Курица угрюмо подняла взгляд.
Вот - теперь ты убеждён, брат?
- Да - в том, что ты псих.
- Ха-ха - сильно сказано.
- Вообще-то, я пришёл потому, что на старину Фреда напало его собственное жилище.
- Ядерные твари, а? Не могу сказать, что страшно удивлён. Этот ублюдок заигрывал с опасностью не первый месяц.
- Ты о чём?
- Пошли, покажу.
Бросив курицу в стальную бочку, он захлопнул крышку и пошёл к печи. Едва откинулась заслонка, разлился невыносимый жар. Погрузив промышленные щипцы в пламя, он осторожно достал уголь размером с колесо и водрузил его на наковальню. Когда дым Рассеялся я обнаружил на обгоревшей поверхности вырезанное лицо матери Фреда.
- И к чему эта фиговина?
- Это пирог, - агрессивно сказал Минотавр. - Со дня рождения Фреда.
- Когда?
- Где-то в прошлом году.
- В прошлом году? Ты о чём вообще? Испытываешь моё терпение? Объясни, какую жуткую херню ты говоришь с этой гадской курицей, где она вообще? - Я вытащил курицу из бочки. - Глянь на несчастную скотину.
- Знаю. Прекрасная, правда?
- Ты вообще ебанулся, - сказал я. - Надо сказать, вполне милая.
По правде говоря, она была восхитительна. И как я раньше не замечал. Надо было вытаскивать её оттуда - и остаться с ней наедине.
- А слушай, брат - я знаю, ты из кожи вон лезешь, пытаясь спасти Фреда из когтей дьявола и так далее - я разберусь с курицей вместо тебя, а… если честно, с удовольствием.
- Готов спорить, что с ним, - ответил он, одёргивая меня едким взглядом. - Братья по камере смертников на свидании с мечтой, горизонт ранит не хуже ножа, булыжники накатывают мутным шёпотом - и прочие предумышленные чудеса. Не пытайся наебать меня, брат.
Я снова принялся разбирать по пунктам, смешивая всё с иным использованием текучего стекла.
Обнаружил, что забрёл в эдакий водоворот красных кишок, эктоплазматический, хотя не оставляет пятен на моей рубашке, и вообще ни на чём. Дьявол был там же, рожа - как мешок гаечных ключей, жабры исходят красным. И Жнец - скалил голову, говорил сквозь зубы, все дела. Они увлечённо играли в карты на полу. Фред оглядывался, вспучиваясь из яйцеподобной техники.
- Церемония - не смотри.
- Видел всё и раньше, брат. Что с тобой случилось?
- Ядерные твари. Клыки пылают прокатной невинностью и всякая фигня. Завалили комнату резиной, нацарапали сетку на сердце, своеобразные крики и тишина. И посмотри на меня в новом метастазе агонии, брат.
Карьера скелета Фреда достигла крещендо - он так свернулся, что стал похож на вымоченный в море аммонит.
- Да. Местная мораль двухфокусна.
- Расскажи поподробнее - очень грубая.
- Всегда такой была. Неизменное меню.
- Даже здесь.
- Разочаровывает, правда?
- Ага Было очень приятно поговорить с тобой, брат, - сказал он, - но новый череп подглядывает сбоку… - И он показал на гребень на спине, и выступы челюстей как рябь на хроме. С этого момента считайте меня погибшим, договорились?
- Как скажешь.
Всё венчала панель лба.
- Вот так мы становимся мужчинами, вопреки природа - сказал он напоследок.
"Опыт, - подумал я, - вместо мудрости".
- Что думаешь? - спросил Джон Сатана, поднимая глаза от карт. ~ Пустой Фред дорого заплатил за твои грехи, а?
- Может, в самый раз, кто его знает.
- Что, думаешь, ты лучше всех?
- Нет-нет. Я просто не тёмный дверной материал.
- Глубже и глубже гложет голод, - пролязгал Жнец, тоже поднимая глаза.
- Действительно, - сказал я, намереваясь уйти. - Так и есть. Ладно, мне пора…
- Расскажи мне историк? чудес, - продолжил он.
