Снова наступило молчание. Слановский подумал, что они в любой миг могут выйти. На цыпочках он отдалился от стены, вышел на улицу и поспешно направился к школе, как будто его кто-то преследовал.
В голове хаотически переплелись обида, тоска, страх и какая-то неопределенная радость.
* * *
На следующее утро, около десяти часов, Слановский легко открыл деревянную дверь. Лиляна увидела его из окна и, пока он поднимался по лестнице, успела подойти к входной двери.
- Что случилось? - тревожно спросила она, смущенная и напуганная его измученным лицом.
- Ничего особенного, - виновато, несколько натянуто улыбнулся он.
Она пропустила его вперед.
- Нежданный и незваный гость, - заметил он, входя в дом. - Извини за беспокойство, но другого выхода не было.
Они вошли в комнату. Лиляна стала прибирать, хотя там и так всюду было уютно и чисто.
- Ждал тебя вчера вечером. Ты не вышла, - робко начал он.
- Была занята. Не успела. - Она покраснела и опустила ресницы.
Руки его еще больше задрожали от слабости и волнения. Он подумал: "Не умеет лгать, быстро выдает себя". И сказал:
- Я пришел к тебе с вестью, от которой будет зависеть твоя и моя судьба.
- Да что случилось? - испуганно спросила она.
- Сейчас объясню. Ты не вышла вчера вечером, и поэтому… - Он вдруг замолчал.
- Что? Ты второй раз говоришь о том, что я вчера вечером не вышла.
- Это сейчас не самое главное.
- А что же? - Она смотрела на него испытующе.
Слановский быстро, на одном дыхании, рассказал ей, какую задачу возложил на него Игнатов. Она слушала его внимательно и сосредоточенно. Лицо ее то бледнело, то слегка краснело. Она лихорадочно рассуждала и одновременно искала ответа на вопрос: откуда Игнатов знает, что Чугун собирается посетить Лозен? Может, это только случайное предположение, которое очень близко к истине?
- Но если у них точные сведения, тогда от кого они их получили? - спросила она.
Слановский раздраженно прервал ее:
- Ты знаешь, что мы с тобой об этом разговора не вели.
- Разве я тебя упрекаю? Боже мой, - тяжело вздохнула она, - неужели ты не понимаешь?..
- Я ведь тебе объяснил, как все получилось…
- Но ты должен был отказаться, нельзя было браться за это дело!
- Я подумал, что так было бы хуже для нас обоих.
- А теперь?
- Я ему доложу, что ты отказываешься, что ты очень удивлена…
- Думаешь, они поверят и оставят тебя в покое? - с иронией спросила она.
- Сообщи своим, что Игнатову известно о предстоящем посещении Чугуна, а я как-нибудь выкручусь.
- Как?
- Пока есть только одна возможность - тянуть время и запутывать игру, понимаешь?
- Нет, не понимаю.
- Вот, гляди. - Он непослушными руками достал из кармана пакетик. - Эти патроны с пустыми гильзами. Понимаешь, они специально высыпали из них порох.
- Ну и что?
- Скажу ему, что нарочно не дал их тебе. Показалось, мол, подозрительным, что пакет очень легкий. Проверил - гильзы пустые. Это даст нам обоим возможность оттянуть на некоторое время развязку. В крайнем случае убежим в горы. Со мной пойдут еще несколько солдат. Возьмем с собой и оружие. Ты должна нам помочь… Мы ведь с Данчо Даневым одноклассники, друзья. Но пути наши разошлись. - И он невольно покраснел. - Так я могу на тебя рассчитывать?
Она молча вздохнула и тоже покраснела. Наступила короткая пауза.
- Милая, - приблизился он к ней и взял ее за руку, - мы ведь дали друг другу слово…
- Ничего не скрывать друг от друга, да?
- Да.
- Тогда как же? - Она опустила голову, но он заметил, что ее глаза слегка увлажнились.
- Это было ниже моего достоинства, у меня не было намерения…
- Ты подслушивал? - спросила она почти шепотом.
