- Женщине легче. Какой с нее спрос?.. А вообще-то, выпороть бы вас обоих… - Арончик задумался, наморщил нос, самую выдающуюся на своем лице деталь, и не очень уверенно заметил: - А что, если ей все рассказать мужу?
- Представляешь, какой поднимется гвалт?
- Из тебя котлету сделают, это точно. А ты разве к этому не готовился? Ведь знал, на что идешь, что нарушаешь библейскую заповедь: не возжелай жену ближнего своего.
- Чувству не прикажешь, - жалобно возразил я.
- Детский лепет, но я, конечно, понимаю, - посочувствовал Левка, - однако выхода не вижу, разве что пока затаиться. Жизнь - удивительная штуковина, Костя, она сама все расставит по местам. Короче, наберитесь терпения - оба…
Мой маленький приятель Арончик оказался прав. И как ни парадоксально, его предвидение вскоре сбылось, причем совершенно неожиданным образом. А вот другое предсказание - о нападении чеченцев на беспечных федералов - сбылось в ту же ночь. Рота наша, правда, в эти сутки в карауле не стояла, не на наших часовых напали боевики, но погибли ребята из соседнего подразделения…
Автоматные очереди вспороли тишину в самый глухой предрассветный час. Нас как ветром сдуло с лежаков. Команда дежурного по роте "Подъем!" прозвучала, когда все солдаты были уже на ногах. Мы едва успели занять окопы, отрытые заранее для круговой обороны, - хоть об этом позаботились, - как в судорожное токанье автоматов вплелось тяжелое уханье взрывов. В ход явно пошли гранаты.
Боярышников, выскочивший из офицерской палатки, на бегу отдавал короткие распоряжения. Двум взводам приказал оставаться на месте для прикрытия лагеря на случай прорыва противника, а нашему первому - спешно выдвигаться в сторону соседней роты. Именно там, по всей вероятности, кипел бой.
Все отчетливее различались вспышки выстрелов, пули засвистели над нашими головами, и каждая могла зацепить любого.
- Ложись! - крикнул ротный.
Тяжело дыша, мы плюхнулись на землю. Она показалась такой родной и надежной, что вскакивать уже не хотелось, но следом раздалась команда: "Короткими перебежками - вперед!"
- Отделение, за мной! - крикнул сержант Зарубин. Нам ничего не оставалось, как последовать за ним. В отчаянные минуты под огнем противника я заметил, солдаты стараются держаться гуртом, но в этой кучности заключалась опасность: даже при ночной беспорядочной пальбе возрастает вероятность поражения.
Бой был скоротечным. Нам фактически не довелось в нем участвовать. Боевики напали внезапно с севера, откуда их не ждали, потому как там была освобожденная, считавшаяся нашенской территория. Во второй и третьей ротах, расквартированных в данном районе, палатки обстреляли с двух сторон. Начался переполох. Прежде чем удалось организовать грамотное сопротивление, подразделения понесли потери. Когда же солдаты очухались и открыли убийственный огонь, боевики отошли и растворились в ночи, словно их и не было. Тогда, как говорится, считать мы стали раны, товарищей считать. Погибли не только часовые, выставляемые по периметру расположения батальона, а еще около десятка солдат, убитых прямо в палатках. Боевики тоже наверняка понесли потери, но нам они были неизвестны. Убитых и раненых бандиты унесли с собой.
Когда утром стали известны итоги ночного боя, мне сразу припомнились слова Арончика, предсказавшего расплату за беспечность. Букет лишь руками развел и, пробормотав что-то вроде "накаркала ворона", бросил на Левку недовольный взгляд. Я чуть не съездил ему по физиономии. Молчал бы, паразит. Голову давал ведь на отсечение…
Перед обедом подполковник Горобец собрал батальон на плацу и устроил форменный разнос. Досталось всем - и ротным, и взводным, в том числе Боярышникову. Комбат выговаривал ему за медлительность, которую я, кстати, ночью не заметил. Мы действовали на редкость быстро, но с начальством не поспоришь. Подполковник Горобец, чеканя каждую фразу, безапелляционно заявил:
- Первая рота орудовала вяло. Солдаты ползали словно мухи. Боярышникову следовало как можно быстрее помочь соседу, тогда избежали бы таких потерь!
