Молодой герой неожиданно просыпается в одном поезде с доктором Фрейдом и садистом-проводником. Он не может вспомнить, кто он такой и куда направляется. Вскоре выясняется, что его ждут в одном замке, где он должен прочесть лекцию по искусству йодля (манере пения тирольцев). Пытаясь выяснить в библиотеке хозяина замка, что он вообще знает об этой теме, он неожиданно сталкивается с его дочерью, ненасытный сексуальный аппетит которой перешел все границы дозволенного. Автор проводит читателя через причудливое переплетение различных историй, сновидений внутри сновидения, с персонажами, чья реальность постоянно меняется. Неожиданное возвращение в исходную точку повествования приводит к алхимической трансформации главных героев, существующих внутри призрачного мира фантазии, где "ничто не истина, все дозволено".
Дэвид Мэдсен
Шкатулка сновидений (Casket of Dreams)
Я не понимал, я ли вижу сон - или меня видят во сне. И эта мысль причиняла мне ужасные страдания, пока я не осознал, что все это, в сущности, не имеет ни малейшего значения.
Барон Клаус фон Люгнер
1
… только я поднес ко рту вилку с кусочком filet de boeuf roti Villette - свет внезапно погас, и со всех сторон на меня неожиданно нахлынула кромешная тьма. Поезд дернулся, содрогнулся и замер. За окнами тоже, как и внутри, воцарился плотный мрак, и не имело ни малейшего смысла пытаться разглядеть что-нибудь. Меня словно завернули в глубокую, чернильно-черную тишину, герметично и надежно упаковали, как и наш поезд, попавший в плен к ледяной снежной пустыне, раскинувшейся вокруг. И тут прямо над ухом раздался голос. Он напугал меня почти до смерти - ведь, насколько я помнил, я был единственным посетителем вагона-ресторана.
- Не волнуйтесь, - произнес голос, - мы скоро тронемся. Позвольте спросить, вы направляетесь в Б…?
- Нет, - ответил я.
- Тогда, может быть, в Р…?
Я испугался еще больше, меня потрясло осознание того, что я вообще-то не помню, куда еду. Это была полная чушь! Ведь в кармане моей куртки лежит билет! Правда, в такой темноте все равно ничего не разберешь.
- Нет, не туда, - выдавил я из себя.
- Ах, вот как. В таком случае, быть может, вы позволите мне спросить…
- Нет, пожалуйста, не задавайте мне больше никаких вопросов! Они меня расстраивают.
- Отчего же? - немедленно проигнорировал мою просьбу голос.
- Оттого, что я, похоже, не в состоянии на них ответить! Дело в том, что, пока вы не спросили, я считал, что отлично знаю, куда еду. Теперь же…
- Вы сомневаетесь?
- Хуже. Я просто-напросто не могу вспомнить. А до какой станции следует поезд?
- Ну, по правде говоря…
- Нет! Я этого не вынесу! Я не хочу знать!
- … в любом случае, если пути впереди нужно очистить от снега, нам придется подождать.
- Я думал, снегопад прекратился несколько часов назад, - сказал я.
- В этой части света всегда идет снег. В такое время года.
- А в какой части света мы находимся? Где мы?
- Судя по всему, вы удивительно спокойно примирились со своей топографической амнезией, - заметил голос.
- Когда-то я прожил двенадцать месяцев в монастыре дзен, - ответил я. - Учился там воспринимать вещи такими, какие они есть на самом деле.
- Значит, учение не пропало даром?
- Даже если бы совсем ничего не вышло, я бы не понял этого, ведь, научившись принимать вещи такими, какие они есть, я стал бы одинаково безразличен как к поражению, так и к успеху.
- Конечно же, нет, - возразил голос. - Ведь если вы постигли способность принимать успех или неудачу такими, какие они есть - или, правильно выражаясь, достигли татхаты - значит, учение, несомненно, было успешным. Безразличие обязательно исключает неудачу - но не мешает вам отличить успех от неудачи.
