Минёрам тоже приходилось несладко. Под снегом мины не видны, нащупать их сапёрным щупом невозможно, земля промёрзла на метр-полтора. Выручал миноискатель, но на весь взвод он был один. Но и обнаружив мину, её было сложно обезвредить. Держа в замёрзших пальцах нож, приходилось по кусочку откалывать замёрзшую землю, подбираясь к взрывателю. А после дождей или оттепелей его открутить было невозможно, резьба замерзала насмерть. Взрыватель согревали своим дыханием и потом отворачивали. Только времени уходило много. И если летом один минёр мог снять за ночь до десятка-полутора мин, то сейчас - одну-две. За неделю удалось проделать только узкий, метров тридцать, проход, да и то для танков. А противопехотные мины замёрзли настолько, что не срабатывали при нажатии, а для танков они были не страшны.
Проход обозначили снятыми минами, лишёнными взрывателей. У всех саперов были обморожены кисти рук, пальцы потеряли чувствительность, а для сапёра пальцы - наиглавнейший инструмент. Пальцы старались беречь, смазывали их жиром, грели у буржуек.
А немецкие сапёры мины и вовсе перестали ставить. Ведь для её установки надо лунку в земле долбить, только как это сделать на морозе? Потому ограничивались постановкой противопехотных мин, просто засыпая их снегом. Но они от этого не становились менее опасными.
Наученная горьким опытом пехота старалась сопровождать танки, идя по снегу гусениц - там уж точно ни противотанковых, ни противопехотных мин не было.
Танки и пехота пошли в атаку. За цепями атакующих артиллеристы катили пушки, поддерживая огнём свою пехоту. Связисты тянули телефонный кабель, чтобы обеспечить связь. А уж затем - сапёры, санитары.
Немцы не ожидали, что русские, войска которых они считали почти разбитыми, ударят им во фланг. Танки Гудериана были почти под Тулой, немецкие тылы растянулись - дивизия ударила в слабое место, в подбрюшье. Немцы, надеясь продолжать наступление, не успели толком организовать оборону: окопчики - не полного профиля, траншеи мелкие, и то не везде, капониры для орудий замаскированы плохо - поди, попробуй подолбить мёрзлую землю.
Дивизия с ходу прорвала оборону немцев и пошла вперёд. Наступление удалось бы развить, но у наших не было резервов, чтобы ввести их в бой, а немцы кинули на атакующих свою авиацию. В начале войны их люфтваффе превосходило советскую авиацию по количеству и качеству самолётов, а главное - пилоты были хорошо подготовлены и имели боевой опыт - качество, незаменимое в боевых условиях.
Навалились они на дивизию почти всем вторым воздушным флотом под командованием Кессельринга. Волна за волной шли пикировщики "Юнкерс-87". Едва они ушли, отбомбившись, их сменили фронтовые бомбардировщики "Юнкерс-88" и "Хейнкель-111". С нашей стороны прикрытие было жиденькое, из устаревших истребителей И-16, зениток катастрофически не хватало.
Наступление захлебнулось, дивизия понесла потери и отошла на прежние позиции. Но задачу свою она выполнила: немцы испугались, заосторожничали, остановили наступление на Москву и стали подтягивать из тыла свежие части да организовывать оборону, опасаясь повторного удара русских.
Сейчас каждый день, каждая неделя играла на руку советским войскам. Мобилизационные резервы русских были истощены, промышленность после эвакуации только налаживала производство вооружений.
Ночами по нейтральной полосе ползали и наши и немецкие сапёры - ставили мины. Немцы обычно всегда освещали свой передний край и нейтральную полосу. Но когда на "нейтралку" выходила разведгруппа или сапёры, осветительные ракеты пускать переставали. Для наших это была своеобразная подсказка: или немцы попытаются захватить "языка", или ставят мины. Иногда на "нейтралке" сталкивались наши разведчики с немецкими, или разведчики и сапёры. Вспыхивал короткий ожесточённый бой. Огнестрельное оружие старались не применять, дрались ножами, штыками, сапёрными лопатками. В одну такую переделку попал и Алексей.