Про пойманное волшебство, принцев в надувных брюках осуждённых на плавание к неизвестным температурам, дорогие раны, собак с накрашенными губами,
жертвы.
- А? О, что я рассказывал этому старому рыбороту.
Так то было давным-давно. - Но они настаивали, и я напрягся, вспоминая, что тогда нёс. - Ну, всё началось, сказал я, - когда…
- Да? - многозначительно спросил дьявол.
И я побежал, о братья мои. Исторгся из зеркала в ресторане и начал жарить и распугивать жизнь из всех подряд - горячие искры разлетались из почерневших; останков, неразличимых за угловыми столами, крики, кордит и общее ощущение хода вещей - полиция и скорая помощь, проблемы. У меня в голове всё смешалось.
Эдди продал зеркало этому учреждению за пятёрку и был весь довольный, пока я не вывалился там в пылающем рванье.
- У нас ночная гулянка, а?
- Предлагаю тебе усилить охрану, Эдди.
- А ещё у нас бред, не так ли?
И я лукаво подумал, как тебе будет хуёво в скорой помощи.
Кстати, дело о поджоге мной машины дошло до суда. Это был карнавал, почти точь-в-точь мои привычные кошмары. Судья пытался подавить меня тем, что возомнил о себе. Мне стало так скучно, что я принялся звонить, как часы - древние, дедовские, в сумрачном свете запылённой потомственной прихожей. У него по коже мурашки побежали. Но изящный ход, как говорят, был, когда я прыгнул на присяжных и начал выцарапывать им глаза ногтями. Я был сердцем спектакля. Эта надо было видеть. Правда, они всё видели иначе - а некоторые больше не видели вообще.
Проблемы с интервьюером
- И что ты тогда сделал?
- Надел броню и отправился на каникулы.
- И больше в заключение ты ничего не хочешь мне сказать, ты, прожигающий время ублюдок? У меня были и более жизненно важные дела в прошедшие четыре часа.
- Ты не говорил.
- О Боже, знаю, что не говорил. О Боже.
- Ты себя чувствуешь так себе? И ты станешь серым и тупоглазым трупом, прежде чем я возжажду вашей работы.
- Чего?
- О, а мы не говорили о встречных намерениях?
- О Боже мой.
- Вот-вот.
- Я маленький человек.
- Я знаю, это трудно. Ладно, мне пора идти.
- Но… но…
- У тебя вопрос?
- Ты псих.
- Вопрос?
- Ты считаешь нормальным, - я сказал нормальным, - что всякие монстры, эти ядерные твари, как ты их назвал, с рычанием лезут из стены и утаскивают твоего коллегу в какой-то свитый ад?
- Я считают это благословением, - сказал я и ушёл хохоча, пока кровь не пошла у меня из дёсен.
Конечно, после вечного осуждения Фреда я заключил сделку с дьяволом, по условиям которой он внезапно залетал за редкой камеей в кошмары, что я организовывал для всяких беспокойных и измученных совестью ублюдков. В плане денег - ноль, зато сколько смеха.
И ещё была ужасающая мэрская кампания - я включился в неё, когда смертельная рана окутала мой дом, поглощая диваны и ломая стулья с треском, звучащим громче, чем он есть. Я постоял на улице с минуту, посмотрел на деформации из сада. Мэр подошёл и сказал, что у меня злой вид.
- Нет, - сказал я, - просто жевал кой-какие отбросы и тут процесс прервало какое-то мрачное чудо. Глянь.
И я указал на камин, выпускающий подбородок.
- Не хватает изящества, - сказал он в смущении и перешёл к близлежащему делу. - Ты мне не нравишься, и я здесь потому, что нужна твоя помощь в осознании того, откуда взялся закон, запрещающий мне убить тебя исключительно по этой причине.
- Ничем не могу помочь, - сказал я и припустил бегом. Он догнал меня, пару раз стегнул ремнём и потом спросил совета насчёт медиа. Поначалу я с радостью ему всё объяснил. Но теперь, особенно если прибавить дьявола, я ощутил, что хочу некоего руководства в отношении последующих больших событий в моей никудышной жизни.
