президент Хо Ши Мин призвал народ к всеобщей борьбе за независимость и потребовал от японских войск сложить оружие. Через три дня был освобожден Ханой. Бао - Дай в испуге подчинился Временному правительству. Через неделю и над Сайгоном, и над Хюэ развевались флаги Вьетминя - красное полотнище с золотой звездой.
"Вьетнам имеет право быть свободным и независимым, и он действительно стал свободным и независимым!". Эту фразу из речи Хо Ши Мина в Ханое Ань Чу записал в свой блокнотик, хотя он и так бы ее не забыл, как и все то, что с самого начала своего существования изменила Республика в жизни людей: отменила систему феодальных мандаринов, отменила произвольно налагаемые налоги, каждый получил право на труд, мог учиться и участвовать в решении общественных вопросов.
Французы вернулись в сентябре1945 года, после того, как в Париже был назначен новый "Верховный комиссар" для колонии, которой де - юре уже не было. Франция проводила уже ставшую для нее привычной политику непризнания. Транспорты выбрасывали на берега Вьетнама десятки тысяч французских солдат.
Республике пришлось снова вести борьбу за независимость. Сам Хо Ши Мин призвал к этому, худой человек с явными следами перенесенных испытаний подпольной работы, дал нации приказ, в котором он сам не пожалел себя.
- Поднимайтесь на борьбу! - призвал он своих земляков. - Каждый вьетнамец, мужчина или женщина, старый или молодой, должен, несмотря на свою религиозную, национальную и партийную принадлежность, ради спасения Отечества бороться против французских колонизаторов. У кого есть винтовка, пусть вооружится этой винтовкой. У кого есть меч, пусть вооружится мечом. Если у вас нет и меча, вооружайтесь мотыгами, лопатами и палками…
Вскоре сердцем сопротивления стал север Вьетнама, особенно его горные районы. Но и в центре и на юге страны тоже появились освобожденные территории. Тактика Народной армии состояла в том, что небольшие, действующие партизанскими методами отряды не давали противнику покоя повсюду, угрожая ему там, где был возможен успех. А регулярные, часто еще только обучающиеся части Народной армии, напротив, уходили от ударов противника и наносили свои удары там, где французские войска отдалялись от своих линий снабжения или попадали на невыгодные для обороны позиции.
Это не изменилось и после того, как французы начали применять новую тактику: повсюду, куда они приходили, они устраивали бункеры и укрепленные пункты, которые должны были действовать как сеть, наброшенная на страну. Этим они надеялись парализовать сопротивление. Но вышло как раз наоборот, потому что Вьетминь под гибким руководством Хо Ши Мина, Труонг Чиня, Фам Ван Донга и Во Нгуен Зиапа быстро перешел на мобильную тактику и сам изолировал укрепленные пункты, ставшие для противника ненадежными островками.
В 1951–1952 годах, когда Вьетминь уже располагал четко организованными дивизиями, действовавшими в широком масштабе с защищенных опорных баз на севере, произошло сражение за город Хоабинь на Черной реке (там пересекаются дорога на запад от Ханоя по направлению к Лаосу с важной транспортной артерией, идущей на юг). Серия боев, в которых французы задействовали тяжелую артиллерию, танки и самолеты, закончилась мучительным поражением колониального войска. С тех пор французские солдаты прозвали Хоабинь "мясорубкой".
Теперь на всем севере у Франции была лишь одна почти полностью блокированная система опорных пунктов на севере Лаоса, а также опорные пункты в районе дельты Красной реки, с Ханоем и Хайфоном. Еще в джунглях на северо - западе был опорный пункт Лай - Чау, а на границе с лаосской провинцией Сам - Нёа [Самныа] находился такой же форт в глубоких джунглях, На - Сан. Лишь на побережье центрального Вьетнама у французов были прочно удерживаемые районы. Между этими укрепленными пунктами, на которые опиралась французская армия в войне, простирались сотни километров неконтролируемых дорог и освобожденные, занятые частями Народной армии, территории.
