Алесь схватил Аллочку под мышки и побежал. "Мало времени, ой как мало!" - Теперь тревога не на шутку охватила мальчика. В шалаше оставаться нельзя, хоть он и замаскирован. Могут ведь прочесать остров, как это делают гитлеровцы. Тогда… Разве вернуться на плывун, спрятаться в камышах, притаиться, переждать беду? И козу с собой забрать. Там он ее и подоит, и девочку накормит.
Сказано - сделано. Алесь залез в шалаш, подобрал подстилку, банку и вылез наружу. Он оглядел все вокруг. Нет, никаких особых примет, что здесь совсем недавно жили люди, не было. Даже если найдут шалаш, решат, что он давно покинут. Как жаль его оставлять, привыкли к нему, как к родному дому…
Поняв, что ее уводят от вкусной травы, коза заупрямилась, заблеяла, стала упираться.
- Молчи! - шептал Алесь. - А то фашисты услышат!
Что в лодке враги, Алесь почти не сомневался.
Не выдержал Алесь, изо всех сил хлестнул козу прутом и погнал ее по тропинке. Двигались почти бегом. Вот лес кончился, пошли густые ольховые кусты. За ними открывался берег.
Ветер изменился - сейчас он дул с севера, - но плывун остался на прежнем месте. Тихо шуршал камыш. Это он укрывал в своих густых зарослях Алеся и Вадима Николаевича. И теперь, в тяжелый час, Алесь опять вернулся сюда. Здесь они все в безопасности.
Плывун отделен от острова водой, хоть и неглубокой, а в густых зарослях камыша сам черт ногу сломит. Вряд ли фашисты сунутся сюда.
Мальчик осмотрел спуск к берегу, выбрал травянистую дорожку к отмели. Вспомнил слова Вадима Николаевича: осмотрительность прежде всего. Переправа на плывун заняла несколько минут. Первым шел Алесь с девочкой на руках, а следом за ними коза. Вот и заросли ивняка, а рядом густая стена камыша. Здесь и решил остановиться мальчик. Первое дело - подоить козу и напоить девочку. Алесь привязал животное к иве, стал на колени и быстро надоил молока в банку. Напоив девочку, усадил ее и набросал камешков.
- Играй, я быстро вернусь. И не плачь, стереги Катю.
Алесь решил из кустов посмотреть высадку на берег. Узнать, вернее, догадаться, что нужно этим людям на острове и кто они - свои или враги?
Поминутно оглядываясь на девочку, он почти побежал к берегу.
Поверх невысоких осинок и зарослей ольховника хорошо просматривалось озеро. Лодки пока не видно. Но вот и она. В ней четыре человека… Алесь глазам не поверил - две собаки. Вон торчат их головы с острыми ушами. И никакие это не рыболовы - немцы.
Мальчик с трудом перевел дыхание. "Ну вот, попались. Никуда не убежишь. Собаки разорвут на куски…" Слезы навернулись на глаза, ноги как-то сразу ослабли, только бы не упасть.
Алесь увидел, как лодка пристала к берегу, как выскочили из нее на землю четыре солдата в полевой форме, с автоматами. У одного, который в плаще и фуражке, на груди бинокль. Он приставил его к глазам и стал всматриваться в далекий берег Митковичей. Два солдата взобрались на пригорок, осмотрелись и углубились в лес, однако очень скоро вернулись обратно. Стояли всей группой на песчаном берегу, у лодки, громко хохотали, размахивали руками.
"И зачем вас принесло? Зачем? И собаки с ними… Может, вернуться на плывун и быстренько навязать снопики, сделать какой-никакой плот и попробовать спастись? Но почему так спокойно держатся немцы? Приплыли на остров без цели, просто погулять? Тогда для чего собаки? И почему они в лодке, только головы торчат?"
Все это становилось интересным, страх потихоньку проходил, уступая место любопытству.
Солдаты стояли кучкой, что-то лопотали. Тот, что с биноклем, оказался офицером. Он резко взмахнул рукой, заговорил быстро, громко. Два солдата подошли к лодке, взяли на руки собак и понесли к берегу. Алесь смотрел во все глаза, что будет дальше. Переносят собак? Это еще зачем?
