25
Было двадцать пять минут девятого. Лежа в кровати, Дэй слышала шорох птичек в кустах патио. Благодаря затишью она могла расслышать даже далекие звуки на кухне: стук поставленного ведра, женскую трескотню, шум захлопывающейся двери. Тейлор лежал на боку и спал. "Завтра в это же время я буду уже в поезде", - подумала она, не зная, как пережить предстоявший огромный день ожидания.
Моясь в плохо освещенной ванной, она говорила себе, что каждый час равен примерно четырем процентам оставшегося времени, и это означает, что через каждые пятнадцать минут тикает один его процент. После этих вычислений время показалось вначале конечным и терпимым, однако, взглянув несколько раз на часы через тщательно отмеренные промежутки, она поняла, что пятнадцать минут - все же очень долгий период.
Утром она дала горничной постирать пару небольших вещей, пояснив, что они будут нужны ей к вечеру. Между приступами укладывания чемоданов она загорала вместе с Тейлором в патио. Как раз перед обедом девушка принесла обратно всю одежду - постиранную, высушенную и проглаженную.
- Ну конечно, в этом климате все сохнет за две минуты, - сказал Тейлор.
В час дня они собрались в sala за коктейлями. От разногласий между Гроувом и Лючитой не осталось и следа.
- Еще по одному, перед тем как перейдем в ледник, - предложил Гроув, налив еще каждому, кроме Лючиты, которая до сих пор потягивала первый.
- Умница, - заметил доктор Слейд. - Вы ведь никогда много не пьете?
- Меня от этого мутит, - ответила она.
Сидя прямо напротив Лючиты, Дэй смогла рассмотреть ее вблизи. Увиденное весьма неприятно ее поразило: впервые в жизни ей показалось, будто она смотрит на зомби. Глаза девушки были почти закрыты, а лицо расплылось в широчайшей, бессмысленной улыбке. Когда к Лючите обращались, ей, очевидно, трудно было подыскать слова для ответа. "По крайней мере, - подумала Дэй, - это блаженное состояние предвещает спокойный обед".
- Выходит, это наш последний совместный обед, - сказал доктор Слейд, зачерпывая ложкой гаспачо. - Мне было так приятно, что даже не хочется ломать устоявшийся уклад. Эту часть поездки я, конечно, не забуду никогда.
Дэй прыснула со смеху и покраснела. Доктор Слейд, похоже, не услышал. Лючита уставилась на нее внезапно расширившимися глазами, а затем откинула голову назад и презрительно воззрилась со своих недосягаемых высот на ужимки этой алкоголички.
- Знаете, Дэй, а вы ведь упустили прекрасный шанс, - Гроув ткнул в нее сигаретой. - Я мог бы свозить вас в Сан-Фелипе. На здешнюю фиесту.
Дэй принесла коктейль с собой и теперь потягивала его.
- Не говорите мне об этом, - взмолилась она. - Не хочу знать, чего я лишаюсь.
Пока другие беседовали, она подсчитала, что прошло уже около двадцати двух процентов времени.
- Так что вы на это скажете, Дэй: отложить поездку и поучаствовать в фиесте?
- Вы шутите?
- Нет.
- Мы, разумеется, не будем ничего откладывать. Мы уезжаем завтра утром, - она засмеялась, чтобы не показаться невежливой, и посмотрела на Тейлора, опасаясь, что тот, возможно, еще поставит отъезд под вопрос. Она бы не удивилась, если бы в эту минуту Гроув вдруг во всеуслышание заявил, что уехать они не смогут. Но затем поняла, что опасность миновала и он больше не заикнется об этом.
Когда встали из-за стола, доктор Слейд опустил ладонь на руку Гроува:
- Если вы не возражаете, я воздержусь от кофе и отправлюсь прямиком в постель.
- Да, - сказала Дэй, - мне тоже спать хочется.
Избегая палящих солнечных лучей, они медленно пошли по галерее к своей комнате. Гроув окликнул их:
- Чай в пять прямо в комнату?
- Чудесно! - сказала Дэй, а затем проворчала: - Завтраки и чай - лучшее, что подают в этом доме. Мне казалось, обед не кончится никогда.
