- И мне спокойнее, у вас пулемёт есть.
- Патронов нет ни у кого.
- Вон машина разбитая стоит, полный кузов ящиков с патронами. Пять минут времени дело.
- Спасибо, товарищ лейтенант!
Бойцы побежали к грузовику. Моторный отсек и кабину его разворотило осколками близкого взрыва, один борт был оторван. Но в кузове и в самом деле стояли ящики с патронами.
Быстро просмотрев маркировку, бойцы нашли винтовочные патроны - они же подходили и к пулемёту. Подхватив два ящика целиком, они побежали к машине.
Лейтенант уже сидел в кабине. Едва успели погрузить "максим", оружие и патроны, как полуторка тронулась, и бойцы вскакивали в кузов уже на ходу.
В кузове они вскрыли ящики. Ключом, похожим на большой консервный, открыли цинки. Алексей сразу зарядил винтовку, набил обоймами подсумки - даже в карманы натолкал патронов. Пограничник набивал единственную холщовую ленту. Только связист Михаил и Василий поглядывали на них с завистью - к немецким автоматам патронов не было.
- Зря поехали, - неожиданно сказал пограничник.
- Что, пешком надо было идти? - не понял его Василий.
- Я не о том. В разбитом грузовике патронов полно. Надо было на позиции возвращаться.
- Да ты чего, совсем сбрендил? Нас ведь четверо всего!
- А всё же немцы не прошли. Хоть насколько-то, да задержали мы их, дали нашим время оборону организовать.
- Обошли бы нас со всех сторон, и, скорее всего, танками бы раздавили. У нас ведь даже гранат не было.
- А про артиллеристов забыл - про тех, что с "сорокапяткой"? Ты видел, чтобы они отходили?
- Нет, не видел. Так может, их уже и в живых нет.
- Каждый должен участок, ему порученный, держать из последних сил, тогда отступать не будем, - отрезал Иван.
Его слова задели всех, зацепили за живое. Никто из них в бою не трусил, и все держали оборону, пока были патроны. А по большому счёту - без приказа с позиций ушли. Выходит, прав Иван.
Только Алексей угрызений совести не чувствовал. Не его вина, что начальство не позаботилось о резервах, патронах, гранатах, поддержке пушками. Не со штыком же на немцев врукопашную идти? Добежать не успеешь, как из автоматов посекут. А отдавать свою жизнь не за понюшку табаку он не хотел. Он ещё успеет немцам насолить, нанести урон.
Через час тряской езды по ухабам разбитой сельской грунтовки они добрались до штаба. Лейтенант убежал к начальству, а бойцы вылезли из кузова, соображая, что делать дальше. Похоже, вернуться в свои подразделения им не суждено - где они, их подразделения?
К ним подошёл старшина. В петлицах по четыре треугольничка, гимнастёрка выцветшая, зато усы - как у маршала Будённого.
- Кто такие?
Бойцы представились.
- Идите к рощице, вон туда, - повернувшись, старшина показал рукой. - Там формируют роту из остатков частей.
- Так точно.
Бойцы направились к роще, где старший лейтенант с петличками артиллериста занёс их в список.
- Будете во втором взводе, командир - сержант Осянин. Почему оружие не табельное? - вдруг грозно спросил он.
- Трофейное, товарищ командир. В винтовку осколок попал. Только патронов к нему нет.
- Получите винтовку у старшины.
- Слушаюсь.
Главное - они поели, а то уже живот к спине прилип. Не сказать, чтобы сильно покормили - пшённой кашей на воде, селёдкой и чаем, но зато хлеба дали по три куска. Бойцы повеселели. Потом сержант Осянин выяснил у каждого его воинскую специальность. С пограничником-пулемётчиком было проще всего - ему вторым номером в расчёт дали связиста. Но когда дело дошло до Алексея, сержант замешкался:
- Куда же тебя пристроить? У нас нет ни мин, ни взрывчатки. В мишень-то хоть попадаешь?
- Получается.
- Ладно, пока в пехоте побудешь.
Так и получилось, что все четверо временно в одном взводе оказались. Не хватало всего - оружия, особенно тяжёлого, патронов, а главное - не хватало командиров. На всю роту был один командир, да и тот артиллерист, без опыта пехотного боя.