- Я не улавливаю причинно-следственную связь.
- А разве не этому учит дзен? Что мы не должны искать причины?
- Похоже, вы ужасно много об этом знаете, - меня немного рассердила непрошеная демонстрация знаний, превосходящих мои.
- Так и есть. Я три года был личным секретарем Учителя Хуи По.
Я непроизвольно сглотнул.
- Удивительное совпадение, не правда ли? - с трудом произнес я. - Неофит дзен - и доверенное лицо великого Учителя Хуи По, вместе запертые в полной темноте занесенного снегом вагона-ресторана, посреди… где, вы сказали, мы находимся?
- Мы в абсолютном бездействии, мой друг. Это татхата. Таково настоящее положение вещей.
Несколько мгновений меня окружала только тишина, потом я спросил:
- Может быть… может быть, вы ответите на один мой вопрос? Я всегда хотел знать…
- Если смогу, я, конечно, отвечу.
- Какой звук раздается, когда аплодируют одной рукой?
В ту же секунду мою макушку сотряс мощный удар. На меня обрушилось что-то, похожее на свернутую газету или, возможно, картонный цилиндр, в каких по почте отправляют сертификаты и большие фотографии. Вскрикнув, я прикрыл голову ладонью.
- Мне же больно! Как вы можете? Зачем вы это сделали?
- Друг мой, я всего лишь отвечал на ваш вопрос. Именно таким образом Хуи По мгновенно открыл мне путь к просветлению.
Я был взбешен.
- Однажды, - спокойно продолжал голос, - он вылил кружку с кипящим чаем на обнаженные яички одного из своих красивых юных учеников, задав при этом вопрос: "Что ты делаешь, когда получаешь ожог?". Ученик закричал от боли. "Именно это", - кивнул Хуи По и ударил юношу ногой по обожженной мошонке. И ученик достиг сатори.
- Как вам не стыдно, - спросил я, - рассказывать такое совершенно незнакомому человеку? И как вам удалось так точно прицелиться в этой кромешной тьме?
- Однажды Хуи По поручил мне перевести "Дзен и Искусство контроля мочеиспускания" на датский. Боюсь, часть величия и глубины этого труда пропала.
- Кстати, что тот ученик делал с обнаженными яичками?
- Я бы предпочел не говорить.
- И таким образом вы поступаете со всеми, кто задает вам простой вопрос? - поинтересовался я, вовсе не успокоенный мыслью о том, что секретарь Хуи По ответил мне гораздо мягче, чем сделал бы это сам Учитель.
- Ваш вопрос вовсе не так прост, и вы должны это знать, даже проведя в вашем монастыре всего один год.
Но - нет, не всегда, нет. Пожалуйста, позвольте мне извиниться.
И тут, к моему величайшему изумлению, я почувствовал, как кто-то целует меня прямо в губы. Это, без сомнения, был мужчина - поскольку в его поцелуе ощущалась похотливая настойчивость, сдерживаемый хищный голод, какого не найдешь у женщины, а тем более у леди. Кроме того, его лицо шершавилось грубой щетиной.
- Да как вы смеете! - воскликнул я и отпрянул назад, размахивая в темноте кулаком.
- Татхата.
Теперь его рука проникла под мою рубашку, и нежные кончики пальцев ласкали мой левый сосок, трепеща, поглаживая, пощипывая.
- Что, черт побери, вы творите?!
Уже две руки, пальцы бегают, точно лапки целеустремленных пауков.
- Не шевелитесь! - крикнул я.
Не обращая на мои протесты ни малейшего внимания, этот извращенец бросился на меня, и я оказался опрокинут на сиденье. Я вырывался и бился, но противник был сильнее и с легкостью взял верх. Тяжесть его тела вышибла из меня дух.
- Убирайся! Убирайся, не то я позову кондуктора!
Слова потонули в страстных поцелуях. Его руки разорвали мою рубашку, и его грудь, очень мускулистая и волосатая, прижалась к моей. Я почувствовал быстрые удары его сердца.