- Зажарь это и продавай без рецепта, брат. Давай, гарантирую тебе уважение. Уважение, и даже больше.
Но теперь…
- Теперь подожди минутку…
- Подожди минутку, - говорит он с неизменным отпугивающим мертвецов обаянием. - Твой согнувшийся перед прыжком интеллект загонит твою потенциально сладкую и радужную жизнь в петлю, брат, и я буду там ставить деньги на другую сторону, так и сделаю. Будь ты проклят, проклят, адски проклят!
- Ну, спасибо, падре, я - я насладился беседой… беседочкой.
И я вывалился из исповедальни, как слепой.
Небо цвета пива, моё прошлое укутано в карманы плаща. Гроза возлежит на вулканическом ветре. И что мне оставалось делать - только пугать ночь козлиными ангелами и аппаратом. Как другие зарабатывают на жизнь? Наполняют веру пациентов. Появляются на подмостках, жирные, как всегда, мол, пусть дебилы в первом ряду загадают цифры. Ранят кафедру танцами.
Агент бюро путешествий - размолоти в блин идею, что приключения идут в комплекте с блевотиной, и ты что-нибудь да поймёшь.
Повар?
- Мы нашли кучу змей в пироге. - И на этом всё кончится.
Ужас в той же униформе.
И я подумал про тётю и её недоброе искусство.
- Двенадцать глаз, скорее, для красоты, - говорила она. Это было много лет позднее её одержимости трупными головами и лихорадки. Теперь она делала мульти-поколениевые мясные скульптуры из мёртвых лебедей и миног. Получалось настолько неудачно, что мне почти пришлось объяснить ей - пока я смотрел, отваливались целые куски. "Нет, - подумал я, - жизнь художника не для меня". Сменить лошадей или позволить таким крайностям увлечь меня? Посмотри, куда меня завели трупные головы. Вот уж чего мне не нужно во тьме.
- Неплохо, тётя.
- Восемь фунтов.
- За просмотр.
- Именно.
- Идёт.
И что, это путь?
Снег скрипит под ногами. И я увидел, что справа Резчик сел на парковую скамейку - редко когда увидишь его на свободе. Такой живчик. Как-то начал дубасить людей, и оказал на них огромное влияние. Никто не мог поверить, когда он изменился.
- Прежний Резчик катался на корове, - говорили они с вполне объяснимой тоской. И, значит, он помахал мне.
- Ого, Резчик, - сказал я. - Ого.
Выгнанные из зоопарка цапли пялились на нас, тощие и рахитичные.
- Переживаю я за Фреда.
- Да, - сказал я, удивлённый его логичностью. - Ну, видел его там внизу, в цепях оков.
- Ты как знаешь древнюю историю?
- Небо не было картошкой.
- Именно так, правда? Ладно. Сразу к делу, расскажу тебе кое-что. Прошлое обретает святость. Можно прогнать плуг через бумаги относительно моих преступлений. Но вымогательство в те дни стало столь привычно, что совсем не развлекало, мы исполняли его через силу, как гимны. Непристойные увеселения и совершенные перепалки считались добродетелью, но я подвергал сомнению сию мудрость. Считал, что из всех людей лишь я найду тайный путь. Увернись от рукопожатия и синяка под глазом за телохранителем.
- Невинные ожидания. Оставь мою зазубрину в самоуверенности властителей. О ухищрения - лишь иди от попытается прожить без них. Скольким призракам придётся вселиться в трупы идиотов, дабы двигаться в них, выражая себя из-за трупной маски и выкликая свои требования, по большей части, весьма тоскливые - конкретные сорта печений и так далее - приколы и печенья в подземном мире - последний писк моды, представь себе.
- Ищи только вопящих шутников и повреждённую психологию, и ты найдешь, брат. Вполне быстро изучил я язык кур и начал кричать на них про мир и что они могли бы в нём найти, если бы вырвались мыслями дальше зерна и чепухи, и, похоже, я привёл их в восторг.