Тем временем солдаты с трудом взобрались на пригорок, опустили собак на землю. Те задергались, забились… Ого… Да у них связаны ноги!
Через какую-то минуту все стало понятно: освобожденные от пут две голенастые красавицы косули вскочили и стремглав ринулись в чащу - только их и видели.
Алесь вздохнул. Наконец-то все стало понятно: немцы выпустили на волю лесных косуль, значит, на острове намечается охота.
"Что ж, - подумал парнишка, - пусть охотятся, только бы не узнали, что мы здесь!"
Он вытер со лба пот, устроился поудобнее - лег на землю и через узкий просвет между кустом ольховника и стволами берез продолжал наблюдение.
Солдаты взвалили на плечи мешки, направились к Черному Дубу и скрылись в лесу. Минут через двадцать вернулись. Снова взяли из лодки поклажу и понесли в глубь острова. Вскоре оттуда послышались удары топора. Алесю не терпелось увидеть, что там происходит. Он бросил наблюдательный пост на берегу и ползком добрался до знакомой полянки.
Солдаты готовили очаг, сколачивали стол, а между делом орали песни, смеялись.
Алесь перебрался поближе к берегу.
Примерно через полчаса на озере появились еще две лодки. Они шли сюда, к острову. Новый десант. Ну и денечек! Знал бы Вадим Николаевич. Но страха в душе мальчика не было, только тревога и беспокойство за учителя.
Лодки причалили к берегу в затоне, как раз напротив Черного Дуба. И тут Алесь увидел того, ради кого и шли все эти сложные приготовления.
* * *
- Ну вот вам и остров, - сказал Циммер, выскакивая из лодки первым. Полковник подхватил Оксану на руки и понес прямо по воде на берег.
- Пустите, господин полковник! - возмущенно запротестовала девушка. - Я сама.
Носке поставил ее на землю, сказал наставительно:
- Война, фрейлейн, не может помешать ни добрым чувствам, ни хорошим манерам.
Подошла вторая лодка.
Около лодок толпились солдаты, стали выгружать пакеты, мешки, ящики с бутылками.
Два шустрых солдата, совсем мальчишки, нацепив автоматы, отправились обследовать остров.
Полный краснолицый немец перетаскивал из лодки ящик с посудой.
Циммер по-хозяйски повел полковника и Оксану к Черному Дубу.
- Вот и пресловутая реликвия острова, Черный Дуб. Так, кажется, фрейлейн, я не оговорился? Вот он, великан, и довольно эффектен, а?
- Так, так, - Носке задрал голову, - без верхушки, а живет. А ведь, пожалуй, молния выжгла что-то похожее на фигуру человека.
Оксана подошла поближе.
- Смотрите, вот голова, вот руки, ноги… правда, похоже?
- Да, - хмыкнул Носке.
- Слышите, желуди падают? - сказала Оксана.
Желуди срывались с веток, стучали по стволу азбукой Морзе, скатывались вниз.
- Давно я не слышал столь дивной музыки! - улыбнулся полковник. - Последний раз это было в фатерланде, в парке в тысяча…
Но Циммер потянул всех дальше. Он был рад, что пока поездка, которую организовал он, Вильгельм Циммер, так удачно складывается.
Прямо за Черным Дубом стеной поднималось чернолесье. Деревья росли здесь довольно густо, и кроны их образовали настоящий шатер. Между деревьями начиналась просека, густо усыпанная опавшей хвоей и желтыми листьями.
Полковник, Циммер и Оксана не спеша двинулись по просеке. Тропинка привела к небольшой лесной полянке, почти круглой, с несколькими пнями посредине.
- Видите, все приготовлено. - Циммер широким жестом указал на две палатки, что стояли на краю поляны.
Оксана мысленно ужаснулась. Этого еще не хватало! Остаться здесь с немцами на ночлег. Девушка хотела сказать что-нибудь резкое предприимчивому Вильгельму, но, поразмыслив, решила пока не давать волю чувствам. "Нужно держаться. Посмотрим, что будет дальше".