Справедливостью тут не пахло. Скорее двигаться мы не могли при всем желании. Но и комбата можно понять: ему наверняка тоже намылили шею. За груз "200" он нес особую ответственность, и мне бы не хотелось быть сейчас в его шкуре. Хотя, если разобраться, в чем подполковник виноват? Просто получили хороший урок. Нельзя ни на минуту забывать, что мы на войне, и ни в коем случае не расслабляться.
Ох уж этот аналитик Арончик! В тот день он поразил меня еще одним суждением:
- Знаешь, Костя, я все думаю, почему чеченцы напали на нас именно с севера?
- Они резонно предполагали, что мы их оттуда не ждем, - уверенно ответил я.
- Считаешь, они не знают расположение полка? Не ведают, где у нас штаб, где роты стоят, где склады сооружены?
- Перестань задавать вопросы, Левка. Лучше объясни…
- Тогда слушай. Рядом чеченское селение. Народу в нем не густо, но будь спокоен: у боевиков там свои глаза и уши. Поверь, они давно имеют полное представление о том, где и какой объект у нас находится.
- Ну и что?
Вопрос я задал по инерции, потому что все понял. Склад боеприпасов - вот что для боевиков самое притягательное. Он хорошо охраняется, это и ежу ясно, но стоит на отшибе. Там есть чем поживиться. Или взорвать…
- Вот именно. Представляешь эффект? Почему же они этого не сделали?..
В который раз я вынужден был с Левкой согласиться. Нападая с севера, боевики нанесли некоторый урон в личном составе дивизии. Но почему не напали на склад?
Вопрос повис в воздухе. И хотя ни я, ни Арончик не высказали его вслух, оба поняли: ответа тут нет и пока быть не может.
5
С утра рота начала готовиться к рейду. Точно никто ничего не знал, официального приказа не поступало, но по начавшимся судорожным сборам, тщательной проверке оружия и пополнению запаса боеприпасов нетрудно было определить: слухи о предстоящем марш-броске не беспочвенны. Беспроволочный солдатский телеграф работал безотказно: нам предстояло отправиться в горы, где в каком-то ущелье обнаружен склад с продовольствием и оружием. Для его уничтожения достаточно одной нашей славной непромокаемой роты, так как там в охране всего горстка наемников-арабов.
После завтрака меня подозвал Сом и велел отправиться на склад для получения гранатометов, ракет и ПТУРСов.
- Вот тебе, Иванцов, накладная, - протянул прапорщик листок бумаги, - тут все расписано. Ты грамотей, разберешься. Отложишь нужное, проверишь, а потом я сержанта Зарубина с вашим отделением пришлю груз забрать. Да смотри, чтоб тебе туфту не подсунули!..
С таким напутствием я и отправился на склад. Не скажу, чтобы с легким сердцем. Предстояло иметь дело с прапорщиком Столбуном, а знакомство с ним оставило в душе весьма неприятный осадок. Да и его поспешный отъезд в Чечню, о котором мы с капитаном Шелестом узнали на другой день, выглядел подозрительно.
Столбун встретил знакомой усмешечкой:
- А-а, старый знакомец пожаловал, - пропел он насмешливо, темные глаза, однако, остались холодными. - Как дела-делишки, мистер Шерлок Холмс?
Вот же гад, запомнил, что я приходил к нему со следователем. Странным показалось и другое. С виду этот неотесанный вахлак не производил впечатления читающего человека, а, поди ж ты, Конан Дойла знал.
- Ну и чем закончилось ваше расследование? - продолжал Столбун.
- Мое дело сторона, - вяло ответил я. - Что велели, то и делал, в основном - принести, подать…
- Так ты в прислугах числился? А я было подумал, что в помощники к прокурорскому капитану записался. Уж больно ретиво, как тот козлик, вокруг капитана прыгал.
