Так что я хватаю пакеты: тот, который с "особым", - это мой, ну а тот, что со светлым, - это уж рыжего говнюка. С этим делом мы заскакиваем в такси-макси, мчимся в тот паб, что на вокзале, и быстро пропускаем ещё по кружке. Я завязываю базар с одним мудилой у стойки. Парень из Файфа, я знаком с его братом по тюряге. Вроде бы нормальный хмырь, если мне память не изменяет. Безвредный такой.
На лондонском экспрессе народу до хуища. От этого я просто из Себя выхожу. В том смысле, что выкладываешь такие бабки за билет, потому что совести у ребяток из "Бритиш Рэйлз" уже совсем не осталось, садишься в сраный поезд - а там нет мест! Полное блядство!
Мы пропихиваемся по коридору со всеми нашими банками и бутылками. Мой вонючий пакет вот-вот лопнет. Повсюду пихаются какие-то мудаки с рюкзаками, багажом… сраные детские коляски. Этих сраных спиногрызов вообще надо запретить возить на сраных поездах.
- До хуища народу, чувак, - говорит Рента.
- Да, и каждая блядь забронировала себе сидячее место. Хорошо ещё, если едут из Эдинбурга в Лондон - поездка в столицу и все такое, - так нет, едут в блядский Бервик и бронируют сидячее место! Поезд не должен останавливаться во всех этих дырах - садишься в Эдинбурге, слазишь в Лондоне, и делу конец! Будь это в моей власти, я бы, бля, так и сделал, чтоб мне сдохнуть.
Несколько говнюков начинают смотреть на нас, но мне на это глубоко насрать. Я буду говорить то, что думаю, и я видал в гробу всё, что по этому поводу думают всякие пидоры.
Места они, видите ли, забронировали, бляди. Свободная, бля, страна. А я так считаю: кто первый встал, того и тапки. А всё это бронирование - полная хуйня… я бы тем, кто эти ёбаные места бронирует…
Рента усаживается рядом с двумя курицами. Охуительно чистенькие и всё такое. У этого рыжего говнюка со вкусом полный порядок!
- Эти места свободны до Дарлингтона, - говорит он.
Я выдёргиваю карточку брони, рву её и запихиваю обрывки себе под жопу.
- Они, бля, теперь свободны всю дорогу до Лондона. Я покажу этим блядям бронь! - говорю я, улыбаясь одной из курочек.
А что ещё мне остается делать: сорок монет за ёбаный билет! Совести у ребяток из "Бритиш Рэйлз" уже совсем не осталось, вот что я вам скажу! Рента пожимает плечами. Этот выпендрёжник напялил зелёную бейсбольную кепку. Окно открыто, и если этот мудак уснёт, её точно унесёт на хуй.
Рента начал прикладываться к своей водяре, и не успеваем мы доехать до Портобелло, как бутылка заметно пустеет. Этот рыжий говнюк совсем не дурак по части водки. Ну и ладно, если ему, мудаку, так больше нравится… я хватаю своего "Дж. Д." и хорошенько прикладываюсь к бутылке.
- Поехали, поехали, поехали… - я говорю.
Рыжий говнюк только улыбается мне в ответ. Он бросает взгляды в сторону курочек, которые, типа, оказывается, американки. Единственная проблема с рыжим говнюком в том, что для базара с тёлками у него язык неправильно подвешен, хотя в том, что у него есть, типа, свой стиль, ему не откажешь. Но все равно до меня с Кайфоломом ему как до луны. Может, все дело в том, что у него брат, а у нас - сестры, поэтому ему негде было научиться обращению с тёлками. Если ждать, когда этот мудак сделает первый ход, то ждать придётся вечно. И тогда я подаю рыжему мудиле пример:
- Совести у ребяток из "Бритиш Рэйлз" уже совсем не осталось, а! - говорю я, толкая локтём в бок одну из тёлок.
- Пардон? - переспрашивает она. Выговор у неё, как у всех этих иностранцев, такой, что ни хуя не понятно.
- А откуда вы, типа, приканали-то?
- Извините, я вас не совсем понимаю…
Эти грёбаные иностранцы ни хуя не врубаются в настоящий английский язык, прикинь? Чтобы хоть что-то им втемяшить, приходится говорить громко, медленно и, типа, как говорят в высшем обществе.
