- О, Климчук. Красивое имя. Так вот, господни Климчук, как я понимаю, у партизан дела плохи.
Мы разбросали листовки, предлагали сдаться. Обещали жизнь, возвращение на место жительства.
Климчук сделал скорбное лицо:
- Они об этом даже не думают, господин полковник. Я пробовал подбить некоторых, говорил им, чтобы бросали оружие, шли домой… Ни один не согласился. Даже старики упрямятся. Они же все фанатики, господин полковник, с ними тяжело бороться.
- Ну зачем так пессимистично! Сила на нашей стороне. Сломим упрямцев: с голоду не сдохнут - бомбами закидаем. Хайль Гитлер!
- Хайль! - с готовностью подхватил агент.
- Ну вот, это другое дело. Мы не можем не победить, ибо с нами Гитлер!
- Я полностью с вами согласен, господин полковник.
- Так вы говорите, есть им нечего. На что же они тогда надеются? На бога, на черта? Как думают жить дальше?
Агент наклонился к полковнику, заговорил шепотом, скороговоркой, так что Оксана с трудом поспевала за ним:
- Они сооружают гать в районе Гнилого Брода: видно, думают выбраться из болота и податься в Климовицкую пущу.
- Гнилое болото? - переспросил Носке. - Это что-то новое. Где оно, надо уточнить. Мы пошлем самолеты, ударим артиллерией. Да-а, значит, их дела совсем плохи. - Он достал из ящика стола карту, развернул ее, потянулся за синим карандашом. - Господин Климчук, покажите мне точно, где это, в каком месте.
Агент подошел к столу.
Оксане хотелось рассмотреть карту, но она ничем не выказала своего любопытства. Носке сразу же заметил бы это, истолковал бы по-своему. Пожалуй, замкнулся бы и не стал откровенничать с ней. Она не должна допустить до этого и хоть чем-либо поколебать доверие полковника.
- Гнилой Брод вот здесь, господин полковник, - ткнул пальцем в карту Климчук. - На северной стороне болота Комар-Мох. За ним идут острова, вот они, с вашего позволения. Тут рукой подать до хуторов Шершни и Дуплянка. А дальше, за ними, глухая Климовицкая пуща. Вот сюда и хотят пробраться лесные бандиты. Тут уж их ничем не достанешь…
- Хутора Шершни и Дуплянка? - переспросил полковник, глядя на карту. - От грунтовой дороги в двадцати километрах. У нас здесь нет никакого прикрытия. Все становится ясным как день, господин Климчук. Мы уж постараемся залатать эту прореху. Они не знают, какую кашу варят. Так у вас говорят, фрейлейн Оксана? Им ее не скушать. Да? - К полковнику опять возвращалось хорошее настроение. - Сколько же в болоте осталось бандитов?
- Много их, господин полковник. - Климчук наморщил лоб. - По моим подсчетам, их там не меньше пяти тысяч. Из оружия они имеют около десятка минометов, четыре пушки, противотанковые сорокапятки, ну и конечно, винтовки и автоматы. С боеприпасами у них туговато.
- И беженцы там же с ними, в болоте? А их приблизительно сколько?
- Точно сказать не могу, господин полковник, но тысяч семь, думаю, наберется.
- Значит, в болоте Комар-Мох двенадцать тысяч? Счет солидный. Металла на них придется потратить немало… Значит, Климовицкая пуща… Гать…
- Вот и весь мой доклад, господин полковник, - угодливо улыбнулся Климчук и встал по стойке "смирно".
Полковник улыбнулся:
- Вести для нас весьма своевременные. Хайль Гитлер!
- Хайль! - Агент потоптался в нерешительности. - Какие будут дальнейшие указания, господин полковник? Я могу идти?
- Разумеется, - рассеянно бросил Носке.
Однако, как только агент повернулся и сделал шаг к дверям, как бы спохватился:
- Постойте, Климчук!
- Слушаю, господин полковник! - Агент снова вернулся к столу, лицо его выражало крайнее внимание.
- Мы будем сжимать наш стальной кулак. На вас же возлагается важная задача. Я думаю, вы успешно справитесь с ней. - Носке встал из-за стола, подошел к агенту, дружески похлопал по плечу.