Никакой реакции. Возвращайся в мир, казалось, говорили они, и скажи там, что мы тут вполне себе счастливы. В конце концов, я так и не нашёл ни одного агрессивного оппонента. Ладно, подумал я, топая по двору фермы, постойте, вы ещё увидите, как около вас визжит топор - и едва я завершил эту мысль, меня очень медленно переехал трактор. И апоплексический фермер дал мне минуту, чтобы бежать.
- Так он и сказал - беги. Голос общества. Поверь мне, я бежал, когда увидел огонь и вилы. Спрятался в стогу сена, мне помог слепой, который не знал моего зла, всей глубины моей порочности. В конце концов, устроился работать судьёй, хотя они думали, что я слишком страшён даже для того, чтобы купить себе шлюху, чем я и заработал хорошую репутацию для юридической профессии.
- Я раньше не знал.
- О, да. Но однажды, на беду свою, я отпустил замечание во время широко освещаемого слушания.
- И что ты сказал?
– "Желудок мой - громадный мешок с котятами".
- Ясно.
- Открыл нервный магазин. Ублюдки приходили и заказывали предметы, о которых я сроду не слышал, каждый слог выдыхая через силу. И такие оскорбления мне приходилось выносить, пока я не поставил ногу на голову собаки и не сказал, мол, "дам ему оттянуться", если они не разойдутся. По какой причине ждали они, что я буду смеяться над их издевательствами над моей собственной жизнью?
- Ангелы падают в урагане града, отскакивая. В итоге, тяжёлые орудия. Пытаясь возвратиться, разум вонзает свои когти в мою черепную коробку. Бред - повторные показы адских и мыслящих спутников, ну ты знаешь. Дефекты понятны, голова общедоступная, и в термосе у меня абстрактные племена. Розы в отчаянии замирают, память питается ништяками из отбросов.
Здесь знаки указывают на листву. Подушка соли - это кое-что, вещь, брат! Я пожираю богов. Богов в тесте. Осмелюсь предположить, ты тоже?
Я помедлил с ответом. Новый серебряный озноб прополз, как призрак, и он встал, весь в перьях.
- Хватит слов. Только напоследок - ты более чем кто-либо, способен спасти западную цивилизацию от себя.
- Что? Куда ты?
- Запинающийся побег.
И он ушёл прочь. Англия - ворсистая земля под облаками. "Испеките меня, - сказал я, широким взмахом осеняя обрывы Дувра, - и передержите в блядской печи".
Могучая активность полтергейста сопутствовала мэрской кампании, но когда она успокоилась, мы уже все были в шоколаде.
- Так не может вечно продолжаться, - сказал я Мэру, прихлёбывая бренди и пересчитывая пачки бабла, толстые, как ухо пса.
- Нет, при твоём участии - не может, - ответил он, затягиваясь сигарой, и, лениво потянувшись к верёвке колокольчика, призвал бригаду, быкошеих ублюдков, чтобы выкинуть меня на улицу.
- Не о чем переживать, брат, - утверждал позже Эдди в баре. - Это всё любители-ласкатели коров. Масонские ублюдки по колени в крови при вспышках заката. Лучше не иметь с ними ничего общего.
- Думаю, на этот раз, ты прав в каждой детали, Эдди, - вздохнул я. - Всё-таки мне неплохо бы поберечь свою репутацию.
- Ты про репутацию раболепного соучастника?
И я выбросил руку вперёд так быстро, что он не успел опустить стакан. Шрапнель во все стороны. Обычная, вялая и бесцельная потасовка с человеком, чья злость уже потрачена, и толпа вокруг жертвы, которая уже жертва. Но возникла проблема, когда Эдди начал порождать нечто с хвостом и явственно нечеловеческое.
Наш страх был первосортным, и мы согнулись от хохота.
Навещал Эдди в больнице.
- К чему сидеть в сумеречном мутном помещении, брат? Там, снаружи - целый мир, и твоё имя на нём.
- К чему? - спросил он. - Когда знаешь, что нечто в сей колыбели даже сейчас учится крушить и обвинять.
- Неудачная модель поведения, - фыркнул я. Потом посмотрел на дитя, его желобчатое рыло и медные трубы на поверхности. - Эдди, это не ребёнок ~ не в том смысле, как тебе кажется. Это дитя корпоративное, киборг в синем ошейнике, ядерная тварь.