- Помогите! - закричал я, но темнота поглотила мой крик.
Он раздвинул мои ноги.
- О, нет, пожалуйста, только не это…
- Но почему? - прошептал мне в ухо низкий, источающий похоть голос.
- Потому что мне это не нравится…
И в это же мгновение, к моему удивлению, отвратительная атака прекратилась.
- Надо было сказать об этом раньше, - произнес голос. - Я счел, что вы привычны к такого рода вещам.
- Что?
Выпрямившись на сидении, я начал застегивать пуговицы и расправлять воротничок рубашки.
- В конце концов, такой исключительно симпатичный молодой человек, как вы, должен постоянно привлекать сексуальное внимание, желаемое или нет.
- Да как у вас язык поворачивается говорить такие вещи?!
- Что вы исключительно симпатичный?
- Нет, я не это имел в виду. И вообще, откуда вы знаете, как я выгляжу? Не хотите же вы сказать, что можете видеть меня, даже в этой ужасной темноте?
- О да, - ответил голос. - И вполне четко.
Внезапно поезд дернулся, заскрипел, снова дернулся и возобновил движение. Включился свет. Я быстро вытер лицо.
- О, так вы проснулись! Похоже, вы задремали над вашим filet de boeuf roti Villette. С другой стороны, вы, быть может, медитировали. Я боялся, что вы случайно попадете себе вилкой в глаз, и думал вас разбудить, но не хотел навязываться.
Я уставился на сидящего передо мной человека - маленького, дряхлого старичка с роскошной белой бородой. Его выдающийся нос украшало старомодное пенсне. Да и сам он казался каким-то старомодным, принадлежащим другому миру, даже вышедшим из употребления.
- Вы - злодей! - воскликнул я, с трудом пытаясь контролировать свой гнев. - Животное! Зачем вы таким образом набросились на меня?
Казалось, старый джентльмен искренне смущен. Он несколько раз моргнул, потом покачал головой и спросил:
- Каким образом?
- Вы прекрасно понимаете, каким!
- Дорогой сэр, уверяю вас…
- Таким - сексуальным образом!
- Ach, nein!
- Вы сексуально домогались меня, не отпирайтесь! И у вас хватает наглости отрицать это?
- Мне восемьдесят четыре года, - ответил он. - И как вы считаете, возможно ли, даже если бы у меня было такое намерение - а его у меня, несомненно, нет - чтобы мне удалось с целью сексуальных домогательств напасть на человека, который столь молод, что годится мне во внуки?
Я, точно рыба, открыл и закрыл рот. Я не мог ясно мыслить. Я запутался. Конечно же, я сразу понял, что старый джентльмен, безусловно, говорит правду, но ведь кто-то - пропади все пропадом! - напал на меня, и в этом я не сомневался. А в вагоне-ресторане нас было только двое. И кто ещё это мог быть? С другой стороны, мой противник казался молодым, сильным и мускулистым, а сидящий напротив древний джентльмен сморщился и усох.
- Быть может, это кондуктор? - спросил я, понимая, что говорю глупость, но ничего лучше мне в голову не пришло.
- Я бы, несомненно, видел нападение, о котором вы говорите. Вас содомировали?
- Что?
- Произошло ли полное анальное проникновение - или имели место лишь фроттаж и легкая обоюдная мастурбация? Имела ли место эякуляция?
Меня удивила медицинская откровенность его вопросов, и джентльмен это почувствовал.
- Уверяю вас, в этом не было ничего обоюдного!
- Пожалуйста, не волнуйтесь, мой юный друг. Я имею полное право спрашивать. Я психиатр. Позвольте представиться: доктор Зигмунд Фрейд из Вены.
Я с трудом подавил смешок.
- Не хочется показаться грубым, - сказал я, - но это же просто нелепо! Зигмунд Фрейд благополучно скончался много лет назад!
Доктор Фрейд - кем бы он ни был - раздосадовано цокнул языком и поскреб свою белую бороду.