- Он готовит чертовски крепкие коктейли, - заявил доктор Слейд.
Шторы были задернуты от резкого света с патио.
- Ничего, если я еще поукладываюсь? - спросила она. Ради бога, - ответил он, закутываясь в свой пляжный халат, а затем с резвым "фюйть!" рухнул на кровать.
Некоторое время она бесцельно бродила по темной комнате, перенося предметы с места на место. Наконец, ей стало ясно, что все упаковано, кроме вещей, которые надо оставить напоследок. Здравый смысл велел ей оставаться в комнате, где она не рисковала столкнуться с Гроувом и вступить с ним в разговор, но она не могла смириться с перспективой молча пролежать в темноте два-три часа и слишком нервничала, чтобы читать. Ничего не оставалось, как только выйти наружу.
В такое время Гроув вряд ли будет бродить в саду для прислуги. По соседству с кухней всегда кипела жизнь, а наблюдение за тем, как люди выполняют простую работу, успокаивало. Она вышла через большую дверь и отправилась по дорожке вдоль стены. Дойдя до садовой калитки, распахнула ее и шагнула внутрь.
Вначале ей показалось, что там никого нет. Индюки бороздили пыль жесткими хвостовыми перьями, и где-то в глубине, за одной из лачуг, тявкала в тени собака, но Дэй не услышала никаких человеческих звуков.
Обратно к кухонной двери вела длинная пергола с решеткой наверху, откуда спускались цветущие лианы. Она медленно пошла дальше, дивясь послеобеденной тишине. Выйдя на солнце, увидела на каменной плите под ногами остатки небольшого костра. Несколько машинописных листов частично сгорели: рядом с ее ногой лежали неровные желтые клочки с обугленными краями. Чуть-чуть вытянув шею и склонив набок голову, она посмотрела, что там написано. В глаза бросилась фраза "строительные леса". Затем она выпрямилась и зашагала к кухонной двери.
Внутри слышалось лишь непрерывное, бодрое капанье крана в полную воды раковину. В кухне было очень светло: в потолок вставили стеклянные кирпичи. Она встала перед огромным очагом. Во время сиесты все, разумеется, старались уползти и отключиться на пару часов, но она рассчитывала встретить где-нибудь хотя бы одну служанку. Проникнув в кладовую, она стала двигаться крадучись, чувствуя, что не имеет права заходить в кухню. Наверняка Гроув счел бы это злоупотреблением. В холодном склепе столовой стояла звенящая тишина. Она быстро прошла через комнату, не глядя на скалящиеся рожи. Во внутреннем дворе никого не было. Меж двух столбов висел гамак, и в нем страницами вниз лежала раскрытая книга. Ветер свистел в тысячах веточек лимонного дерева и растопыривал усики нависающих лиан, которые касались ее.
Дойдя до поворота к их комнате, она минуту помедлила, а затем пошла прямо к парадной двери. На сей раз она отправилась по тропинке, ведущей вниз к реке. На мысу, видимом оттуда, где они обедали, росло несколько низких раскидистых деревьев, на которых громоздились стервятники, и стояла небольшая полуразрушенная часовня. Именно там рабочие устанавливали плавательный бассейн: одну его половину должна была затенять апсида, а другая оставалась под солнцем. Она заметила кучи земли и тачки перед барочным фасадом, но не увидела ни одного рабочего.
Дэй с удовольствием волочила ноги по толстому слою пыли, поднимая длинное облако, которое двигалось вслед за ней над пустынной землей. Она была с ног до головы в пыли и томно думала о душе, который примет по возвращении. Всегда веселее, когда видно, чт о смываешь.
Как только дорога начала спускаться слишком круто, она взобралась сбоку на скалы, чтобы взглянуть на самые высокие ветки деревьев, маячивших впереди, и, если получится, - мельком на реку. Затем встала, уставившись на дикий ландшафт. Прямо под ней, наполовину скрытая деревьями, краснела крыша кофейной fábrica. Лента джунглей прихотливо извивалась по голой местности, покрывая большие расстояния через всю долину, - и никаких признаков самой реки. "Пережить всего одну еду", - удовлетворенно подумала она.