- ОТКУДА… ВЫ… ПРИЕХАЛИ?
В этом весь прикол. Надутые хмыри вокруг нас начинают озираться по сторонам. Ох, не доедем мы до Лондона без драки, жопой чую!
- Гм… мы из Канады, из Торонто.
- Торонто. Так дружбана Одинокого Рейнджера звали, верно? - говорю я.
Курицы смотрят на меня и хлопают глазами. В шотландский юмор далеко не каждый может врубиться.
- А вы откуда? - говорит вторая курочка.
Две клёвые дырки и всё такое - вот что я, бля, скажу. Этот рыжий говнюк очень удачно выбрал места.
- Эдинбург, - говорит Рента, пытаясь говорить гладко, как пидор. Невъебенно общительный говнюк. После этого ответа его покидают силы, но тут вмешивается Франко, и лёд растоплен.
Курочки начинают тут же кудахтать о том, какой Эдинбург охуительно красивый город и какой там охуителъно красивый замок на горе над садами, и о всякой херне в том же роде. Эти ебаные туристы ничего у нас и не видят, кроме замка, Принсес-стрит и Хай-стрит. Типа, как когда тётушка нашей Монни заявилась в Эдинбург с целой кучей спиногрызов из какой-то сраной деревушки на острове у западного берега Ирландии.
Бабенка приковыляла в городской совет и попросила дать ей квартиру. А совет её спрашивает, где бы она хотела эту сраную квартиру, типа? А женщина говорит, я, типа, хочу дом на Принсес-стрит с видом на замок. Её ещё к тому же хуй поймешь, потому что она с детства базарит в основном по-гэльски, а в английский вообще слабо врубается, прикинь? Бедной дуре, когда она сошла с поезда, просто понравился вид этой улицы, ну и она думала, что весь этот сраный город выглядит точно так же. А эти бляди в совете заржали и дали старой корове, какую-то сраную хату в Западном Грэн-тоне, в котором ни одна пизда не хотела жить. Так что вместо вида на замок она получила вид на сраные газгольдеры. Вот как оно всё на самом деле-то бывает, если ты, конечно, не богатая пизда с морем бабок в банке и большим домом.
Короче, эти тёлки слегка с нами выпили, и Ренту совсем приплющило - я такие вещи жопой чую, я этого рыжего говнюка в любой день под столом перепью. А я ведь ещё бухал прошлой ночью с Лексо после того, как мы провернули одно дельце в Корсторфайне в ювелирном магазине. Так что я сейчас не в лучшей форме был, и мне гораздо больше хотелось перекинуться в картишки.
- Рента, доставай карты!
- А я не взял, - говорит он.
Я не мог поверить собственным ушам. Последнее, что я сказал этому мудозвону прошлым вечером на прощание, было: "Рента, возьми ёбаные карты!"
- Я же сказал тебе, чтобы ты взял эти ёбаные карты, уёбок! Что я тебе сказал вчера вечером на прощание? "Рента, возьми ёбаные карты!"
А он мне:
- А я забыл.
Наверняка рыжий мудак забыл эти ёбаные карты нарочно. Ведь в поезде, если нет карт, через некоторое время начинаешь выть от скуки.
И тут этот ёбаный зануда начинает читать какую-то вонючую книжку - чмо невоспитанное, - а потом он и канадская курочка - оба, типа, студенты - начинают обсуждать книжки, которые читают. Я такие дела охуительно ненавижу. Мы поехали, бля, отдохнуть, развлечься, а не обсуждать всякие сраные книжки и прочее дерьмо вонючее. Если бы это от меня зависело, так я бы собрал все эти грёбаные книжки, сложил бы из них невъебенный костёр и сжёг на хуй. Все книжки нужны, бля, лишь для того, чтобы всякие очкастые пидоры выпендривались перед всеми на тему, как они до хуя всего много читают. Все, что тебе нужно для этой сраной жизни, можно узнать, читая сраные газеты и пялясь в сраный телевизор. Пидоры гнойные! Я бы тех, кто эти ёбаные книги читает…
Мы остановились в Дарлингтоне, и тут заходят эти мудаки и начинают пялиться в билеты и искать свои места по номерам. Поезд всё ещё битком набит, так что этим пидорам обязательно захочется сесть.