- Пойми, - он взял ее за руку, - ради тебя я готов на любой риск.
- И именно ради меня не надо было впутываться в эту историю. Ох, - вздохнула она, - ты был так наивен! Отдаешь ли ты себе отчет, в какую опасную и рискованную игру ввязываешься?
- Теперь уже поздно задавать мне этот вопрос. Гораздо важнее обдумать, как поступать в дальнейшем. Со вчерашнего дня я по крайней мере тысячу раз упрекал себя за это, только что пользы? Я твердо решил защищаться, играть до тех пор, пока смогу, а потом… Но ты все же сообщи, если имеешь такую возможность, что они ждут Чугуна. Вечером выходи на прогулку, опять подумаем…
Он торопливо ушел, испытывая некоторое облегчение. Как только он вышел на площадь и заметил перед входом в школу Игнатова и какого-то солдата, он понял, что ему не миновать встречи с Игнатовым, а тот наверняка уже знает, откуда он возвращается. Когда Кирчо подошел поближе, Геца отдал ему честь и юркнул во двор школы. Игнатов покровительственно улыбнулся.
- Ну как дела, - заговорщически подмигнул он, - закрутилась машина?
Мысль Слановского работала лихорадочно. Он как будто только сейчас начал освобождаться от состояния колебания и нерешительности. Выжидающий взгляд Игнатова давил на него и сковывал мысль. Но Слановский ответил спокойным и уверенным голосом:
- Начинаю, но пока все еще в фазе разведки и подготовки.
- Ты передал ей патроны? Она взяла их?
- Нет.
- Отказалась?
- Нет, я их ей вообще не давал.
- Почему?
- Да потому, что это несерьезная игра, - ответил Слановский и замолчал.
- Да говори же, черт тебя возьми, в чем дело! - разозлился Игнатов.
- Вчера я полюбопытствовал… Мне показалось, что патрончики слишком легкие. Вытащил пульку, смотрю - а гильза-то пустая.
- Ну и что?
- Да ничего, вы что же, хотите провалить меня с самого начала?
Игнатов покраснел, но тут же овладел собой.
- Слановский, ты думаешь, что мы такие идиоты - будем партизан снабжать настоящими, годными для применения патронами?
- Здесь риск неизбежен, если мы хотим получить хоть какой-нибудь положительный результат. Нельзя их недооценивать, не такие уж они глупые и наивные люди.
- Скажи, какой пункт нашего плана ты уже успел выполнить? Ты сказал ей, что собираешься сбежать из роты?
- С этого я и начал.
- А она?
- Была очень удивлена.
- Она обещала связать тебя с партизанами?
- Она отрицает свою связь с ними.
- И ты ей веришь?
- Нет. Буду проверять.
- Так и надо. - Игнатов покровительственно похлопал его по плечу. - Насчет патронов мы подумаем, но ты смотри обязательно узнай, когда этот разбойник Чугун спустится с гор. Схватим его, тогда увидишь, что будет. - Он угрожающе вскинул голову. - Разрешаю тебе ходить к ней, когда сочтешь нужным. Но, повторяю, будь с ней осторожен.
Глава пятая
Поручик Игнатов прикрыл окно канцелярии роты. Его злил громкий говор солдат во дворе школы. Обычно перед ужином они устраивали себе кратковременные развлечения. Сейчас, например, с увлечением играли в "жучка". Слановский пришивал подворотничок к своему кителю. Игнатов, довольный и оживленный, стоя перед письменным столом, давал ему указания.
- Если она возьмет пакет с настоящими патронами, крепко бери ее за горло. Настаивай, чтобы она тебя лично связана с Чугуном, понимаешь?
Не отрывая глаз от иголки с ниткой, Слановский ответил:
- Господин поручик, сделаю все, что в моих силах.
- Слановский, я не сомневаюсь в тебе, но, извини меня, мне кажется, ты несколько медленно разворачиваешься.
- Стараюсь, господин поручик.
- Ну а как тебе кажется, попалась она на нашу удочку?
- Пока она все еще очень осторожна.