Условия, в которых воевала армия вьетнамского государства, решительно изменились: стала возможной активная оборона, и начали намечаться предпосылки для крупномасштабного контрнаступления.
Через день после прибытия в штаб курьера из Ханоя все штабные офицеры и несколько войсковых командиров собрались за длинным деревянным столом в скальном гроте. На потрескавшихся стенах висели карты. Генерал Зиап приветствовал старых соратников по борьбе, приехавших из далеких мест. Атмосфера была бодрая, дружеская, и настроение еще больше улучшилось, когда вошли Хо Ши Мин и Труонг Чинь. Даже на свадьбе не бывает больше шума, подумал Ань Чу, взглянув в грот, у входа в который он стоял на посту. Но потом внезапно все стихло. Труонг Чинь открыл совещание: - Товарищи, мы собрались, чтобы посоветоваться о продолжении борьбы осенью и зимой 1953–1954 гг.
Он проинформировал присутствующих об изменениях в мировой политике, в основном о том, что советской дипломатии удалось убедить западные державы, наконец, пойти на мирную конференцию, где решался бы не только вопрос Кореи, но, прежде всего, об окончании войны в Индокитае. Труонг Чинь был краток. Он сказал: - Несмотря на все это, нам еще предстоят месяцы боев. Противник хочет добиться решения еще до конференции, он хочет видеть нас на коленях к моменту начала переговоров. Этот план нам нужно сорвать. Товарищ генерал Зиап сейчас выскажет свои предложения по стратегии и тактике на следующем этапе войны…
Зиап тут же встал. Он сделал пару шагов, как будто хотел придать движение всему телу, потом окинул всех взглядом и начал, оперируя сухими цифрами, объяснять нынешнее соотношение сил на театре военных действий. Он буквально излучал энергию. То, что он излагал, было полностью продумано, и сам он выглядел задумчивым, будто рассуждал об этом снова и снова. Во Нгуен Зиап был человеком, который своей позицией заставлял думать и других людней.
Он начал с дельты Красной реки. - Товарищи, мы не можем дать противнику чувствовать себя в безопасности в этом районе. Я предлагаю усилить активность подвижных сил, чтобы он не смог отправлять оттуда свои войска в другие регионы…
После того как несколько командиров высказали свои соображения о возможностях активизации партизанских действий в дельте, Зиап продолжил: - Посмотрим на карты. Если нам удастся, несмотря на усилившиеся бои в дельте, вывести оттуда наши регулярные части, а также и из других областей, мы сможем использовать их под Лай - Чау, последним бастионом французов на северо - западе, так сказать, в плоти нашего освобожденного севера…
Среди собравшихся пронесся шепот. Была названа цель! Это было смелым предложением. Но Зиап уже продолжал: - Если мы атакуем эту изолированную базу, и возьмем ее, то сможем предложить нашим лаосским собратьям по борьбе, у которых будет свободен фланг, вместе с вьетнамскими добровольцами наступать с их баз на юг, по направлению к центральному Лаосу. Это мгновенно и очень существенно увеличит общий вес освобожденного северного Индокитая…
Он подошел к одной из карт на стене грота и показал направления возможных ударов. Потом повернулся. Его глаза блеснули, когда он воскликнул: - А теперь - карты, которыми мог бы сыграть противник. Он может стерпеть наше продвижение, тогда мы многое выиграем. Но он может попробовать и прорваться в наши северные и северо - западные области, чтобы нанести нам удар или прервать наше сообщение с Лаосом, тогда… мы сможем выиграть еще больше!
Он снова повернулся к карте. Его указка показывала места концентрации национально - освободительных сил. При этом он объяснял: - тут, тут и тут… мы можем быстро воспользоваться нашими регулярными войсками, и они смогут атаковать противника, как только он достаточно далеко оторвется от своих баз снабжения, и его преимущество в вооружении и технике будет во многом утрачено. Товарищи, именно тут может найтись самое важное решения для всей нашей борьбы!
