Прошло еще несколько томительных секунд, и "юнкерс", помахав крыльями, резко изменил курс, а следом за ним пошли и ведомые им два бомбардировщика.
И весь смертоносный груз гитлеровские летчики обрушили на дома, что по ту сторону площади, там, где укрепились свои же.
Через день все повторилось. Из военторга снова взвились к небу ракеты - на этот раз три зеленых. Павлов и Черноголов повторили обман, и снова удачно - самолеты противника опять бомбили своих.
Лишь позже, гитлеровцы, видно, раскусили подвох, но как бороться с ложной сигнализацией! Только и оставалось, что прекратить полеты в районе площади Девятого января.
Как же возникло, а затем и утвердилось это название - "Дом Павлова"?
Участник обороны Сталинграда Виктор Петрович Афонин, в ту пору старший лейтенант, заместитель командира минометной роты третьего батальона, прислал письмо. "Все дни в Сталинграде, - вспоминает Афонин, - я провел в расположении седьмой роты. На мельнице, на самом верху, был прекрасный наблюдательный пункт, где я и находился вместе с Наумовым (до самой его гибели). Вместе спали в подвале мельницы. Приходилось иногда перемещать наблюдательный пункт в Дом Павлова… В самом названии "Дом Павлова" я являюсь, если можно так выразиться, "виновником". Ежедневно, по вечерам, вместе с Наумовым, садясь у коптящей гильзы, мы писали донесения. Все дома и ориентиры имели свои названия: "желтый дом", "молочный дом", "Г-образный дом" и т. п. В тот день, когда Павлов занял дом на площади Девятого января, Наумов подсел ко мне и спрашивает: "А как назовем этот дом?" Особых примет тогда мы не обнаружили и как-то не одно определение, которое мы придумывали, казалось, не было точным. Уже не помню, кто именно из нас сказал: "Давай назовем "Дом Павлова" - ведь взял-то его сержант Павлов!" Так в сводках стал ежедневно появляться "Дом Павлова"… А однажды к нам приехал корреспондент "Красной звезды". Говорит, что пересмотрел все карты, такого дома не обнаружил. Наумов ему объяснил…"
А вот что вспоминает Ювеналий Юльевич Розенман - в Сталинграде он был помощником начальника штаба сорок второго полка по разведке: "Мы, работники штаба, при составлении разведывательных сводок и оперативных донесений, когда, в условиях уличных боев затруднена ориентация домов, называй их обычна по конфигурациям, например: "П-образный дом", "Г-образный", "Т-образный…" А этот героический дом с первых дней мы называли "Дом Павлова"."
И в газетах того времени можно было прочитать об этом доме. Тридцать первого октября красноармейская газета Сталинградского фронта писала - корреспонденция так и была озаглавлена "Дом Павлова".
"Свыше тридцати дней группа гвардейцев из части Героя Советского Союза Родимцева, под командованием гвардии сержанта Павлова, обороняет один из домов, имеющих важное значение в защите Сталинграда. В части этот дом называют Дом Павлова. Он - не случайный эпизод в борьбе гвардейцев. Наоборот, здесь ничего нет от случая. Здесь замысел командира замечательно сочетается с образцовым его выполнением.
Дом Павлова - это символ героической борьбы всех защитников Сталинграда. Он войдет в историю обороны славного города как памятник воинского умения и доблести гвардейцев".
О Доме Павлова регулярно сообщалось в боевых донесениях, оперативных сводках и других боевых и отчетных штабных документах. Он был нанесен также на рабочие и отчетные карты командиров и штабов.
Он стал служить ориентиром для авиации. На полевых аэродромах, показывая карту, говорили штурмовикам, поддерживавшим нашу пехоту в уличных боях:
- Вот здесь Дом Павлова, а вы бейте севернее. Там стоят минометы, из которых противник ведет огонь по дому.
Не только на участке сорок второго полка, но и у его соседей не было, пожалуй, лучшего пути к переднему краю нашей обороны, чем дорога через Дом Павлова. Разведчики, получая задание, ориентировали свой маршрут на этот дом. Командир, сообщая в донесении обстановку, так и писал: "Северо-западнее Дома Павлова…" или "Двести метров левее Дома Павлова…"
И незаменим он был для артиллеристов.
