Когда Уайт покинул ЦРУ, в его заявлении об увольнении по собственному желанию было написано, в частности, вот что: "Я трудился с искренним воодушевлением, потому что моя работа была очень, очень, очень увлекательной… В какой еще профессии обычный американский парень мог бы лгать, убивать, обманывать, воровать, насиловать и мародерствовать с полного одобрения и благословения самых высоких эшелонов власти?"
Это заявление Джордж Уайт адресовал на имя своего шефа, того самого сотрудника ЦРУ, который лично подсыпал ЛСД Фрэнку Олсону, а именно - помешанному на экологии буддисту по имени Сидни Готтлиб.
Ловкости рук Готтлиб научился у бродвейского фокусника Джона Малхолланда. Сегодня Маллхоланд практически позабыт, однако в ту пору он был настоящей звездой, тогдашним Дэвидом Копперфилдом. Впрочем, в 1953 году он неожиданно прекратил сценическую карьеру, объяснив это плохим состоянием здоровья, хотя в действительности его завербовал Сидни Готтлиб, чтобы он обучал агентов, как подсыпать ЛСД в выпивку. Кроме того, Малхолланд показал Готтлибу, как следует добавлять биотоксины в зубную пасту и сигары зарубежных врагов Америки.
Именно Готтлиб был направлен в Конго для убийства первого демократически избранного премьер-министра Патриса Лумумбы; ему поручили "заправить" токсином зубную пасту (операция не удалась: другие люди, не американцы, успели добраться до Лумумбы первыми). Именно Готтлиб направил иракскому полковнику Абдель Керим Касему письмо, куда вложил носовой платок с монограммой… и вирусом бруцеллеза. Касем выжил. И опять-таки именно Готтлиба направили на Кубу, чтобы он отравил сигары и водолазный костюм Фиделя Кастро. Кастро выжил.
Ни дать ни взять комедийные скетчи - "Цирк шпионов-убийц имени братьев Маркс", - но вот семье Эрика было совсем не смешно.
- Нам предъявили образ группы людей, - сказал Эрик, - которые напоминали шкодливых студентов, помешанных на розыгрышах с больным чувством юмора. "Да, мы испробовали разные сумасшедшие штуки, однако немножко переборщили. Да, мы подкладывали яды в сигары Фиделя, но из этого ничего не вышло. А потом мы решили, что на такие вещи нам просто не хватает квалификации".
- Заплечных дел клоуны, - сказал я.
- Заплечных дел клоуны, - кивнул Эрик. - Неумехи. "Мы подсыпали немножко наркотиков, а люди вдруг стали выпрыгивать в окна. Мы пытались кое-кого убить, но поспевали только к шапочному разбору. И вообще мы никого так и не прикончили".
Эрик помолчал.
- Причем кругом один лишь Готтлиб! - затем сказал он. - Он что, в одиночку там работал? От начала до конца - и все своими руками? - Эрик горько рассмеялся. - Это еще моя мать подметила, когда разговаривала с Готтлибом. Она ему заявила: "Как вы только решились на столь дикий "научный эксперимент"? Почему без врачебного надзора? Где контрольная группа? И такое вы называете наукой?" А Готтлиб, по сути дела, на все это отвечал: "Ну да, недосмотрели. Нам очень жаль".
Пока я сидел в доме Эрика Олсона и слушал его рассказ, мне все время казалось, что я уже встречал имя Сидни Готтлиба, хотя и в ином контексте. И тут я вспомнил. До генерала Стабблбайна у секретных экстрасенсорных шпионов был другой администратор: некий Сидни Готтлиб.