- Ваша палатка, господин полковник, - показал Циммер, - хотите взглянуть?
- Пусть оценит ее достоинства фрейлейн Оксана - я доверяю ее вкусу. О! А это что? - Носке внезапно повернулся в сторону березовой рощицы. Между двумя соснами, кроны которых уходили высоко в небо, виднелись качели.
- После охоты и вкусного обеда, господин полковник, неплохо… Быть поближе к богу.
- Роскошно! - одобрил Носке затею коменданта.
Оксане было противно видеть, как Циммер заискивает перед полковником. Она всей душой желала, чтоб черные тучи закрыли небо, чтобы налетела буря и смела бы с этой поляны и ненавистные палатки, и качели, и проклятых врагов. Но небо, как назло, по-прежнему сияло безмятежной голубизной. Западня? Неужели нет возможности выбраться из нее? Эх, если бы знали партизаны, что полковник пирует на острове!
Партизаны!.. Она ведь мысленно тоже с ними. Алеша, верно, сейчас там, у партизан. Он мальчик ловкий, сообразительный. Сколько раз Оксана замечала, как он не боялся вступить в драку даже с теми, кто был сильнее и старше его, если нужно было отстоять справедливость. Не раз ему попадало, но он не стал трусом…
Не сегодня-завтра партизаны прорвут блокаду - она была уверена в этом, - вырвутся на волю… И вместе с ними и Вадим, гордый, родной человек. Эх, если бы знал он всю правду, все происшедшие события за последние дни. Неужели придет время, и она ему сама обо всем расскажет? И тогда он поймет все, а может, и сам уже догадался… Нет, вряд ли. Он - честный, прямой, правдивый - не мог знать, что в последнюю их встречу она не была собой, а играла роль. И даже ему, самому близкому и любимому, не могла открыть правды.
Да, когда-нибудь они вспомнят все это, а пока… пока она в незавидном положении. Одна с врагами на пустом острове. Но расслабляться нельзя, надеяться на благородство фашистов смешно. Надо обдумать, как вести себя дальше. Может, стоит рискнуть - попробовать, скажем, украсть пистолет. Но куда убежать? На острове не спрячешься: ее найдут, и считай, что это конец. И даже смерть Носке не поможет… Однако у берега стоит лодка… Постой, в этом есть какой-то смысл. Если и в самом деле рискнуть? Немцы хотят видеть в ней бездушную куклу. Приготовили спектакль. Но финал его будет зависеть только от нее, только от нее!
На смену отчаянию и растерянности к ней вернулась надежда, а вместе с ней спокойствие и здравый смысл. Пусть пока все идет, как задумали враги. Она обязана сыграть свою роль, быть милой, сердечной, обаятельной. Но только до определенного момента…
Между тем подошли ко второй палатке. Она предназначалась для офицеров и солдат. Посреди поляны аккуратно сложены вязанки дров для костра, вбиты в землю колья - на них будут вешать над огнем чаны и кастрюли. Неподалеку сбитый на скорую руку стол из чистых свежеобструганных досок. Вместо стульев дубовые кругляши. Один из них, широкий и высокий, конечно, предназначался для полковника. Все было сделано хоть и на скорую руку, но удобно, радовало глаз.
- Браво, Вильгельм! - похвалил Носке. - Я доволен, доволен! А как вам это все нравится, фрейлейн? - обратился он к Оксане и мягко дотронулся до ее плеча.
- О, при чем здесь я? Главное, что вы довольны, господин полковник…
- Вижу и ценю! Все сделано как надо, все предусмотрено. И остров, и этот дуб великолепны. Все прекрасно - и лес и поляна. Представим, господа, что мы попали на необитаемый остров!
- Главное - нет партизан, - улыбнулась Оксана.
Полковник сощурился, сказал значительно:
- Там, где прошел Фридрих Носке, их не должно быть!
- А могут они пробраться сюда? - боязливо поежилась девушка.