…На сталинградский берег Тринадцатая гвардейская дивизия переправилась без своего тридцать второго артиллерийского полка. Его огневые позиции остались за Волгой. Пушки стреляли оттуда, из-за реки. Но те, кто управлял стрельбой, те, кто обнаруживал цели, кто корректировал огонь батарей полка, - они должны быть как можно ближе к врагу.
В ту сентябрьскую ночь, когда понтоны и баржи перевозили через кипящую Волгу стрелковые полки и батальоны гвардейцев, от левого берега отчалила тяжело нагруженная лодка. Двое на веснах, третий на корме придерживает "бухту" - так связисты называют катушку с телефонным кабелем. В лодке запасены грузила и продолговатый ящик, в нем стереотруба - глаза батареи. Артиллеристы переправлялись через реку, чтоб управлять огнем пушек. Сама батарея где-то далеко в тылу, до нее много километров, но место этих людей - на переднем крае, с боевыми порядками пехоты. Туда они теперь и плыли.
Выли мины, рвались снаряды, шлепались в воду осколки… К тому же надо бороться с быстрым течением - оно так и норовит снести лодку с курса. А этого нельзя допустить. Иначе линия связи растянется и бухт не напасешься. Чтоб экономить кабель, лодка должна пройти от берега к берегу строго по прямой. Никаких зигзагов.
Тяжелый провод сам разматывался с катушки - его только слегка наддавал рукой сидевший на корме Евгении Мясников, молоденький длинноногий астраханский паренек. Отец его, рыбак, тоже воевал в этих местах, под Сталинградом. Лишь на днях перед тем как дивизию подняли по тревоге, мать прислала скорбное письмо. Пришла, пишет мать, похоронная. Нет у нас теперь отца. Убили его. Один ты мужчина остался…
Медленно уходит за корму кабель. Евгений следит, как вертится бухта, время от времени прикрепляет грузило, и оно увлекает провод на волжское дно.
Лодка пересекала реку метрах в пятистах повыше основной переправы дивизии. Ни барж, ни катеров, ни понтонов здесь нет, но все равно и этот участок реки яростно обстреливался и освещался ракетами. Давно наступила ночь, а светло как днем.
Все же опасный рейс артиллеристы закончили счастливо. Высадившись, они забрали свой нелегкий груз и сразу же приступили к делу. Узнали от пехотинцев, по каким надо бить целям, и вот уже в телефонную трубку переданы данные. В ответ раздались отдаленные залпы. Из-за реки в стан противника понеслись снаряды.
Потом наблюдательный пункт был перенесен в Дом Павлова. И вскоре с чердака этого дома на огневые позиции за Волгу артиллеристы стали передавать команды:
- Левее Дома Павлова 0,5!
- Правее Дома Павлова 2,0!
- В створе Дома Павлова!
Как только артиллеристы появились в доме, старший группы лейтенант Демьянов обратился к Павлову:
- Здорово, сержант! Зачисляй нас в свой гарнизон!
Сказано, конечно, в шутку. У каждого свои боевые задачи, да и начальство разное. Но шутка принята:
- Хороших людей пристроим охотно. Могу даже дать ключи от квартиры… Вам какую? На две комнаты? На три?..
- Повыше бы… - сказал Демьянов.
- Повыше - не потише, - уже серьезно проговорил Павлов. - Что ж, пошли наверх…
Артиллеристы облюбовали лестничную клетку четвертого этажа - самое опасное место! Но таков уж удел наблюдателей. Начался обстрел - все вниз, в укрытие, а они - наверх, под огонь: только теперь вражеские батареи и демаскируют себя. Тут их и засекать!
Павлов осмотрел облюбованную гостями площадку и посоветовал:
- Окно великовато. Его б малость заделать.
В подвале остались щиты - Власенко заготовил впрок! Да и кирпича хватало, не говоря уже о грунте. Не прошло и часу, а от проема осталось лишь узкое отверстие, как раз для стереотрубы.