- А может, она догадывается?
- Этого я и боюсь больше всего. Согласитесь, господин поручик, мы сами не должны подвергать сомнениям свои же лучшие намерения.
- Ясно, Слановский! Очень рад, что ты так серьезно относишься к порученному делу. Авось сегодня вечером обрадуешь меня. Если будет что-нибудь интересное, дай знать, я буду в корчме.
Когда, закончив свою работу, Слановский вышел, настроение Игнатова резко изменилось. Еще десять минут назад в его воображении рисовались картины одна лучше другой. В его сознании, как у фанатика, засела мысль, что если им удастся ликвидировать Чугуна, то партизаны без командира сразу же разбегутся кто куда и тогда район расположения роты и полка будет усмирен, а он, Игнатов, станет чуть ли не главным героем.
Но как только лиловые сумерки опустились на село, он впал в особое состояние одиночества и удрученности от мысли, что его подстерегают в засаде и что ему придется разделить судьбу унтер-офицера Кочо. И так было каждый вечер.
В корчме он застал старосту Болтова и Милко Бейского. Незадолго до наступления комендантского часа вместе с другими пассажирами, прибывшими вечерним поездом, в корчму вошел и адвокат Банков.
Игнатов с большим трудом выносил его присутствие, но терпел по необходимости, так как от него он узнавал интересные новости, и еще потому, что ему очень хотелось уличить его в каких-то серьезных связях с коммунистами.
Банков сел за стол, посмотрел на часы и ехидно обратился к Игнатову:
- Господин поручик, не знаю, каковы ваши намерения, но не соблаговолите ли задержаться немного подольше, тогда корчму не закроют в обычное время?
- Что же, по вашему мнению, для меня в порядке вещей нарушать собственные указания?
- А почему бы и нет? Ведь этим мы никому не навредим. Болтов тоже меня поддержит.
Староста уныло покачал головой:
- Я дома один. Не хочется ложиться так рано…
Как только из корчмы вышли остальные посетители, Игнатов велел корчмарю закрыть деревянные ставни под тем предлогом, чтобы не дразнить людей, но тайная его мысль была другой: как бы кто-нибудь не выстрелил в него с улицы.
В этот вечер Банков был настроен вызывающе. И хотя он не считался человеком малодушным, страшная картина все еще стояла у него перед глазами. Русый гладковыбритый парень с открытыми голубыми глазами лежал на площади. На его груди засохло большое пятно крови. Над трупом кружился рой мух. Прохожие ускоряли шаг и обходили труп юноши, а им в спину цинично посмеивались какие-то служащие полиции.
Банков с желчной иронией обратился к Игнатову:
- Еще детьми мы учили, что наша страна находится в Европе, не так ли?
- А что, вы и в это уже не верите? - в свою очередь попытался уязвить его Игнатов.
- Мне кажется, здесь допущена ошибка.
- Жаль, - подмигнул Игнатов Милко Бейскому, а затем повернулся к Болтову в расчете на его сочувствие, - как это мы до сих пор не знали о вашем последнем открытии.
- В самом деле, очень жаль, - повысил голос Банков, - что мы живем в Европе, колыбели мировой цивилизации, а все еще остаемся настоящими варварами.
Болтов криво усмехнулся:
- Что, впервые увидели убитого?
- Нет, но эти попытки вселить страх отвратительны.
- Однако вы забываете, - вспылил Игнатов, - что речь идет о человеке, стоящем вне закона!
- Нет такого юридического понятия, которое ставило бы целую категорию людей вне закона.
- Но если эта категория сама поставила себя вне закона? - вызывающе подал голос Милко Бейский. - Эти люди по собственному желанию пошли в лес. Они же первыми подняли руку против законной власти.
- Конечно, - поддержал его Игнатов, - и эта власть имеет полное право защищаться и установить порядок в стране.
- Ах, боже мой, - снисходительно усмехнулся Банков, - вы оба очень симпатичны мне не из-за вашей политической близорукости и невежества, а из-за наивности, которая граничит…
- С глупостью? - зло перебил его Игнатов.