Столбун явно надо мной издевался, то ли в силу своей гаденькой натуры, то ли хотел вывести из равновесия. За такие слова следовало врезать по роже, но он был много старше, к тому же прапорщик, а я рядовой в портянках. В общем, ядовитую тираду пришлось пропустить мимо ушей. Я просто потребовал поскорее выделить требуемое оружие.
- Выбирай из тех ящиков, которые в углу, но строго по накладной. Гранатометы в соседнем отсеке лежат…
Я уже заканчивал отбор оружия, как на складе неожиданно появился подполковник Хомутов. Он вошел стремительно и с порога закричал:
- Ты что это делаешь, сукин сын?
И чуть не поперхнулся. Столбун приложил палец к губам и скосил на меня глаза. Я не мог не заметить этого жеста, но сделал вид, будто ничего не увидел. Только подумал: сюда бы сейчас капитана Шелеста! Но даже мне стало ясно: между завскладом и начальником артвооружения существует далеко не формальная связь. Не посмел бы простой прапорщик затыкать рот подполковнику из-за того, что в хранилище присутствует какой-то солдат.
Однако прапорщик был не дурак, в находчивости ему не откажешь. Бросив на меня подозрительный взгляд, он в ответ Хомутову покаянно сказал:
- Извиняйте, товарищ подполковник. Я знал, шо вы будете ругаться, но, ей-богу, новая партия ракет никак не вмещается в указанном вами месте.
Хомутов такой реакции явно не ожидал. Он обалдело поглядел на прапорщика, потом на меня и, помедлив, торопливо ответил:
- Да, да, ты не так сделал!
- Опять-таки извиняйте, товарищ подполковник, только оттуда их сподручней будет доставать, - гнул свое Столбун. - Но если желаете…
И глупцу была понятна вся никчемность разговора. Не из-за места расположения ракет примчался сюда взволнованный начальник артвооружения полка. А вот об истинной цели его визита можно было лишь гадать. Дорого бы я дал, чтобы тайну сию узнать, однако продолжал делать вид, что, занятый делом, я ничего не видел и не слышал. Поверил ли подполковник в натуральность моего поведения, не знаю, но хитрая бестия Столбун - наверняка нет. На прощание он обжег меня бешеным взглядом. Стало очевидно: сам того не желая, я приобрел лютого врага.
У входа появился сержант Зарубин. За ним топали ребята.
- Прибыли за получением имущества, товарищ подполковник! - вытянувшись, отрапортовал отделенный.
- Забирайте все поскорее, - сказал Хомутов, взглянув на часы. - В вашем распоряжении осталось немного времени.
Едва я успел вернуться в роту, как отделение получило команду начать погрузку снаряжения в подошедшие машины. Через полчаса бээмдэшки уже мчались на юг.
Колонна миновала маленькое селение и, не сбавляя скорости, устремилась к горам. Вскоре густо взбиваемую гусеницами боевых машин пыль сменил каменистый грунт. Уже не першило в горле, но духота внутри бронированных коробок стояла невыносимая.
За пять часов пути с небольшими привалами рота вышла наконец к цели. Боярышников остановил колонну заблаговременно, еще до подхода к нужному ущелью, чтобы не выдавать себя гулом двигателей. Вперед он выслал разведку, поручив возглавить ее нашему взводному. Лейтенант Наливайко не мог, конечно, обойтись без разгильдяя. Вместо желанного отдыха после долгой и тряской дороги пришлось навьючить на себя необходимое снаряжение и тащиться пехом. В разведку попали также Зарубин, Букет и никогда от меня не отстававший Арончик.
Вход в ущелье оказался узким - двум машинам не разъехаться. Я полагал, мы проскользнем в него поодиночке и сразу окажемся у цели, однако Наливайко рассудил иначе.
- Переть в открытую, нахалом, нельзя, - сказал он, почему-то понизив голос. - Нас могут засечь, а внезапность для роты важнее всего, так что будем взбираться наверх, - кивнул он на скалы, окружавшие ущелье.