- Разве только на крыльях! Но для этого им прежде всего нужно выбраться из болота, прорвать блокаду и, главное, наполнить чем-то живот. Да, да, им нужно хорошо поесть, ибо для победы, фрейлейн, необходима сила, и не только духа…
- Благодарю за разъяснение, господин полковник, я буду чувствовать себя в полной безопасности.
- Неужели вы еще в чем-то сомневались? Вам пора убедиться, фрейлейн, что Фридрих Носке слов на ветер не бросает. Я действую, как Юлий Цезарь.
- Пришел, увидел, победил! - подхватила Оксана.
- Только так! Иначе я не был бы на хорошем счету у нашего фюрера. Иначе…
- Хайль Гитлер! - гаркнул Циммер.
- Хайль! - вскинул руку полковник.
- А теперь, господин полковник, - Циммер склонился перед Носке и Оксаной, - позвольте пожелать вам приятного отдыха. Миссию свою считаю законченной.
- Да, конечно, вам пора на свой пост, - подтвердил Носке.
…На поляну возвратились офицер и солдаты. Они были сдержанны, старались не шуметь, отбирали дрова для костра, распаковывали ящики.
Циммер со своим адъютантом быстро прошли к лодке и вскоре отчалили от берега.
Носке мог бы, конечно, оставить коменданта на острове. Однако нельзя забывать - окружающая обстановка отнюдь не спокойна, и на территории гарнизона нужен глаз да глаз. А Вильгельм, как убеждался не раз Носке, хороший службист… Придет время, и они вместе поохотятся здесь, посоревнуются на меткий выстрел.
Адъютант подал Носке большую картонную коробку:
- Господин полковник, ваш охотничий костюм.
- Благодарю. - Прихватив коробку, Носке направился к палатке.
Он переоделся в серый спортивный костюм, плотно облегавший его мощную коренастую фигуру. Вместо пояса - патронташ. На голове - альпийская кепка с длинным козырьком, на ногах - ботинки на толстом каучуке. Этот охотничий наряд дополняло ружье, небрежно нацепленное на плечо.
Полковник окинул всех взглядом и объявил:
- Я готов!
- Ни пуха ни пера вам, - пожелала Оксана.
- К черту, так, кажется, говорят русские?! - усмехнулся Носке.
По тем приготовлениям, что вели немцы, Алесь понял: фашисты устраивались тут, по крайней мере, на несколько дней. Он забеспокоился. Было над чем подумать. Над ними нависла опасность. Он все сделает, чтобы не выдать своего присутствия.
Но Алесь тревожился не только за себя. Вадим Николаевич уже, наверное, где-то в районе размещения партизан. Не сегодня-завтра он должен появиться у берега. И может, даже не один, а с партизанами…
Ни о чем не подозревая, они попадут в засаду и будут перебиты или взяты в плен. И никто не сможет им помочь… Хорошо, если Вадим Николаевич задержится у партизан. Но вряд ли, он наверняка торопится обратно, беспокоится, как они тут без него…
Что же придумать? Выкрасть у врагов оружие? Скажем, автомат. Можно найти на берегу надежное укрытие, засесть за корягой - тогда пусть партизаны причаливают к острову. Если фашисты заметят лодку и попробуют ее захватить, Алесь откроет неожиданный огонь…
Мысль, как добыть оружие, не давала покоя. В полдень Алесь вернулся на плывун. Коза стояла на привязи, жевала жвачку.
Аллочка спала под кустами. Алесь прикрыл ее дерюжкой, присел рядом и задумался. Уже полдень, а он так и не решил, что же делать? Продолжать вести наблюдение за врагом? Но это тоже опасно - как быть с Аллочкой? Опять же, голодная коза кричит и рвется с привязи. Чем все это кончится - неизвестно…
Проснулась Аллочка и, увидев Алеся, обрадовалась, засмеялась, потянулась к нему. Она ни на шаг не отходила от Алеся, видно, боялась, что он опять уйдет.
- Видишь, я с тобой! - говорил Алесь, крепко прижимая ее к себе.