- Если бы она была только вашим личным недостатком, можно было бы не беспокоиться, уверяю вас. Но прошу вас понять меня: убит очень талантливый юноша! Не кто иной, как начальник окружного управления государственной безопасности Ангелов мне рассказывал, что этого юношу, который был студентом математического факультета, все считали феноменом. Такие люди рождаются раз в пятьдесят, а то и в сто лет. Это не какой-нибудь дурак, каких у нас предостаточно.
- Вот и занимался бы наукой, а не ходил к бандитам! - сказал Игнатов. - Зачем он с ними связался?
- Задайте этот вопрос кому-нибудь другому. Кто-то все-таки стал причиной того, что он избрал этот путь.
- Что искал, то и нашел, - тряхнул головой Игнатов.
- Да, это называется государственным отношением, - иронично подмигнул Банков. - А кому было нужно это варварство? Я задал этот вопрос и Цено Ангелову. Он пожал плечами и сказал, что это приказ свыше. По городу ходят самые различные слухи. Но есть что-то такое, что придает обаяние подвигу этого мальчика. Он отказался сдаться. Отстреливался до последнего патрона.
- Почему же он не сдался? - нервно спросил Игнатов.
- Потому что его ожидала та же участь, только с одним серьезным добавлением - с пытками и издевательствами. Я весь день анализирую это, и получается, что он даже своей смертью вызывает ненависть к убийцам! И представьте себе: около его трупа остановились два молодых полицейских и сфотографировались на память. Попробуй после этого доказать, что Болгария находится в Европе.
- А где же? - зло прервал его Игнатов.
- Такими актами варварства наши правители лишают ее права оставаться в семье цивилизованных народов!
Игнатов сжал кулаки.
- Господин Банков, наши правители не варвары. Чрезвычайные меры вызываются обстановкой. Враги должны понять наконец, что у нас нет желания стать перед ними на колени! - И он так ударил кулаком по столу, что зазвенели рюмки и тарелки.
- Именно этого хочу и я. Нужно, чтобы у нас каждый был глубоко убежден в том, что спокойствие в стране - его кровное дело.
- Скажите, у вас есть какой-нибудь план? Если мы будем уверены, что вы спасете отечество, мы все до одного пойдем за вами.
- Поздно, Игнатов, слишком поздно. Ты думаешь, что крестьяне вытягиваются перед тобой из уважения?
- Разве нет?
- Конечно! Запомни хорошенько: они делают это из страха перед тобой.
- Благодарю за совет, - злобно кивнул головой Игнатов. - Вы сегодня чересчур откровенны и, как всегда, умеете спорить, но у вас нет смелости открыто признаться, что вы симпатизируете коммунистам.
- Игнатов, - иронично усмехнулся Банков, - вы становитесь невыносимы с вашей политической ограниченностью. Не сердитесь на меня, сегодня я действительно чрезмерно откровенен. Не понимаю, почему в вас воспитали такой ограниченный патриотизм?
- Вот как? - вскочил Игнатов. - Чего доброго, вы еще нас и родоотступниками назовете… Если мы, офицеры, плохие патриоты, что же говорить об остальных? Могу я узнать, что вы имеете в виду?
- Вам необходимы факты, чтобы донести на меня?
- Нет, я знаю, что вы никого не боитесь.
- Согласно вашей логике я буду лояльным гражданином, если вы станете держать меня в страхе. Вы обретете спокойствие, если ваши подданные не будут иметь нрава думать и рассуждать, не так ли?
- Ну, так что же?
- В этом-то и заключается тонкость, потому что даже самый посредственный английский офицер работает в лайковых перчатках, даже он хороший дипломат своей империи.
- А болгарский или немецкий? - спросил Игнатов, прищурив глаза, как будто прицеливаясь ему в лицо.
- К большому сожалению, простите меня за сравнение, - жандарм или лавочник.
- Серьезно? - В зрачках Игнатова вспыхнули злые огоньки. - Если бы я не знал вас, я бы приказал арестовать вас, поверьте мне.