- Я не тот Зигмунд Фрейд, - ответил он. - Хочу быть с вами искренним, у меня больное сердце, и я устал объяснять бесчисленному множеству индивидуумов, которые, по-видимому, не могут даже предположить такой возможности - а на самом деле, учитывая огромное население, что жило и живет на этой ничтожной планете, это неоспоримый факт - существования двух людей с одинаковыми именами.
- Прошу прощения, - пробормотал я. - Я не хотел вас обидеть. Пожалуйста, вспомните, что я только что стал жертвой жестокого и неспровоцированного сексуального нападения. Я до сих пор не пришел в себя и не вполне ясно соображаю. И, отвечая на ваш вопрос: нет, анального проникновения не было.
- А что же тогда?
- Ну - вы, конечно, понимаете, что мне неловко вспоминать об этом - он запрыгнул на меня, страстно целовал и пытался пощупать там.
- Где?
- Там, где ему делать нечего.
- Но никакой содомии? - в голосе доктора Фрейда мне послышалось легкое сожаление.
- То, что произошло, было довольно скверно!
- Да, если только все это действительно случилось.
- Естественно, случилось, я-то знаю! В любом случае, вы бы ничего не увидели в такой темноте!
- Какой темноте?
- Какой темноте? - вскричал я. - В той самой, в которую мы погрузились, когда неожиданно погас свет! Когда поезд остановился…
- Молодой человек, уверяю вас, что свет не выключался, даже на секунду! И поезд не только не останавливался, но и не замедлял ход с тех пор, как мы покинули В…
- Этого не может быть! Это чушь!
- Вы обвиняете меня, психиатра, в том, что я говорю полную чушь? - морщинистое лицо доктора Фрейда даже покраснело от ярости.
- Нет-нет, не совсем, я имел в виду… Но говорю же вам, свет выключался!
- А я говорю вам, что нет.
- Что же, в таком случае, со мной происходит? Я схожу с ума?
- Не правда ли, вам повезло, что напротив вас сидит человек, чья профессия, по странному стечению обстоятельств, позволит ему вполне квалифицированно ответить именно на этот вопрос? Только представьте себе! Я мог бы оказаться мясником или переплетчиком. И что бы вы тогда делали?
- Почти такое же странное стечение обстоятельств, - заметил я, - как два человека, и оба - психиатры, оба носят имя Зигмунд Фрейд. К слову, вы случайно никогда не работали секретарем Учителя дзен Хуи По?
- Удивительно, что вы спросили об этом! - ответил доктор Фрейд.
- Хотите мне сказать, что вы действительно были секретарем Хуи По?
- Отнюдь нет. Хочу сказать, что вы упомянули единственный в целом мире предмет, - я имею в виду дзен-буддизм, - который меня совершенно не интересует. Даже моему бедному другу, доктору Т. Д. Судзуки, не удалось склонить меня к познанию этой существенной доктрины. Тем не менее, нам нередко доводилось встречаться за чашкой чая.
- Действительно странно, - заметил я, - но ни на йоту не приближает меня к установлению личности моего насильника.
- Вашего сексуального насильника, - поправил доктор Фрейд. - Не забудьте об этом!
- А это важно?
- Секс всегда важен, мой дорогой юный друг. Особенно в том случае, если, как я могу предположить, он имеет место в контексте сновидения.
- Сновидения? Вы думаете, это был всего лишь сон?
- Что касается снов, о них никогда нельзя говорить "всего лишь", - ответил доктор Фрейд, и в его ворчливом старческом голосе зазвучали строгие нотки. - Совсем наоборот, поверьте мне. И - да, именно так я и думаю.
Я откинулся на спинку сиденья, оттолкнул в сторону тарелку с filet de boeuf roti Villette и медленно, тихо присвистнул. Потом произнес:
- Значит, сон, да? Что ж, это многое объясняет. И если это действительно был сон, то я не схожу с ума, не так ли?