Память сработала не сразу, потому что такая связь представлялась крайне маловероятной. Спрашивается: что именно Сидни Готтлиб - отравитель, убийца (пусть и не очень удачливый), человек, косвенно повинный в смерти Фрэнка Олсона - мог делать в самом центре другой, странной и паранормальной истории? Меня неприятно поразило, что организационный зазор, существующий в мире разведслужб между светлой стороной (супермены-экстрасенсы) и темной стороной (сверхзасекреченные заказные убийства) может быть столь узким. Впрочем, насколько узким этот зазор является в действительности, я отчетливо понял лишь после того, как Эрик показал мне письмо, которое его мать получила от совершенно незнакомых людей 13 июля 1975 года. Это письмо пришло из мотеля "Дипломат", что расположен в городке Оушн-Сити, штат Мэриленд. Вот его содержание:
Уважаемая миссис Олсон!
Прочитав в газетах историю о трагической гибели вашего супруга, я понял, что просто обязан написать вам.
В то время я работал помощником ночного портье в "Статлер-отеле" в Нью-Йорке и выбежал на улицу практически сразу после падения вашего супруга. Он пытался что-то сказать, но речь его была неразборчива. Мы вызвали священника, и он успел соборовать мистера Олсона.
Вот уже 36 лет я работаю в гостиничном бизнесе и за это время стал свидетелем неисчислимых несчастных случаев, но смерть вашего супруга задела меня очень сильно вследствие ряда чрезвычайно необычных обстоятельств, о которых вам стало теперь известно.
Если я могу чем-то помочь, пожалуйста, без стеснения обращайтесь ко мне.
Примите мои искренние соболезнования вам лично и вашей семье.
С уважением,
Армонд Д. Пастори,
Генеральный управляющий.
Олсоны позвонили Армонду Пастори, чтобы поблагодарить за письмо, и вот тут-то Пастори сообщил им, что еще произошло после того, как Фрэнк умер у него на руках, на улице в два часа ночи.
Пастори сказал, что он вернулся в гостиницу и спросил телефонистку, не было ли каких-нибудь звонков из номера Фрэнка Олсона.
Девушка ответила, что звонили только один раз и что весь чрезвычайно короткий разговор она слышала собственными ушами. Причем соединение телефонистка сделала сразу после падения Фрэнка из окна.
Какой-то мужчина, находившийся в номере Олсона, сказал: "Все, он ушел".
Голос на том конце провода отозвался: "А жаль".
И на этом оба повесили трубки.
15. "Или "Харолдс-Клаб", или ничего!"
На заднем дворике Олсонов есть плавательный бассейн: одно из очень немногочисленных добавлений, сделанных с 1953 года. Одним жарким августовским днем, когда мы с Эриком, его братом Нильсом, сыном Эрика (который обычно живет в Швеции), женой Нильса, их детьми и некоторыми друзьями семьи загорали возле воды, к дому подъехал грузовичок, раскрашенный изображениями воздушных шариков, и вывалил на лужайку сотню складных пластиковых стульев, арендованных у фирмы прокатного инвентаря для пикников "Капитал пати ренталс".
- Ого! Разноцветные стулья! - воскликнул Эрик.
- Все возьмете? - спросил водитель.
- Да нет, - ответил Эрик. - Не та оказия. Пусть будут только зеленые.
Эрик вынес из дому мощную магнитолу и настроил волну на передачу "В конечном счете", потому что легендарный радиокомментатор Дэниел Шорр, работавший на "Нэшнл паблик радио", в этот час должен был выйти в эфир с рассказом об Эрике Олсоне. Дэниел Шорр был первым журналистом, который взял интервью у Хрущева; он получил три "Эмми" за освещение Уотергейтского скандала - а вот теперь обратил свое внимание на Эрика. Радиорепортаж начался.
…На завтрашней пресс-конференции Эрик Олсон планирует выступить с заявлением, что в истории про самоубийственный прыжок из окна гостиницы не сходятся концы с концами…
Прислонившись к сетчатой ограде, которая окружала плавательный бассейн, Эрик улыбался своей семье и друзьям, которые напряженно прислушивались к словам радиокомментатора.
