У водоразборных колонок, ставших редкостью в осажденной Варшаве, выстраивались длинные очереди с ведрами, бидонами, банками. Жители часами простаивали у колонок под угрозой обстрела. Иногда снаряды разрывались совсем близко, и тогда убитых и раненых уносили сестры милосердия, а очередь продолжала стоять. Правда, у расплодившихся в городе спекулянтов можно было купить полведра, полбанки, солдатскую флягу воды, но это стоило тысячи злотых…
Еще труднее было с продуктами, однако и их можно было купить у спекулянтов. Спекулянты торговали всем.
Советские войска, наступавшие вместе с польской национальной дивизией имени Тадеуша Костюшко, заняли Прагу и вышли на восточный берег Вислы, но дальше продвинуться не смогли. Их попытки форсировать с ходу широкую реку и ворваться в Варшаву не имели успеха. Немцы, покидая правобережье, взорвали за собой все мосты в черте города и закрепились ка левом берегу.
Теперь перед командованием Армии Крайовой возникла дилемма - переправлять ли повстанческую армию через Вислу к русским или сдаваться в плен к немцам. Впрочем, нет, такой дилеммы даже не существовало… У пана Янковского, представлявшего гражданскую власть лондонского правительства, у генерала Бура и, само собой разумеется, у британского политического советника, все еще выступавшего под видом летчика, бежавшего из германского плена, не было никаких сомнений - уж если так получилось, надо сдаваться немцам… Только немцам…
Когда представитель советского командования прибыл в штаб повстанцев, чтобы выяснить возможности для оказания им помощи, комендант Варшавского округа АК генерал Монтер (А. Крушель) даже в этот критический момент уклонился от обсуждения вопросов, касающихся координации действий Армии Крайовой и Красной Армии. "Основанием" для этого послужило лишь то, что советский представитель не имел полномочий для ведения политических переговоров.
Двадцать восьмого сентября начались переговоры с немцами. Польских парламентеров встретили на улице Железной и провели в уцелевший особнячок. С германской стороны в переговорах участвовали три старших офицера; польскую делегацию возглавлял полковник Монтер. Но первое совещание носило только предварительный характер. Полковника Монтера больше всего интересовали пропуска, которые он должен был получить для руководителей повстанческой армии. Они требовались для беспрепятственного прохода через немецкие позиции, окружавшие город.
Следующая встреча произошла на фабрике Бормана. Немецкие представители предложили одному из польских офицеров ознакомиться с германскими вооруженными силами, осадившими мятежную Варшаву. Пусть он убедится, что дальнейшее сопротивление бессмысленно…
Теперь переговоры вел полковник Вахновский, известный своими прогерманскими настроениями среди офицеров подпольной армии. Он и отправился осматривать немецкие позиции. Вахновский вернулся скорее, чем это можно было ожидать. Да, сопротивление бессмысленно, подтвердил он, нечего терять время…
Германский офицер сказал, что генерал фон Бах-Зелевский желает встретиться лично с генералом Буром. Это пожелание звучало приказом. Не дожидаясь ответа, офицер сказал:
- Завтра в десять утра машина будет ждать в условленном месте. Выданные нам пропуска вступают в силу с этого часа…
На другой день легковой автомобиль доставил генерала Бур-Комаровского в загородную виллу, где на время восстания обосновался фон Бах-Зелевский. Первыми атаковали генерала Бура немецкие фоторепортеры. Бур растерялся ведь переговоры, как условились, должны были проходить в тайне. Прикрывая лицо, польский командующий поднялся по лестнице. Его встретил пожилой немецкий унтер, который и проводил гостя к генералу Баху. "Могли бы поручить меня встретить человеку постарше чином", - пронеслось в голове Бура. Но денщик немецкого генерала исправно выполнил поручение. Он провел гостя в приемную и препоручил его адъютанту. Карла Вилямцека распирало любопытство - что же будет дальше, о чем станет говорить его генерал с этим узкоплечим поляком в штатской одежде. Но дверь захлопнулась, и Вилямцек возвратился назад к парадному входу.