- Принесите мне, господин Климчук, голову этого, как его - дядьки Андрея… Мы посадим ее на кол здесь, на площади. Понимаете, как это будет символично?!
Климчук испуганно спросил:
- Господин полковник шутит? Мне, одному?..
- Не будем же выписывать из Берлина для такой операции Отто Скорцени, а?
- А кто такой этот Отта? - пролепетал Климчук в полной растерянности.
- Вы не знаете? - удивился Носке. - Напрасно. Если бы был здесь Отто Скорцени, он с удовольствием взял бы на себя эти хлопоты. Скорцени, мой дорогой, это… словом, у нас в фатерланде Отто Скорцени - агент номер один. Любимец фюрера.
Климчук забормотал:
- Дядька Андрей, как вы изволите выразиться, фигура популярная. Охрана у него надежная, проникнуть к нему в штаб трудно…
- Разумеется, мой дорогой, - хмуро перебил Носке. - Я это знаю не хуже вас! Тем более. Даю вам сроку три дня. 12 сентября в 12.00 жду вас с трофеем. Помните, вас ожидает большое вознаграждение - и не только денежное, вы получите землю, как это говорят у вас, имение. А главное - личную благодарность фюрера, может быть, даже крест…
Климчук вздрогнул, побледнел.
Полковник похлопал его по плечу:
- Теперь можете идти, господин Климчук. Хайль Гитлер!
- Хайль! - вскинул руку Климчук и выскочил из кабинета.
Полковник захохотал. Он был доволен, что так ошеломил агента. Вернувшись к столу, обратился к Оксане:
- Видите, фрейлейн, как тяжело приходится на войне. Нужно думать и думать. Создавать планы и туг же перечеркивать их. Без жалости посылать людей на смерть. Кстати, как вы думаете, принесет этот человек голову бандита?
- Может быть, принесет, - пожала плечами Оксана. Она теперь хорошо представляла обстановку в районе блокады, знала, как тяжело приходится партизанам. Но как выведать у полковника точный план карательной экспедиции? Карта с его пометками лежит совсем рядом на столе. Стоит только руку протянуть. Но как ее скопировать?.. Однако обстановка изменилась, полковник будет корректировать карту. Что же делать? Оксана стиснула руки. Попробовала сосредоточиться.
А полковник был явно доволен. Что ни говори, а вести получены важные. И главное - вовремя. Не прорвутся, не выскочат бандиты из окружения. Либо передохнут от голода, либо сдадутся в плен. И командир их, этот дядька Андрей, будет в его руках. Живой или мертвый. Полковник представлял себе, как фюрер пожимает ему руку и вручает Рыцарский крест. Самую высокую воинскую награду! Неужели это не сбудется?.. Но почему же нет? Нужно только хорошо постараться. Ковать железо, покуда оно, как говорят русские, горячо.
Оксана понимала хорошее настроение полковника. Зато ей стало совсем тревожно. Подумать только: двенадцать тысяч людских жизней в руках этого человека!.. Необходимо заполучить карту… А может, обойтись и без нее? Написать, скажем, записку. Расспросить Носке, узнать их планы… Задача труднейшая…
- Фрейлейн Оксана! - услышала она как сквозь сон голос полковника. - Мы хорошо с вами поработали… Бог к нам, как видите, милостив. Помнится, мы договорились: сегодняшний вечер вы дарите мне. В двадцать ноль-ноль я заеду за вами. Хайль Гитлер! - Носке привычно вскинул руку, что в данной ситуации было несколько неуместно.
Оксана устало поднялась с кресла и заставила себя мило улыбнуться.
Глава четырнадцатая
В пять вечера Оксана была уже дома. Она так устала за день, что хотелось только одного: броситься на кровать и заснуть.
Небольшой дом, где жила она с матерью, находился почти на окраине, довольно далеко от центра города, как раз на углу двух аккуратных зеленых улиц, обсаженных липами и кленами. Почти каждый дом окружен садом и огородом. Сюда не доносится городской шум, здесь спокойно и по-деревенски уютно. Изредка пройдет машина или затарахтит мотоцикл, а потом снова тишина. Вечерами, с наступлением темноты, ходить по городу запрещалось. Приказ строгий, нарушителю - расстрел. Многие из местной молодежи разъехались по хуторам, многие подались к партизанам. Обе подружки Оксаны, Наташа и Галка, живут через дом от нее, на той же Восточной улице, но никакой дружбы теперь они с ней не водят. Девчата не хотят встречаться с переводчицей из немецкой комендатуры.
