- Нет здесь никаких партизан. А то, что в комендатуре, так я ведь никого не предала. Или так, или с голоду подохнуть. Зло прищурилась: - Можно было, правда, еще в бордель. Всё выбирала, что для наших будет простительней. Как думаешь, не ошиблась ли? Подкрашенные ноготки ее непроизвольно поползли по непрокрашенной доске, оставляя борозду. - Но можно было, наверное, с подпольем как-то связаться, - неловко буркнул Арташов. Лицо Маши исказила горькая усмешка. - Вот и я поначалу такой же наивной дурой была. Да если и были подпольщики, их в первый же месяц повылавливали. Наверное, вроде меня специалисты, - невесело пошутила она. - Был поначалу партизанский отряд. Но я еще только подумала, а каратели его уже ликвидировали. Ничего не скажешь, ловко немцы работают. Голос ее задрожал. Арташов почти физически ощутил, сколько боли и озлобленности скопилось в прежней открытой, порывистой девчушке, брошенной без всякой защиты на произвол судьбы и обреченной выживать как умела. Рывком притянул он к себе Машин табурет, прижал ее к себе. И - будто плотину прорвал. Уткнув лицо ему в плечо, она разрыдалась. - Видишь, как получилась, - давясь слезами, забормотала она. - Мечтала на фронт, бороться с захватчиками. А вместо этого им же и служу. Думаю, как наши освободят, попроситься санинструктуром. Только - возьмут ли? Или, наоборот, обвинят. Вот даже ты заподозрил. А там, кому еще объяснять придется. Не каждый вникнуть захочет. - Ничего, родная, теперь прорвемся, - Арташов огладил подрагивающую головку как когда-то, когда совсем похоже рыдала она после незаслуженного неуда по истории политучений. И как тогда, склонившись к ушку, зашептал: - Как я рад, что мне дано лишь тебя любить, и стучать в твоё окно, и цветы дарить, под дождем твоим стоять, под снегами стыть, безрассудно ревновать, тихо говорить: "Как я рад, что мне дано лишь тебя любить… При первой же строчке Маша встрепенулась. Карие глазищи наполнились прежней восторженностью. Расстаться с ней, едва обретя? Арташов вскочил. - А зачем собственно дожидаться судьбы, если она, голубушка, в наших руках? "Зарницу" помнишь? Кроссы на значок ГТО? - Ч-чего? - До линии фронта сможешь дойти?! Маша, сглотнув, кивнула. - Прямо сейчас! - Господи! Да поползу. - Тогда чего копаешься? Живо собирайся! - потребовал Арташов. - Через две-три недели, когда во Льгов придут проверялы, кукиш им достанется, - ты уже будешь числиться переводчицей в армейской разведке - за сотни километров отсюда. - Женечка! - Маша ошарашенно глядела на жениха. - А тебе за это ничего?… - Глупости! Знаешь, кто меня на задание послал? Ему слово сказать… - Арташов сорвал с вешалки куртку, протянул. - Только быстро. У нас счет на минуты. И на ноги что-то понадежней. В лесу прельщать некого. Он с издевкой ткнул в модные полусапожки. Грозно свел брови. - Или - передумала? Маша метнулась переодеваться. Дверь распахнулась. Вбежал Сашка. - Немцы! Целый "Фердинанд". Въезжают в деревню. Арташов простонал, - слишком складная выдавалась сказка. Еще и задание погубил. - Так чего ты-то сюда приперся?! Я ж приказал уходить! - обрушился он на бойца. - Я Рябенького отправил. Он настырный, дойдет, - Сашка, не обращая внимания на ругань, сноровисто выкладывал гранаты, запасные диски. - Можно попробовать через огороды. - Поздно! - Арташов увидел выползающий из-за угла грузовик, из которого начали выскакивать эсэсовцы. - Сволочь! - сквозь зубы обругал он себя. - Что случилось? - из соседней комнаты показалась переодетая Маша. Сашка удивленно вскинул голову. - Маша! Моя невеста, - скупо, играя желваками, представил Арташов. Он кивнул на окно, через которое доносились гортанные немецкие выкрики, удары прикладов о двери домов. Обхватил ладонями родное Машино лицо, улыбнулся через силу. - Вот видишь, милая, как оно опять вывернулось. Залезай в погреб. После скажешь, что ворвались и заперли. Шаги приблизились к крыльцу. - В погреб, живо! - Арташов подхватил автомат. Сашка выдернул чеку из гранаты, примеряясь бросить, как только распахнется дверь. С улицы донесся требовательный гортанный голос. Пренебрегая грозной Арташовской командой, Маша подбежала к окну, в чем-то убедилась. Скинула