Они группой из семи человек сняли немецкие противопехотные мины и установили их же, но в другом месте. Места установок и наши и немцы отмечали на картах. В первую очередь такие схемы нужны были разведчикам.
Группа уже возвращалась назад, как командир вдруг поднял руку. Сапёры замерли, приготовив оружие. Навстречу им, левее на полсотни метров, двигалась другая группа - тоже в белых маскхалатах.
Не заметив неподвижно лежащих сапёров, немцы проползли совсем рядом и попали на только что установленные мины - SMi-35, выпрыгивающие. Раздался хлопок вышибного заряда, и следом - взрыв. Вскрикнули раненые.
Видимо, немцы решили, что они наткнулись на случайно установленную или не обезвреженную ранее мину. Группа подалась влево и попала на противотанковую Stochmine, дающую четыреста осколков. Группа погибла почти вся, уцелел только замыкающий, но и он был контужен, сапёры "спеленали" его без сопротивления. Так и притащили в траншею пехотной роты. Немец к тому времени отошёл, дёргаться стал, да поздно.
Пленного передали в особый отдел. Разведчики в плен попадали редко, и если их обнаруживали, обычно они отстреливались до последнего. "Языками" они были хорошими, знали много.
Командиру сапёрной группы потом дали медаль "За отвагу".
Через несколько дней минёров построили. Перед взводом прошёлся незнакомый старший лейтенант.
- Бойцы! Нужны добровольцы для задания. Не скрою, задание опасное. Кто согласен, шаг вперёд.
У сапёров служба была сама по себе опасной. Немного недоглядел, поторопился, или немцы новый, неизвестный взрыватель поставили - и всё. В лучшем случае - без руки, в худшем… Про худший случай думать не хотелось. А тут предлагают опасное задание, стало быть - и вовсе не фунт изюму.
В сапёрах большей частью служили мужики зрелого возраста, отцы семейств, люди степенные, серьёзные, и лезть на рожон никто по доброй воле не хотел. Один Алексей шагнул вперёд, когда молчание затянулось, и строй стоял, не шелохнувшись.
Незнакомый командир посмотрел на командира сапёрного взвода - тот кивнул.
- Рядовой Ветров! - доложил командиру Алексей, когда лейтенант подошёл к нему.
- Вольно, разойдись! - скомандовал он. - А ты, Ветров, со мной!
Они прошли в землянку командира взвода.
- Садись! - показал на сапёрный ящик незнакомец. - Я командир взвода дивизионной разведки Мокрецов. Карту читать умеешь?
- Учили.
- Тогда смотри. Вот здесь, за линией фронта, в десяти километрах, находится мост. Его надо взорвать.
- В немецком тылу? - удивился Алексей. - Я же до немецкой передовой не доберусь!
- Пойдёте с группой разведчиков. Они тебя проведут, прикроют. Твоя задача, как специалиста - взорвать этот чёртов мост.
- Он железный или деревянный?
- Железный, однопролётный.
- Это килограмм пятьдесят взрывчатки надо, детонаторы, провод, подрывную машинку. Не унесу я всё - а ещё оружие.
- Взрывчатку разведчики помогут донести, остальное - сам. И сам же выберешь, куда и как взрывчатку заложить.
- Немцы ведь мост наверняка охраняют, - выдохнул Алексей.
- Вопрос правильный. За снятие часовых отвечают разведчики, твоё дело - заминировать и взорвать.
У Алексея в голове крутился вопрос, только он не решался задать его командиру. Однако тот и сам заметил, что Алексей мнётся.
- Вопросы есть?
- А с отходом как? Немцы после взрыва всполошатся, могут не дать уйти.
- Вопрос правильный. Командир разведгруппы - человек опытный, отходить будете сразу после взрыва в немецкий тыл и фронт переходить в другом месте. Винтовку свою оставь здесь, неудобная она для рейда.
- Слушаюсь, - Алексей поставил трёхлинейку в угол землянки.