Когда она вернулась в комнату, было еще без десяти пять, но Тейлор уже выпил свой чай и снова уснул. На подносе стоял пустой чайник. Когда бы ни принесли чай, Тейлор всегда пил его горячим, не дожидаясь ее. Однако она досадовала на Гроува. Тот сказал: в пять, она пришла вовремя, но чая ей так и не досталось.
Тейлор спал на спине. Поза казалась неудобной, но не могло быть и речи о том, чтобы разбудить его и заставить ее поменять. Приняв душ, она растянулась на кровати, надеясь на пару минут расслабиться. Изредка она вставала и медленно ходила по комнате. Когда смерклось, вышла через занавешенную дверь в патио, залитое розовато-серым светом. Постояла, чувствуя, как дует легкий ветер.
"Разбужу его, когда взойдут звезды", - подумала она. Перед поездкой ему нужно хорошо выспаться. Если переодеться к ужину сейчас, то после пробуждения ванная будет в его полном распоряжении.
Полчаса спустя, одевшись для коктейлей, она еще раз вышла в патио и уставилась в небо. Ветер улегся, и зажглась пара звезд, но большинство их скрывали огромные массы далеких кучевых облаков, все еще белых от дневного света за горизонтом. Пока она смотрела, между тучами пробегали языки молний, которые вспыхивали в глубине желтым светом и гасли.
Она зашла внутрь и, открыв один из чемоданов Тейлора, вынула колоду игральных карт. Сев боком на кровать, стала бездумно раскладывать какой-то пасьянс, о котором не вспоминала с самого детства. Вдруг у нее созрело решение.
- Тейлор! - сказала она, затем взглянула на него, и ей померещилось, будто он задышал глубже. - Пошли, уже полвосьмого.
Его глаза оставались закрытыми, а руки были удобно сложены на груди.
- Тейлор! - вскрикнула она. Затем склонилась, схватила его за руку и грубо затрясла. Она уже убедилась, что ничто не способно его разбудить. Вскочив и встав прямо над ним, глядя на его голову и трогая его лоб, подумала: "Он умирает. В этот раз умирает".
Вскоре она нажала кнопку на стене, чтобы вызвать служанку. Потом нащупала у него пульс и села, сосредоточившись на упорном биении под подушечкой своего пальца. В дверь так и не постучали - она позвонила еще раз. Намочила в ванной полотенце и принесла его, чтобы обвязать ему голову. Обматывая его волосы мокрой тканью, она поняла, что нужно было выкрутить полотенце сильнее. Вода заструилась на подушку. Если никто до сих пор не откликнулся на звонок, значит, никто и не придет, потому что дом пуст.
Она пошла в сторону коридора. Там горел свет Добравшись до дальней стороны внутреннего двора она увидела Гроува, стоявшего в дверях sala.
26
Они стояли вдвоем в комнате, глядя на Тейлора, и Гроув медленно кивал, осматривая лежащее неподвижное тело.
- Разве нельзя вызвать врача? - наконец спросила она.
- Боюсь, он бы не очень обрадовался, если бы мы вызвали доктора Солеру, - он криво усмехнулся. - Это пустяки, пустяки, - добавил он чуть ли не раздраженно. - Если к полуночи не очнется, сделаю ему укол.
Он повел ее в sala, где протянул двойную водку с мартини.
- Сегодня вечером я - подлинный хозяин дома, - сказал он самодовольно. - Отпустил всю прислугу на фиесту. Всех до одного.
- То-то я заметила, что тихо. Вы хотите сказать, что сегодня нас в доме всего четверо?
- Трое, - сказал он, вставая, чтобы взять портсигар с каминной полки. - Лючита уехала после обеда. - Он искренне улыбнулся. - Вы оказались не правы. Видите, что произошло. Она взяла фургон.
Она почувствовала, как глаза расширились от ужаса. Дабы сгладить впечатление, которое это могло произвести, она медленно расплылась в радостном оскале.
