Он развернулся и начал удаляться от солдат. Немцам было проще - они шли в полный рост. А ему в колени то старая коряга воткнётся, то он ногой об камень ударится. И шуметь, водой плескаться нельзя.
Справа открылась небольшая заводь, покрытая тинкой. Алексей бросился туда. Он выбрался на берег - тот был сплошь покрыт камышом.
Немцы прошли по воде, но следом по берегу уже шла другая группа.
Алексей чертыхнулся про себя и снова залез в воду. Расшевелил он осиное гнездо, теперь самому бы спастись. Он снова опустился на четвереньки и направился назад, к своим.
Прошло полчаса, потом ещё четверть… Впереди послышался всплеск, и Алексей тут же бесшумно нырнул в осоку. Едва слышное движение, потом снова всплеск и матерок на русском. Похоже, наши. Разведка или он уже на своей стороне? Нет, всё-таки разведка, иначе зачем им тихариться?
Осторожно приглушённо позвав: "Эй, славяне!", он тут же метнулся в сторону - на случай, если ударят из автоматов на голос. Однако стрелять не стали, спросив шёпотом:
- Кто тут, выходи!
- Я свой, русский…
- Покажись.
Алексей вышел из осоки. Перед ним была группа из четырёх человек.
- Вы из разведки? - спросил Алексей.
- Предположим.
- Немцы по реке к берегу цепью идут, но уже удаляются, - предупредил Алексей.
- По твою душу? - поинтересовались разведчики.
- Не исключено. Дозорные у немцев есть?
- Пулемётный расчёт на берегу.
- Был. Мы их в речке притопили - не испугайся.
Они разошлись, не прощаясь.
Метров через сто Алексей и в самом деле наткнулся на тело, лежащее под водой. Он был к этому готов, но всё равно с трудом удержал невольно рвущийся из груди вскрик.
На повороте речки он выбрался на берег и пополз. Казалось, "нейтралка" никогда не кончится, а винтовка весила пуд. Мокрая одежда неприятно холодила тело.
Наконец впереди щёлкнул затвор.
- Стой!
- Да я лежу. Свой я!
- Разведчик, что ли?
- Нет, снайпер.
- А, так это тебя твои в траншее дожидаются? Ползи.
По идее, он должен был знать пароль, а часовой назвать отзыв. Но вчера командир взвода пароля ему не сказал, полагая, что Алексей отправляется на "нейтралку" на свою позицию ненадолго.
Рейд Алексея в тыл врага продолжался сутки. Он свалился кулем в траншею, прямо под ноги уже бежавших к нему снайперов.
- Жив, братишка!
Его хлопали по плечам, радовались. Потом помогли подняться - Алексей почти обессилил.
- Ты скажи, снайпера убил?
- Убил, можете доложить майору.
- Ура! А то он уже несколько раз интересовался. Ох и грязен ты, Лёха! И попахивает от тебя тиной, как от лешего…
- По речушке полз.
Товарищи сняли с него винтовку. Он дошёл до землянки и, едва сняв сапоги, рухнул на нары.
Проснулся он от какого-то движения. Открыл глаза. На пустом патронном ящике сидел Виктор и чистил его винтовку.
- Проснулся? А я твою винтовку чищу, грязная - жуть! Да ты и сам не лучше. Иди, умойся.
- Помоги - польёшь.
Алексей сбросил грязную одежду. У колодца, рядом с избой разведчиков Виктор черпал воду и поливал ею Алексея. Вода была холоднющая, и Леша даже взвизгивал. В баню бы сейчас, помыться горячей водичкой с мылом и мочалкой - но… чего нет, того нет.
Он обтёрся полотенцем, оделся в чистое и сухое обмундирование.
- Теперь бы ещё поесть, и я буду чувствовать себя человеком.
- Вон котелок с кашей стоит, остыла уже, наверное.
Было бы чего поесть! Алексей жадно набросился на еду - в последний раз он ел полтора суток назад. Съел всё, даже хлебные крошки собрал, бросив их в рот.
- Всё! - выдохнул он.