- Пойдём.
Алексей и Мокрецов вышли из землянки сапёров и пошли к штабу. Разведчики зачастую располагались недалеко от штаба, всего-то двести метров от командования, место глухое.
Располагался взвод в нескольких деревенских избах.
Алексея представили разведгруппе, состоящей из восьми человек. Парни были молодые, сверстники Алексея.
Командир группы, старший сержант, спросил:
- Тебе рассказали о цели?
- Да.
- Напиши список, что тебе нужно. Только не вздумай что-нибудь забыть. На той стороне взять будет негде, сорвёшь задание.
- Понял я.
На листке бумаги карандашом он написал список необходимых ему предметов и отдал его командиру. Тот пробежал список глазами.
- Доставим. Как со здоровьем? Не кашляешь?
Алексей улыбнулся.
- Нет.
- Отставить улыбки! В разведке каждая мелочь важна. Кашлянёшь, когда через немецкую траншею пойдём - всю группу положат. Да шинель сними, неудобно в ней. Арбузов, сходи с ним в каптёрку, пусть ватник дадут, рукавицы и маскхалат. Сапоги ему подбери на размер больше и пару носков шерстяных.
- Так точно, товарищ старший сержант.
В соседней избе Алексею подобрали сапоги, причём немецкие, с широкими и короткими голенищами.
- А они зачем?
- Голову включи! Они такой же след на снегу оставят, как и у тысяч других немецких солдат. А след наших кирзачей в глаза бросаться будет.
Алексей сконфузился. Ведь он охотник, и про следы мог бы и сам догадаться.
Ему подобрали хлопчатобумажные носки и тёплые вязаные.
- Богато живёте! - заметил Алексей.
- Неуставные. Это из тыла присылают подарки фронту. Попробуй зимой в одних портянках на снегу полежать несколько суток - сам поймёшь.
Подобрали телогрейку, меховые рукавицы, белый маскхалат. А в завершение экипировки - вещмешок, по-фронтовому "сидор".
Оделся Алексей и стал похож на других парней из группы.
Сапоги при ходьбе по полу постукивали подковками, и было немного непривычно.
Парни в группе оказались компанейские, приняли его неплохо, покормили. Обращались, как с давним приятелем.
К вечеру доставили всё, заказанное Алексеем. Он сам тщательно проверил взрыватели, провод, подрывную машину. Тол в двухсотграммовых брусках был армейский. Иногда, по нужде, использовали аммонит для буровых работ, но он был хуже.
Всё, кроме тола, он уложил в свой "сидор". Тол распределили по вещмешкам других разведчиков - у Алексея "сидор" и так получился увесистым.
- Кроме трёхлинейки с каким оружием обращаться умеешь?
- С немецким автоматом приходилось.
- Отлично! Арбузов, снабди.
Алексею выдали немецкий МР-38/40 и два подсумка с запасными магазинами.
- Это на крайний случай, без команды не стрелять. Нож есть?
- Есть.
- Возьми с собой. Всем одеться и построиться.
Группа выстроилась для досмотра.
- Попрыгали.
Алексей удивился, но, как и все, попрыгал. В отличие от вещмешков разведчиков, содержимое его "сидора" во время прыжков постукивало.
Командир группы досадливо крякнул, покачал головой:
- Устранить!
Разведчики помогли. Алексею дали чистые портянки, которыми обмотали подрывную машинку и отдельно - детонаторы. "Сидор" собрали вновь, и Алексей снова попрыгал. На этот раз вещмешок "молчал".
- Богачёв, за линию фронта пойдёшь дозорным, Кропачёв - замыкающим. Сапёра страхуют и приглядывают за ним все. Вопросы?
- Вопросов нет.
- Выходи строиться.
У избы выстроились боевым порядком и двинулись в сторону передовой. Алексей сразу заметил, что разведчики идут, попадая след в след. Для чего это, догадался сам - чтобы следов меньше оставлять.
Пока добрались до передовой, стемнело. Расположились в траншее. Командир группы переговорил с пехотным лейтенантом.