…и что на самом деле его отец был убит, поскольку ЦРУ опасалось, что он разгласит подробности тех летальных операций, в которые он был вовлечен, а именно речь идет о проектах под кодовыми названиями "Артишок" и "МК-УЛЬТРА". Сегодня представитель ЦРУ заявил, что ни расследования в конгрессе, ни следственные комиссии исполнительных органов власти не выявили никаких доказательств о преднамеренных убийствах по делу Фрэнка Олсона. Возможно, Эрик Олсон не знает всех обстоятельств. Коль скоро правительство крайне ревниво оберегает свои секреты, мы, вероятно, никогда не узнаем всей правды…
Эрик болезненно поморщился.
- Не надо, Дэн, - пробормотал он. - Не надо так.
…С вами был Дэниел Шорр…
- Не надо так, Дэн, - повторил Эрик.
Он обернулся к нам. Мы все сидели возле бассейна, не говоря ни слова.
- Ну, слыхали? - сказал Эрик. - И вот такое постоянно. "Мы, вероятно, никогда не узнаем всей правды". Ах, как это их успокаивает… Что за чушь? Какую лапшу они нам вешают… "Может, все было вот так, а может, и эдак. И вообще ЦРУ - это зеркальный лабиринт… слой за слоем… мы никогда не доберемся до дна…" Знаете, когда слышишь такое от людей, они на самом деле хотят сказать тебе, что "нам и так уютно, потому что мы не желаем знать правду". Моя мать тоже всегда это говорила: "Ты никогда не узнаешь, что в действительности произошло в той гостинице". Но ведь там что-то случилось, и кто-то это знает…
Пролетело время - и Эрику вдруг шестьдесят. Минули десятилетия, и он потратил их, расследуя смерть отца. Однажды я спросил его, не сожалеет ли он об этом, и Эрик ответил: "Сожалею постоянно".
Собирать факты по крохам - само по себе дело неблагодарное, а для Эрика оно было вдвойне мучительным, раз эти факты было погребены в засекреченных документах… или рассекреченных, но вымаранных черной тушью. Или того хуже. В ходе одного из разговоров Сидни Готтлиб признался ему, что в день выхода в отставку он собственноручно уничтожил документацию проекта "МК-УЛЬТРА". На вопрос Эрика "почему?" Готтлиб пояснил, что его "экологическая совесть" указывала на опасность, что общество, дескать, "может быть погребено под бумажной лавиной".
Готтлиб присовокупил, что уничтожение документов все равно ничего не изменило, потому как вся операция сама по себе была бесполезной. Все эксперименты "МК-УЛЬТРА" оказались "пустышками" - вот что он сказал Эрику. Нулевой, видите ли, результат. Эрик махнул рукой на Готтлиба, осознав, что оказался побежден поистине первоклассным умом.
"Нет, какое гениальное прикрытие, - подумал Эрик. - В обществе вроде нашего, где все свихнулись на успехе, под каким камнем лучше всего прятать концы? А под камнем, который называется "неудача"".
Таким образом, большинство фактов остались в памяти людей, не желавших говорить. И все же Эрик реконструировал версию, которая звучит ничуть не менее убедительно, нежели повесть о самоубийстве под действием ЛСД.
Да, сбор фактов был крайне трудным делом, однако здесь есть еще одна, более мрачная сторона.
- Та, старая история выглядит придурковатой. Забавной, если угодно, - сказал мне Эрик. - Вот и спрашивается: зачем менять ее на новую и жуткую? Понимаете? Человек, который ее закрутил, дергает за ниточки с самого начала. А люди почти не умеют читать между строк.
- Все верно, ваша новая версия далеко не так забавна, - согласился я.
- В ней уже нет жизнеутверждающей концовки, дескать, правда таки одолела зло, - сказал Эрик, - и мне она нравится ничуть не больше, чем другим. Поди согласись с тем, что твой родной отец не то что с собой не кончал, но и не был жертвой халатности в ходе наркотического эксперимента - нет, его убили. Тут совсем другое чувство возникает.