- Отдыхай! Парни "на охоту" ушли, а нам поздно. Расскажи, как там всё прошло?
Алексей рассказал, не забыв упомянуть, что Виктор показывал каску-обманку неправильно.
- Да что же я, на свою башку надевать её должен был? - обиделся Виктор.
- Мы все виноваты. Надо было на палку тряпьё намотать, чтобы каска плотно сидела, не болталась. Мне со стороны хорошо видно было, и снайпер немецкий не купился.
- Вот гад, хитрый какой! Чтобы ему в ад попасть!
Вечером в землянку пришёл посыльный и передал приказ - завтра явиться в штаб, к майору Фролову. Приказ надо было выполнять, и утренний выход на позиции откладывался.
Утром обе пары снайперов явились в штаб. Майор придирчиво их оглядел:
- Разобрались со снайпером?
- Так точно, убит.
- Да? - удивился майор. - Молодцы! Кто застрелил?
- Красноармеец Ветров! - сделал шаг вперёд Алексей.
- Докладывай.
Алексей коротко и чётко доложил о том, как он пробрался в тыл врага, как немец купился на обманку с каской, как обнаружил себя, и как он, Алексей, не промахнулся.
- Так просто? - удивился майор. - А я хотел его на медаль представить… Жаль! Свободны!
- Есть!
Снайперы вышли на улицу.
- Эх, Леха, не мог расписать всё покрасочней, мол - отстреливался, уходя, еле к своим прорвался.
- А чего врать?
- Дурак ты, Леха! Медаль мог получить. Вон у майора их две, а сам в штабе сидит. Живого немца, небось, только пленным и видел, когда разведка "языка" приводила.
Поскольку "охота" сегодня сорвалась, снайперы направились к землянке. Со стороны передовой раздалось несколько взрывов, затем началась ожесточённая пулемётная стрельба. Не сговариваясь, снайперы бросились в сторону передовой. По дереву, совсем рядом с ними, защёлкали пули: видимо, их увидел пулемётчик, но в горячке боя промахнулся.
Снайперы бросились на землю, пользуясь естественными укрытиями, и поползли к траншеям. Уже издалека было видно, что немцы поднялись и идут в атаку. Давненько Алексей не видел такой картины!
Снайперы спрыгнули в траншею.
- Парни, стреляйте по второй и третьей цепи. Цельтесь в живот и ноги.
Снайперы поняли, заняли места в траншее и открыли частый огонь - с оптикой на двести - двести пятьдесят метров промахнуться невозможно.
Каждый из снайперов успел опустошить по магазину. Заряжать его снова было некогда - заряжали по одному патрону, и стреляли так часто, как только это было возможно.
Немцы дрогнули и побежали назад. Но снайперы продолжали вести стрельбу - как упустить такую возможность?
Немцы, прикрывая своих, накрыли наши позиции минометным огнём. Снайперы, как и пехотинцы, попадали на дно траншеи. Виктор и Алексей лежали головой к голове.
Перекрывая звуки рвущихся мин, Виктор спросил:
- Почему в живот и ноги стрелять надо было?
- Раненые кричать начнут, панику создадут - причём за спинами первых цепей, и у немцев духу не хватит атаку продолжить. Да так, собственно, и получилось.
- Ага, понял.
После пятнадцатиминутного огневого налёта разрывы стихли. Отряхиваясь от пыли и комков земли, снайперы поднялись и увидели - на "нейтралке" лежало много убитых и раненых немцев. Некоторые подорвались на минном поле, других срезали наши пулемётчики, но изрядная часть была следствием работы снайперов.
- Ну вот, хлопцы, а вы переживали, что "охота" сорвалась, - пошутил Алексей.
Из-за поворота траншей вынырнул младший лейтенант.
- А, вот кто здесь стрелял! А я-то понять не могу - шпарят, как из пулемёта. Спасибо, снайперы!
- Одно дело делаем.
- Это верно…
Когда стемнело, немцы начали выносить с "нейтралки" своих убитых и раненых.
Снайперы выспались, а рано утром, когда возвращались на позиции, Алексей сказал:
- Парни, идея есть. Как вернёмся, надо на кухню сходить, набрать пустых консервных банок. И будет вам знатная "охота"!
