5. ЧЕРЕЗ ЛИНИЮ ФРОНТА
Проскочив линию фронта у лесной опушки южнее деревни Бакеево, отряд торопился как можно дальше за ночь уйти от переднего края. Обходя стороной деревни Бакеево и Еремеево, бойцы видели огни в некоторых деревенских домах, слышали обрывки залихватских песен на чужом языке.
- Ишь ты, гуляют шакалы, - с ненавистью проговорил младший сержант Базиров, останавливаясь и поправляя лыжные крепления. - Шандарахнуть бы по этим пижонам хотя бы одной гранатой.
- Я тебе шандарахну, - погрозил командир взвода старший лейтенант Брандуков.
- Выходит, так и будем в наблюдателях ходить.
- Наступит твой час, Базиров, уймись!
Заманчиво было ворваться в Еремеево, которое находилось в шести километрах от переднего края и наделать там шуму-грому. Но ввязываться в бой было пока не время. Задача состояла в том, чтобы поглубже проникнуть в тыл противника и уже там начать свою боевую работу.
Перейдя шоссейную дорогу Истра - Солнечногорск, отряд сделал короткий привал в лесу неподалеку от деревни Сысоево. Лыжники уже прошли более десяти километров.
К командиру подошел старший лейтенант Брандуков:
- Товарищ капитан. Там тянется провод. Очевидно, телефонная связь между гарнизонами фашистов.
- Может, резанем, комиссар?
- А какой резон? Только дразнить? Придут да восстановят. Не сидеть ведь здесь, караулить обрыв.
- Вот именно покараулим. До первого "языка".
- Верно, командир. "Язык" нам сейчас очень кстати. Значит, делаем засаду?
- Да, время у нас еще есть. Возьмем пленного, допросим и до рассвета сумеем еще километров двадцать - двадцать пять отмахать.
…Минут через тридцать на линии появились два немецких связиста, как выяснилось, из батальона связи 216-й пехотной дивизии: командир взвода связи фельдфебель Гофман и рядовой Флорке. Оба пожилые, небритые, замерзшие, с сосульками под носами, одетые черт те во что. Бойцы Брандукова взяли их без всякого труда: им даже показалось, что немцы сдались довольно охотно и без сопротивления отдали свои карабины и телефонные катушки.
Фельдфебель Гофман на допросе показал, что 216-я дивизия состоит из 348-го, 396-го, 398-го пехотных полков, артполка и ряда отдельных частей. На восточный фронт она прибыла 12 ноября из Франции и уже 16 ноября участвовала в наступлении на Москву. Командует дивизией генерал фон Вернер. В наступательных боях передовые части дивизии потеряли более половины личного состава убитыми и ранеными. В последние дни прибыло несколько маршевых рот для пополнения полков первой линии. Из разговоров офицеров ему известно, что завтра-послезавтра немецкие войска попытаются сломить сопротивление русских на подмосковных оборонительных рубежах и ворваться в Москву. От пленных также узнали, что город Истра и населенные пункты на западном берегу реки Истра, севернее города, заняты немецкими войсками. В связи с этим капитан Шевченко принял решение обойти места сосредоточения немецких частей с севера по льду Истринского водохранилища в направлении деревни Матвейково.
За долгую зимнюю ночь отряд отмахал от линии фронта более тридцати километров и оказался в лесах в 14 километрах западнее Истринского водохранилища.
Шедший впереди охранения лыжников командир взвода старший лейтенант Алексеев остановился.
- Я, кажется, слышал выстрел из ружья, - доложил он командиру отряда.
- Мне тоже так показалось, - подтвердил тот, останавливаясь и опираясь на лыжные палки. - Но, может, это дерево треснуло на морозе или лед на реке?
- Не похоже…
- Значит, выстрел, но чей? Кто в такую пору на охоту ходит! Надо проверить.
- Есть! Сейчас сделаем круговой досмотр.
- Хорошо. Действуйте, а мы малость передохнем.