Артиллеристы хоть и "чужаки", но быстро влились в общую жизнь, вместе с другими ходили брать воду из Волги, сообща варили концентраты.
Как-то Павлов подозвал Демьянова к амбразуре.
- Ну-ка, артиллерист, погляди хорошенько, что ты там видишь?
- Пушку вижу. Метров семьдесят до нее, не больше.
- А вы, специалисты, как полагаете: пригодная она?
Демьянов припал к биноклю:
- Трудно судить. Но замок вроде на месте. Пожалуй, зря пропадает орудие.
- Вот и я так думаю: зря без дела стоит. Его бы вытащить оттуда…
Местность вокруг пушки заминирована. Одни только саперы знают подходы к ней. И Павлов доложил Наумову: возле дома зря стоит орудие, артиллеристы полагают, - пригодное. Присылайте саперов - сообща вытащим.
Но ни Демьянову, ни его товарищам этой пушкой заняться не пришлось. Случилось то, что и бывает на войне. В узенькую щель, через которую наблюдатели глядели в свою стереотрубу, влетела мина…
Патрулировавший по дому Мурзаев находился в этой же лестничной клетке. Услышав взрыв, он поспешил наверх… У лейтенанта оторвана кисть и разбита нога, другой лежит с окровавленным лицом, а третей, телефонист Мясников - он со своим аппаратом был в стороне, - контужен. Мурзаев стал перевязывать раны, тут подошел Павлов и еще кто-то - и троих артиллеристов снесли вниз.
В тот же день в дом прибыли другие артиллерийские наблюдатели.
И снова далеко за Волгу на огневые позиции понеслись команды корректировщиков:
- Левее Дома Павлова!..
Дом Павлова облюбовали не только артиллерийские корректировщики. Обосновались в нем и снайперы.
Еще в первые дни, сразу после того как прорыли ход сообщения, Павлов докладывал по телефону командиру роты Наумову:
- Мы их тут простым глазом видим. Щелкаем всех подряд - и тех, кто в чинах ходит, да и мелкотой не брезгуем… Мосияшвили сегодня семерых к богу отправил. Сюда бы снайперов с полдесятка.
- Ладно, сержант, - пообещал комроты, - пришлем вам подмогу!
- А оно что нам, то и вам, - отпарировал Павлов и усмехнулся про себя: пятерых, конечно, не дадут. Но на двух снайперов, пожалуй, рассчитывать можно.
В самом деле, через несколько дней из роты раздался звонок. Командир потребовал Павлова:
- Направляю специалистов по тому делу, о котором говорили. Прими их. Пусть действуют на доброе здоровье.
Вечером приползли два снайпера - два молоденьких невзрачных паренька.
Павлов устроил им нечто вроде экзамена. Расспросил, давно ли в Сталинграде, где учились снайперскому делу, каковы результаты.
Поначалу ребята стеснялись, но затем разговорились и рассказали о себе. Евгений Трохимович и его напарник Ваня Веселов - оба комсомольцы, оба слесари, коренные сталинградцы. Когда началась война, оба они, тогда еще не достигшие призывного возраста, добровольно пошли в армию, попали в артиллерийское училище, а оттуда с пополнением в Тринадцатую гвардейскую дивизию. Хотя закончить училище они и не успели, все же специальность получили замечательную - артиллерийские разведчики-наблюдатели, а кроме того - бронебойщики. С тем они и попали на батарею. Но все это было им не по душе. Ведь еще до войны в стрелковом кружке на заводе ребята познакомились со снайперской винтовкой. С тех пор они заболели ею. И два дружка, оказавшись на фронте, стали теребить командира батареи - отпусти, да отпустит в снайперы.
Однажды утром их вызвали к начальству. На столе лежала заветная снайперская винтовка.
- Радуйтесь, ребята, - сказал командир. - Правда, одна на двоих, но и на том спасибо… - С этими словами он вручил им винтовку.
- Пойдете в дом, - указал командир в направлении площади Девятого января. - Там найдете сержанта Павлова.
О "домовладельце" сержанте Павлове они много наслышались и, конечно, были рады, что их посылают именно туда.