- Лючите не хватило поездов! - сказала она, пытаясь усмехнуться и тряся головой. Вдруг она поняла, что он вновь принялся за нее - изучает каждый мускул ее лица, пока одно выражение сменяется другим. "Нельзя показывать ему, что я боюсь", - снова подумала она. Он как будто ждал, когда она себя выдаст.
- Кто же приготовит ужин? - спросила она.
- Я. Мы. Если вы не откажетесь мне помочь.
- Не откажусь, - сказала она, стараясь быть любезной.
- Я покажу вам кухню.
Она мысленно представила беленые стены, черные балки над головой и огромный очаг.
- Вы установили новое оборудование? - спросила она. - Или пользуетесь старой кухней, ничего не меняя?
- Она не старая. Просто закоптелая, - он странно рассматривал ее, почти так же, как художник смотрит на модель, с которой собирается сделать набросок. - Но выглядит старой, согласен. Она достроена на рубеже веков.
Почувствовав, как в комнату неожиданно ворвался ветер, окружив ее свежими лесными запахами, она оглянулась на дверь:
- Что там творится?
- В это время года ветер капризен, - ответил он. - То подует, то затихнет - то поднимется, то уляжется.
Ветер принес с собой в комнату дикую природу: теперь Дэй сосредоточилась на том, как он шелестит снаружи листвой.
- Вы никогда не рассказываете о себе, - сказала она, когда он передал ей второй двойной мартини.
- Я говорю о себе всегда.
- Я имею в виду вашу жизнь. Детство, например.
Он презрительно усмехнулся и, хотя она ждала, промолчал.
Она встала:
- Пойду наброшу что-нибудь на плечи. Ветер дует прямо на меня.
Он не предложил ее проводить. Торопливо шагая к спальне, она вдруг поразилась тому, что могла с ним болтать, пока Тейлор лежал без сознания. Кажется, это подтверждало подозрение, закравшееся к ней давно: люди не могут по-настоящему сблизиться друг с другом - они просто воображают, будто близки. ("Это не рецидив, а просто постепенное затухание симптомов, - сказал Гроув. - Опасности никакой".)
Она отыскала палантин, за которым пришла, и набросила его на плечи.
- Не беспокойте его. Главное - оставить его в покое. Она приблизилась к кровати Тейлора и убрала с его головы мокрое полотенце. Насухо вытерла свежим пряди его влажных волос. Дыхание у него было ровное, медленное и глубокое, лицо не выглядело ни раскрасневшимся, ни бледным. Ей казалось жестоким оставить его здесь одного, а самой усесться в sala и вести пустопорожний разговор.
Свернув за угол галереи, она заглянула в длинный коридор, терявшийся в неясном хаосе растений и мебели. В дальнем его конце какой-то мужчина в белой рубашке постоял секунду, а затем шагнул во тьму внутреннего двора и больше не появлялся.
Гроув включил джаз и растянулся во весь рост на полу. Она вошла и, поскольку он не поднялся, постояла минуту, а затем села в кресло у двери, где звуки музыки не так оглушали. Когда последний удар тарелок возвестил о конце композиции, он встал и выключил магнитофон.
- Иногда я люблю слушать на полной громкости, чтоб даже в ушах болело, - сказал он ей.
- Вы сказали, что в доме никого нет, - начала она. - Но там кто-то есть. Я только что видела его.
- Где? - спросил он, уставившись на нее. В голове у нее промелькнула мысль, что, возможно, он испугался.
- В самом конце колоннады. Он ушел в кусты.
- Внизу у генератора дежурит ночной сторож. Наверное, поднялся за чем-нибудь.
- Это было так неожиданно, - сказала она, схватившись рукой за сердце. - Естественно, я вся на иголках.
- Да, - ясно было, что думает он совсем о другом. - Конечно. - Затем, резко повернувшись к ней: - Если волнуетесь о докторе, право же, не стоит.
Она взглянула на него, едва не расплакавшись.
- Разумеется, я волнуюсь! - воскликнула она.
- Но вы сглупите, - он поднял руку, - если отправитесь с ним завтра в путь, как бы он себя ни чувствовал.