- Чего удумал?
- Завтра увидите.
По возвращении Алексей выпросил у старшины бечёвку. Виктор сходил за банками и принёс полный "сидор". Ножом они пробили в них дырки, связали десяток банок в связку и привязали к ним бечёвку.
- Я ночью поближе к немецким траншеям подберусь, сюрприз им приготовлю, а утром будем стрелять "на поражение". Поэтому идём все вместе и располагаемся недалеко друг от друга. Стрелять сразу, цели будут - обещаю.
Виктор рассмеялся:
- Ты сегодня добрый!
Алексей закинул за спину "сидор", взял в руки винтовку в чехле. Выбравшись на "нейтралку", он оставил винтовку на облюбованной позиции. Если он сейчас столкнётся на "нейтралке" с немецкими солдатами или разведчиками, от винтовки проку будет мало. Для самозащиты есть пистолет "ТТ" и нож. Ночью дальний выстрел невозможен, практически все ночные бои рукопашные - когда стреляют в упор, бьют ножами и сапёрными лопатками.
Алексей пополз к немецким окопам.
Вот уже слышится приглушённый разговор, пахнуло дымком от сигарет.
Потихоньку, по сантиметру Алексей вытащил консервные банки, положил на землю, и, разматывая бечёвку, пополз назад. Занял своё место в окопчике.
Через некоторое время мимо прополз Виктор. Приближался рассвет, и снайперы занимали свои позиции.
Встало и постепенно начало пригревать солнце.
Алексей дождался, когда у немцев закончится завтрак, подтянул к себе бечеву, выбрал слабину и резко дёрнул раз, за ним - другой; тут же схватился за винтовку.
Немецкие пехотинцы, услышав перед траншеями странный звук, решили полюбопытствовать - вдруг русские придумали новое оружие? Над бруствером показалось сразу несколько голов. Снайперы дали залп, и пехотинцы поплатились за своё любопытство.
Уже вечером снайперы восхищённо хлопали Алексея по плечу.
- Ты хитёр, как змей! Сам придумал?
- Сам. Немцы на колючую проволоку пустые консервные банки подвешивают. Если кто ползёт и цепляет, сразу грохочет. Вот они на звуки и выглянули. Только у них звук другой, банки на проволоке поодиночке висят; а тут - целая связка, да ещё звук перемещается.
Снайперы посмеялись.
- Провёл ты их, Леха, здорово обманул. Надо запомнить.
- Запомнить приём надо, только два раза на одном участке применять его нельзя - немцы не дураки.
Война - это, в первую очередь, борьба умов. Кто кого перехитрит, у кого больше терпения, наблюдательности, осторожности.
А через два дня со снайперами случилась беда. Вечером Алексей обратил внимание на то, что Балабанов с озабоченным и встревоженным лицом хлопает себя по карманам, выворачивая их.
- Ты что потерял, Федя?
- Стрелковую карточку на позиции оставил.
- Эка беда - бумажка, - отмахнулся его напарник Ведерников. - Завтра заберёшь.
Для каждой позиции снайперы готовили стрелковые карточки. На бумаге наносили цели на немецкой стороне - пулемётные гнёзда, доты, дзоты и хорошо заметные ориентиры вроде одиночно стоящих деревьев или сгоревшего танка с измеренными через оптику дистанциями. Это позволяло сократить время для подготовки к выстрелу.
Любой прицел - механический или оптический - перед выстрелом требуется остановить на определённую дистанцию до цели, иначе будет промах. Для каждой позиции у снайпера была своя карточка.
Однако ночью немецкие разведчики обнаружили окоп со стрелковой карточкой, сразу поняли, что она принадлежит советскому снайперу, и сделали засаду. Один разведчик занял место в окопе, другие замаскировались поблизости.
Ничего не подозревающий Балабанов подполз к своему окопчику на позиции и получил удар по голове. Его тут же "спеленали" и утащили на немецкие позиции. Винтовку забрали тоже. Захват был проделан быстро и без шума. Ни в нашей траншее, ни на позиции Ведерникова, в ста метрах от места захвата никто ничего не слышал.