Генерал Эрих фон Бах-Зелевский, самонадеянный прусский юнкер, с достоинством принял генерала Бура. В продолжение всего разговора он сохранял между собой и поляком дистанцию, которую не переходил сам и тем более не позволял нарушать своему собеседнику. Холодно и бесстрастно фон Бах отдал дань стойкости повстанцев и тут же сказал, что цели Армии Крайовой и германских вооруженных сил являются общими, их задачей должна быть борьба с русскими. Бур не стал возражать, но не выразил согласия с мнением немецкого генерала - слишком уж в лоб говорит он обо всем этом.
Заговорили об условиях капитуляции. Генерал Бур сказал:
- Мы бы желали получить права комбатантов для всего личного состава моей-армии, для Армии Крайовой.
- Но о ком же еще может идти речь? - не понял фон Бах-Зелевский.
- На стороне варшавских повстанцев сражаются и другие части, которые по духу чужды идеям Армии Крайовой… Ну, например, Армия Людова… Я не заинтересован вести переговоры от ее имени. Коммунисты меня просто не интересуют…
- Но это должно интересовать нас, - возразил фон Бах. - Мы не можем допустить, чтобы солдаты перешли к русским… Кстати, в каком секторе сражаются солдаты Армии Людовой?
- В районе Жолибужа… Вот здесь, ближе к Висле, - генерал Бур показал на карте.
- В таком случае, - продолжал Бах-Зелевский, - вы должны предотвратить переход каких бы то ни было частей на ту сторону Вислы. И вообще вы обязаны следить за порядком после капитуляции.
- Но мы складываем оружие, у нас не будет для этого сил… Мы хотели бы капитулировать завтра… Зачем нести взаимные жертвы.
- Нет, - сухо и безапелляционно отрезал Бах-Зелевский, - боевые действия прекратятся второго октября утром, а до этого вы предпримете всё для того, чтобы не возникало эксцессов. Для несения полицейских функций мы оставим вам часть оружия.
- Слушаюсь!..
- Ну, а вы лично можете поместиться в соседней вилле, здесь неподалеку. Вам будет удобнее отсюда осуществлять капитуляцию…
Предательство совершилось… Генерал Бур покинул виллу и, укрываясь от наседавших на него фоторепортеров, юркнул в машину. Она доставила его к баррикадам со стороны немецких позиций.
5
Переговоры с немецким командованием генерал Бур приказал держать в Строгом секрете, как военную тайну. Поэтому естественно, что на объединенном совещании командиров Армии Крайовой и Армии Людовой оборонительного сектора Жолибужа даже не возникало и разговоров о капитуляции. Никто не представлял себе такого исхода. Все офицеры, будь то сторонники Миколайчика или Берута, пришли к единому мнению, что нужно переправляться за Вислу. Это был единственный выход: Жолибуж может продержаться еще день или два. На каждого солдата осталось по нескольку патронов, раненые лежат без медицинской помощи - нет медикаментов, а жители умирают от голода.
Совещание проходило в Жолибуже, в привисленском районе Варшавы, где части Армии Людовой держали самостоятельный участок обороны. Рядом с ними сражались солдаты Армии Крайовой, и командиры обеих армий частенько сходились на короткие совещания, особенно после того, как немцы отрезали Жолибуж от других районов, охваченных восстанием. Солдаты, да и многие офицеры были едины в том, что сейчас, когда внимание сосредоточено на борьбе с германскими карателями генерала фон Баха, надо отодвинуть в сторону, отложить все политические распри. Будет еще время поспорить… Так было и на этом последнем совещании, когда решалась судьба обороны Жолибужа.
Некоторые разногласия вызвала организационная сторона переправы. Одни предлагали начинать ее раньше, другие - позже, по вскоре и по этому поводу пришли к соглашению. Только один командир батальона из Армии Крайовой несколько колебался в окончательном решении, да и то лишь потому, что не имел согласия полковника Монтера. Но связаться с главным штабом было не так просто. Понадобится по меньшей мере несколько часов для того, чтобы курьер подземными ходами добрался до штаба. Столько же времени нужно, чтобы вернуться обратно. А решать надо незамедлительно. Командир батальона согласился с мнением остальных офицеров.