…Оксана подошла к окну. Раскрыла его настежь. Легла грудью на низенький подоконник, заглянула в палисадник. Припомнился прошедший день, напряженный, тревожный. Что стало с ней? Где ее выдержка, умение владеть собой, хладнокровие? Годун передал ей партизанский приказ. Сегодня она видела немецкого агента, Егора Климчука. И вот теперь ей предстоит выполнить приказ, найти верное решение. С чего же начать?.. Собственная ее судьба, жизнь ее не будут иметь для нее никакой цены, если она не исполнит свой долг патриотки…
Так, значит, сегодняшний вечер ей придется провести в обществе Фридриха Носке. Придется быть веселой и приветливой, стараться понравиться ему, вызвать на полную откровенность. Возможно, что-то у нее и получится, а если нет? Тогда пропадут целые сутки! Но карта, карта! Легко сказать - раздобыть… А что, если передать… Шальная, дерзкая мысль пришла ей в голову! Не нужна карта. Можно обойтись и без нее…
Оксана глубоко вздохнула. На листке, вырванном из школьной тетради, тут же, на подоконнике, написала несколько слов и выбежала на улицу. Она постояла возле дома, поглядывая на дорогу. Наконец она увидела знакомого соседского мальчишку.
- Володя! - позвала Оксана парнишку. Тот остановился, удивленно поднял голову.
Оксана спросила:
- Ты знаешь, где живут Годуны? У них еще хлопчик Алеша, в седьмом классе учился, а?
- Худущий такой, конопатый?.. Ну, знаю.
- Слетай к нему, скажи, чтобы быстро вышел к Соловьиному яру, к дикой яблоне. Я там его буду ждать. Хорошо?
Володька согласно тряхнул белесым чубом и побежал по улице.
Когда Оксана спускалась по узкой вертлявой тропинке в глубокий, заросший травой лог, она сразу увидела у дикой яблони Алешу Годуна. Даже удивилась: как быстро он явился на ее зов.
Мальчик сидел на земле, прислонившись спиной к стволу дерева. Увидев учительницу, он вскочил на ноги, оглянулся. Видно, чувствовал, что встреча не случайная. Тайная встреча.
- День добрый, Алешечка! - сказала Оксана, беря его за обе руки.
- Ой, а вы сильная, - улыбнулся Алеша и уже серьезно посмотрел на нее, ожидая, что она скажет.
- Алешечка! - наклонилась к нему Оксана. - Я сегодня видела твоего батьку, разговаривала с ним.
- Видели батьку? Где?
Как ни больно было Оксане, она сказала твердо, словно призывая к твердости и Алешу:
- Он арестован. Сегодня его допрашивали.
Парнишка прикусил губу и потупился, пряча глаза.
Потом переспросил глухо:
- Арестован?.. Когда и как, Оксана Прокопьевна?.. Его что, расстреляют? - спросил он тихо, изо всех сил сдерживая подступавшие слезы.
Оксана вздохнула:
- Могут и расстрелять. Он партизанский разведчик, понимаешь?
Алеша стоял не шелохнувшись, не поднимая головы, и смотрел в одну точку.
Оксана поняла, что сказала лишнее, и стала успокаивать его:
- Ты, Алешечка, пожалуйста, не волнуйся. Я знаю одного человека, он хочет заступиться за твоего отца. Может, и выручит из беды.
- Тато… - прошептал мальчик. - А он убил хоть одного фашиста? - вдруг спросил Алеша уже громко.
- Когда его брали фашисты, он был без оружия, для маскировки, понимаешь? Не было никакой стрельбы.
- Я же ему такой пистолет передал! Браунинг. В обойме семь патронов, семерых сразу можно убить…
- Алешечка, может, это к лучшему, что не убил. Придет его время…
- А я бы на его месте стрелял, - сказал твердо мальчик. - И не надо бы никакой тюрьмы.
- А ты, я смотрю, храбрец.