Командир взвода укатил с группой лыжников в ту сторону, откуда донесся выстрел. Вернулся он довольно быстро и привел с собой низенького, юркого, при бороде-лопате, старика со старенькой тулкой-курковкой.
- Вот он - стрелок, - кивнул на старика Алексеев. - Крестится, божится, что не он палил, а левый ствол порохом пахнет. Свеженьким.
- Истинно так… Вот крест господний, - махнул рукой перед лицом дед. - Зачем мне ночью пулять? Рази я сдурел, господин хороший?
- Ты что, очумел, старик, - вытаращил глаза Алексеев. - Что за господин?
- А кто вас знает, как вас величать. Много счас всяких разных в лесах скрывается. А что не стрелял, то не стрелял.
- Не верьте ему, товарищ командир, - настаивал Алексеев. - Выстрел свежий. Он стрелял. Пусть признается. Может, сигнал кому подавал. Немцам или полицаям…
Старик сорвал с головы шапку, в снег:
- Мать честная! Кажись, свои! Ей-богу свои! А я-то думал, чужаки какие переодетые. Наши ведь на восток ушли, под Москвой вон, бьются. А тут свои! Вот радость! Вот диво! Аль ужо расколошматили фрица? Назад его поперли?
- Пока нет, старина, - сказал Шевченко. - Но попрем, погоним, дай срок… И все же зачем стрелял, дед? Сам-то кто будешь?
- Лесник я, дорогой товарищ командир, здешний, тутошний. При этом лесном массиве. Пытаюсь отпугивать вшивую погань от своего кордона. Ночью я постреливаю в местах разных, днем бабка. Закурить у вас не найдется?
Огнивцев достал пачку махорки, сложенную мелким квадратиком газету, протянул старику:
- Угощайтесь.
- От спасибо! Без курева беда. Весь самосад пришлось раздать отходящим красноармейцам… С горя, с досады люто курили… А газетку приберегу. Она поценнее курева будет. Изголодались по слову человечьему. Немцы невесть что брешут: и Москву они вроде взяли, и Красная Армия, дескать, разбита и то и се. Голова идет кругом. А тут газета…
- Не жалей, дедушка, кури. Газетку я тебе целую дам, свежую.
- Ну, спасибочки, так спасибочки.
- Где ваша избушка или, как вы называете, кордон? Далеко? - спросил начальник штаба старший лейтенант Ергин, достав из планшетки карту и освещая ее фонариком.
- Полверсты, не боле.
- Дом большой, тепло, обогреть бойцов можно?
- Тепло-то тепло и места много, да только боязно вас к себе вести. А ну как по лыжному следу кинется фашизье и застукает вас, как миленьких. Не прощу себе вовек…
- Какой след, старина? В такую метелюгу. До утра все заметет, замаскирует. Да и гарнизонов поблизости немецких нет. И если бы они и были, по такому снегу до нас не скоро доберутся. Им в такую стужу и вьюгу не до нас.
- И то верно, - живо согласился старик. - Метелица расчудесная… Прошу на обогрев, гостечки желанные. И радость от вас и мне хоть одну ночку будет поспокойнее. А то все брожу, как бирюк, сторожу, в белый свет пуляю…
- Но толк-то хоть есть? - спросил Огнивцев, надевая лыжи.
- А как же! Очень даже имеется. Как-то с полмесяца тому назад катил на кордон мотоцикл с двумя солдатами. Ну, зачем катили, дело звестное. Они мастаки пожрать за чужой счет. Видать, Гитлер-то не дюже кормит… Ну, только повернули с большака к моему кордону, забуксовали в снегу, а я тут как тут. Саданул из-за кустов с двух стволов сраз, так их как ветром сдуло. На одной колесе крутнулись, и дай бог ноги. Видно, партизан боятся! Где-то битыми были…
- Дедусь, кончай рассказ, веди! - прервал старика Шевченко. - Дома за самоваром доскажешь. Самовар-то есть?
- А как же! Чаек из самовара после морозца - первое дело. А ну-ка полозки, мои полозики, разворачивайтесь.