Даже еще более раздражающим для Эрика выступал тот факт, что в тех редких случаях, когда ему все же удавалось убедить журналистов, что ЦРУ в самом деле преднамеренно убило его отца, это откровение не вызывало у них ужаса. К примеру, один публицист отклонил приглашение Эрика прийти на пресс-конференцию, заявив при этом: "Мы знаем, что ЦРУ убивает людей. Здесь нет ничего нового".
Если на то пошло, сказал мне Эрик, эта история фактически будет первым случаем, когда ЦРУ окажется публично обвинено в преднамеренном убийстве американского гражданина.
- Людям до такой степени успели промыть мозги сочинительством, - говорил он, пока мы ехали в соседний офис "Кинко" за пачкой отксеренных пресс-релизов для конференции, - до такой степени их оболванили всякие томы клэнси, что теперь они думают: "Э, да мы все это знаем. Тоже мне, открыли Америку". А на самом деле ни хрена мы не знаем. Где они, уголовные дела? Все эти писательские выдумки есть не что иное, как прививка от реальности. Они заставляют людей воображать, будто не осталось ничего тайного; вот люди и цепляют на себя маску псевдоумудренности и цинизма… А ведь маска эта тонкая-претонкая, и под ней люди вовсе не циничны.
И дело даже не в том, что людям все стало якобы безразлично. Нет, они интересуются - но только их интересы лежат не в той плоскости. Не так давно некий театральный продюсер обратился к Эрику за разрешением превратить повесть о Фрэнке Олсоне в "оперу на тему современной дефенестрации", однако Эрик отказался, заметив, что история и без того запутанная и что не хватало еще петь эти факты. Завтрашняя пресс-конференция действительно была последним шансом Эрика убедить весь свет, что его отец не являлся самоубийцей на почве ЛСД.
Для Эрика на этой пресс-конференции имелось множество вариантов, в каком именно ключе подать свою новую версию событий. Вместе с тем ни он, ни кто-либо еще не могли знать, как сделать это наиболее последовательным и в то же время увлекательным способом. Потому что новая версия не просто мрачна, она еще и отчаянно запутана. И нформации набралось так много, что аудитория рискует осоловеть от вываленных на нее фактов.
Итак, все началось с той речи, с которой директор ЦРУ Аллен Даллес выступил в 1953 году перед выпускниками Принстона.
"Сражение за умы, - заявил он, - является величайшей битвой "холодной войны", и мы обязаны сделать все, чтобы ее выиграть".
До эпохи Джима Чаннона, генерала Стабблбайна и полковника Александера ЦРУ находилось под руководством Аллена Даллеса, великого деятеля, который первым взялся прививать нетрадиционное мышление американским спецслужбам. Он был большим другом клана Бушей и одно время являлся их семейным адвокатом. Этот патриарх разведки и любитель выкурить трубочку считал, что ЦРУ должно функционировать подобно университету из "Лиги плюща", находя вдохновение не только в донесениях агентуры, но в результатах работы академических и прикладных ученых - и вообще любых структур, которые способны выдавать нечто новое. Именно по настоянию Даллеса штаб-квартира ЦРУ переехала из Вашингтона в пригородный Лэнгли, штат Виргиния (кстати, сейчас она называется "Разведывательный центр имени Джорджа Буша"), потому что он хотел создать здесь новую, более творческую среду по типу вузовского кампуса. Именно Даллес в 50-х и 60-х рассылал тайных агентов ЦРУ по американским пригородным поселкам, чтобы те втирались в доверие к наиболее талантливым ясновидцам в надежде завербовать их для службы на фронте психологической войны - и вот откуда вообще произросла столь тесная связь между разведкой и миром парапсихологии. С другой стороны, потребовалась, можно сказать, жизнь целого поколения, чтобы генерал Стабблбайн, вдохновленный Первым Земным батальоном, открыто заявил, что любой человек может стать великим экстрасенсом, и распахнул дверь, через которую к программе присоединился майор Эд Дэймс, впоследствии разболтавший секреты в радиоэфире передачи Арта Белла - и вот тогда наступил ад кромешный, пусть даже никто из вовлеченных военных формально не повинен в том, что тридцать девять человек из Сан-Диего лишились жизни, попытавшись "прокатиться автостопом" на спутнике кометы Хейла-Боппа с подачи Пруденс и Кортни.