- Немцы никаких новых огневых точек и дозоров не ставили?
- Не приметили.
- Смена часовых по-прежнему в ноль часов?
- Так.
- Немецкие сапёры на левом фланге мин или колючек не ставили?
- Не замечали активности.
- Вы, товарищ лейтенант, своих часовых предупредите, что мы на "нейтралку" пойдём, а то они с перепугу стрельбу устроят.
- Уже довёл до сведения.
- Вот и ладненько.
Алексей спросил у сидящего рядом на корточках Михаила:
- Чего ждём?
- Перед сменой часовых у них глаз "замыливается", внимание уже не то. В это время переходить лучше всего.
- Понял.
В каждой службе свои тонкости.
По команде командира группы Фирсова выбрались за бруствер. Неуютно, в траншее безопаснее. А на "нейтралке" шальная пуля может чью-то жизнь оборвать и сорвать задание.
Один за одним разведчики ползли к немецким траншеям.
Метров через двести их окликнули из окопа:
- Стой! Кто идёт?
- Свои!
- Пароль?
- Ленинград. Отзыв?
- Мушка. Ползите.
Проползли мимо окопа часового. После него стали забирать влево. Ориентир там был хороший, сгоревший бронетранспортер. А ещё левее - что-то вроде небольшой балки, мелкого оврага. Таких мест немцы не любили. Любую низину при дожде заливает, да и гранатами закидать легко. И потому они устанавливали мины, протягивали колючую проволоку, подвешивая на неё банки, ставили "ракетчика", периодически освещавшего балку. Но немецкой пехоты, траншей там не было. Через эту балку группа уже переходила в немецкий тыл.
Доползли до бронетранспортёра. До немецких траншей отсюда было метров сто. Налетавший от вражеских позиций ветерок доносил иногда обрывки немецкой речи. Алексею становилось не по себе, но разведчики вели себя спокойно.
Они поползли дальше. В какой-то момент раздался хлопок, в небо взвилась осветительная ракета и повисла на парашютике. Разведчики замерли, вжались в снег. Когда ракета догорела, поползли снова. Вниз, в саму балку они не спускались, продвигаясь по небольшому склону.
Снова взвилась ракета, и группа замерла.
Продвигались медленно. Богачёв, ползущий впереди, руками прощупывал перед собой снег - вдруг немцы мины поставили.
Часа через два балочка осталась позади. Разведчики поднялись и белыми призраками двинулись к видневшемуся впереди большаку.
- А чего не к лесу? - поинтересовался у Михаила Алексей - правее большака виднелся лес.
- У немцев в лесу батарея стоит и медпункт. Часовой заметить может.
- Разве на дороге безопаснее?
- Ночью немцы по дороге не ездят, а если и поедет кто, мы фары издалека увидим, можно в кювете спрятаться.
На каждом шагу Алексей узнавал что-то новое.
Шли почти до утра. Потом улеглись в чистом поле, хотя недалеко стояли скирды с сеном.
- В сене сподручнее лежать: ветра нет, теплее, - снова обратился Алексей к Михаилу.
- Немцы за сеном подъехать могут, обнаружат. А в чистом поле что им делать? Им и в голову не придёт, что здесь кто-то есть. Хочешь что-то спрятать - положи на видном месте.
Чем больше узнавал Алексей, тем больше нравились ему разведчики - в чём-то их служба была сродни охотничьему ремеслу.
- Можешь оправиться и вздремнуть немного. Мост - он рядом, впереди. Рассветёт - сам увидишь. Отсюда за сменой часовых наблюдать удобно - если они есть.
Командир группы назначил наблюдателя, остальные зарылись поглубже в снег и задремали. При малейшей возможности разведчики пытались отдохнуть. Неизвестно, когда придётся поспать - ведь ночь и так выдалась бессонной.
Алексею тоже было не привыкать спать зимой на снегу. Иногда он уходил от своей заимки довольно далеко, ночевал в лесу. Но там, в Сибири, ситуация была всё-таки иной. Он разводил костёр, валил туда сухостоину, перерубал ствол дерева на две части, одно бревно клал на другое и поджигал.