- Извините, это наши места. Мы их забронировали, - говорит один из этих козлов, размахивая у меня под носом своим сраным билетом.
- Наверное, какая-то ошибка, - говорит Рента. Этот рыжий говнюк временами может вести себя очень стильно, следует признать - со стилем у него полный порядок. - Когда мы сели на поезд в Эдинбурге, тут не было никаких карточек.
- Но мы забронировали именно эти места, - упорствует один из этих мудаков - тот, на котором круглые очки вроде тех, что Джон Леннон носил.
- Увы, всё, что я могу вам посоветовать, - это обратиться с вашей жалобой к представителю "Бритиш Рэйлз". Мой друг и я заняли эти места в полной уверенности, что они свободны, и мы ни в коей мере не можем нести ответственность за ошибки, совершённые персоналом железнодорожной компании. Благодарю вас и спокойной вам ночи, - говорит, с трудом сдерживая смех, этот рыжий говнюк. Я смотрел на него не отрываясь, так что забыл даже послать на хуй этих козлов. Я лично тут бы унялся, но этот хмырь в очках, как у Джона Леннона, оказался редкостным занудой.
- У нас билеты на эти места. И нам не нужно ни каких других доказательств, - говорит этот козёл.
Ни хуя себе!
- Эй, ты! - говорю я. - Я с тобой заговариваю, наглый мудак!
Хмырь поворачивается ко мне. Я встаю:
- Ты слышал, что мой приятель сказал? Катись отсюда, короче, член очкастый! Я тебе говорю, двигай давай! - И я показываю ему пальцем на проход посреди вагона.
Тут его дружок говорит:
- Да пошли отсюда, Клайв! - И они сваливают. Вовремя сваливают, бляди.
Я уже думал, что тут всей этой истории и конец, но нет, эти мудаки возвращаются и тащат с собой сраного билетного контролёра.
Этому парню, сразу видно, всё глубоко до пизды, он просто делает свою работу. Он тут же начинает грузить нас на тему, что это места этих мудаков и всё такое, но я ему тут же заявляю прямо в лоб:
- Мне от души насрать, приятель, что там у этих говнюков в их вонючих билетах написано. Когда мы сели на эти сраные места, нигде не было написано ни слова о том, что они забронированы. Теперь мы отсюда никуда на хуй не пойдем. Дело ясное, базарить не о чём. Вы берёте за ваши сраные билеты до хера бабок, так вот проверяйте в следующий раз, чтобы всё было чин чинарём.
А он мне говорит:
- Наверное, карточку кто-то убрал.
Этот козёл, он точно добром не кончит.
- Может, кто-то и убрал, а может, и нет. Не моё вонючее дело. Я уже, типа, сказал: места были свободные и мы на них сели. И нечего тут больше базарить.
После этого контролер начал препираться с теми самыми гнойными пидорами, пытаясь им объяснить, что тут уж он ни хера не может поделать. Тогда они стали угрожать, что нажалуются на него и тогда его выпрут со службы.
Один мудак, сидевший в ряду перед нами, все время вертелся и смотрел, что у нас такое происходит.
- У тебя к нам какие-то вопросы, приятель? - рявкнул я. Мудел уловил намёк и отвернулся. Говно трусливое.
Рента тем временем заснул. Рыжий говнюк нажрался, видно, до зелёных соплей. Его пакет наполовину пуст, большую часть пива он уже оприходовал. Я беру пакет с собой в нужник, где отливаю из него немного пива и наполняю его до половины моей мочой. Вот ему, уебку, за то, что карты забыл! Пусть попьёт коктейль: две трети пива, треть - моя моча.
Я возвращаюсь назад и ставлю пакет на место. Мудак дрыхнет вовсю, и одна из куриц тоже. Другая уставилась в ёбаную книгу. Две дырки. Даже и не знаю, кому бы из них я охотнее вставил - пухлой блондинке или той, которая тёмненькая.
Я бужу рыжего говнюка в Питерборо.
- Вставай, Рента. Ну ты, блядь, и набухался с такой малости. Ёбаный спринтер - вот ты кто. Куда тебе тягаться с таким марафонцем, как я.