- Смотри, этим утром у меня никудышная рука - правда?
- Я сказал тебе правду, Эдди - посмотри. - И я наклонил колыбель к нему. - Видишь клапаны насоса и брызжущий пар? Пойми же ты, вздымающиеся затворы управляют телом. У меня сразу возникли подозрения, ведь ты рожал, не будучи женщиной. И на нём парик. - Я стащил с него блондинистый парик и швырнул его в Эдди. - Сколько ты уже тут прохлаждаешься?
- Три дня.
- Ты никогда не платишь.
Молчание Эдди сказало мне, что он заплатил.
- Ну, тогда всё ясно - одевайся, брат, в свои шмотки, в которых был, ты отсюда уходишь. - Невероятно.
Дома разобрал тварь - гидравлика, и иглы зубов в субэтерической плоти, панцирная оболочка, как у краба, механизмы. И у этой штуки и впрямь было телескопическое зрение.
Тем временем, ослеплённый девятнадцатью убийствами, Мэр проскользнул в переулок и скрутил свои руки, увидев красное.
- Я необычен, - убивался он, - но не уникален. - Он стоял под лампой, слишком современной, чтобы давать романтические тени. - Что же я, в конце концов, должен делать? - его руки превратились в молоты.
Проблемы с прессой
- Есть вопросы?
- Какого цвета волосы у дьявола и какая причёска?
- У него нет волос - если вспомните, я объявлял, что он подобен рыбе, точнее, её хвосту.
- Будет ли Эдди пытаться вновь завести ребёнка?
- Не знаю.
- Есть ли рога у Минотавра?
- Да, два - один на носу, и один в центре лба. Он большой и в тяжёлой броне.
- Кто-нибудь когда-нибудь превосходил вашу подружку Руби в чистой сырой энергии?
- И рядом не было.
- Должны ли мы понять, что Мэр - монстр, переполненный злом?
- Да, конечно. Он у нас достойный вызов перекрестью прицела.
- Считаете ли вы кампанию успешной?
- Она закончилась речевым побоищем. Но, с другой стороны, вот мы сидим здесь и рассуждаем о ней. Надо отметить, что Мэр вернул меда в штат на время сегодняшней конференции, потому что сам он поражён расстройством плоти - результат длительного воздействия на ребёнка ядерных созданий.
- Создал ли Мэр имплант, выросший в Эдди?
- Тут неясно, предпосылка его исследования. Ту совки стандартизации и трансформации среднего мозга были в моде. Знаете приглашают недогадливую жертву, ядерные твари врываются в его голову, раскалывают голубые глаза, джентльмены наблюдают, и всё заслоняет зонтик. Мэр обдумывал это развлечение. Но молекулярно он начал выращивать связи металл-металл и производить полиметаллическое покрытие с родием, индицированным на карбон.
- Вы утверждаете, что одноатомные элементы Мэра орбитально перегруппированы?
- Утверждаю.
- Имеются ли подтверждения термогравиметрического анализа?
- Имеются, и результат всегда неизменен.
- Есть ли свидетельства здравомыслящих очевидцев?
- К сожалению, нет.
Беспокойство в толпе.
- Вдобавок была пятидесятипроцентная база весов на кварцевой тестовой посуде.
- Вы утверждаете, что Гудзон меняется на пятьдесят шесть процентов?
- Да.
Тут писаки начали оскорблённо вскакивать, выкрикивать ругательства, кидаться мусором.
- Обман! - упрёк, ранивший всего больнее, брат.
И я смылся оттуда.
Безопаснее всего было спрятаться в пекарне - тесто меняет форму, подстраиваясь под форму моего тела, если застать его в ранней стадии.
- Как дела? - пробурчал пекарь, вытаскивая меня из печи, хотя ему было не слишком интересно.
- Терпимо обожжённый.
- Когда ты лез в печь, ты так не умничал, - подколол он меня.
На следующий день историю подали под заголовком "РАЗОБЛАЧЁН - ПОСТНОЕ КУРИНОЕ МЯСО ВНУТРИ СВЕЖЕРАСПИЛЕННОГО ВЯЗА".