- Чтобы доказать, что я прав, не так ли?
- Нет, чтобы вы поняли, что клевещете, не имея никаких доказательств.
- Доказательств?
- Да, - Игнатов подался вперед над столом, - у вас нет никаких доказательств, поэтому-то я и утверждаю, что вы клевещете.
- А ваше присутствие в этом селе - это что?
- Я здесь не по своему желанию.
- Тем хуже для вас! Значит, вы отвыкли думать собственной головой.
- Куда вас занесло! - недовольно наморщил брови Болтов и сонно зевнул. - Давайте-ка расходиться.
- Что, спать захотелось? - спросил Банков.
- Надоели мне ваши колкости. В конце концов поругаетесь.
- У меня такого намерения нет. Но я хочу доказать Игнатову, что я тоже патриот, а не он один.
- Да, но мы отличаемся друг от друга тем, что я вас охраняю, чтобы вы могли болтать все, что взбредет в голову, не так ли?
- Поручик Игнатов, - снисходительно усмехнулся Банков, - охраняйте нас, но пусть у вас будет больше политического чутья и меньше фельдфебельщины. Поверьте, тогда между нами не будет никакого различия.
Лицо Игнатова скривилось в презрительной улыбке. "Вот, оказывается, в чем все дело, - подумал он, - этот сукин сын намекает на мое происхождение". Уголки его толстых губ вздрогнули. Он зло спросил:
- Что вы понимаете под фельдфебельщиной? - Он сжал кулаки, готовый ударить в лицо Банкова, который сразу же понял, что задел больное место Игнатова, и поэтому поспешил сгладить неприятное впечатление.
- Игнатов, вас задевает то, что вы сын фельдфебеля…
- Это не ваше дело! - сердито прервал его Игнатов.
- Не сердитесь! На вашем месте я бы этим гордился…
Болтов постучал вилкой по тарелке и сказал:
- Если задержимся еще на полчаса, вы подеретесь…
Расстались на площади. Банков и Болтов пошли по улице мимо церкви. Когда отошли немного, Болтов с упреком повернулся к Банкову:
- Зачем тебе надо спорить с этим чурбаном?
- Эх-х, Болтов, да потому, что мы и так слишком долго молчали, это-то нас и погубило…
Данчо Данев прибыл в отряд в полдень. На раскаленном июльском небе полыхало солнце, обдавая землю жаром. Весь в поту, Данчо едва волочил ноги от усталости.
Часовой заметил его еще на тропинке и узнал. Испытывая к нему особую симпатию, он все же решил над ним подшутить. Как только Данчо поравнялся с ним, он грозно крикнул из-за куста:
- Стой!
Данчо от неожиданности вздрогнул, схватился за пистолет и стал озираться мутным, беспокойным взглядом.
- "Тихий прозрачный Дунай", - назвал он пароль почти на одном дыхании.
- Я вас узнал, - виновато отозвался часовой.
Данчо вздохнул облегченно и дрогнувшим голосом добавил:
- Попробуй еще раз так подшутить надо мной и увидишь, что моя рука редко ошибается. Чугун здесь? - Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоить учащенно бьющееся сердце.
- Все тут. Вчера вернулся и Калыч. На этих днях он отправил на тот свет унтер-офицера Кочо.
- А, так вот почему они рассвирепели, как бешеные осы! - приостановился Данчо.
- Давно он за ним охотился, да только теперь повезло, отправил его туда, откуда не возвращаются.
Данчо вытер потное лицо грязным носовым платком и молча пошел в гору.
В это время дня в лагере отряда было тихо. Данчо окинул взглядом отдыхавших в тени дубов мужчин и женщин. Увидел Чугуна и Чавдара, склонившихся над какой-то книгой, и направился к ним. Нарочно кашлянул. Первым повернул голову Чугун. Он поднялся на колени, закрыл книгу и неожиданно сказал:
- А, Данчо идет, - и внимательно всмотрелся в его лицо. - Что с тобой? Ты болен или, может быть, ранен?