Уже вечером рота, получив приказ, выдвинулась на позиции. Сержант Осянин показал рукой - копать траншею от этого дерева до тех кустов.
Сапёрные лопатки оказались только у трёх бойцов. Кому-то их и не положено было иметь - тем же разведчикам или артиллеристам, другие их потеряли. А для пехотинца окопаться - главное на войне. Земля - она и от осколков укроет и от пуль убережёт.
Алексей выкопал себе окоп в полный профиль, передал лопату Василию, а уж рядом с ним стоял, поджидая своей очереди, связист Михаил - им надо было оборудовать основную и запасную позиции. В общем, лопатка вернулась к Алексею к утру и уже изрядно затупленная. Он бережно убрал её в чехол.
За ночь Алексей успел вздремнуть в окопе. На западе погромыхивало. Утром высоко в небе показался самолёт.
- Рама, - сказал Иван. - Сейчас всё высмотрит, разнюхает, а потом бомбардировщики прилетят.
И он не ошибся. Часа через два прилетели "лаптёжники". Бомбили они по хорошо видимым сверху окопам и траншеям. Но попасть с такой высоты в окоп - дело затруднительное, и потери рота понесла небольшие.
Бомбардировка - дело психологически тяжёлое. Немец с самолёта бомбы кидает, а бойцы ощущают полную беззащитность и невозможность оказать какое-либо сопротивление, дать отпор.
Но бомбардировкой испытания не закончились. Едва "юнкерсы" улетели, послышался крик "Немцы!" Издалека, пока едва слышимый, доносился шум моторов. По полю, к позициям роты ползли полугусеничные бронетранспортёры Sd.Kfz.10, похожие на стальные гробы, с пулемётом в кузове. Пулемётчик с МГ-34 прятался за стальным щитком. Сейчас бы пушечку-"сорокапятку", или, на худой конец, противотанковое ружьё.
Немцы ещё издалека открыли пулемётный огонь.
Алексей выждал, когда бронетранспортёры приблизятся на 300–400 метров, тщательно прицелился в щель в стальном щитке и выстрелил. Пулемёт замолк, голова в стальном шлеме исчезла за щитком.
Алексей перенёс огонь на другие транспортёры. Если бы у них были башни, как на других боевых машинах, сделать что-либо было бы невозможно.
Из транспортёров через задние дверцы высыпала пехота. Немцы рассыпались цепью и начали стрелять из автоматов.
- Во, самое то! - обрадовался Алексей. Он тщательно прицеливался и стрелял по фигурам в сером обмундировании. Рядом стреляли другие бойцы.
Цепь значительно поредела. И когда до неё осталось метров сто пятьдесят, заработал пулемёт. Куликов стрелял короткими очередями, по семь-восемь патронов. Даст очередь, перенесёт прицел, и всё повторяется. Потери немцы понесли значительные.
Однако пулемёт засекли и стали стрелять по нему из транспортёров, пытаясь подавить, "максим" смолк. Алексей обернулся в тревоге, но пулемётчик менял позицию на запасную.
Немцы осмелели, стали забрасывать траншеи гранатами. Далековато, правда, и разлёт осколков из их гранат - 10–15 метров, но психологически подавляет.
Двое из наших бойцов не выдержали плотного автоматного огня и взрывов гранат, бросились из окопов назад. Тут немцы их и скосили.
Алексей видел, как убили побежавших, и осуждающе покачал головой - как трусы погибли!
Прямо на бруствер перед ним упала немецкая граната М-39, похожая на нашу "лимонку", только из двух штампованных половинок. На фронте её прозвали "яйцо" или "крашенка". Пороховой замедлитель у этих гранат горел 4,5 секунды.
Не медля ни мгновения, Алексей схватил гранату и отшвырнул её в сторону набегающих немцев, спрятав голову за бруствер. Тут же рванул глухой взрыв, раздались крики раненых немцев.