надетые боты. Натянула полусапожки. Подхватила кожаный жакет. - Сидите тихо! Я уведу их. - Уведешь!? - Надеюсь, получится. Она тряхнула головой, эффектно взбила волосы. Озорно подмигнула. - Ну, как я вам? - Блеск! - Сашка показал большой палец, на котором кокетливо болталась чека от зажатой в кулаке гранаты. Маша, победно улыбнувшись, шагнула к выходу. Арташов ухватил ее за рукав: - Только одно. Если пронесёт, никуда. Жди! Скоро начнется наступление. Я тебя обязательно найду. И всё будет нормально! Слышишь? Ни-ку-да! Ты поняла?! - Конечно, милый! Куда ж я от такого молодца? Она высвободила рукав, пошевелила шутливо пальчиками и, напевая, вышла на крыльцо. На глазах у эсэсовцев принялась навешивать замок. Неспешно спустилась с крыльца и будто только теперь завидела офицера. - Отто! - голос ее наполнился изумлением. - Was hat Sie in diese Öde geführt? Wollen Sie zu mir mit dieser Eskorte? - Freulein Maria? - пораженный офицер подхватил ее за ручку. - Woher kommen Sie denn? - Ich-klar . - Маша улыбнулась. - Das ist das Haus meiner Mutter. Hier in der Nähe ist ihr Grab. Ich schaue hier nach dem Rechten . - Es ist gefährlich, allein zu reisen, Freulein Maria , - офицер, продолжая ласкать пальчики, укоризненно покачал головой. - Oder haben Sie keine Angst vor Partisanen? - Na und? - Маша фыркнула. - Sie haben sie doch vernichtet . - Leider vermehrt sich dieses Gesindel, wie Kakalaken , - офицер сделал доверительное лицо. - Vor einigen Stunden wurde das Auto des deutschen Oberst überfallen. Es läuft das totale Durchkämmen des Gebiets. So, dass wir Sie nicht mehr allein lassen. Nach L´gow werden Sie unter Aussicht der tapferen deutschen Armee eskortiert , - он склонился интимно к ушку. - Vielleicht wird Freulein Maria deswegen wohlwollender zu einem Soldaten?..Was?! - резко оборвал он рапорт подбежавшего ефрейтора. - Das Dorf ist leer, Herr Hauptmann. Wir haben alles durchgesucht , - доложил тот. Задумчиво скосился на дом, возле которого они стояли. Маша расхохоталась. - er schaute nachdenklich zu dem Haus, neben dem sie standen. -Wieso alles, wenn keiner in meinem Haus war? Möchten sie öffnen? - она с легкой издевкой протянула офицеру ключ. - Es reicht uns, dass Sie selbst ihn duchgeschaut haben , - гауптман зажал ключ в ее ладошке. - Los, wir fahren!
Галантно подсадив Машу в кабину, гауптман с удовольствием полюбовался на обнажившиеся икры и браво запрыгнул следом. Машина развернулась и уехала. - Суперская у вас невеста, товарищ лейтенант, - аккуратно вставляя чеку на место, с видом знатока объявил Сашка. - Прям в артистки! Арташов не ответил. - Даже в голове не держите! Эта за себя постоит, - как можно увереннее успокоил его Сашка. - А через неделю-другую вернемся, и всё будет абге махт! Вот увидите. У меня сердце - вещун. Они нагнали Рябенького на месте последнего привала. Но проскочить незамеченными сквозь кольцо облавы не успели. При прорыве Рябенький был убит. Оставшееся до фронтовой полосы время Арташов, отнесший эту смерть на собственный счет, держался столь мрачно, что Сашка не выдержал. На последнем привале подполз вплотную. - Чего скажем? - шепнул он. Арташов презрительно цыкнул: - Как было, так и скажу. Всё на мне. Сашке эта покорность смертника не понравилось. - Вовсе не так всё было, - объявил он. - Рябенького тяжело ранили при захвате машины. И нам его пришлось до деревни тащить. А там уж девушка-героиня оказалась и - спасла. - Да что ты меня выгораживаешь?! - разозлился Арташов. - Виноват - отвечу. - Ответить самим чего проще? Это и я с вами могу. Вопрос в Маше, - хитрый Сашка настойчиво потряс командира за локоть. - Ведь если было как говорю, получается, она с риском для жизни всю группу спасла и сведения наиважнейшие. Это ж потом, коснись, ей совсем другое доверие будет. А? Арташов пытливо вгляделся в бойца. - Даже в голове не держите! - возмутился Сашка. - На дыбе и то всё один к одному покажу. Я правду люблю. И в самом деле, как ни крутили его заподозрившие неладное особисты, в показаниях своих стоял насмерть: в деревню попали вынужденно и, кабы не та отчаянная деваха из комендатуры, ни в жизнь бы не спаслись. Вот кому награда-то положена.
