Коржавин отчаянно защищался, защищался всеми способами - подставками плеча и перчаток, "нырял" под бьющую руку, делал отклоны назад и уклоны в сторону. И, стиснув зубы, следил, выбирал момент для одного удара. И момент настал. Разгоряченный боем, опьяненный успехом, уже предвкушая победу, Мурко ослабил защиту, раскрылся. И Коржавин провел удар, вложив в него все силы.
Мурко упал спиной на канаты и, цепляясь за них, свалился на брезент пола.
- Раз! - судья взмахнул рукой и посмотрел на Коржавина.
Коржавин застыл на месте. Он словно забыл о том, что ему нужно уйти в нейтральный угол. Пока он не отойдет, судья не будет продолжать счет.
Мурко лежал без движения. Коржавин, шатаясь от усталости, которая сразу навалилась на него, топтался на месте.
- В угол! - капитан Юферов не выдержал и вскочил. - В угол! Скорей в нейтральный угол!
Коржавин тупо смотрел перед собой. Он ничего не слышал, хотя ему кричали со всех сторон. Он недоуменно смотрел на судью и не понимал, почему тот не считает. Так прошло несколько секунд. Мурко открыл глаза, пошевелил рукой. Потом перевернулся на живот, подтянул ноги. Тут только Коржавин понял свою оплошность. Он торопливо шагнул в дальний нейтральный угол, и судья продолжил счет:
- Два… четыре… шесть…
При счете "девять" Мурко быстро поднялся. Но едва он сделал шаг, как прозвучал гонг. Судья, широко расставив руки, встал на его пути:
- Раунд кончился!
Мурко продолжал двигаться.
- Раунд кончился! Все! Кончился!
Мурко скрипнул зубами. Потом махнул рукой, сплюнул с досады и повернул в свой угол.
Судья на ринге обошел боковых судей, собрал судейские записки. Главный судья соревнований, ознакомившись с ними, наклонился к микрофону:
- Единогласным решением судейской коллегии победа по очкам присуждается Коржавину!
Судья на ринге торопливо подошел к Руслану и поднял его руку,
Глава четвертая
1
Старший лейтенант Никифоров не захотел смотреть поединок до конца. Он знал, что чудес не бывает. А стремительная атака Мурко и поспешное отступление Коржавина говорили сами за себя. Старший лейтенант обругал себя за слабохарактерность, за то, что уступил, пошел на поводу у мальчишки. Он не мог простить себе такую оплошность. Ведь после боя с Мурко не может быть и речи о поездке Коржавина на окружные состязания.
Никифоров неторопливо шел по улице. Вечер был тихим и теплым. С темно-синего неба загадочно мигали звезды. Воздух, насыщенный ароматом цветущих садов, пьянил, как крепкое вино. Весна была в полном разгаре. То там, то здесь из темных закоулков доносился приглушенный шепот, звучные поцелуи или звонкий девичий смех. Коротка щедрая азиатская весна, и люди спешат ею насладиться. Особенно молодежь. В такие вечера разве усидишь дома?
Никифоров свернул за угол. Он знал, что где-то здесь находится закусочная. Ему захотелось выпить. Выпить кружку пива или стакан вина. Ему казалось, что это успокоит.
В закусочной было тесно и шумно. Спертый воздух ударил в нос. Все места были заняты. Вокруг столиков, уставленных бутылками и пивными кружками, теснились компании. У буфета стояла очередь. Неприятно пахло кислым вином, квашеной капустой и луком. Никифоров в нерешительности остановился у дверей.
- Товарищ старший лейтенант! Окажите честь…
Худой плечистый мужчина шумно отодвинул стул и, взяв стакан с водкой, шатаясь, шагнул к Никифорову.
Никифоров холодно посмотрел на пьяное лицо и, ничего не сказав, повернулся к выходу. Ему уже не хотелось ни пива, ни вина.
- Брезгуешь? - Пьяный цепко ухватился за рукав Никифорова.
Старший лейтенант рывком высвободил руку и вышел из закусочной. Весенний воздух был так свеж и ароматен, что сразу стало легко на душе.
Впереди из-за глинобитного забора торчала ветка цветущего урюка. Издали она казалась запорошенной снегом. "Душистым снегом", - подумал Никифоров и, легко подпрыгнув, достал ветку. Осторожно отломил веточку, облепленную цветами.
- Весна! - произнес он. - А у нас в Туле еще зима. Подумать только, там еще зима. Не верится, что в позапрошлом году в это время я на лыжах катался.