- Боюсь, что с точки зрения психиатрии не могу назвать это заключение ни верным, ни даже просто логичным. Но не тревожьтесь. Давайте сосредоточимся на предположении, что вам приснилось, что поезд останавливается, огни гаснут и кто-то подвергает вас волнующей попытке сексуального изнасилования.
- Я не говорил, что это было волнующе!
- На уровне подсознания вы, безусловно, так считаете, иначе вам бы не приснился такой сон. Действительно, ваше сознание отвергает такую идею. Попробуем распутать хитросплетения образности вашего сна. У нас еще есть время до прибытия в Н…
- Н…? Значит, поезд направляется туда?
- Неужели? Нет! Просто я там схожу. Но нам еще предстоит долгий путь.
- А куда же идет этот поезд?
- Представьте себе, я не имею не малейшего понятия! А вы тоже едете в Н…?
Глубоко вздохнув, я прошептал:
- Это тоже часть моего сна. Я не мог вспомнить свой пункт назначения!
- Но раз вы не помните - значит, вы все еще спите! Несомненно, если бы вы проснулись, то знали бы, куда направляетесь!
- Хотите сказать, - закричал я, - вы тоже часть моего сна? И мне снится весь этот разговор?
В глазах доктора Фрейда мелькнул испуг.
- Искренне надеюсь, что нет, - поспешно ответил он. - В противном случае, это влекло бы за собой неприятные для меня последствия.
- Да уж! Это означало бы, что в действительности вас не существует!
- Тем не менее, я ощущаю себя вполне реальным. У меня есть дом, семья, профессия, в которой я, смею предположить, достиг определенных успехов. Как же я могу не существовать?
- Вы существуете ровно столько времени, сколько длится мой сон, - произнес я, чувствуя себя важной персоной. - А я хочу проснуться. Да, думаю, я скоро проснусь.
Доктор Фрейд внезапно вскрикнул:
- Нет, нет! Я прошу вас, не надо!
- Но это очень неприятное ощущение - не знать, куда направляешься.
- Проснувшись, вы уничтожите меня! Всю мою сущность, все, чем я владею: мои исследования, мои книги, мой милый домик с бехштайновским пианино и маленькой акварелью Вюйера, изображающей обнаженную, которая ест сардины…
- Только если не…
- Только если не что? - взволнованно спросил доктор.
- Только если, - продолжил я, - не вы видите этот сон!
- Что?
- Что ж, это вполне возможно, не правда ли? Вы могли заснуть вскоре после отправления из В… И вам может сниться, что я заснул, и мне приснилось сексуальное домогательство и то, что я по-прежнему сплю.
- Вы имеете в виду, что мне снится, что вам снится сон?
- Именно это я имею в виду, доктор Фрейд!
Старый джентльмен вжался своим маленьким телом в сиденье и ссутулил хрупкие плечи. Он был одет в черное пальто с меховым воротником, казавшееся слишком большим для его тщедушной фигурки.
- Молодой человек, - наконец произнес доктор, - вы преподнесли мне зловещую и сложную загадку. С какой стороны на нее ни посмотреть, один из нас неизбежно исчезнет в момент пробуждения другого.
- И самый главный вопрос, несомненно, таков: кому из нас снится сон? Кто сновидец, а кто сновидение? Вы, как психиатр, должны быть знатоком снов. Можете решить эту головоломку?
- С сожалением вынужден признать, что в данный конкретный момент не могу. Толкование сна требует многочасовых бесед со сновидцем, в частности об интимных делах сексуального характера. Да, необходимо такое обсуждение.
- Так почему бы нам не обсудить это сейчас? Это может помочь.
Доктор Фрейд покачал головой:
- Сомневаюсь, что вы в состоянии заплатить мне гонорар, - грустно пробормотал он. - Кроме того, в моей книге "Толкование сновидений"…
- Разве ее написал не Зигмунд Фрейд?
- Я Зигмунд Фрейд!
- Но не тот Зигмунд Фрейд…
- А моя книга - не та книга!
- Все это страшно запутывает, - сказал я.
- Только не меня.
- Пожалуйста, продолжайте.