Началось расследование. Приходил особист и долго расспрашивал снайперов - не замечали ли они чего подозрительного за Балабановым, не говорил ли он о переходе к немцам. Как понял Алексей, Балабанова подозревали в измене, в том, что он сам, добровольно перебежал к немцам. Никто из парней в вероятность такого события поверить не мог, однако особист заставил всех писать рапорты. Так он и ушёл ни с чем.
А ещё через день, заняв с рассветом своё место на позиции, Алексей заметил перед немецкими траншеями нечто необычное. Он поднёс к глазам бинокль и замер.
Немцы волокли столб, к которому был привязан мёртвый Балабанов. Он был раздет до пояса, на теле - многочисленные раны. Увидели его и другие снайперы.
Немцы пытались запугать снайперов и пехотинцев смертью Фёдора, но получили обратный эффект. Снайперы обозлились и решили за убитого Фёдора уничтожить десять гитлеровцев.
Выполнять обещанное начали на следующий день, придумав дерзкий план, немного рискованный, но вполне реальный.
С немецкой стороны на участке полка снайперов не было - на этом и строился расчёт. Перед рассветом Ведерников и Алексей заняли позиции перед первым батальоном. Они дождались, пока рассвело окончательно, и немцы позавтракали - у них, как всегда, всё было чётко и по расписанию. Потом Виктор Субботин выскочил на бруствер без оружия и пробежал по земле метров двадцать, чтобы пулемётчик, напротив которого залегли снайперы, успел увидеть Виктора и схватиться за пулемёт. Виктор спрыгнул в траншею, и в это время, когда он уже был в безопасности, ударила запоздалая очередь. В оптику было видно, как немец устроился за ручным пулемётом за бруствером.
Алексей выстрелил в лицо пулемётчику.
Приманка сработала, но этим дело не кончилось. Через полчаса, когда немцы решили, что снайпер, убив пулемётчика, переключился на другие участки, один из пехотинцев стал доставать пулемёт - солдат никогда не позволит себе оставить оружие на поле боя.
Алексей выстрелил ещё раз, убив рачительного солдата. Больше с этой позиции стрелять было нельзя. Один, при необходимости второй выстрел - и всё, иначе накроют минами. У немцев на вооружении пехотных рот были лёгкие 50-миллиметровые миномёты, и стояли они прямо в траншеях. И мин немцы не жалели.
Чем хорош миномёт - так это навесной траекторией полёта мины. Снаряд из пушки летит почти по прямой, и бойцу в окопе или траншее он не страшен. А миномётная мина падает сверху, и она достанет цель в окопе, в траншее, в овраге и на обратном склоне холма. Дальность стрельбы лёгких миномётов была невелика, но всю "нейтралку" они простреливали.
Более тяжёлые и мощные минометы стояли в глубине немецкой обороны, метрах в трёхстах-четырёхстах от передовой - при необходимости немцы задействовали и их.
Обозлённые гибелью двух солдат, немцы полчаса засыпали минами "нейтралку", а потом перенесли огонь на траншею. Однако вычислить, определить позицию Алексея они не смогли, и били не прицельно, а по площадям.
Утром немцы, выполняя операцию "Блау", перешли в наступление. Временное затишье на фронте закончилось. Высохли после весны дороги и грунтовые аэродромы, немцы завезли в тылы боеприпасы, горючее, и, узнав через стратегическую разведку, что летом союзники откроют Второй фронт, подтянули свежие дивизии, перебросив их с Западного фронта. Наша промышленность ещё не успела в полной мере перестроиться, наладить массовый выпуск танков, самолётов, боеприпасов, насытить ими войска.
Немцы бросили в бой 90 полнокровных дивизий. Это были дивизии, укомплектованные по штатам 1941 года, а не урезанные, как в 1944 и 1945 годах. Они пошли мощно, взламывая нашу оборону. С конца июня до второго июля немцы смогли полностью оккупировать Курскую область, к 10 июля - правый берег Дона и правобережье Воронежа.