Волнение улеглось, испарилось, как утренний туман, уступив место легкой грусти, той нежной грусти, которая приходит к нам весной, рождая новые силы и желания.
Человек, как и все живое на земле, подвластен законам природы. Он тоже пробуждается и расцветает весной.
Никифоров взял лепестки в рот. Немного постоял и повернул назад. "Пойти к Коржавину, что ли. Утешить… А то, чего доброго, и вовсе бокс забросит. Мурко умеет выбивать любовь к спорту. Как бы и с Коржавиным того не случилось".
Подъезд был ярко освещен. Из Дома культуры доносился шум аплодисментов, восторженные крики, свист. Никифоров поспешно взбежал по ступенькам. "Неужели Коржавин держался до сих пор?"
Перед дверью он остановился. Вытащил портсигар, закурил. Пусть Коржавин пройдет в раздевалку, немного успокоится. Сейчас все равно разговаривать бесполезно.
Двери распахнулись, выпустив двух пожилых болельщиков. На одном был помятый картуз, на другом тюбетейка.
- Больше смотреть нечего, Ибрагимыч. Пошли-ка по домам.
- Верна твоя говоришь, Иван-ака, нада кибитка ходить. Чай пить.
- Колька-то! А? Ну и сатана! А еще мастер!
- Э-э, солдат настоящий, боевой! Крепко терпел!
Они прошли мимо Никифорова. Он жадно вслушивался в их разговор, но из обрывочных фраз и восклицаний так ничего и не понял. В дверях показался долговязый парень.
- Разрешите прикурить?
Никифоров достал коробок со спичками.
- Пожалуйста!
- Спасибо. В зале-то не разрешают. А тут одна прелесть. Да-а. - Парень закурил. - Вам можно задать вопрос, товарищ старший лейтенант?
- Конечно.
- Скажите, Коржавин не из ваших подчиненных?
- А что?
- Здорово работает! Молодец!
- Вообще-то ничего. Иногда, кажется, получается.
- "Кажется"! "Вообще"! Да вы хоть капельку разбираетесь в спорте? Такого солдата на руках носить надо, товарищ старший лейтенант! За такую победу ему надо премию дать, а вы…
- Победу? Какую победу?
- Обыкновенную. Вы что, с луны свалились?
Никифоров больше не слушал. Неужели? Он рванул дверь. Ай да Коржавин!
- Спички возьмите! Спички!
Старший лейтенант, не оглядываясь, устремился в раздевалку.
2
Три дня продолжались соревнования.
В итоге напряженной спортивной борьбы команда армейских боксеров вышла на первое место. Чемпионами области в своих весовых категориях стали рядовой Коржавин, лейтенант Омаров и ефрейтор Пальчиков. Сержант Тюбиков занял второе место. Два боксера - третьи места.
И снова парад. На сей раз команда Дома офицеров идет первой. За ней спартаковцы и команда "Динамо". Коллектив "Пахтакор", победитель прошлогоднего первенства, откатился на четвертое место. Их фаворит и тренер Николай Мурко после поражения бросил команду на произвол судьбы. Это, несомненно, повлияло на ход борьбы. Пахтакоровские боксеры не смогли мобилизоваться и откатились назад, за пределы призовых мест. Мурко не явился и на парад.
Главный судья объявил итоги состязания.
- Команда Дома офицеров награждается переходящим кубком и дипломом первой степени!
Старший лейтенант Никифоров под аплодисменты зрителей принял награду.
Диплом второй степени получили спартаковцы и третьей - динамовцы. Затем состоялось награждение чемпионов. Когда объявили чемпиона в среднем весе и Коржавин сделал шаг вперед, поднялась такая буря аплодисментов, что голос главного судьи, усиленный микрофоном, потонул в грохоте рукоплесканий.
3
Успех всегда приносит радость. За плечами Руслана было много побед, он провел более ста поединков и только шесть раз уходил с ринга с опущенной головой. Но он и не предполагал, какой резонанс вызовет его победа в подразделении.
Его встретили как героя. Едва Коржавин появился в расположении части, как его обступили воины. Знакомые и незнакомые солдаты пожимали руки, дружески хлопали по плечу, открыто восторгались его успехом. Руслан смущенно улыбался на приветствия и односложно отвечал:
- Ну, ничего особенного не произошло. Ну, зачем так!.. Ну, победил просто потому, что не имел права проигрывать…
- Вот именно, не имел права! - Старшина Танукович многозначительно поднял палец. - Ты прав, Коржавин! Ты не имел права проигрывать. Мы должны только побеждать. Везде и всегда!
Евгений Зарыка обнял Руслана:
- Корж, молодчина, готовься слушать лозунги!