Но некому оказалось вручать награду. После освобождения Льгова Арташов примчался туда. Увы! В городе Маши не было. От жителей разузнал, что за две недели до освобождения вновь активизировались партизаны. Каратели произвели массовые аресты. Ходили слухи, что среди расстрелянных был кто-то из работников комендатуры, изобличенных в пособничестве партизанам. Следы Маши вновь затерялись. Арташову оставалось лишь надеяться на чудо. Он и надеялся.
Глава 6. Найти и потерять
Душа твоя болела.
Душа твоя устала.
Под простынею тело
светилось вполнакала
- Она нам жизнь спасла, товарищ генерал, - упрямо напомнил Арташов.
- Это я слышал, - буркнул Полехин.
- Ладно, допустим, жива. Допустим, в Германии. Допустим, дам команду искать. Но то, что силком угнали, - доподлинно? А вдруг добровольно? Сам же говорил, что в комендатуре числилась?
- Исключено! - отчеканил Арташов. - Она мне дождаться обещала.
Полехин, не сдержавшись, фыркнул.
- Ты не пори горячку, разведчик. А если окажется все-таки, что нашкодила, да и сиганула от ответа? Тогда это уже, сам понимаешь, - совсем другая статья. Тут и женишку мало не покажется. Не поглядят на регалии.
Он пытливо присмотрелся к подчиненному:
- Все равно искать?
- Так точно. Товарищ генерал! Вы ж обещали: как Германию займем… Вроде уже в ней. Прикажете подать официальный рапорт?
Полехин обескураженно охлопал свою шею. - Думал, до потрохов тебя постиг. Ан - ухитряешься удивить. Так и я тебя удивлю: раз Генштаб ниже твоего достоинства, принимай боевой приказ!
Арташов, удивленный, подтянулся. Не поднимаясь с валуна, генерал поднял прутик и принялся рисовать на песке.
- Прямо по курсу, в двух десятках миль от Рюгена, датский остров Борнхольм. На нем, по нашим данным, порядка 20 тысяч фашистов. Их командование решило сдаться в плен англичанам. Пункт приема военнопленных - на острове Зеландия. Пробиваются туда по ночам мелкими разрозненными частями. На тральщиках, катерах, яхтах, рыболовецких траулерах. Всё в ход пущено. У местных рыбаков сейчас самая путина. Маршрут - в нескольких милях от северной оконечности Рюгена, как раз где мы с тобой. Помешать не можем, - участок Балтики контролируется английскими катерами. Да такой задачи и не стоит, - пусть катятся. Но побережье остается десантоопасным. Вряд ли, конечно, решатся на высадку. Не до того. Все думы, как бы сдаться не нам, а господам союзникам. Тем не менее остеречься будет не лишним. Мало ли у кого какая шальная мыслишка возникнет? Сохранилось кое-что из заводов ФАУ. Может, где какая документация запрятана? По данным моего начальника Особого отдела Гулько, среди фашистов есть власовцы. Для них, к примеру, сдаться англичанам с таким гостинцем, - гарантия, что нам не выдадут. А значит, жизнь. Потому обязаны предвидеть. Так что твоя цель - наблюдение и охрана прилегающего участка побережья. Обеспечишь патрулирование. - Есть!
- На всякий случай в шести километрах от тебя на мысе Арконс для ведения беспокоящего огня разместили танковый батальон. Съезди, договорись о взаимодействии, о связи. Хотя… - он спохватился, - сегодня, пожалуй, не езди. Сегодня туда мой начальник Особого отдела Гулько едет комбата арестовывать. Полехин нахмурился: - Нашкодничал, стервец, при штурме Штральзунда. Там у него два танка пожгли. Так он в отместку с немецкими девками надураковал. Теперь расплатится…Сколько предупреждали, скольких постреляли! Всё одно неймется. Как в Германию вступили, будто крышу снесло. Особых отделов не хватает…Так что завтра с утра езжай к тому, кто примет. Всё понял?