Перспектива открывалась не из веселых. Тащиться по крутизне с полной боевой выкладкой да еще по такой жаре дело, мягко говоря, безрадостное. Солнце хоть и перевалило зенит, жарило немилосердно. Накаленные камни обжигали руки, однако делать нечего. Чертыхаясь в душе, я полез за лейтенантом. Наливайко, тонкий и гибкий, как ящерица, двигался быстро. За ним трудно было угнаться, и мы растянулись по всему склону. Тяжелее всего было неповоротливому Букету. Круглая рожа его взмокла и побагровела, как распаренная свекла.
Но когда мы взобрались наверх, то готовы были взводному в ножки поклониться. Сверху хорошо было видно, что неподалеку от входа в ущелье лежат в засаде два амбала с автоматами. Если бы пошли напролом, кто-то из нас наверняка словил пулю. И ни о какой внезапности нападения роты речи бы уже не шло.
- Что-то никаких складов не вижу, - сказал шлепнувшийся рядом со мной Букет.
- Тише! - цыкнул на него Зарубин.
- Мы ж далеко от тех горилл…
Наливайко резко обернулся и гневно прошипел:
- Командир отделения правильно сделал вам замечание, рядовой Букетов. В горах звуки разносятся далеко. Прекратить разговоры!
Некоторое время мы лежали молча, разглядывая вытянувшееся изогнутой кишкой ущелье. По дну его бежала речушка, лишь местами расширявшаяся до полутора-двух метров.
- Редкий случай, но Букет прав, - шепнул мне в самое ухо Арончик, - никаких строений тут нет. А тех охломонов-дозорных можно запросто снять.
- А выстрелы? Они всех боевиков переполошат.
- Сюда бы винтовочку с глушителем, - мечтательно проговорил Арончик.
- Мы не спецназ, нам не положено.
- А зря… Очень полезная вещь, особенно в разведке. Сейчас американских солдат оснащают таким оружием.
- Зато мы пользуемся автоматом, сработанным при царе Горохе.
- О чем совещаетесь? - подползая к нам, шепотом спросил взводный.
Я высказал предложение Арончика снять отсюда дозорных. Неожиданно эта мысль лейтенанту понравилась.
- Пожалуй, так и сделаем, - сказал, - только попозже, когда рота начнет наступление. Под грохот моторов выстрелы никто не услышит. Возвращаемся!..
Ротный выслушал доклад Наливайко о результатах разведки молча и вроде бы одобрил. Но когда тот начал развивать мысль о стремительном нападении, насупился.
- Считаешь, нужно на ура переть? - спросил он ядовито.
- А что? Быстрота и натиск - спутники победы. Это еще Суворов сказал.
- Молодец, правильно цитируешь. Только ведь гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Где гарантия, что вход в чертово ущелье не заминирован? Первая машина подорвется на фугасе, остальным перекроет дорогу, и станем мы для боевиков прекрасными мишенями.
Ротный любил давать предметные уроки молодым офицерам. Боевой опыт - великая вещь. Дважды побывал в Афганистане, да и в Чечне не впервой.
- Действительно, - сокрушенно пробормотал Наливайко, - об этом я как-то не подумал.
- Командир должен обо всем думать, - внезапно улыбнулся Боярышников, быстро менявший гнев на милость. - Все, что вы наговорили, - забыть. Действовать будем так…
План ротного был прост, но, я бы сказал, эффективен. По докладу полковой разведки он уже знал, что правее места, куда мы взбирались, есть крутая ложбина вниз. Небольшой группе по ней можно спуститься к подножию горы с другой стороны и незаметно подобраться к дозорным у входа в ущелье. Конечно, тут нужны были отчаянные и хорошо обученные ребята. Нас брать в расчет не имело смысла, но в роте имелась группа скалолазов. Ей и поручили скрытно перемахнуть через скалы, снять часовых и проверить наличие мин. Рота по их сигналу тихо, без машин, втянется в ущелье и развернется в цепь. Для страховки от неожиданностей ротный приказал двум парам снайперов и гранатометчиков взобраться на скалы по обе стороны от прохода, чтобы взять ущелье под прицел. Но огонь открывать только по его личной команде…
Все было сделано по уму. Мы бесшумно проникли в ущелье. Развернувшись повзводно, стали короткими перебежками продвигаться вперед. Нервы были напряжены до предела. Знойная тишина могла в любую минуту взорваться, а в предчувствии боя солдаты ощущают себя очень неуютно. Ожидание всегда хуже действия. Однако время шло. Мы продвигались, а противника не было. Боевики словно сквозь землю провалились, отчего в голову лезли дурные мысли. Уж в то ли ущелье мы попали? Возможно, авиаразведка ошиблась и нет тут никакого склада?..