Наступила пауза. Каждый размышлял над предложениями Зиапа. Потом начались вопросы, о вооружении и транспорте, о дорогах для быстрой переброски войск, и по - прежнему изучались висевшие на стенах карты.
Хо Ши Мин в расстегнутой темно - коричневой крестьянской рубашке прислушивался к разговорам. Он был горд тем, что у него есть такие офицеры как Зиап, Ван Тиен Дунг, все остальные, которых подняла народная революция. Они в борьбе научились военному искусству, которым, как считали французы, обладали якобы лишь они одни. Здесь в горах северного Вьетнама, вырастали люди, которые могли решить не только повседневные задачи, они смогут и в еще отдаленном будущем привести страну к полной независимости и свободе.
- Воздушная тревога! - крикнул в грот, где проходило совещание, Ань Чу. Одновременно один из его часовых потянул за подвешенную снаружи пустую гильзу, которая звенела как колокол. Повсюду замерло движение. Стрелки быстро маскировались, медленно поднимая к небу стволы своих зенитных пулеметов. Приказано было стрелять лишь тогда, когда вражеские летчики будут непосредственно атаковать главный штаб.
Генерал Зиап не выпускал из руки карандаш, которым делал свои заметки. Он рисовал стрелы на карте, указывающие на Лай - Чау. В его распоряжении пять регулярных дивизий, думал он, значительный потенциал: 304–я, 308–я, 312–я, 316–я и 320–я. Потом еще "тяжелая", т. е. 351–я с двумя артиллерийскими полками, саперным полком, танками и другой тяжелой техникой. Эти войска, сформированные из бывших партизанских отрядов, нужно было умело использовать. И нужно было обеспечить их снабжение. У Народной армии было очень мало грузовиков. Но и они должны были ездить только по ночам, чтобы не быть замеченными самолетами - разведчиками противника и не стать желаемой целью для его штурмовиков. Все, что было нужно воюющему подразделению, приходилось нести добровольным помощникам, называемым Дан - Конг. Многие из этих носильщиков были женщинами, некоторые помимо груза несли с собой младенцев. В последнее время удалось использовать больше велосипедов. Их конструкция была так умно усилена, что велосипед мог везти целых шесть центнеров (т. е. 300 кг) груза. Но и велосипедов не хватало, хотя в освобожденных областях тысячи людей, не покладая рук, трудились над производством этого простого транспортного средства.
Сорокалетний человек с высоким лбом, командовавший войсками республики, покрутил карандаш между пальцев. Как раз сегодня во второй половине дня он видел колонну женщин - носильщиц, и, как очень часто, вспомнил, глядя на них, о судьбе своей жены. Она, как и он сам, напоминала своим землякам о независимости, вдохновляя их на борьбу. Французский суд в Ханое приговорил ее к пожизненному заключению. Она умерла в тюрьме, пока ее муж воевал в горах. С тех пор главнокомандующий непроизвольно отыскивал в женских лицах знакомые ему черты, смотрел вслед детям, как будто своим собственным.
Во Нгуен Зиап еще в молодости со свойственной ему настойчивостью изучал в Ханойском университете философию и право, потом был учителем истории в школе для молодежи. Он был убежден, что именно глубокое понимание истории воспитывает патриотов. И в них нуждался Вьетнам, если хотел выжить. Как давно это было!
Когда генерал узнал, что начальник караула при штабе ведет дневник, то попросил показать его ему. Вначале он хотел преподать солдату Ань Чу урок: боец не должен носить с собой дневник. Если он достанется неприятелю, тот сможет сделать такие выводы, от которых пострадают другие бойцы. Но когда Зиап прочел, что в дневнике собраны исторические реминисценции, заметки по истории Вьетнама, который французы представляли страной, не имеющей истории, он только похвалил Ань Чу и попросил его продолжать свое занятие.
Зиап снова обратился к карте. Черт бы побрал этот самолет! Он его не беспокоил. Даже если бы Зиап знал пассажира, сидевшего в самолете, вряд ли он бы разнервничался.