- Не проблема, - говорит говнюк и делает невъебенно большой глоток из пакета. Ну и рожа у него! Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не заржать.
- Говно они делают, а не пиво. Стоит только выйти всем пузырькам, как на вкус - настоящая моча.
Я из последних сил пытаюсь сдержаться:
- У тебя на все отмазки, трусливая жопа!
- Не волнуйся, все равно допью, - говорит он мне. Пока этот тупой ублюдок давится остатками, я стараюсь смотреть в окно.
К тому времени, когда мы прибыли на Кинг-Кросс, я уже совсем охуел от скуки. Курицы куда-то съебались, и, видно, нажрались мы круто, потому что я не просек момент, когда Рента вышел из поезда и, типа, его потерял. К тому же вместо моей сумки я прихватил его. Оставалось только надеяться, что этот рыжий мудел прихватил мою. Я даже адреса не знаю… но тут я увидел этого рыжего ублюдка, который базарил с каким-то уродом, стоявшим у входа в метро и державшим пластиковый стаканчик в руке. У Ренты в руках была моя сраная сумка. Считай, что тебе повезло, рыжий мудила.
- У тебя мелочи для паренька не найдётся, Франко? - спрашивает Рента, а маленький уёбок протягивает стаканчик и смотрит на меня своими вонючими глазёнышами.
- Отвали на хуй, паршивый мошенник! - говорю я, выбиваю стаканчик у него из рук и ржу, пока маленький ублюдок ползает на коленях, собирая свои монеты, под ногами у всех пидоров, что направляются в метро.
- Ну и где тут на хер эта твоя квартира? - спрашиваю я Ренту.
- Тут близко, - отвечает он, глядя на меня так, словно я какой-нибудь… этот козел иногда так на меня смотрит, что… в один прекрасный день я ему начищу рыло, хоть он и мой сраный дружбан.
Затем этот рыжий гондон за просто так поворачивается и идёт на линию "Виктория", а я следую за ним.
На-На и другие нацисты
В пабе "Зе Фит" на Лейт-уок было, типа, полным-полно народа. Ддя бледнолицего вроде меня там было, типа, слишком душно, прикинь? Некоторые котики прутся, когда можно попотеть, но я, типа, совсем на этом не прикалываюсь. Не по мне это, чувак.
Ещё один облом заключается в том, что в кармане полный голяк. Ну просто полный. Так что я хожу туда-сюда и прикидываю, к кому прихалявиться, прикинь? Все бросаются к тебе на шею и слюнявят гланды, но стоит им только узнать, что у тебя напряг с бабками, как они без лишнего шума отваливают от тебя, типа, в сторонку.
Я засекаю Франко, который стоит у подножия статуи королевы Виктории, разговаривая со здоровенным громилой, мрачным типом по имени Лексо - случайным знакомым, если вы уловили, куда я клоню. Забавно, все отморозки, типа, знают друг друга - ну вы, типа, прикиньте. Нечисто тут дело, чуваки, ещё как нечисто…
- Кочерыжка! Привет, засранец! Как дела? - Сразу видно, что Бегби навеселе.
- Да так, Франко, ничего. А у тебя?
- Это Барри, - говорит он, поворачиваясь к амбалу, который стоит у него за спиной. - А Лексо ты знаешь. - Звучит это как, типа, утверждение, а не вопрос.
Я, типа, киваю, амбал бросает на меня беглый взгляд и снова принимается базарить с Франко.
Сразу становится понятно, что у этих котиков здесь свой базар и им, как говорится, есть что перетереть, поэтому я им, типа, говорю:
- Э-э-э… мне тут, типа, пора рвать когти, так что, типа, увидимся позже.
- Постой, приятель. Как у тебя с бабками? - спрашивает меня Франко.
- Честно говоря, чувак, полные кранты.
У меня в кармане тридцать два пенса и один фунт на счету в "Эбби Нэйшенл". Явно не тот инвестиционный портфель, над которым парни с площади Шарлотт целую ночь глаз не сомкнут.
Франко протягивает мне две десятки. Не ждал я таких чудес от старины Бегби!
- Только никакого ширева, понял, мудел? - ласково, типа, просит он меня. - На выходных позвони мне или приходи прямо домой.