Алесь опустил девочку на землю и, подоив козу, напоил ее парным молоком. Сам допил остальное. Он решил притащить с острова рыбу, которую они с Вадимом Николаевичем подвесили сушиться. Там он и травы нарвет для козы. Но прежде всего надо было отправляться на разведку. Придется опять оставлять девочку одну, другого выхода не было. А она, будто поняв, что надо сидеть тихо, примолкла. Алесь принес ей еловых шишек, опавших кленовых листьев и желудей.
- Сиди тихонько, играй, а я сейчас вернусь! - И Алесь скрылся в камышах.
Глава двадцать шестая
День был теплый и ясный. В траве стрекотали кузнечики, предвещая жару. В лесу было душно, пахло прелой травой. Мишка Русак и Егор Климчук пробирались в глубь партизанской зоны. Они часто останавливались, переводили дух, менялись местами - носилки были тяжелые, натерли руки до волдырей.
Сколько часов брели по болотной топи! Они уже выбивались из сил. Носилки стали непомерно тяжелыми, едва не выскальзывали из рук.
Мишка чертыхался, ругал себя, что напрямую решил пробираться к главному партизанскому острову - дорога в обход была куда легче. Но теперь уж поздно каяться.
Никто из партизан не встретился им по дороге, только беженцы. Климчук был поздоровей Мишки, а вот Русак совсем обессилел. Из-за него приходилось часто останавливаться, переводить дух.
Когда брели по густому осиннику, надеялись, что за ним будет сухой бор, - издали им померещились верхушки сосен, - но когда чаща кончилась, остановились в недоумении: перед ними расстилалось вытянутое в длину болото шириной с полкилометра. Даже с первого взгляда было видно, что пешком его не перейти.
В разведку отправился Климчук. У берега болото было мелкое, вода доходила до коленей. Но скоро начались глубокие ямы с илистым дном. Криворотый угодил в такое место - его залило вонючей жижей почти до пояса. Он стал выбираться назад, к берегу.
- Этот номер у нас не пройдет! - сказал он и плюнул со злости.
- Вижу, - раздраженно согласился Мишка. - Фу ты, ну ты… Придется повернуть оглобли.
- Ну и проводник из тебя, - ворчал Криворотый. - Замучил вконец. Когда только доберемся! Тут же кругом болота. Одно кончится, другое начинается.
- А ты не считай, быстрей будет, - огрызнулся Мишка.
Отдышавшись, они снова ухватились за носилки и побрели вдоль болотистого берега, мимо глубоких впадин, доверху наполненных жидкой грязью, и густого низкорослого лозняка вперемешку с крапивой.
После полудня они уже еле волокли ноги. Болото кончилось, они уже видели, как слева к нему подступает лес. Настроение поднялось, оба с надеждой посматривали на близкую лесную чащу: там их ожидал отдых, там наконец-то начнутся партизанские посты.
Климчук шел сзади, тяжело сопел, как загнанный зверь. Гудели спина, руки, в голове шумело. Никогда не думал, что придется так надрываться. Но вишь, какая ситуация сложилась - иначе нельзя! Конечно, он мог бы бросить мешок и Мишку и пробраться налегке к штабу, чтобы там как-то пристроиться. Но это маловероятно. Попасть в размещение командирской роты, которая охраняет штаб партизанского объединения, совсем не просто.
Вот потому и приходится быть покорным и смиренным. Правда, он другой раз и роптал и ворчал, предлагал все бросить к черту, но Мишка успокаивал Егора.
- Фу ты, ну ты! Не расстраивайся, человече. Скоро уже будем на месте. Сам понимаешь, что за этот мешок получим, - и дальше начинал придумывать, - по буханке хлеба, по куску сала и кружке чая. Вот уж напьюсь чаю! В пузе пересохло, а язык стал шершавый, как терка.
- Мне бы не чаю, а простой воды! Скажи, пожалуйста, идем по воде, а напиться не можем!
- В лесу поищем родник! Может, и на партизанский колодец набредем. Напьемся, помоемся!
Криворотый каждый раз, когда садились отдыхать, переводил разговор на то, что его интересовало: выспрашивал у Мишки, отлучается ли дядька Андрей из штаба, что обычно делает днем и когда ложится спать.