- Я - за то, чтобы вызывать вашего врача сейчас же, - она была уверена, что справится с этим врачом: тот даст ей разрешение, и Тейлор сможет уехать. - Неужели он так плох?
- Ну, не очень хорош, поверьте.
- По крайней мере, он - врач, - укоризненно сказала она.
- Не хотите еще выпить? Давайте выйдем и займемся ужином. Пока будем готовить, сможем поговорить.
Пока он вел ее через темную столовую, она говорила себе, что как только они войдут в дверь кладовой, она должна вести себя так, будто видит все впервые. На полпути через кладовую она спросила:
- Это ведь старый флигель?
Он не слушал:
- В леднике есть немного манго и папай, их нужно порезать.
Когда вошли в кухню, она подняла глаза на балки свода.
Гроув набрал воды в одну большую и одну маленькую кастрюлю, поставил их на плиту и зажег газовые горелки.
- Вот мы и установили прямой контакт, - сказал он еле слышно. Пока нагревалась вода, она помогала ему нарезать фрукты на большом центральном столе. Затем прислонилась к раковине и стала наблюдать как он открывает консервные банки и пакеты, а затем молча помешивает на огне соус.
- Думаете, Лючита уехала навсегда? - спросила она. Он удивленно поднял глаза:
- Почему это я должен так думать? Она ведь не сбежала.
- Почему вы не женитесь на ней, Гроув? - тихо сказала она.
- Вы серьезно? - он перестал на миг помешивать, поняв, что она не шутит. - Вы же ее видели, - сказал он, высыпая пачку спагетти в котелок с кипящей водой.
- Да женитесь вы ради Бога! Что вас смущает? Повернувшись к небольшой посудине, он поднял руку и вылил немного соуса из ложки обратно в кастрюлю, внимательно наблюдая, как тот стекает.
- В этой стране, - медленно проговорил он, давать непрошеные советы можно с таким же успехом, как и произносить политические речи. В обоих случаях вас никто не станет слушать.
Она выбросила сигарету в раковину у себя за спиной.
- Что ж, могу вас заверить, вы никогда не обретете счастье, пока не начнете делать то, что считаете правильным. Такова жизнь, как ни крути.
- Такова жизнь! - недоверчиво воскликнул он. - И какова же она? Да, какова ее суть? - он помешивал соус. - Суть в том, кто будет убирать дерьмо.
- Не понимаю, о чем вы, - сказала она враждебно.
- Надо выполнить работу. Если вы не хотите ее выполнять, вам нужно заставить кого-то другого. Вот какова она, жизнь. Или вам не нравится это слышать?
Она помедлила:
- Не понимаю. Вы кажетесь зрелым мужчиной. Я хочу сказать, вам пора уже все это перерасти. Будь вы лет на десять моложе, это не было бы так… странно, - она бы с удовольствием сказала "омерзительно", поскольку именно так себя и чувствовала, но не хотела сознательно идти на разрыв: она должна остаться с ним и доказать, хотя бы самой себе, что не боится его. Отвернувшись, чтобы он не увидел отвращения, которое, как она знала, читалось у нее на лице, Дэй наконец сказала: - Но разве это в итоге не надоедает? Вся эта вражда из года в год - сплошная ненависть? Как вам удается поддерживать интерес?
- Жизнь все скрашивает. Вам не стоит об этом волноваться.
Она пожала плечами:
- Да, это не мое дело.
- Лишь полнейший кретин станет рассказывать о своих неприятностях женщине, - внезапно сказал он с горечью.
- Неприятностях? - она разглядывала его, закуривая новую сигарету. - У вас неприятности?
Лицо его помрачнело: он внимательнее присмотрелся к соусу.
- Да, у меня неприятности, - вначале он произнес это слово наобум, но сейчас, похоже, обдумывал его значение.
Она взглянула на него и поверила ему.
- Извините, - сказала она. - Но, как бы там ни было, я чувствую, что вы справитесь. Нужно лишь принять решение.
Похоже, он напрягся:
- В каком смысле?
- Я хочу сказать: решительно их преодолеть.