Старик окинул взглядом заснеженные, шумящие на ветру сосны, выбрал в редколесье по только ему ведомым приметам нужное направление и резво задвигал своими широкими лыжами.
…В большом добротном доме лесника, срубленном перед самым началом войны и еще источавшем скипидарный запах свежеспиленных бревен, разместились быстро, без шума, хотя места в нем для всех, конечно, не хватило. Не поместившиеся в нем расположились на опушке леса вблизи кордона. Охранение заняло свои места у дома и на ведущих к нему заснеженных дорогах. По приказу командира была установлена очередность отдыха взводов в теплых комнатах.
Командир и комиссар считали, что первая задача отряда была выполнена удачно: отряд не только успешно преодолел передний край, но и захватил двух "языков", получил от них немало ценных сведений, значительно углубился в тыл противника. Повезло и с отдыхом личного состава. Здесь бойцы, пусть по очереди, но выспятся в тепле, как говорится, отойдут от напряжения форсированного перехода. Есть время осмотреться, наметить план действий на ближайшие дни.
Комиссар Огнивцев пристроился в маленькой кухоньке, на лавке, стоявшей между стеной и печкой. Лег, не снимая теплой десантной тужурки и валенок. Но печь щедро отдавала тепло и вскоре стало жарко. Пришлось снять верхнюю одежду и положить ее под голову. Под напором разгулявшейся вьюги где-то дребезжали стекла окон, с рассохшегося потолка сыпалась пахнущая коноплей мякина.
Не спалось… Еще и еще раз до мельчайших деталей вспоминал Огнивцев встречу с командующим фронтом. Сумеет ли отряд выполнить поставленные им задачи. Оправдает ли его доверие?
Комиссару были известны некоторые требования генерала армии к отрядам особого назначения еще в ходе их подготовки к засылке во вражеские тылы. "По глубоким снегам нынешней суровой и снежной зимы пешим порядком они далеко не уйдут и задач не выполнят", - сурово сказал Жуков начальнику разведки фронта. - На лыжи! Только на лыжи всех без исключения. И чтоб научились на них не ползать, а "летать".
Конечно, времени для этого было мало. Но каждый глубоко понимал правоту и силу жуковского приказа и делал все возможное для его выполнения. Отряд ежедневно по пять-шесть часов занимался лыжной подготовкой, выкладываясь на тренировках порой до изнеможения. Правда, около двух третей личного состава были набраны из уроженцев северной, средней России и Сибири, имеющих хорошие навыки ходьбы на лыжах. Но и им надо было научиться стрелять с них, бросать гранаты, ходить в атаку. Бывшим жителям южных районов приходилось очень туго. Часть из них пришлось отчислить из отряда и пополнить его воинами-лыжниками под командованием старшего лейтенанта Васильева, уже участвовавшими в рейдах по тылам противника.
Итак, первая часть приказа командующего была в основном выполнена. Хотя "летать" отряд все-таки пока и не мог, но уже мог совершать дальние переходы, сохраняя высокую боеспособность. Уверенность в успешном выполнении боевых задач вызывало и то, что командование отряда хорошо знало боевые качества всех командиров и большинства бойцов. Одни были проверены в боях с фашистами под Велижем и на Валдае, другие сумели отлично проявить себя в ходе подготовки к рейду.
Раскуривая папироску и подсвечивая себе спичкой, в кухню зашел Шевченко. Нащупал в потемках табуретку, сел.
- Спишь, комиссар? - спросил тихо.
- Нет. Думки разные в голову лезут, не уснуть.
- Тогда я зажгу лампу, поговорим.
- Зажигай.
Чиркнула спичка, свет выхватил дощатый стол, на нем лампу с закопченным стеклом. Командир зажег ее и разложил сложенную гармошкой карту.
- Подвигайся ближе, - кивнул на свободный табурет командир. - Посмотрим, подумаем, прикинем, с чего начнем… Значит, так, - словно раздумывая, продолжал Шевченко. - По всем канонам военного дела - начнем с изучения обстановки, уточнения сил и средств противника, определения основного и запасного районов расположения отряда… Ну и очень важно нащупать связи с местным населением, партизанскими группами и отрядами. Их надо найти в этих лесах… Примерно вот здесь. Вместе с ними наметим объекты нападения, свяжемся со штабом фронта и доложим свои соображения.