Генерал Наварр сидел рядом с пилотом в поставленной французам американцами"Дакоте" и смотрел через бинокль на землю. Через грязные окна кабины он видел огромные серо - голубые лесные просторы. Между ними серые вершины, расщелины с высохшей, ржаво - красной слоновьей травой. То тут, то там открывались долины, в которых можно было различить поселения; на склонах серели топкие террасы рисовых полей. И речные потоки были тут. Они блестели в лучах солнца как серебряные нити. Маленькие полоски желтой земли обозначали дороги, такие же узкие, как повозка, которую тянет буйвол. Страна без масштабов, думал Наварр, кавалерист, любивший механизированную войну - сметающее все на своем пути наступление с ударами стального кулака танков и гаубиц.
Где тут можно использовать танки? Местность совсем не подходит. Артиллерия? Собачья работа - доставить сюда пушки. Он начал представлять себе, как приходится воевать пехотинцу в этом хаосе древних деревьев, сплетении лиан, кустарнике, копать себе укрытие в гниющем подлеске. И что ему делать, если нужно не только укрыться самому, но и иметь простор для стрельбы? Тут никакие бензопилы не помогут…
- Вот здесь внизу они сидят, - обратил его внимание летчик, - где‑то тут. Даже наши лучшие разведчики редко доставляют точные сведения.
- Мастера маскировки. Я слышал об этом.
- Не только. Они создали целую систему, чтобы прятать даже крупные части так, что не остается даже следа от шин.
- А причем тут шины? - иронично спросил Наварр. - Буйволиные упряжки?
- Велосипеды, - ответил летчик. Он летел по просьбе генерала на высоте всего шестисот метров, и чувствовал себя немного неуютно. - Кроме велосипедов у них есть почти все, что американцы оставили в Корее. Китайцы все это собрали и передали Вьетминю: 105–мм гаубицы, 81–мм минометы, безоткатные орудия, базуки и множество боеприпасов разного типа.
- А самолеты?
- Нет. Но есть 37–мм зенитные пушки. Очень неприятная штука.
Генерал обратил внимание на тонкую коричневую ленту, идущую на запад. Пилот объяснил, что это дорога на Лай - Чау. По ней можно ездить, но контролируют ее группы Вьетминя, наносящие из засад удары по каждому конвою. Лай - Чау был последним большим опорным пунктом французов на северо - западе. Когда это место показалось на горизонте, земляные валы укреплений, зигзаги путей сообщения, пулеметные гнезда, Наварр приказал сделать пару кругов и все еще смотрел на карту, разложенную на коленях. Наконец, он заметил летчику, провоевавшему здесь уже много лет: - Кто хочет прорваться большими силами в Лаос, должен взять Лай - Чау, это точно!
- Но можно действовать и на 80 километров южнее. У Дьенбьенфу. Раньше она принадлежала нам. Внешний пост. Принадлежала, а сейчас там стоит полк Вьетминя.
- Дьенбьенфу? - генерал глядел на карту, пока не нашел на ней это место.
Пилот объяснил: - В буквальном переводе это означает "большой окружной город на границе страны". Не так, чтобы настоящий город. Скорее скопление поселков в довольно просторной долине. Дорога, которую вы видите, мой генерал, там внизу, эта жалкая тропа, которую в некоторых местах вообще не видно, так она поросла травой, это так называемая тропа Павье. Начинается в Лай - Чау и идет через Дьенбьенфу в Лаос. Назвали ее так в честь некоего месье Павье, который сидел тут вверху, когда еще таи владели этой местностью. Это было давно. Тропа заканчивается где‑то близ Муонгкхуа [Муонг - Куа]. В Лаосе. Там у нас тоже есть опорный пункт, как в Лай - Чау. Муонгкхуа достался в руки Патет - Лао 18 мая, но за это время мы снова его отбили.
- Тогда, когда я еще не прибыл в Сайгон, - думал Наварр.