Старшина хмуро посмотрел на Зарыку:
- Это я говорю лозунгами?
- Никак нет, товарищ старшина! Вы говорите призывами.
- То-то!
В казарме Петр Мощенко рядом со стенгазетой прикреплял кнопками "молнию". На белом куске бумаги красной тушью было написано: "Привет чемпиону!" После краткого описания победы следовал призыв: "Будем первыми в спорте и боевой учебе, как рядовой Коржавин!"
Мощенко, заметив Коржавина, сунул кнопки в руки дневальному:
- Прикрепляй дальше, - и побежал навстречу. - Ура Руслану! Ура чемпиону!
- Петро, отпусти! Задушишь!
- Терпи, казак!
- Отпусти!
- Ура чемпиону!
Руслан рывком присел и, обхватив сержанта за пояс, поднял его над головой. Мощенко беспомощно задергал ногами. Коржавин сделал шаг к окнам:
- В какое выбрасывать?
Мощенко, красный от напряжения, растопырил руки:
- Руслан, не дури! Отпусти!
Зарыка, подмигнув товарищам, похлопал Коржавина по плечу:
- Корж, не шути с начальством! А то упустишь и придется отвечать, как за человека!
Под дружный смех ракетчиков Коржавин осторожно опустил Мощенко. Тот одернул гимнастерку и нарочито серьезно посмотрел на солдат:
- Над кем гогочете? Не видели, что ли, как занимаются партерной акробатикой?
Зарыка подмигнул Руслану:
- Верно, ребята. Петро прав! Мы сейчас имели счастье смотреть хорошо отработанный элемент цирковой партерной акробатики, или, как ее именуют, акробатической клоунады. Надеемся, что они доведут техническое исполнение столь сложных элементов до совершенства и на ближайшем спортивном празднике продемонстрируют свое мастерство. А сейчас попросим товарища сержанта и рядового Коржавина повторить номер. Просим!
Мощенко с самым серьезным видом обошел Зарыку, осмотрел его со всех сторон:
- Где у тебя выключатель? Что-то не пойму!
- Вот именно, что не поймете, товарищ сержант. Человеческий организм - это вам не электронная машина. Значительно сложнее!
Коржавин показал пальцем на сапоги Зарыки:
- Петро, смотри ниже! Выключатель разговорного устройства у Евгения находится рядом с его храброй душой - в пятке!
Зарыка хотел что-то ответить, но тут в дверях показался комсорг части младший лейтенант Базашвили.
- Смирно! - гаркнул Мощенко и поспешил к офицеру.
- Отставить! Вольно! - Базашвили протянул руки Коржавину. - Поздравляю! От чистого сердца поздравляю! От комсомольской организации поздравляю! И ругаю. Понимаешь, ругаю.
- А ругать-то за что?
- Не понимаешь?
- Вроде нет, - Коржавин пожал плечами.
- Какой- удивительный человек! - Базашвили покачал головой. - Зачем скрывал? Зачем прятал?
- Я?
- Ну конечно ты.
- Я ничего не прятал!
- Прятал. Талант прятал. От комитета комсомола скрывал.
- Что вы, товарищ комсорг!
- Я тебе серьезно говорю. Ты настоящий эгоист. В твоей душе есть феодально-байские пережитки.
- Ну, это вы зря. Я не местный, а из Москвы.
- В Москве тоже есть такие. Вот ты, например. Как себя ведешь? Как гоголевский Плюшкин. Скрываешь от своих товарищей, не делишься с ними. Ты не улыбайся! Я сейчас скажу, чем ты не делишься. Самым главным - знанием.
- Знанием?
- Конечно. Ты знаешь бокс. Очень хорошо знаешь. Самого сильного мастера победил. А почему товарищей не учишь? Почему им не показываешь разные приемы? Бокс - это тоже оружие. А мы должны быть хорошо вооружены. Правильно я говорю?
- Так я же…
- Оправдываться не будем. Все ясно. Ты комсомолец, мы тебя могли бы вызвать в комитет комсомола, на бюро и дать поручение, И в протокол записать. Но мы этого не делаем. Зачем бумагу портить, формализм разводить! Бумага - это мертвое дело. А нам надо живое дело. Нам надо, чтобы каждый комсомолец сам думал, болел душой за свою организацию. Надо, чтобы не комитет давал поручение, надо, чтобы сердце просило.
Предложение комсорга было неожиданным и заманчивым. Коржавину не приходилось руководить боксерской секцией, тренерского опыта у него не было. Честно говоря, он никогда и не думал о том, что секцию можно создать здесь, в подразделении.