- Я тоже уйду в партизаны. Жаль, отец не взял с собой. Теперь сам уйду. У меня даже пулемет есть, - похвалился он.
- Зачем ты мне рассказываешь об этом? А если я немцам передам? Ты же знаешь, где я работаю. И тебя арестуют.
- Не-е, не скажете. Разве я не вижу: вы совсем не такая, как про вас говорят.
- А что, очень плохо обо мне говорят?
- Плохо, Оксана Прокопьевна, очень плохо. - Алеша поднял глаза и посмотрел прямо в лицо Оксане. - Вы тоже пойдете к партизанам, - убежденно сказал он. - Ведь пойдете?
Оксана смутилась от этого внимательного и требовательного мальчишеского взгляда.
- Вот и хорошо, Алеша, считай, что с этой минуты ты партизан.
Мальчик усмехнулся невесело. Оксана взяла его за плечи:
- Слушай внимательно, что я тебе скажу. Ты - партизан, и я даю тебе первое ответственное задание. Учти, оно не терпит промедления.
- Какое еще задание? У меня пулемет. Я сделаю на дороге засаду. Увидите, сколько убью фашистов…
- Пулемет, - Алеша, пустишь в ход после, когда получишь приказ. Тебе нужно сделать другое. Сегодня ночью или завтра пораньше ты должен переправиться через озеро к болоту Комар-Мох. Лодка у тебя есть?
- Нет.
- Найди. Отцепи с прикола любую. Вот тебе записка. Ее нужно вручить партизанам. Задание неотложное, Алешечка. Согласен? Выполнишь?
- Выполню, Оксана Прокопьевна. Только вот лодку…
- Этим теперь и займись. Чтобы до вечера был готов… Ну, партизан, дай руку…
Алеша протянул ей руку, и Оксана крепко, по-мужски ее пожала.
- Смотри не попадись! Если что - уничтожь записку. Понял?
Глава пятнадцатая
После рыбалки Алесь и Вадим Николаевич выбрали солнечное, безветренное местечко и отдыхали, удобно устроясь на сухой траве. Рядом возилась Аллочка. Она ползала по траве, пытаясь поймать кузнечиков, - их здесь было множество. Изредка пролетали стрекозы, поблескивая слюдяными крыльями. Девочка потянулась к ним, позвала:
- Дода, Дода!
Алесь откликнулся на зов, подполз к девочке и ловко прихлопнул ладонью большую зеленую стрекозу. Девчушка с опаской разглядывала ее, но взять боялась.
Вадим Николаевич смотрел на то, как Алесь развлекает девочку, и эта мирная картина совсем не вязалась с его тревожными думами. Тревога эта граничила с отчаянием. Он искал и не находил выхода из создавшегося положения. Конечно, все усложнялось из-за девочки. С ней рисковать было опасно.
Но план переправы с острова все-таки есть. Что они имеют в наличии? Весло. Теперь нужно построить хотя бы небольшой плот. Бревен и отдельных жердей на острове не было - это они с Алесем хорошо проверили. На крайний случай наломали несколько охапок камыша, сложили их на восточном открытом берегу острова - пусть подсыхают. Если камыш связать с сухим валежником, получится устойчивый, на одного человека плот.
Необходимо хотя бы одному из них добраться до берега. А там легче найти лодку. На всю подготовку к отплытию уйдет не менее трех суток. А за это время, понимал Вадим Николаевич, многое может случиться на острове. Например, немцы могут обстрелять остров, могут приплыть на лодках, чтобы осмотреть его и использовать для каких-то своих нужд. Ну хотя бы переправить сюда на первое время пленных партизан. Добрая тысяча людей уместится на острове…
Думы эти все больше тревожили, едва не доводя до отчаяния. Одно ясно: нужно быть начеку, опередить любую опасность. Из головы не выходил тот человек в лодке. Может быть, тело его вынесут волны и прибьют на берег…
Вадим Николаевич поднялся, накинул на плечи пиджак.
- Куда вы? - спросил Алесь.
- Смотри за ребенком, не выходи на берег. Помни, нас могут увидеть в бинокль… Я отойду ненадолго, посмотрю, не прибьет ли к берегу труп погибшего? Может, что найдется при нем…
- Ладно, - согласился Алесь.