Аллен Даллес назначил Сидни Готтлиба на должность шефа неоперившейся парапсихологической программы, а также проекта "МК-УЛЬТРА", а потом поручил ему руководство третьей программой психовоенной направленности под кодовым названием "Артишок".
В этом "Артишоке" нет ничего забавного.
Недавно рассекреченные документы дают понять, что проект "Артишок" был целенаправленно создан для разработки безумных, жестоких, насильственных, зачастую летальных методов ведения допроса.
Фрэнк Олсон не был всего лишь гражданским специалистом-химиком, работавшим в лабораторном комплексе базы Форт-Детрик. Он был также сотрудником ЦРУ. И трудился на проект "Артишок". Вот почему за несколько месяцев до своей смерти он ездил в Европу, сидел там за столиками уличных кафе в компании мужчин в длинных пальто и фетровых шляпах. Их туда командировали по делам "Артишока". Отец Эрика был - тут как ни старайся, а деликатнее сказать не получится - мучителем-первопроходцем, в лучшем случае помощником эксперта по пыткам. "Артишок" был "первоземельным батальоном" палачей-экспериментаторов: сплоченной группы единомышленников с нетрадиционным подходом к вопросу, каким образом можно извлекать информацию из людей.
Иллюстрация: согласно одному из документов ЦРУ, датированному 26 апреля 1952 года, "в проекте "Артишок" на регулярной основе применялся героин", поскольку было установлено, что героин и иные вещества "могут быть полезны для реверсивной методики благодаря абстинентному стрессу, возникающему после прекращения их ввода в организм объекта, приученного к этим субстанциям".
Вот с какой целью, как выяснил Эрик, его отец был привлечен к программе "Артишок". Он был единственным человеком среди допрашивающих, Который обладал научными знаниями и навыками ввода наркотиков и других химикатов в организм человека.
И что вы думаете? В наши дни, в 2004 году, этот "артишоковый" метод наркотической ломки вновь пришелся ко двору. Марк Боуден, автор "Падения "Черного ястреба"", проинтервьюировал ряд следователей ЦРУ для своей статьи в номере "Атлантик мансли" от октября 2003 года, где изложил следующий реконструированный им сценарий:
Примерно 1 марта [2003 г.] печально известный террорист Халид Шейх Мохаммед был бесцеремонно разбужен отрядом пакистанских и американских коммандос… Это был самый крупный улов за всю историю Войны-с-террором. Шейх Мохаммед считается организатором двух террактов, направленных против Всемирного торгового центра: первого неудавшегося (1993 г.) и второго, который восемь лет спустя привел к столь катастрофическим последствиям… Он был по воздуху доставлен в некое "неразглашаемое место" (ЦРУ называет его "Отель "Калифорния"") - возможно, на территории третьей сотрудничающей страны, или, что также вероятно, в "специализированную тюрьму" на борту какого-то авианосца.
Где именно - роли не играет, поскольку это место в любом случае не было бы ему знакомо или опознаваемо. И место, и время - эти якоря рассудка - все равно должны были потерять для него сцепление с реальностью. С таким же успехом можно считать, что он вошел в иное измерение, странный новый мир, где любое его слово, движение или чувство регистрируется и измеряется; где вещи могут казаться тем, чем они являются или не являются на самом деле; где нет смены дня и ночи; где нарушен обычный режим питания, сна и бодрствования; где горячее и холодное, мокрое и сухое, чистое и грязное, истинное и ложное - все без исключения окажется искаженным и перепутанным.