- А где инвентарь возьмем? Ни перчаток, ни мешка…
- Вот это деловой вопрос! Какой надо спортивный инвентарь, запиши. Запиши и принеси в комитет. Только помозгуй хорошенько. Какой инвентарь можно сделать своими руками, а какой покупать. Денег у нас много нет, так что, пожалуйста, учитывай. Но все необходимое должно быть. Принесешь в комитет, а мы сами будем вести разговор с начфином. Он нам не откажет. Договорились?
- Железно, на мертвый узел.
- Очень хорошо! - Базашвили протянул руку. - Очень хорошо! А то капитан Юферов говорит, что Коржавин просится на самостоятельные тренировки, хочет отдельно заниматься. Зачем отдельно, если нет секрета от товарищей? А может быть, у тебя есть секреты?
- Конечно нет!
- Тогда действуй. Действуй! Комитет комсомола тебе поможет. Физрук Никифоров поможет. Капитан Юферов поможет. Все помогут!
- Есть, действовать, товарищ младший лейтенант!
4
Зарыка утверждает, что для солдата сигнал на обед - самый приятный из всех сигналов. Возможно, он прав, ибо в столовую воины идут в образцовом строю и с песнями. Возможно, это заслуга старшего повара сержанта Шипкина. Его наваристые борщи, жирные супы и душистые компоты всегда вызывали всеобщее восхищение.
Солдатская столовая - низкое продолговатое здание, аккуратно выбеленное, на окнах - занавески, на стенах - картины. Картины писал художник Егоркин, который давно отслужил и уехал. Однако память о нем сохранилась.
Ракетчики порасчетно усаживаются за столы, покрытые чистой клеенкой. Дежурные подают хлебницы с горой ржаного хлеба и алюминиевые супники.
- Чем сегодня шеф Шипкин порадует наши желудки? - Зарыка приподнял крышку, потянул носом. - Объедение! Рисовый суп.
- Не суп, а мастава. Классический узбекский суп-мастава, - сказал Мощенко и зачерпнул половником. - Давай, Руслан, тарелку!
Коржавин протянул алюминиевую миску. От супа поднимался ароматный пар и аппетитно щекотал ноздри. Руслан намазал кусок хлеба горчицей, потом сыпанул щепоточку красного перца в суп.
- Руслан, как горчичное, повидло?
Коржавин откусил горбушку и, морщась, поднял большой палец.
- Вышибает слезу.
На второе подали макароны по-флотски. Солдаты молча орудовали ложками. Дежурные сновали между столами, разносили компот.
Из раздаточной в сопровождении двух помощников вышел Шипкин. Розовощекий, в белом халату. Он держал в руках круглый пирог. Пирог был румяным, сдобным. Ракетчики сразу взяли его на прицел.
- Кто именинник? Сознавайся!
Такие пироги обычно вручались воинам в день рождения. Шеф-повар неторопко шествовал между столами. В его глазах, обрамленных белесыми ресницами, были доброта и строгость.
- Шеф, кому же? - Зарыка даже привстал.
- Конечно не тебе, хотя и за ваш стол.
Шипкин торжественно протянул пирог Коржавину:
- Прими скромный подарок от трудящихся кухни! Пусть этот пирог умножит твои силы и победы на ринге!
Руслан растерялся. Он не предполагал, что пирог предназначен ему. Мощенко подтолкнул его локтем:
- Бери же!
Коржавин принял пирог.
- Спасибо, шеф! Спасибо, друзья!
Зарыка протянул Коржавину нож:
- Дели победу!
Глава пятая
1
Гульнара сидела на берегу арыка и задумчиво смотрела на воду, которая о чем-то таинственно шептала и торопливо уносила на своих волнах опавшие лепестки абрикосов, персиков, фисташек. Гульнара погладила волны, холодные и прозрачные. На темном дне перекатывались маленькие камушки и песчинки.
О чем-то тихонько лепетал арык, а Гульнара слышала в нем гул голосов и грохот аплодисментов. Зачем она пошла в Дом культуры? Что она понимает в боксе? Гульнара гладила волны, не чувствуя прохлады. Вода не остужала и не успокаивала. Вода уносила розовые опавшие лепестки. А кто унес ее спокойствие?
Гульнара пошла в Дом культуры без особой охоты. Люди бьют друг друга на глазах у толпы, и это считается спортом. А когда лупят друг друга на улице, это называется дракой. Хотя разницы никакой, если не брать в расчет пухлые перчатки и ринг. Как можно потасовку считать спортом?