Рядом со мной после очередной перебежки рухнул взводный. Лицо его было серым от пыли.
- Что, Иванцов, жарко? - спросил он, вытирая пот со лба и размазывая по нему грязь.
- Да уж, не хило, - отозвался я хрипло, - только не зря ли мы пуп надрываем?
- Наше дело выполнять приказ, рядовой Иванцов, а не высказывать дурацкие предположения!
- Мы уже столько протопали, товарищ лейтенант, а все без толку…
- Цыплят по осени считают, - недовольно возразил взводный. Беседовать на эту тему он был явно не расположен, и я заткнулся. А поскольку лейтенант, вскочив, рванул вперед, пришлось следовать за ним.
Солнце уже клонилось к горам, сделав их более рельефными. Острые, вонзающиеся в блекло-синее с золотой подсветкой небо, казались башенками далекой фантастической крепости. Глубокие расщелины, еще недавно отчетливо различимые на фоне выбеленных зноем скал, потускнели и расплылись.
Продвинулись мы по ущелью довольно далеко. Речушка расширилась, стала говорливее. Стремительно несущаяся вода бурлила и пенилась вокруг торчащих камней…
Бой завязала разведгруппа, наткнувшаяся на окопы боевиков. Я подумал, что ротный тут же скомандует: "Вперед!" - и мы ринемся на противника. Но Боярышников приказал продвигаться дальше одному взводу, остальные два по его распоряжению быстро рассредоточились и залегли под прикрытием скал. "Великий стратег! - подумал я, - с какой стати прячемся? Навалились бы всем скопом, и бандитам крышка". Но тут сверху с двух сторон заговорили крупнокалиберные пулеметы. Останься мы на месте, попали бы под перекрестный огонь.
Боярышников вызывал все большее уважение. Как он мог предвидеть подобное развитие событий и вовремя вывести роту из-под удара?.. Выходит, капитан кроме боевого опыта обладает еще командирской интуицией?..
Разведчики и посланный в подмогу второй взвод захватили между тем окопы боевиков. Ротный велел им закрепиться на месте и не высовываться. Подозвав Наливайко, приказал:
- Собирай, лейтенант, скалолазов - и вперед.
- Куда, - растерялся Наливайко.
- Постарайтесь, прижимаясь к скалам, выбраться из ущелья. Если понадобится, воспользуйтесь тем путем, что разведали раньше. Надо добраться до боевых машин и привести их сюда. Теперь мы знаем - дорога не заминирована. Действуй быстро, но зря людей под пули не подставляй.
- Понял вас, товарищ капитан! - обрадованно воскликнул Наливайко.
Мы опять оказались все в той же команде впятером: взводный, сержант Зарубин, Букет, Арончик и, конечно, я. Гуськом, прижимаясь к скалам, все трусцой рванули к знакомому уже входу в ущелье в надежде, что все пройдет гладко. Увы, боевики оказались не лыком шиты. Нас сразу засекли; над головой защелкали пули, выбивая из гранита фонтанчики едкой, пахнущей порохом крупы. Приблизившись к проходу, вдруг увидели на дороге нескольких боевиков, которые торопливо ставили мины, мало заботясь об их маскировке. Вот же гады! Догадались, что мы можем привести сюда технику.
Пришлось спрятаться за камни. Букет, злобно сплюнув, выругался.
- Что будем делать, лейтенант? - спросил он.
Наливайко молчал. Вместо него ответил Зарубин: