Холодильник оказался почти пустым. Там была лишь банка пива, пучок зелени и кастрюля с чем-то вполне съедобным.
- Она еще не остыла до конца, - сказал Никита. - Здесь явно кто-то был совсем недавно.
- Ох, что-то мне не по себе! - сказала Дива. - Может, не надо?
- О чем разговор, это же просто овсянка!
Действительно, кастрюля была полна каши.
- Без каши хозяин точно не обеднеет.
- Вот это номер! - удивился Юра. - Такой сибарит, судя по шпагам и креслу-качалке, а кашу ест! Я не удивился бы, если бы нашел в холодильнике мисочку соловьиных язычков и бутылку рома.
- Да ты не понимаешь, - сказала Саша. - Тут живет Пол, а они, англичане, только овсянку и едят, "овсянка, сэр", "бейкон энд эггс"! Понял? Какой ты непонятливый! Это же доказательство! Вот спасибо старику Хеннесси. Через часок я вас познакомлю с Полом.
- Будем надеяться, - процедил Никита.
Они разлили вина, подогрели кастрюлю, и Дива разложила всем по тарелкам кашу. Неизвестно, откуда у них взялся такой животный аппетит, но кастрюлю каши они умяли с невероятной скоростью. Дива даже ложкой отполировала дно.
- Все-таки странные вкусовые качества у этой английской каши, - сказал Юра.
- Приправы какие-то, - сказал Никита.
- Страшилки рассказывать будем? - сказала разомлевшая Саша. - Типа проклятые старые дома с привидениями. Я, кстати, в детстве, когда в деревне жили, провела целую ночь на кладбище. Серьезно. Мы туда пришли с ребятами в прятки играть. Все попрятались кто куда, а я так талантливо заныкалась, что меня не нашли. И знаете, кого я там встретила, когда взошла холодная, зловещая луна?
- Не говори! - взмолилась Дива.
- Я там встретила Колю-соседа. Он изображал зомби…
- Хватит, Сашка! - сказала Дива. - Я не усну.
- Я буду охранять твой сон, - успокоил Юра. - Положись на меня.
- Какой ты милый, Юрчик, но я лучше положусь на кровать!
Спальных мест в комнате было немного. На полу лежал матрас, на который тут же запрыгнула Дива. При желании там мог поместиться еще один человек. На веранде рядом с капитанским штурвалом стоял топчан. Больше лечь было негде. Дива быстро заснула, и к ее матрасу гусем подкатил Юра. С ничего не выражающей физиономией он деловито снял ботинки и заполз под Дивино одеяло. Саша с Никитой переглянулись и засмеялись.
- Во дает аспирант! - сказал Никита.
- Не мужчина, а облако в штанах! - шепнула Саша.
- Главное - словно невзначай.
- Главное - чтобы его Дива с утра невзначай не заколола какой-нибудь шпагой. Ладно, фиг с ними. Их дело. Мы-то где будем размещаться?
- Ты - в капитанской, там лежанка есть. А я тут, на качалке.
- В кресле же неудобно!
- Ничего страшного, накроюсь пледом. А еще возьму пистолет, буду караулить ваш сон.
- Никит, - попросила Саша, - а ты не мог бы тогда кресло перенести ко мне в кладовку, а то мне как-то не по себе?
- Ты же только и делаешь, что на кладбищах тусуешься!
- Ну, это когда было!
- Ладно, - засмеялся Никита, - как скажешь!
Он запер на шпингалет входную дверь, снял со стены пистолет, и они с Сашей ушли за гобелен с двумя оленями.
Дождь закончился. Сырая теплая ночь окружала их со всех сторон. Никите снилась утроба матери. Саше снился мальчик с мамой у Могилы Неизвестного Солдата в Александровском саду. Мальчик смотрел на часовых и плаксиво говорил: "Мама, почему они моргают, скажи им, чтобы они не моргали!". Что снилось Диве и Юрчику, известно одному Господу Богу.
Внезапно в комнате за гобеленом раздался скрип. Запыленный штурвал сделал медленный оборот, с его многочисленных ручек посыпалась легкая пудра пыли. А за грязными стеклами окон и веранды произошли странные изменения. Мимо окошек поплыли рыбы, промелькнула акула, о которой так легкомысленно говорила несколько часов назад Саша. Сквозь толщи воды можно было видеть легкое свечение луны. Вокруг дома, как на замедленном киноповторе, шевелились водоросли. Оконные рамы начали трещать, готовые лопнуть под давлением воды, но штурвал совершил еще один медленный оборот, и за окнами вновь возник привычный холмистый пейзаж, хотя что-то в нем было другое, необычное. Растительность выглядела не такой чахлой. Напротив, вокруг дома громоздились гигантские деревья, ветви которых сплетались на много десятков метров выше крыши, непроницаемым куполом закрывая лунный свет. Щелкая крыльями, на ветвистую антенну присела диковинная птица. Под ее тяжестью антенна нагнулась, а птица, почувствовав неустойчивость опоры, вспорхнула, и от ее толчка весь дом ожил, зашатался, заскрипели половицы, задрожали стекла, раздались какие-то странные шорохи.
Эта тряска разбудила Сашу. Она перевернулась на другой бок и увидела, как вновь со скрипом повернулся штурвал.
- Ну что ты будешь делать с этой баранкой! - пробормотала она, встала и бросила на штурвал какую-то тряпку, чтобы он не скрипел.
За окном было все так, как и должно было быть: холмы, трава, яркая луна. Саша заглянула вглубь самой себя и решила выйти на улицу, в туалет.
На крыльце она полной грудью вдохнула ночной воздух. Со стороны города до ее ушей не долетало ни единого звука. "Наверное, наш сибарит построил свою халупу именно здесь потому, что отсюда не слышно назойливых туристов", - подумала Саша.
Неподалеку от дома затрещал куст. Саша встрепенулась: "Ежики, что ли?" Из-за куста появился огромный, невероятно огромный мужичина на коне. Саша потерла глаза. Всадник увидел Сашу и остановился. Яркая луна освещала его абсолютно лысую голову, раскосые глаза, круглое, как шайба, лицо и крепкую спину.
- З-дравствуйте, - сказала Саша, - как вы меня напугали! Вы хозяин дома? Мы спрятались здесь от дождя.
Мужичина молчал.
- Мы ищем Пола! Нам Хеннесси сказал, что он здесь!
Саша надеялась, что упоминание Хеннесси добавит черной фигуре доброжелательности, мужик радостно воскликнет: "А, этот старик Хеннесси, вот старый пердун! Вечно он несет всякую чушь!" Но ничего подобного не произошло. Напротив, ночной всадник медленно поднял на Сашу свой лук. Пораженная происходящим, девушка стояла как вкопанная. Всадник так же медленно достал из-за спины стрелу, натянул тетиву Ноги Сашу не слушались. "Ну все, - подумала она, - прости меня, Господи, отправляюсь к Тебе!" Стрела свистнула не тише пули, по крайней мере так решила Саша, и вонзилась в дверь домика прямо за Сашиной головой. Всадник, не говоря ни слова, повернул коня и ускакал. А Саша рухнула на колени и прижалась лбом к черствой, как корка хлеба, земле. Потом завопила и побежала в дом.
От ее вопля Никита упал с кресла и еще и ударил себя пистолетом по голове.
- Там маньяк! - кричала Саша. - Он меня чуть не убил!
Она за руку потянула ничего не понимающего Никиту на улицу и показала ему торчавшую из двери стрелу.
- Что это?
- Это стрела! - кричала Саша. - Это стрела! Он пульнул в меня стрелой, но попал в дверь!
- Да кто, кто он?
- Маньяк на коне!
- Кто?
- Мужик какой-то с луком и стрелами. Разъезжает ночью по горам и валит людей из лука!
- Местный, что ли?
- Да кто его знает! Какая, блин, разница?!
- Может, тебе привиделось, - сказал Никита и попытался выдернуть стрелу из двери. Стрела не поддавалась. Он уперся ногой в дверь, но стрела сидела там так прочно, словно ее ввинтили как саморез. Он напрягся, дернул, и дверь снесло с петель.
- Привиделось?! Да я уже с жизнью попрощалась!
- Знаешь что, - сказал Никита, вешая дверь обратно на петли. - Пойдем-ка на ту горку, посмотрим на огни Коктебеля. Когда снятся кошмары, надо смотреть на огни ночного города, это успокаивает.
- Да не кошмар это был, какой ты дурак! - чуть не плакала Саша.
Никита приобнял ее за плечи и повел на горку.
Но Коктебеля они не увидели.
- Где Кок-то? - Никита стал крутить головой. - Электричества в городе не стало, что ли?
Он всматривался туда, где должен был быть город, но ничего не мог разглядеть. Только море и горы. Карадаг был, а Коктебеля не было. И на всем побережье не горело ни одного маяка.
- А где маяк?
- Не знаю, где маяк, но где-то тут маньяк! Куда мы попали?!
Никита оглядел Сашу с ног до головы и с улыбкой сказал:
- Похоже, мы в жопе, Санька!
Глава 3
Так они в растерянности стояли на холме, пока не услышали сзади топот и гул приближающейся конницы. С той стороны, куда недавно удалился ночной гость, на них скакал целый отряд лучников. Такие же лысые и раскосые, они угрюмо и быстро неслись к хижине, лошади под ними тяжело дышали, а из-под копыт вылетали искры и целые комья земли.
- Мамочки, твоих маньяков тут целый взвод! - сказал Никита. - Бежим!
Нужно было срочно разбудить Диву и Юру. Никита вбежал в дом первым, следовавшая за ним Саша остановилась в дверях и, обернувшись, стала озираться, спешно подыскивая возможное убежище. Неподалеку она увидела высокое дерево. "Странно, его вчера здесь не было", - подумала Саша. Мысль мелькнула у нее в голове так же буднично, как мелькают телеграфные столбы в окнах поездов. Наконец Саша решилась войти в дом, но едва она потянулась к дверной ручке, как дом растаял. Влажную руку, пытавшуюся ухватить ночную тьму, нежно охолодил ветерок.
У Саши упало сердце. Она выдохнула и попыталась закричать, но у нее ничего не получилось. Щипать себя и ужасаться не было времени, топот копыт все приближался. Земля начала сотрясаться под Сашиными ногами. И тогда она метнулась к дереву и по-кошачьи стремительно залезла на него.
То, что она увидела, было форменным сумасшествием. Но Саша уже ничему не удивлялась. Всадники, подъехавшие к месту, где еще недавно была халупа отшельника и клептомана, оказались гигантами величиной с дом. Их лошади и собаки, которые бежали рядом, тоже поражали своими размерами. Всадники спешились неподалеку от дерева и завели на гортанном языке громоподобный разговор. Саша подумала, что они, должно быть, тоже недоумевают, куда пропала избушка, к которой они скакали. Одна из циклопических лошадей подошла к дереву и принялась, как жираф, щипать его листву. Дерево зашаталось. Саша закричала и полетела вниз.
В это время Никита бегал по дому и вопил, что надо спасаться. Он вынул из ножен тяжелый, как бензопила, меч, висевший на стене, и стал будить Диву с Юрой. Но это оказалось непростой задачей. Дива пробормотала что-то нечленораздельное, подтягивая к себе одеяло, а Юра, отбиваясь, возмутился: "Что за шутки!" - и обнял Диву сзади.
Никита плюнул и выскочил на улицу, но вокруг не было ни души. "Неужели я не успел?! - подумал он в отчаянии. - Неужели они ее схватили и ускакали? Нет. Они не могли так быстро скрыться!" Никита стал громко звать Сашу. Его одинокий голос разносился по долине и откликался лишь беспризорным эхом. Волоча за собой меч, он снова взобрался на горку, с которой они пытались увидеть Коктебель, и стал обозревать окрестности. Ни всадников, ни Саши видно не было. "Хорошо хоть город на месте", - подумал Никита и стал прислушиваться к шуму в своей голове. На секунду ему показалось, что вот прямо сейчас из облака покажется огромная рука Господа и даст ему щелбана. "Может, я сумасшедший? - подумал он. - Просто спятил, и все дела!"
Наконец Никита рассмотрел, что в море бултыхались какие-то живые существа. Он потер глаза. С такой высоты он не мог видеть линию пляжа, но море видел отчетливо. И в море кто-то был. Никита пару секунд раздумывал, тащить ли с собой меч, потом воткнул его в землю и побежал вниз. Издали холм с торчащим мечом напоминал свежую могилку.
С удивительной скоростью и проворством он преодолел все расстояние до моря и залег в укрытии над пляжем. Там, где совсем недавно стояла их палатка, где жили прекраснотелые неформалы, горели костры, звучали гитары, прикуривались беспонтовые крымские косяки, сейчас разлеглась стайка людей в туниках, похожих на древних греков. Из однозначной античности выбивались только папиросы, которые греки без конца курили, и вполне современные бутылки вина, к которым они прикладывались. Возглавлял компанию толстенный детина с окладистой бородой, у которого на голове рос невообразимый куст пышных волос. Он стоял, подпирая руками бока, и смотрел на горы умильным взглядом творца.
- Господи, да это же Волошин! - вслух сказал Никита.
Он так далеко вытянул свою любопытную шею, что был наконец замечен созерцателем гор. Тот совсем не удивился появлению на пляже незнакомца, а лишь задрал тунику, нагло показал Никите свою хреновину и залился жизнерадостным смехом. "Точно Волошин! - решил Никита. - Таким я его себе и представлял!"
Когда хлопнула дверь и из домика выбежал Никита, Юра решил действовать. Он так крепко уткнулся носом в затылок Дивы, что чуть не задохнулся. Волосы девушки благоухали легким парфюмом и морской свободой. В небольшие окошки уже проникал утренний свет, и Юра мог, бесшумно приподнявшись на локтях, видеть спокойный и прекрасный, как горы на рассвете, профиль его обожаемой Дивы. Сердце Юры заколотилось, он начал потеть. Ему казалось, что от оглушительных ударов его сердца Дива непременно проснется, но та спала глубоко и сладко.
"Приставай к ней, придурок, сделай что-нибудь, несчастный идиот! - кричал сам себе Юра. - Если ты ее не поцелуешь, никогда себе этого не простишь. Если упустишь этот момент, тебе останется только утопиться или броситься со скалы!" Правой рукой он осторожно проник под майку девушки и прикоснулся к горячей груди, стал целовать ее шею и затылок. Дива замурлыкала и повернулась лицом к Юре, раскрыв губы для поцелуев.
- Арагорн, мой Арагорн! - застонала она через минуту.
- Арагорн-Арагорн, - поддакивал Юра, чувствуя себя самым счастливым на свете вором. - Хоть горшком назови!
- Увези меня в Минас-Тирит, - говорила Дива, задыхаясь.
Она была нежна и горяча. Она обнимала Юру, не открывая глаз. Он же продолжал исследование тела Дивы. Наконец изловчился и снял с нее шортики. Девушка была возбуждена до предела.
- Дивонька, красавица моя! - замычал Юра в бреду и начал стягивать с нее майку.
Тут Дива открыла глаза, огромные, как фары "КамАЗа", и подскочила на матрасе.
- Ты кто?! - в ужасе закричала она.
- Я - Юра! Что с тобой?
- Какой Юра?! А, Юра! - наконец вернулась Дива в грешный мир реальности. - Что ты делаешь?!
- Я люблю тебя! - ответил он беспомощно. - Я просто люблю тебя…
Заспанная Дива стояла на матрасе в одной коротенькой майке и трогала свои припухшие от поцелуев губы.
Разумеется, упавшую с дерева Сашу сразу заметили, тем более что, падая, она угодила на широкую шерстистую спину коровоподобной собаки. Собака взвизгнула, и Саша спланировала на землю.
Когда она открыла глаза, над ней склонились трое великанов. Один из них вынул из колчана стрелу и легонько тыкал Сашу в бок, как тыкают насекомых, чтобы проверить, живы они или подохли. Саша закричала и сразу же получила стрелой по голове. Великаны рассмеялись, продемонстрировав свои острые зубы. Похоже было, что они не имели никакого понятия о Всеобщей декларации прав человека.
"Только бы они меня не съели, - подумала Саша, когда, притороченная к седлу одной из лошадей, летела через горы. - Хотя они вроде не похожи на каннибалов, просто воины на стадии дикости. Изнасиловать они меня, такую букашку, не могут по естественным причинам, - продолжала размышлять Саша. - Короче, одно из двух: или меня скормят домашним животным, или отдадут играться детям". В сопровождении таких Сашиных мыслей отряд воинов долетел до края света.
Край света Саша представляла себе совсем иначе. По логике там не должно было быть ровным счетом ничего. Но, как ни странно, свет заканчивался огромной дырой, из которой вытекала бурная, но неглубокая река. Всадники повели своих коней по руслу, и уже через пару минут Саша вместе с ними оказалась в потустороннем мире. Там было лето, по небу летали враги лошадей грифоны размером с волка и с красной грудью. Воины-лучники выпустили в них между делом несколько превентивных стрел. Сами же грифоны не были агрессивны и ни на кого не нападали.
Пока всадники ехали полем, Саша разглядела вдали двух драконов, которые, утоляя жажду, пили слоновью кровь, очень холодную даже в летнее время. Потусторонний мир был явно более патриархальным, но главное - экологически чистым.
Отряд въехал в деревню. Здесь жили простые люди. По дороге отряду встречались навьюченные каким-то скарбом гигантки-бабульки, голоногие мальчишки, калеки, торговки осьминогами и парным мясом вепря. Все они раболепно кланялись всадникам, которые сохраняли самый высокомерный вид и задирали в небо носы.
У белых трепетных шатров воины спешились, Сашу отвязали от седла. В резко пахнущих руках одного из них Саша поняла, что для них она, должно быть, как для человеческого детеныша кукла Барби. И вспомнила, как в детстве мечтала, чтобы у нее была живая кукла, с которой можно было бы разговаривать. "Кому-то очень со мной повезет, - подумала Саша. - Ничего: буду учить дикого ребенка русскому языку, манерам, демократии, будем играть с ним в крестики-нолики, ассоциации и прятки на деньги".
Вопреки ожиданиям Саши ее отнесли не в детскую, а показали военачальнику, который долго скалился и пускал ей в лицо клубы дыма. Саша решила играть по его правилам и корчила ему рожи и показывала язык. Наконец военачальнику надоело кривляться, он что-то сказал своим подчиненным, и Сашу посадили в узкую длинную клетку, словно для ящерки саламандры. Клетку укрепили на спине небольшого единорога, имевшего голову оленя, ноги бегемота, туловище лошади и хвост кабана, и повезли по деревне на большой рынок.
Саша сидела в клетке, слушая нескончаемый хохот толпы зевак. Многие пытались ее потрогать, трясли клетку. Голова у Саши кружилась, солнце пекло, огромные рожи сменяли друг друга между прутьями клетки. "Вот она, слава!" - подумала Саша и потеряла сознание. А пока она находилась в глубоком обмороке, ее доставили обратно, в белоснежный шатер военачальника. Над обессиленной Сашей сжалились его женщины, жены или наложницы. По их жестам Саша поняла, что они просят его отпустить маленькую зверушку на свободу. Сашу посадили в лукошко, лукошко приторочили к седлу и через дыру на краю света повезли обратно.
В коктебельской избушке, куда еще не вернулась Саша, сбитая с толку Дива никак не могла понять, что с ней происходит.
- Мне приснилось, будто я занимаюсь любовью… или это было на самом деле? - сказала она настороженно.
- Нет-нет, ничего не было! - лепетал Юра.
Он уже успел испугаться.
- Ничего не было, говоришь? А это что? - И Дива развела руки, призывая Юру посмотреть на свою наготу. - Ты хотел воспользоваться тем, что я сплю?
- Выслушай меня! Ничего я не хотел…
- Не ври! Ты воспользовался, я вижу! Почему мне вечно попадаются уроды, которые хотят мною воспользоваться?! - не унималась Дива. - Ты, оказывается, обычный негодяй, а я думала - хороший парень.
- Да послушай меня, Дива! - взмолился Юра. - Я не негодяй. Я просто не понял…
- Чего ты не понял? Все ты понял!
- Я думал, я тебе нравлюсь.
- ТЫ нравишься МНЕ?! - надменно засмеялась Дива. - Посмотри в зеркало, как ты можешь нравиться МНЕ?!
Юра вобрал в грудь воздуха, но не смог ничего ответить и пулей вылетел в кладовку со штурвалом.