Это было еще не все. И командир продолжал:
- Снайпер - человек полезный, но от вас я жду двойную пользу. Вы ж артиллеристы! Так что получайте еще одно задание: засекать цели. Все брать на заметку - где появилась новая амбразура, где выросло проволочное заграждение, где траншею вырыли, тропу проложили. Ну, а главное - надо составить схему огневых точек противника.
И вот теперь они в знаменитом доме с любопытством присматриваются к сержанту.
А Павлов рассказывал о своих товарищах. Правда, говорит, они не снайперы, но все же меткие стрелки. Например, Турдыев - возьмет удачно на мушку фашиста и положит в карман стреляную> гильзу: у него в кармане аж звенит! Или Мосияшвили.
- Он у нас гитлеровцев на штуки считает. Приходит раз вечером и заявляет: "Пиши: сегодня уложил семь штук". Ладно, говорю, так и запишем: "Мосияшвили уничтожил семь фашистов". А он сердится: "Пиши, говорю, штук. Их, гадов, только на штуки надо считать…"
Гости смущенно улыбаются:
- Постараемся не отстать…
- Значит, так и договорились, - подвел итог Павлов. - Станете воевать лучше нашего - таким почет и уважение. А если только мух ловить пришли - отошлем обратно. Сами обойдемся.
Тут появился Шкуратов. Он поставил на стол овальное блюдо… Снайперы покосились на горку пышных румяных блинов. Так вот он какой, этот сержант! У такого, видать, порядок…
Павлов перехватил взгляд и улыбнулся:
- Так, братки, и живем… Хорошо поработаете, Шкуратов каждый день блинами будет кормить. А пока - угощаю в кредит. Подсаживайтесь…
Когда блюда опустело, Павлов стал знакомить гостей со своим хозяйством. Начал со "стола-арсенала".
- Вот тут оружие. Запаситесь гранатами. Снайперская винтовка хороша, ничего не скажешь. Но когда отбиваешь атаку - тут ей с гранатой не сравниться.
Все это происходило в один из тех напряженных дней, когда защитники дома строили укрепления - рыли тоннели под площадью, сооружали дзоты. Времени было в обрез. Но ради желанных гостей Павлов позволил себе устроить небольшую передышку. Завели патефон и - тогда еще единственную - пластинку, прокрутили с обеих сторон. Прослушали и про степь широкую, и уж, конечно, про обросший диким мохом утес.
На огневую позицию снайпер должен прийти бодрым, хорошо отдохнувшим. И гостей отправили спать. Кровати в "штабе" пустовали - хозяевам не до сна, им работать всю ночь…
С рассветом Павлов повел обоих по дому. Обошли все квартиры. Эти неказистые на вид пареньки, отзывается, знают толк в своем деле! Место они выбирали придирчиво, и Павлову это понравилось.
Наконец облюбовали уцелевшую квартиру на третьем этаже. В комнате, что побольше, две стены заняты книгами. Трохимович снял с полки томик "Гражданский процессуальный кодекс" - прочитал он на переплете. Остальные книги тоже юридические. Большой шкаф забит медицинской литературой… Но изучать библиотеку сейчас не время. И он начал осторожно долбить ломиком стену, сантиметрах в тридцати от пола.
- Чтоб стрелять лежа, - пояснил он.
Снайпер работает умело. Павлов все же считает нелишним заметить:
- Ты гляди не демаскируй!..
- Не бойся, сержант, не подведем, - успокоил его Веселов, сосредоточенно следивший за тем, как под точными ударами ломика появляются контуры будущей бойницы. - Блины, скажем прямо, были что надо!
В первый же день они подстрелили несколько гитлеровцев, а уже на третьи сутки число уничтоженных врагов перевалило за полтора десятка - штук, как сказал бы Мосияшвили…
- Вот теперь уж накормим блинами! Вволю!.. - пообещал Павлов.
Однако с каждым днем улов снижался. Гитлеровцы и раньше не рисковали открыто разгуливать вблизи Дома Павлова, а теперь они и вовсе забились в щели. Случалось, что у снайперов выдавался, как они говорили, пустой день. Но снайпер - это терпение и выдержка. А нервы у Трохимовича и Веселова крепкие.