- И долго мы будем в этих лесах? - спросил комиссар.
- Это уж как получится, по ходу дела. Главное - незамедлительно приступить к выполнению боевой задачи.
- Вполне разделяю твое мнение, - сказал Огнивцев. - Да и нашим бойцам не терпится, вперед рвутся, хотят быстрее с боями по тылам противника пройти, напустить страху на фашистов. И еще, - комиссар улыбнулся, вспомнив просьбу члена Военного совета фронта, - может быть, удастся захватить в плен генерала. Это действительно был бы шок для гитлеровцев.
- Все верно, комиссар, я все помню. Так и будем действовать. А пока главное для нас - незамедлительно приступить к выполнению боевой задачи. Пойдем-ка проветримся, да посты заодно проверим. Ночь-то больно тревожная.
И точно, ночь действительно была неспокойной, словно предвещающей неведомую беду. Разбушевавшийся ветер то гулко ревел, бросая могучие заряды снега, то срывался на свист, метя лютую, завивающуюся в жгуты поземку. Глухо шумел лес. Деревья раскачивались под порывами урагана, словно отмахиваясь от его упругих ударов. Временами слышался треск поваленных стволов.
- Да, погодка - не приведи господь, - поворачиваясь спиной к ветру, прокричал комиссар командиру.
- И не говори, аж жуть берет…
- Стой, кто идет? Стой, стрелять буду! - раздался отчаянный крик часового, видимо, не замечавшего в снежной круговерти приближение к посту людей.
- Отставить, - резко крикнул капитан Шевченко и спокойнее добавил: - Раньше окликать надо было…
- Как дела? - подходя к часовому, спросил Огнивцев. - Как настроение?
- Все вроде в порядке, - ответил боец, - только за метелью не видно ни шута. - И добавил понуро, словно подслушав слова Огнивцева: - Погодка-то разгулялась, аж жуть берет…
- С чего бы это? - подчеркнуто бодрым тоном удивленно спросил комиссар. - В самый раз погодка, будто по заказу. Нам чем она хуже - тем лучше. Это немец сейчас сидит где-нибудь в чужой хате и трясется от страха. Он небось в своей Германии такого отродясь не видал. Пусть его жуть и берет. А мы люди привычные, мы у себя дома.
- Это точно, - повеселевшим голосом проговорил часовой. - Только…
- Никаких "только", - отрезал комиссар. - Продолжать службу и не зевать!
- Есть - не зевать! - весело ответил боец.
- Который теперь час? - пересиливая вой ветра, прокричал командир.
- Пятый пошел, - ответил Огнивцев.
- Пару часов вздремнем. Утро вечера мудренее. И начнем действовать.
6. ПЕРВАЯ ОСТАНОВКА
Местом расположения отряда на ближайшие два дня был выбран лесной массив в десяти километрах северо-восточнее Новопетровского, недалеко от дома лесника. Здесь было решено на скорую руку построить зимний лагерь: соорудить шалаши из хвойных веток на 8-10 человек каждый, в них отрыть ямы, где и в светлое, и в темное время суток можно было бы развести костры.
Костры, костры солдатские… Пожалуй, нет на земле никого более влюбленного в костры, чем русский человек. И это, видимо, потому, что никому другому не довелось провести столько дней и ночей у живого огня под открытым небом. В глухомани зарослей и буреломов отвоевывал он метр за метром для пашни и огородов, прокладывал тропы и дороги. Топором и мотыгой корчевал делянки. Под дым костров русский мужик пахал и сеял, валил лес на срубы, слушал в ночном у костров сказки, спасался от стужи.
Вот и теперь в морозном, снежном Подмосковье загорятся костры в шалашах. Они согреют бойцов. Помогут им восстановить силы, чтобы на другой день сразиться с врагом…
Домик лесника оставался запасным местом отдыха и временным лазаретом для раненых, которые непременно появятся после завтрашнего боя. Здесь же было решено готовить горячую пищу для отряда.