Вадим Николаевич в этот раз обследовал берега особенно тщательно. Восточный берег высоковат и хорошо просматривается. Вадим Николаевич осмотрел довольно большой отрезок береговой линии, но ничего нового не заметил. Берег был то ровным, словно отрезанным под линейку, то извилистым, с небольшими затоками. Мелкие волны набегали на песок, оставляя на нем белые узоры пены.
На северной стороне острова идти было тяжелей, приходилось продираться через густой лозняк. Отсюда хорошо просматривалась часть болота. Слева, вдали, на синем небосклоне четко выделялась зубчатая стена леса. Там же ползли по небу черные шлейфы дыма, часто вздрагивала земля: обстреливали партизан. "Тяжко приходится дядьке Андрею, ох как тяжко… И где-то же, в каком-то месте есть у немцев слабина, может, есть даже оголенные участки. Вот бы и ударить туда. И образовалась бы горловина. Через нее можно бы вывести партизан из окружения".
Внезапно в небе загудел самолет. Он летел, как и вчера, низко, над самым горизонтом. "Из бронебойного бы ружья тебя, голубчик… - подумал учитель. - Но вряд ли у партизан есть бронебойные ружья".
Продравшись через лозняк, учитель вышел к самому берегу. Прямо перед ним покачивалась на легких волнах почерневшая доска. Он вытащил ее на песок и стал разглядывать. Сомнения не было: перед ним лежал кусок от борта погибшей лодки. На доске были вырезаны три буквы - ЗПС - видимо, инициалы владельца. Вадим Николаевич вздохнул, провел по буквам рукой. Кто же такой этот неведомый ЗПС? Что за человек он был - веселый или грустный, жизнерадостный или мрачный, добрый или злой?..
Учитель прихватил с собой доску, благо она была не тяжела, и зашагал дальше. Берег круто поворачивал на запад. Вдали к нему приткнулся плывун, тот самый, который несколько дней служил домом ему и Алесю.
Теперь чаще стали попадаться неглубокие низинки и болотца с ржавой водой. Идти было тяжело, но Вадим Николаевич был тверд в своем намерении обстоятельно обследовать берег. В одном месте песок был вытоптан. Рядом, в воде, торчали три рогатые палки. Не было сомнения, это место облюбовали рыболовы. Вон, в стороне, около густой молодой елочки, черное пятно на земле - след от костра.
Вадим Николаевич мысленно представил себе ночлег рыболовов. И будто запахло костром, густой рыбной юшкой… И сразу подступила дурнота, в глазах потемнело. Пришлось постоять несколько минут - страшно было пошевелиться. Потом слабость прошла, и он направился дальше. В кустах нашел жестяную банку из-под червей. Подумал: "Какая-никакая, а посудина, пригодится" - и прихватил с собой.
Уже завиднелась мощная вершина Черного Дуба, за ним лесок, а за леском их полянка.
Солнце клонилось к западу. Ветер усилился, судорожно затрепетали ветви деревьев, загудели вершины старых сосен. Над озером кружил коршун. Он поднимался все выше и выше, парил, лишь изредка взмахивая крыльями. Внезапно до слуха учителя донеслось:
- А-у-у, а-у-у!
Голос будто Алеся. Кого он зовет? Может, стряслось что? Вадим Николаевич бегом бросился на голос, к полянке. Там никого не было. Вот та березка, возле которой он лежал, пригорок, на котором бегала девочка. Никого нет. Странно…
И снова послышался усиленный эхом голос Алеся:
- А-у-у, а-у-у, Аллочка!
"Ну вот, еще не хватало этой беды! Девочка потерялась!" - Вадим Николаевич прислонил к березке винтовку, бросил на землю доску и жестянку и побежал в ту сторону, откуда слышал Алеся.
Они встретились на узенькой тропинке. Лицо у Алеся было испуганное и, кажется, даже заплаканное.
- Что случилось? Говори скорее.
Алесь виновато заморгал.
- Заснул я, понимаете, заснул как убитый. И Аллочка спала. А проснулся - нет ее. Как сквозь землю провалилась. Уж минут десять зову - не откликается. Может, кто здесь был и забрал ее, а?..