В нашей Ставке считали, что летом 1942 года немцы снова нанесут удар по Москве, но фашисты все силы сосредоточили на юге - они рвались к Ростову и Кавказу. Для танковых соединений немцев широкие южные степи - самое удобное место для боёв, для клиньев и охватов. В лесистых и местами заболоченных Смоленской, Брянской и других областях центра России танковым группировкам было тесно для маневра.
Ставка спохватилась, и 7 июля был образован Воронежский фронт, но части РККА продолжали с боями отступать, оставляя противнику всё новые города и районы.
28 июля 1942 года Сталин издал свой знаменитый приказ № 227, названный "Ни шагу назад". Вводились суровые меры наказания за оставление позиций без приказа, позади воинских частей стали устанавливаться заградотряды НКВД.
Ничего этого Алексей, как и его товарищи, конечно, не знал.
С рассветом немцы открыли по передовой массированный огонь из орудий и миномётов. Потом они перенесли огонь вглубь, громя советские тылы, уничтожая резервы и штабы.
После артподготовки налетели "лаптёжники" - пикирующие бомбардировщики "Юнкерс-87". Они сбрасывали бомбы на артиллерийские капониры, на танки, на склады.
Как танк ни маскируй, сверху он заметен - хотя бы по отбрасываемой тени. У немцев маскировка была на высоте, у нас же маскировочные сети, позволявшие укрывать танк или пушку, в массовом количестве, пришли в войска позже.
Кроме бомб "юнкерсы" сбрасывали пустые бочки из-под бензина, многократно продырявленные. Падая, эти бочки издавали ужасающий, сводящий с ума вой.
Передовая скрылась в дыму и пыли. Едва стихли моторы пикировщиков, на немецкой стороне, пока ещё далеко послышались звуки моторов множества боевых машин - танков и бронетранспортёров.
Уцелевшие пехотинцы стали выползать из щелей, блиндажей и занимать места в окопах и траншеях. Снайперы, уцелевшие при артналёте и бомбёжке, переползли со своих позиций в траншеи, оставаться на "нейтралке" было безумием, самоубийством.
Алексей сразу припомнил бои осени 1941 года, теперь всё повторялось снова - бомбёжка, танки.
Рев моторов накатывался. Едва стала видна немецкая пехота, остатки батальона открыли по ней огонь. "Далековато начинают", - поморщился Алексей. Это он и его товарищи могут бить без промаха с оптикой. А пехотинцы попусту жгут патроны - до немцев верных четыреста метров. Для снайпера это, по сути, ближний выстрел, можно спокойно "положить" пулю между глаз.
Снайперы стреляли без перерыва. Немцы падали, а за убитыми были видны солдаты второй цепи.
Начала стрелять единственная уцелевшая противотанковая пушка-сорокапятка, прозванная на фронте "Прощай, Родина!", с первого же её выстрела загорелся T-III, второму снаряд перебил гусеницу; он крутанулся на месте и получил снаряд в борт. Изо всех щелей повалил дым, танкисты стали покидать подбитую машину. На них перенёс огонь Алексей.
Чтобы подготовить танкиста, нужно время и ресурсы - с пехотинцами намного проще. Потому при всех равных условиях лучше убить танкиста.
Двух из четырёх членов экипажа Алексей успел уничтожить, другие укрылись за танком.
Справа от Алексея выстрелило противотанковое ружьё - раз, другой, третий… Видно было, как его пули высекают искры из лобовой брони танка. Раз видны искры, стало быть - рикошет, непробитие. А ещё стрельба ведётся из одного места.
Немцы стрелка засекли, танк выстрелил из пушки, и ПТР замолчало.
Алексей стрелял, пока не кончились патроны в обоих подсумках. Снайперы не берут на задание много патронов. Сделал один-два выстрела - и меняй позицию на запасную, или же жди темноты. А выстрелил три-четыре раза - считай, что подписал себе смертный приговор, немцы обязательно засекут и накроют. Их наблюдатели внимательно осматривали "нейтралку" и передний край обороны. С небольшого возвышения, с оптикой в виде стереотруб они просматривали два-три километра наших тылов.