На совещании приняли план, который предложил полковник Станявский из Армии Людовой. Эвакуация начнется ночью с субботы на воскресенье, а на случай, если немцы станут освещать Вислу ракетами или если переправа затянется до рассвета, решили установить вдоль берега дымовую завесу. Сначала эвакуируют раненых, а затем переправят за Вислу боевые отряды. С отрядами уйдет и часть населения.
Офицеры разошлись по своим участкам готовиться к переправе.
Хотя связь с главным штабом была затруднена, но командир батальона все же решил доложить полковнику Монтеру о принятом решении. Рослая девушка, одетая по-мужски, приняла донесение и исчезла в канализационном колодце.
После полудня линия обороны постепенно начала отодвигаться к берегу Вислы. Солдаты, предупрежденные об эвакуации, ждали только наступления темноты, чтобы начать переправу. Они заняли новую линию обороны. В районе крепости, господствующей над Вислой, немцы пытались усилить нажим, но их атаку решительно отбили.
Защитники Жолибужа дали знать и на ту сторону Вислы. Польские стрелки и артиллеристы из дивизии Тадеуша Костюшко были готовы, прикрыть огнем ночную переправу. По грубым подсчетам, должно было переправиться по меньшей мере около трех тысяч солдат, офицеров. А кроме того, раненые, женщины, дети… Никто не хотел оставаться у немцев.
Между тем девушка из корпуса связи, покинувшая Жолибуж, с невероятным трудом преодолела подземные лабиринты и на исходе дня доставила пакет дежурному главного штаба. Полковника Монтера в штабе не оказалось, и донесение прочитал его заместитель Вахновский. Он немедленно бросился к генералу Буру.
- Пан генерал, в Жолибуже непредвиденные затруднения, - взволнованно сказал он. - Части Армии Людовой намерены… - Вахновский запнулся - в комнате была пани Моздживицкая. Она передавала генералу Буру радиограмму из Лондона.
- Почему так стремительно, полковник?.. Что произошло в Жолибуже?
- Я должен вам доложить, пан генерал, но…
Вахновский кивнул на радистку, он не решался говорить при посторонних.
- Докладывайте… Пани Регина посвящена во все наши тайны. Она становится моей главной помощницей… - Бур многозначительно посмотрел на Регину - оценит ли она этот жест безграничного к ней доверия.
- Через полтора часа начнется переправа Армии Людовой, - сказал Вахновский. - Наш батальон тоже намерен перейти к русским. Немцы расценят это как нарушение договора о капитуляции…
Генерал Бур поднялся из-за стола. Он немного досадовал на себя за то, что разрешил пани Регине присутствовать при таком разговоре. Но теперь уж нечего было делать…
- Что можем мы предпринять? - спросил Бур. Потом родилось решение: - Немедленно пошлите в Жолибуж связного… Запретите эвакуацию… Прикажите силой оружия оставаться на месте.
Полковник Вахновский вежливо возразил командующему:
- Пан генерал, понадобится несколько часов, чтобы пройти к Жолибужу. За это время войска будут на том берегу Вислы.
- В таком случае… - Бур на мгновение задумался. - В таком случае немедленно отправляйтесь сами… У вас уже есть немецкий пропуск?
- Да, пан генерал, пропуска получены для всех.
- В таком случае берите охрану и немедленно отправляйтесь через германские позиции. Остановите войска любыми мерами. Прикажите всем сложить оружие. Капитуляцию мы начнем с Жолибужа… Пусть адъютант Моздживицкий выдаст пропуска и вашим людям… Там должны быть на предъявителя… Идите немедленно!