- Так точно. Только нам бы оружия не мешало. А то, считай, одни автоматы да "лимонки". Серьезного боя на полчаса не выдержать. Да и рацию вчера разбило.
- Прикажу подкинуть, - Полехин, заканчивая разговор, поднялся. Потянулся затекшим телом. Глянув на часы, тронулся к роще. - Кстати, насчет Гулько, - на ходу прикинул он. - Пожалуй, ему розыск твоей зазнобы и поручу. Если кто найдет, так он. Этот - только команду дай - копытом рыть станет. Ретивый! - с неприязненным смешком оценил Полехин. - К тому же у меня он с осени сорок третьего. А до того, доподлинно знаю, в тылу врага под прикрытием работал. И как раз в том самом районе, что и невеста твоя. Чем черт не шутит, может. пересекались. Будет тогда, кому доброе слово замолвить. Ты ведь в ней уверен? Арташов радостно вспыхнул: - Так, товарищ генерал! Да конечно же!.. - Что ж, прикажу, чтоб по дороге на Арконс к тебе заскочил за информацией.
- Есть! За разговором вернулись к воротам особняка. Генерал приготовился влезть в машину, но заколебался. Ухватив Арташова за пуговицу, отвел в сторону.
- Вот что еще! Не надо бы говорить, да иной раз нельзя не сказать, - и хоть на десяток метров рядом никого не было, генерал еще понизил голос. - Гулько, он при мне вроде как в ссылке. Задание, с которым забросили, выполнить не сумел. И ему в его ведомстве это помнят, - ходу не дают, на подхвате держат. А парень самолюбивый. Ищет случай загладить. Поэтому постарайся, чтоб с хозяевами твоими не состыкнулся. А то, ретивый-то он ретивый. Но и борзой. И такие, как они, для него подарок судьбы, - вмиг чего-нибудь раскрутит. Усёк? Арташов понимающе прикрыл глаза. Полехин забрался в машину. Арташов, торопясь, извлек самописку: - Товарищ генерал! Разрешите? На память от разведчиков. Можно сказать, в тылу врага добыли. Он дважды перевернул ручку, - перед генеральскими глазами сначала появилась блондинка в купальнике. И тут же - без. - Ишь ты! Что творят, - Полехин с удовольствием принял подарок. - Жене покажу. Чтоб бдила и форму не теряла. Глаза его наполнились лукавством. Он достал собственное, скребущее и брызжущее чернилами перо. - Тоже прими! Как подобное писать потянет, - он значительно похлопал себя по кармашку, - чтоб только этой ручкой. Глядишь, остынешь. Сокрушенно покачал головой: - Дура ты все-таки, Женька. Уж такой дурында!
Полехину хотелось вылезти, обнять напоследок любимца, которого скорее всего уже не суждено будет увидеть. Но ограничился тем, что прихватил Арташова за шею, слегка пригнул к себе и тут же с силой оттолкнул.
- Поехали, наконец, что ли? Вечно копаешься! - прикрикнул он на водителя.
"Мерседес" дернулся и, набирая скорость, скрылся за поворотом.
Из калитки выскочил подглядывавший Сашка.
- Ну чё, товарищ капитан? - забегая то справа, то слева от командира, Сашка старался заглянуть ему в глаза. - Насчет Маши говорили? - Говорил, - не стал отпираться Арташов. - Обещал, - будут искать. - И правильно. Глядишь, и найдут. Мало ли чудес бывает, - утешил командира Сашка. Впрочем, утешал через силу, - большой веры в результат поисков не испытывал. Репатриированная в огромной, вздыбленной Германии - та же иголка в стоге сена.
- А с чем вообще генерал приезжал? - Сашка подступился к главному. - Не насчет демобилизации, часом? Может, нас за особые заслуги в первую очередь? А? Товарищ капитан?
Арташов грозно, подражая Полехину, насупился. - Доведи до личного состава: переходим на режим берегового патрулирования, - к полному Сашкиному разочарованию, объявил он. - Забыли, что война не кончилась? Рассиропились?.. А где, кстати, этот гребаный часовой?
В самом деле, крыльцо перед входом в особняк было пусто.