Не говорил ли я чего-нибудь оскорбительного в адрес старины Франко? Ну бывает… скажу, типа, что он все же парень ничего. Дикий, словно прямиком из джунглей, конечно, но даже и дикие коты иногда мурлыкают, особенно после того как они кого-нибудь сожрут мимоходом. Мне ужасно любопытно, кем конкретно полакомились Франко и Лексо. Франки уезжал в Лондон с Рентой, прятался там от легавых. Что он, интересно, натворил? Иногда лучше ничего не знать. Вернее, лучше, типа, никогда ничего не знать.
Я отправляюсь в "Вулворт", где сегодня, типа, полным-полно народу. Охранник поглощён трепом с одной очень сексапильной кассиршей, так что я легко закидываю в карман несколько чистых кассет… сердце поначалу постукивает, затем успокаивается… клёвое ощущение, лучше не бывает… ну разве только что приход от хорошего дозняка или когда кончаешь на телке. Адреналин так шибает в голову, что мне хочется отправиться в город и, типа, удариться в запой.
Ну и жарища, чувак, нет слов, какая жарища. Слов не подберёшь, чтобы её описать, прикинь? Я отправляюсь к берегу и сажусь на лавочку напротив отдела социального обеспечения. Две бумажки по десять фунтов уютно лежат у меня в кармане, словно ключи от дверей, прикинь? А я сижу и смотрю на реку. Где-то вдалеке слышится колокольный звон, прикинь, и я сразу вспоминаю про Джонни Свопа и про героин. Колокол - это очень красиво, и мне становится грустно, когда он смолкает.
Гэв, кстати, работает в отделе социального обеспечения. Может, поймать чувака на обеденном перерыве и, типа, пропустить с ним пару-другую кружечек? Недавно он меня угощал. Тут я вижу Рикки Монахана, который выходит из отдела. Чувак что надо, прикинь?
- Рикки…
- Привет, Кочерыжка. Как дела?
- Да так, жизнь идёт мимо. Сам понимаешь, как оно бывает.
- Так плохо?
- Хуже, чем плохо, котик, гораздо хуже.
- Всё ещё держишься?
- Четыре недели и два дня, прикинь? Каждую секунду считаю, чувак, каждую секунду. Тик-так, тик-так, ну ты прикинь.
- Но хоть полегчало?
И только тут я, типа, догоняю, что мне, конечно, невъебенно муторно и все такое, но в физическом отношении я, типа, не знаю, как это сказать… Первые две недели были как сплошная камера пыток… но сейчас… если бы мне предложили ночь любви с еврейской принцессой или католической девочкой в белых гольфиках… белые гольфики тут обязательны… прикинь?
- …ну, типа… мне гораздо лучше.
- Пойдёшь в субботу на стадион?
- Э-э-э, не-а… я, типа, хрен знает сколько уже времени на футболе не был, прикинь? Но, может, всё же пойду. С Рентой… но Рента, он сейчас в Лондоне… или с Кайфоломом… Пойти, что ли, с Гэвом, пропустить с ним пару кружек… снова увидеть "Кэбз"… кто знает, может, и пойду. Посмотрим, типа, как ляжет, прикинь? А ты идёшь?
- Не-а. Я поклялся в прошлый сезон, что не пойду, пока они не избавятся от Миллера. Нам нужен новый менеджер.
- Ага… Миллер… нам нужен новый чувак на должность менеджера…
Честно говоря, я-то и знать не знал, кто у нас, типа, менеджер, да спроси меня, я, как звать парней в команде, тоже, типа, не скажу. Вот, Кано… но, по-моему, Кано перешел куда-то. Дьюри! Гордон Дьюри!
- Дьюри всё ешё играет?
Монни бросает на меня взгляд и качает головой.
- Не-а, Дьюри много лет назад ушёл. В "Челси". В восемьдесят шестом.
- Верно, чувак. Дьюри. Я помню, как он заколотил гол в той игре против "Селтика". Или против "Рейнджерз"? Это, впрочем, типа, одно и то же, стоит только об этом задуматься, чувак. Типа, две стороны одной медали, прикинь?
Он пожимает плечами. Похоже, я его, типа, не убедил.