Регина отошла в сторону. Она слушала и не хотела верить своим ушам. Она впервые узнала о капитуляции. Этого не может быть! Чувство преклонения, с которым Регина относилась когда-то к генералу Буру, давно пошатнулось. Теперь оно рушилось окончательно.
Полковник Вахновский исчез за дверью, а генерал Бур все еще стоял перед столом и нервно крутил попавшийся под руку карандаш.
- Пан Тадеуш, - сказала Регина. Голос ее сорвался, и она повторила снова: - Пан Тадеуш, правильно я поняла, что все мы сдаемся немцам?.. Значит…
- Мы капитулируем, пани Регина. Это не то же самое, что сдаться в плен. Мы получаем права комбатантов и остаемся почти на равной ноге с противником…
- А те, кто не желает сдаваться, те могут продолжать борьбу?
Генерал Бур снисходительно улыбнулся. Он любовался женой адъютанта. Волнение определенно шло ей… Порозовевшие щеки, вздрагивающие тонкие ноздри и тициановские медно-красные волосы, рассыпавшиеся по плечам…
- У нас существует воинская дисциплина, - сказал он, - как в любой армии мира. Не может же солдат поступать так, как ему заблагорассудится… Но почему это вас так взволновало, пани Регина? Поверьте, я никогда вас не оставлю… Мне по-прежнему нужна будет радистка… Я уверен, что в Германии нам создадут приличные условия.
Регина подошла ближе, ее зеленые глаза сузились, пылающие щеки вдруг побелели. Сказала совсем тихо:
- А полковника Вахновского вы послали в Жолибуж для того, чтобы подчинить солдат своей дисциплине?..
- Да, конечно, за этим, пани Регина. Вы…
- Вы подлец и предатель, генерал Комаровский! - Регина с размаху ударила по щеке генерала Бура. - Можете меня расстрелять за нарушение дисциплины!
Регина быстро вышла из комнаты. Она еще не знала, что будет делать, но для нее было ясно одно - надо какими бы то ни было путями предупредить людей в Жолибуже.
Она поднялась по разбитой лестнице, траншеей перебежала улицу и остановилась. Куда же дальше?.. Надо пойти к Янеку!.. Конечно!.. Он ей поможет!
За время восстания Регина несколько раз встречалась с Янеком, но избегала с ним разговаривать. Она твердо решила вычеркнуть из памяти все, что произошло между ними в Испании. Но сейчас, когда ей понадобилась поддержка, она, оказывается, сразу подумала именно о нем, о капитане Фернандо… Ну и пусть… Янек поможет…
Подвалами и дворами Регина пробиралась в сторону Саксонского парка. Она знала, что именно там сражается отделение хорунжего Трубницкого. Янек как-то говорил ей об этом.
Она нашла Янека в подвале, который у солдат назывался "глубоким тылом". Немцы ослабили напор, и все, кто остался в отделении, могли спокойно отдыхать. Такого давно не было! Целый день их никто не тревожил.
Янек, обрадованный встречей, внимательно слушал Регину, и лицо его все больше хмурилось. Как бесконечно знакомо ей было его выражение! Оно всегда появлялось у Фернандо в момент опасности, когда приходилось туго в Испании.
- Так… так… - повторял он для самого себя, когда Регина рассказала обо всем, что назревало в Варшаве. Как подло! - вырвалось у Янека, - Надо немедленно идти в Жолибуж, - сказал он.
Янек отошел к товарищам…
- Не может быть!.. Это провокация!.. Откуда ты знаешь? - послышались возгласы солдат, которым Янек Касцевич рассказал страшную новость.
- Я предлагаю идти в Жолибуж, - сказал пан Годжий. - Если это так, нам всем надо уходить за Вислу, к русским… Но я должен сначала сходить за Карлой. Она здесь, недалеко…
- Имей в виду, придется идти катакомбами. Выдержит ли твоя жена?
- Но что же мне тогда делать? - растерянно воскликнул Годжий. - Не оставаться же у немцев…
Из всего отделения немедленно идти в Жолибуж отказался только один Новицкий. Он сказал, что не верит глупым побасенкам, но если все действительно окажется так, как говорят, Мариан Новицкий подчинится приказу.