Деревья горели долго, до утра, давая ровный жар. Он ложился рядом с горящими брёвнами и периодически поворачивался, грея то спину, то грудь. Даже в тридцати-сорокаградусные морозы костёр позволял не обморозиться. Тут же, в чистом поле, где мела позёмка, а морозец был изрядным, костра не хватало.
Через пару часов Алексей почувствовал, что начинают мёрзнуть ноги. Он подвигался лёжа, повернулся, приподнял голову.
Было уже светло, Фирсов бодрствовал, разглядывая в бинокль подступы к мосту.
Алексей перевернулся на живот. Метрах в трёхстах впереди был мост через реку. Сейчас река была скована льдом, но берега были высокие, на машине по льду не проедешь.
Мост был однопролётный, железный, несколько конструкций его было покорёжены взрывом - видимо, по осени мост пытались бомбить. Наши или немцы - непонятно, земля эта не раз переходила из рук в руки. Был бы у моста в середине опорный "бык", рвать надо было бы там. Взорвать мост в середине? Или лучше с двух сторон. Ближе к берегам? У каждого способа свои преимущества и свои недостатки.
Движение по мосту было оживлённым. Из-за низкой облачности, ветра, позёмки авиация не летала, и немцы не таились. Почти сплошным потоком к фронту шли гружёные грузовики, прошло несколько танков. И часовые на мосту были - с каждой стороны по солдату.
Видимо, подошло время смены караула. К мосту подъехал небольшой крытый грузовичок, из кузова выпрыгнул солдат, из кабины выбрался разводящий. Старая смена, озябнув, тут же забралась под брезент.
Караул располагался в ближайшей деревне. Это хорошо, с двумя часовыми разведчики справятся, помощь быстро не появится. А взрывать мост надо ночью, когда движения по дороге нет, или оно минимально. И закладывать взрывчатку надо быстро, по зимнему времени немцы могут сократить время между сменами караула. Но это уже Фирсову решать. Не зря он глаз от бинокля не отрывает, на часы поглядывает.
Алексей подвигался, пытаясь согреться, свернулся калачиком и снова уснул.
Проснулся от толчка. Рядом - Михаил, протягивает ему кусок хлеба с салом.
- Перекуси.
Сало было твёрдым, а хлеб на морозе и вовсе превратился в камень. Но голод - не тётка.
Алексей сунул часть бутерброда в рот, подождал, пока он согреется, и откусил. Так, не спеша, он съел и хлеб и сало.
На морозе голодный замерзает быстрее, впрочем - как и пьяный.
После небольшого перекуса ждать стало легче.
К вечеру Фирсов подозвал двоих разведчиков, пошептался с ними, а потом разведчики уползли к мосту.
- Пора выдвигаться.
Группа поползла к реке. Пока Фирсов наблюдал за часовыми, он обратил внимание, что немцы следят за дорогой, не обращая внимания на реку. Вот по льду реки командир и решил подобраться к мосту поближе.
Разведчики выбрались на лёд. Морозы зимой сорок первого года были лютые, лёд был толстым, и выдержать мог не только группу людей, но и гружёный грузовик.
Стемнело. Фирсов поглядывал на часы. Немцы ещё передвигались по дороге при свете синих фар, но машин становилось всё меньше и меньше. Потом пришёл грузовик со сменой караула.
Отстоявшая своё на часах, замерзшая смена погрузилась в грузовик, предвкушая отдых в тепле.
- Вперёд!
По льду разведчики поползли к мосту. Белые маскировочные халаты делали их в темноте, на фоне снега, невидимыми для часовых.
Подобрались близко - было слышно, как переговариваются часовые. По Уставу караульной службы на посту нельзя разговаривать, принимать пищу, курить и спать. Но война вносила свои коррективы, и немцы, педанты во всём, в боевых условиях устав нарушали. Вот и теперь они переговаривались, а потом закурили - ветерок доносил запах табачного дыма.