Старик-лесник Иван Кузьмич Мельников и его жена Пелагея Ивановна оказались доброжелательными людьми. Они охотно снабдили разведчиков необходимыми инструментами для устройства зимнего лагеря - двумя пилами, тремя топорами, несколькими лопатами, настояли на том, чтобы старшина Кожевников взял три мешка картошки, здоровенную связку лука, стали выпекать лепешки из своих скудных запасов муки. Кроме того, Иван Кузьмич сообщил командованию немало ценных сведений о размещении немецких гарнизонов в ближайших селах, рассказал о заветных лесных тропах, наверняка неведомых противнику.
- Золото, а не дед, - сказал, как припечатал, рядовой Хохлов, - и бабка ему под стать.
В 8 часов утра в доме лесника собрались командиры взводов старшие лейтенанты Алексеев, Брандуков, Васильев и командир хозяйственного взвода старшина Кожевников.
- Товарищ капитан! Командный состав отряда для получения боевой задачи собран, - четко доложил начальник штаба старший лейтенант Ергин, как только в комнату вошли командир с комиссаром.
Командир отряда не спеша развернул на столе топографическую карту:
- Мы расположены в лесу в районе высоты двести пятьдесят один. Будем находиться здесь два дня. Задача на сегодня: используя вьюгу и плохую видимость, организовать разведку. Командиру первого взвода старшему лейтенанту Алексееву - в районе Горки - Савельево; командиру второго взвода старшему лейтенанту Брандукову - в районе Новинки на шоссе Клин - Новопетровское, старшему лейтенанту Васильеву - в районе Зыково и Ушаково. Состав каждой разведывательной группы восемь - десять человек. Главные цели: наблюдением и опросом местных жителей, а главное - показаниями "языков" определить расположение вражеских гарнизонов в округе, нумерацию частей, их численность, размещение пунктов управления, складов боеприпасов и горючего. Начало действий в десять утра. Остальному личному составу под руководством начальника штаба заняться оборудованием места стоянки. Все понятно? Вопросы есть? - спросил под конец Шевченко.
- Есть вопрос, товарищ капитан, - поднялся из-за стола Алексеев. - Как быть, если мы встретим колонну автомобилей с пехотой или обнаружим небольшой гарнизон. Можно ли их расколошматить при удобном случае?
- Вы идете в разведку с небольшими силами и в затяжной бой не ввязываться. Действовать из засад против небольших групп врага, имея в виду захват пленных, штабных документов. Мы только начинаем боевую работу. Надо вначале подробно изучить обстановку, что называется, осмотреться. А тогда уж и "колошматить", как вы выразились.
- Не отдельные гарнизоны, колонны автомобилей с пехотой врага, а его штабы, пункты управления, склады боеприпасов и горючего должны интересовать нас в первую очередь, Николай Федорович, - поддержал командира Огнивцев. - Таков приказ командующего фронтом. А где они расположены, мы пока не знаем. Это должна выявить разведка. Вслепую успешно действовать нельзя.
- Ясно, понятно…
- Если так, то за дело, - сказал Шевченко. - Успеха вам, боевые друзья, боевой удачи, будем ждать вас с богатым уловом.
В назначенный час все группы ушли в разведку. Снежный буран не утихал.
Лыжники Алексеева, за два часа обойдя населенные пункты Медведки и Парфенки, преодолели расстояние в восемь километров и подошли к деревне Горки. Для наблюдения к околице поползли младший сержант Корытов и рядовой Хохлов. Оставив напарника для наблюдения, в готовности в любой момент прикрыть его огнем, Корытов подошел к крайней прилепившейся к опушке леса избе и неожиданно лицом к лицу столкнулся с пожилой женщиной в ветхом полушубке, вышедшей из-за сарая. Увидев человека в белом маскировочном халате, женщина оторопела:
- Ой! Кто вы? Что вам надо?
- Боец Красной Армии, - ответил Корытов.