Алексей высунулся из окопа - до немцев было всего полсотни метров - и стал расстреливать набегавшие фигуры, как в тире. Сейчас бы автомат сюда, в ближнем бою - самое то! У него сейчас каждый выстрел навскидку находил цель. Даже у тех бойцов, кто на сто метров не попадал в ростовую мишень, промахов сейчас не было - слишком близко подобрались немцы.
Цепь гитлеровских пехотинцев несла ужасающие потери. Последние сто метров перед окопами были усеяны трупами в серой форме.
Из окопа, по центру позиций сводной роты поднялся старший лейтенант. Полуобернувшись к оставшимся в окопе бойцам, он поднял руку с зажатым в ней пистолетом:
- За Родину! В атаку - вперёд!
Из окопов и траншей стали выбираться красноармейцы. Многие держали в руках винтовки с примкнутыми штыками, зловеще поблескивающими на солнце. Нестройное "Ура-а-а!" возникло где-то впереди, прокатилось по полю и подхватилось бегущими сзади.
Сшиблись. Гитлеровцев кололи штыками, били прикладами и сапёрными лопатками. Немцы отбивались автоматами, но их складные приклады не были рассчитаны на рукопашную.
Прямо на Алексея набегал высокий жилистый немец. Алексей перехватил винтовку за ствол, поскольку штыка у него не было, и с разбегу ударил немца прикладом. Тот вскинул под удар автомат, держа его в обеих руках. Звякнул металл. Алексей размахнулся ещё раз, но немец успел ударить его ногой. Каблук с железной набойкой больно впечатался в бедро. Алексей едва не взвыл от боли и саданул немца прикладом по колену. Немец вскрикнул и отскочил.
Из-за спины Алексея выбежал пехотинец и ударил немца штыком. Тот вздрогнул. Широко раскрыл глаза и медленно завалился на спину. Пехотинец потянул винтовку на себя, но штык застрял между рёбрами.
- Отцепи штык, чёрт с ним, - посоветовал Алексей, поймал взгляд пехотинца, устремлённый за его спину, и поспешно обернулся.
На него бежал унтер-офицер с нашивками на левом рукаве. В руке он держал пистолет. Вскинув руку, унтер-офицер выстрелил, но промахнулся. Мотыль "парабеллума" застыл в верхнем положении, магазин был пуст, но в горячке боя унтер всё нажимал и нажимал на спусковой крючок.
Алексей успел передёрнуть затвор трёхлинейки и почти в упор, с трёх метров выстрелил унтеру в грудь. Немец упал у ног Алексея.
Справа донёсся приглушённый хрип:
- Лё… ха, выручай!
На разведчика Василия насел дюжий немец и бил его здоровенным кулачищем в лицо.
Алексей прыгнул и винтовкой ударил немца по шее. В шее хрустнуло, и немец упал на Василия. Алексей испугался - не сломалось ли ложе? Бросил взгляд на винтовку - нет, цела.
Из последних сил разведчик столкнул с себя убитого противника и поднялся.
- Здоров, как хряк! Я уж думал - каюк мне. Спасибо!
Лицо Василия было в крови, обильно текущей из разбитых губ и носа.
- Зубы целы?
- Вроде. Гляди, немцы драпают.
Гитлеровцы не выдержали рукопашной, и немногие оставшиеся в живых убегали. Пятились спиной вперёд бронетранспортеры - во время рукопашной они не стреляли, боясь зацепить своих.
- Назад, в окопы! - подал команду командир роты.
Красноармейцы бросились в окопы. Алексей успел подхватить лежащий возле убитого немца автомат и вытащить из его подсумка единственный оставшийся магазин. Чай, бой не последний, пригодится.
Едва немногие оставшиеся в живых немцы скрылись за бронетранспортёрами, те открыли пулемётный огонь. Несколько бойцов, замешкавшиеся на месте схватки, были сражены наповал.
Алексей спрыгнул в свой окоп, и тут же на него свалился Василий.
- Приютишь, пока немцы стреляют? Глянь, что я добыл! - в руке у разведчика поблескивали наручные часы. - С немца снял, который меня бил! Хочешь, забери себе - фрица ведь ты уложил.
- Не хочу я ничего с убитого брать, мародёрство это.
- Гляди, какой он идейный! Автомат вон немецкий у убитого камрада забрал, не погнушался!