За две недели, что эти двое охотились из Дома Павлова, на их счету оказалось тридцать шесть убитых гитлеровцев. Удачно выполнили они и второе задание - засекли несколько вражеских огневых точек. А потом батареи обрушили по этим целям меткие удары.
Оставаться долго на одной позиции снайперу опасно. В конце концов его обнаружат. Поэтому через две недели Трохимовича и Веселова отозвали. А вскоре пришла другая пара снайперов. Новую огневую позицию они оборудовали на третьем же этаже, но в другом крыле.
И снайперская охота из Дома Павлова продолжалась.
Позвонил Наумов:
- Вечером к вам два товарища придут. Примите их, как полагается. Они сами скажут, что им надо. Да глядите там… - многозначительно добавил командир роты, - поберегите. Чтоб пулю-дуру не словили…
Что за важные такие птицы?
- Чего тут гадать, - сказал Павлов. - Хороший гость - хозяину почет…
- А возле доброго гостя и хозяин поживится, - вставил Воронов. - Как медные котелки… - добавил он, блеснув своими крепкими зубами.
Наступил вечер. У выхода из траншеи, тесно прижавшись к стене, стоял на посту Рамазанов. Он был предупрежден и теперь ждал, пока появятся эти именитые "два товарища".
Противник, как и всегда, постреливал. Рвались мины, раздавались короткие автоматные очереди, а иногда совсем близко строчил пулемет. У гитлеровцев в это время обычно ужин, но чтоб не давать передышки, стрельбу продолжают дежурные. Впрочем, враг коварен, и ручаться за точность расписания нельзя. Тем не менее это были часы относительного затишья, и ходить старались именно в такое вечернее время. А людей по траншее ходит немало. Из роты носят боеприпасы и еду, идут водоносы. Чаще всего можно видеть с бидоном, а то и с ведром неразлучных подружек Наташу и Янину или Зину Макарову - она брала с собой кого-нибудь из подростков, так как идти надо вдвоем, иначе ведро не перетащить через злополучную бетонную стенку, что все еще торчит поперек траншеи.
Рамазанов наиболее тонко изучил повадки врага и регулировал движение. Он знал, когда лучше всего перемахнуть через остаток фундамента, в какой момент можно с меньшим риском войти в ход сообщения или выйти из него, наблюдая за теми, кто идет, он громким шепотом командовал:
- Стой!.. Ложись!
Но вот мина уже разорвалась, выстрелы отзвучали, и Рамазанов тем же шепотом подает новую команду:
- Быстро! Давай!..
В ходе сообщения показались две незнакомые фигуры. Не иначе как это и есть те знатные гости та батальона, а может, и повыше, которых командир роты приказал встретить подобающе… Больше сейчас тут идти некому: свои все дома.
К всеобщему удивлению, это оказались две женщины. В рваных пальтишках, стареньких платках - ни дать ни взять беженки, каких теперь в Сталинграде немало.
Но это были вовсе не беженки, а коренные сталинградки - Маруся Веденеева, вальцовщица с обгоревшей мельницы, и ее подружка Лиза, продавщица магазина. Им едва по двадцать лет. Обе жили в домиках под кручей на волжском берегу. Здесь в застала их война. Можно сказать, подошла к самому порогу. Уехать из города не удалось, куда подашься, когда у обеих больные мамы да старенькие бабушки, а на Волге такое творится…
Как-то девушек позвали в штаб - он был тут же, рядом. Немолодой майор с седеющими висками стал расспрашивать, где росли, где работали. А потом, немного помолчав, не то спросил, не то предложил:
- Пойдете в разведку…
Прямо к зверю в пасть! От неожиданности опешили. А Лиза, так та чуть не разревелась.
- Подумайте, девушки, и соглашайтесь. Вы нам сильно поможете.
Он сказал это как-то очень просто, и они поняли, что отказываться нельзя.
- Раз надо, пойдем. - Маруся строго посмотрела на подругу. Та растерянно кивнула головой. - Но что придется делать?