Что касается Стася Родовича, то он сразу же стал на сторону Янека. Конечно, надо уходить к русским.
С паном Годжием условились, что его будут ждать перед канализационным колодцем за площадью. Минут пятнадцать подождут, но не больше.
Солдаты выбрались из подвала. Их было четверо, Регина пятая. Она тоже решила твердо уходить в Жолибуж. Но как мучительно долго придется ползти через канализационные трубы! Поспеют ли они прийти туда вовремя… Вдруг Регину осенила мысль: что, если… Она отозвала Янека.
- Неужели уже дошло до того, что немцы выдали нашим специальные пропуска?! - усомнился Янек.
- Да, это так. Полковник Вахновский пошел прямо через немецкие позиции.
- Тогда можно попробовать, - согласился Янек.
6
Вместо того чтобы идти к колодцу, все повернули к главному штабу. Регина оставила солдат и спустилась в подвал. Адъютант Моздживицкий был в приемной одни, мрачный и злой.
- Что ты наговорила генералу? - спросил он.
- Ничего особенного! Сказала то, что он заслужил, - ответила Регина.
- Ты всегда что-нибудь выкинешь. Я никогда не видел генерала Бура в такой ярости…
- Меня это не волнует… Скажи, у тебя есть пропуска?
- Какие? - осторожно спросил Моздживицкий.
- Пропуска через немецкие позиции, - нетерпеливо и раздраженно пояснила Регина.
- Да, они у меня… Генерал Бур приказал выписать пропуск и на твое имя…
- Почему же ты не сказал мне об этом раньше?
- Это пока военная тайна, Регина…
Регина ничем не выдавала своего удивления.
- Ты можешь сейчас выдать мне пропуск?
- Но капитуляция произойдет только послезавтра.
- Генерал приказал мне получить пропуск сегодня, - солгала она.
- Если так… - лейтенант Моздживицкий полез в стол. Перебрал несколько пропусков с эмблемой орла и свастики.
- Мне нужен еще пропуск на предъявителя, - сказала Регина.
- Генерал сам распоряжается такими пропусками.
- Но полковник Вахновский все-таки получил его у тебя…
- Нет, он его возвратил… Поехал один, сказал, что ему не нужна охрана.
- Среди немцев он чувствует себя спокойнее; чем здесь, - не удержалась Регина. - Дай мне тот пропуск, который возвратил Вахновский.
- Но…
- Послушай, - прервала его Регина. - Вероятно, я обращаюсь к тебе с последней просьбой… Мне нужен пропуск. Я ухожу в Жолибуж и оттуда за Вислу. Я не стану сдаваться немцам… Если хочешь, идем вместе с нами…
- Но я не могу этого сделать, Регина…
- Ну что ж, - вздохнула Регина, - тогда прощай…
- Послушай, - сказал Моздживицкий, - никто не будет знать, что ты еврейка. У тебя есть пропуск, и ты вместе со штабом…
- Нет, нет! Не говори мне об этом!.. Я лишь прошу тебя выполнить мою последнюю просьбу.
Все еще колеблясь, лейтенант Моздживицкий протянул Регине безымянный пропуск. За дверью раздался голос командующего:
- Лейтенант Моздживицкий!..
- Я здесь, пан генерал! - громко отозвался он. Регине сказал почти шепотом: - Подожди меня, не уходи… Я сейчас вернусь.
- Нет, прощай!.. Об этом никому не говори, - она указала на пропуска.
- Но, может быть…
- Пан Моздживицкий! - нетерпеливо звал генерал Бур.
- Подожди!.. - умоляюще прошептал Моздживицкий и скрылся за дверью.
Регина не могла и не хотела ждать. Через несколько минут она была среди солдат отделения Трубницкого. Все вместе подошли к колодцу, где должен был ждать их пан Годжий. Его не было, хотя прошло уже по меньшей мере около часа. Отправились без него.