- Так то автомат, оружие.
- Можно подумать, у тебя наручные часы есть! Немцы всю Европу покорили и обобрали. У каждого рядового часы есть. Хоть время сверять можно, когда жратву привезут.
- Желудок сам подскажет.
- Ну смотри, было бы предложено. Я за них булку хлеба выменяю - у того же старшины.
- Вот тогда и поделишься.
- Замётано.
Василий был парень разбитной, и когда можно было, своего не упускал. Он и сейчас успел не только часы с убитого снять, но и две патронные сумки с обоймами к автомату.
- Как немцы перестанут стрелять, надо за окопы сползать. У многих немцев ранцы есть, наверное, найдётся, чем в них поживиться.
- Рисковать жизнью из-за барахла! - пренебрежительно скривился Алексей.
- Я человек рисковый, пресная жизнь не по мне.
- Война, риска выше головы - зачем без нужды на пулю нарываться?
- Странный ты, Алексей, слишком уж правильный.
- В тайге без этого никак. Если поранишься или заблудишься - никто не поможет, надо просчитывать всё на шаг-два вперёд.
- О, вроде стихло всё? - перебил его Василий. Он приподнялся над бруствером. - Немцев не видать. Ну, я пополз.
И не успел Алексей возразить, как Василий перевалился через бруствер и пополз к убитым немцам. Он переползал от одного к другому, потом вернулся к окопу и столкнул в него ранец.
- Держи, я за патронами сползаю.
- Да сиди ты, егоза.
Из окопа Алексей наблюдал, как Василий опустошает подсумки. Занятый делом, он не заметил, что кто-то из немцев был, видимо, только ранен и пришёл в себя. Хлопнул выстрел, коротко вскрикнул Василий. Алексей дёрнулся было выскочить из окопа на помощь, но немцы открыли миномётный огонь. Мины падали одна за другой, вздымая на позициях пыль. Окопы, пусть и не в полный профиль, защищали от осколков.
Когда огневой налёт стих, Алексей приподнял голову:
- Василий, ты живой?
Прислушался. Тишина. Вновь затрещали смолкшие во время обстрела цикады.
- Вася, отзовись!
Наступил вечер. Как только стемнело, Алексей выбрался из окопа и пошёл к месту рукопашной - там вповалку лежали немцы и наши красноармейцы. Василия он нашёл почти сразу. У лежащего рядом с ним немца в руке был зажат пистолет. Оба были мертвы.
- Эх, Вася, на ерунду свою жизнь променял!
Ночью по распоряжению командира роты они собрали и похоронили в братской могиле наших убитых.
Глава 2
ВЫЛАЗКА
В конце сентября дивизия была окружена в третий раз. И с каждым днём подразделения теряли бойцов, кольцо становилось всё туже, а территория, на которой они находились, сжималась, как шагреневая кожа.
А немцы совершенно обнаглели. Пользуясь последними тёплыми днями, они раздевались донага и плескались в реке. Наши бойцы только наблюдали за ними с другого берега реки. Боеприпасов к немногим пушкам и миномётам было катастрофически мало, и их берегли для планируемого прорыва. А из винтовки - далековато, не достать.
На фронте помыться, постирать пропылённую, грязную гимнастёрку - редкая удача. И наши бойцы, видя, как немцы купаются, тоже попробовали зайти в воду, но немцы накрыли их из миномётов. Вот и смотрели они на купающихся фашистов, скрипя зубами от злости.
Командир взвода, сержант Осянин в сердцах бросил:
- Хоть бы их проучил кто!
- Разрешите мне! - вызвался Алексей.
- Попробуй. Но далеко, только немцев обозлишь.
Алексей отобрал патроны с тяжёлой пулей - у них траектория более пологая. Тщательно вычистил и смазал винтовку, зарядил магазин.
На берег выбрался рано, до рассвета, замаскировался в высокой траве. Рядом, метрах в десяти-пятнадцати были кусты, но Василий сознательно туда не пошёл - их немцы в первую очередь обстреляют.
Час шёл за часом. Уже поднялось солнце, пригрело землю. Над водой поднимался лёгкий парок или туман, но к десяти часам он развеялся.
И вот тут-то на берегу показались немцы. Они сбрасывали на ходу форму и, гогоча, лезли в воду. Вели себя свободно: вздымали тучи брызг, плескались, обливая друг друга.
Прицел Алексей выставил заранее, и теперь только выбирал цель.
Один из немцев выбрался из воды и встал на берегу, картинно раскинув руки, - как на пляже.
Алексей прицелился ему в живот: голова на такой дистанции - слишком маленькая цель. Задержав дыхание, плавно потянул спусковой крючок. Выстрел! Немец упал. Остальные пока не всполошились, выстрелы на передовой - не редкость.
Пользуясь их легкомыслием, Алексей успел сделать ещё четыре прицельных выстрела, пока оставшиеся в живых и испуганные немцы ползком покидали берег. Вставать они боялись, даже форму бросили - не до неё стало.
Не прошло и нескольких минут, как немцы открыли по берегу миномётный огонь, в первую очередь целя по кустам. Только Алексей дожидаться обстрела не стал и, едва уползли немцы, убрался с берега и он.
Когда он вернулся в свой окоп, по траншее подошёл сержант Осянин.
- Видел твою стрельбу, молодец! Учился где-то?
- Да нет. Охотник я, жизнь заставила.
- Э, парень, тебя бы в снайперскую школу, да винтовку с оптикой в руки - тогда бы немцы голяком на виду у всех не бегали. Я командиру роты доложу, пусть решает.
Алексей пожал плечами. Доложил сержант старшему лейтенанту или забыл, но только в жизни его ничего не изменилось. Да и не могло. Обескровленная, окружённая дивизия готовилась к прорыву. Следующей ночью они открыли огонь по немецким позициям из пушек и миномётов, достреливая последние снаряды, потому как с тяжёлым вооружением не прорваться. Потом пушки вывели из строя, сняв с них затворы.
Сразу за артобстрелом, под покровом темноты наиболее боеспособные подразделения пошли на прорыв. За ними несли раненых и шли тыловые службы вроде связисток и банно-прачечного отряда.
С потерями, но они прорвались к своим. От дивизии едва набирался полнокровный батальон, но главное - вынесли знамя дивизии и полков. Нет знамени - утеряно, утрачено, захвачено противником - подразделение расформировывается, опозоренное, и номер его не присваивается вновь. Сохранилось знамя, святыня части - её укомплектуют, пополнят техникой, и вновь полк или дивизия воскреснет из небытия.
Вот и их дивизию отвели в тыл на отдых и переформирование. Из тыла поступало пополнение, со складов - вооружение и боеприпасы. И хотя вооружение было немного устаревшим, воевать можно было. Ведь в ополчение шло и вовсе почти музейное оружие, вроде пулемётов Мадсена или Шоша, а пушки - трёхдюймовые времён гражданской войны.
Алексей снова уходил в команду минёров, по его военно-учётной специальности. Пехотинцы, как писалось - "необученные, годные к строевой", были. Не хватало обученных - артиллеристов, танкистов, лётчиков, сапёров.
В начале декабря дивизию отправили под Елец, где готовилось контрнаступление.
Немцы, не в силах одолеть сопротивление наших войск и по кратчайшему пути пройти к Москве, решили наступать с юга, через Тулу. Зима тогда случилась ранняя и суровая, снега выпало много, морозы доходили до тридцати-сорока градусов. Холодно было даже привыкшим к морозам русским. А у немцев шинелишки тоненькие, рассчитанные на тёплую европейскую зиму, шапок не было вовсе, если не считать немногочисленные горно-егерские части. Не готовился Гитлер к затяжной военной кампании, планировал завершить войну к осени, на зиму расположить войска в тёплых квартирах.
Солдаты стали мародёрствовать, отбирать у населения оккупированных районов тёплые вещи - вязаные носки, валенки, шапки, полушубки - даже женские шали.
Хуже того, к зимней военной кампании оказалась не готова техника. Не было зимних масел, и механикам приходилось всю ночь гонять моторы, сжигая драгоценное топливо, расходуя моторесурс. А к утру грязь замерзала между катками танков и транспортёров, не позволяя им тронуться с места.