- он отправляет свою вниз по желобу и видит, как она благополучно соскальзывает в общую кучу - он хотел выиграть на глазах у этой девочки - произвести впечатление - делает вид, что ему все равно - глядит, как она опирается об автомат - выжидая момент - и видит, как она напирает на стекло - ее попка оттопыривается - туго обтянутая выцветшими джинсами - какие изгибы - выглядит чудно - монетка с треском падает - ее подружка вопит и подпрыгивает вверх-вниз - блондинка поворачивается к Терри, улыбаясь - они хотят отдать ему половину - но он говорит нет - ее подружка уходит обменивать полпенни на серебро - а блондинка смотрит на него - ожидая - но он не знает, что сказать - она только проявляет вежливость - вот что он говорит себе - на самом деле она лукавит - красоточка - он чувствует боль внутри, потому что нет в мире способа понравиться ей - и он слышит, что в зале играет "Wet Dream" - и он уверен, что краснеет - девушка смущается - говорит, это Макс Ромео - она знает эту музыку - так и говорит - и Терри кивает - смущенно - у него просто язык не подвешен - негодная тряпка - идиот - ее подруга возвращается - он и теперь не может ничего сказать - они машут ему рукой - выходя из зала - и он видит, что блондинка оглядывается - вот и все - а он смотрит на автоматы и думает, почему он спустил свои деньги - это игра случая - не то что бильярд - там нужно умение - а теперь он разорен и уходит отсюда - надо найти остальных - и он становится напротив метро и взглянул на пабы - "Северная звезда" на Аксбридж Роад - "Дом на мосту" на углу - а еще тот зеленый ирландский кабачок - и он начнет с "Северной звезды" - он бывал там раньше, и там есть пара бильярдных столов - он снова подумал о блондинке и решил, что она самая хорошенькая девушка из всех, на кого он когда-либо западал - все при ней - а он не проронил ни слова - чертов дурак - и направился к пабу - почувствовал легкий удар по плечу и обернулся - черноволосая девушка из зала автоматов - она проталкивает в его руку кусок бумаги и говорит позвонить ей - на черта? - а затем бежит обратно к автобусной остановке - обе девушки запрыгивают в заднюю дверь 65 маршрута - и он глядит на бумагу - читает имя Эйприл - затем номер - и снова движется в паб - теперь вприпрыжку - не веря своей удаче - и вот Терри спокойно гуляет - ее номер у него уже почти неделю - лежит в кармане - вот здесь - еще он переписал его дома - на всякий случай - возможно, он держит его уже слишком долго - она может и не вспомнить о нем - или вдруг ее подружка надула его - он останавливается у телефонной будки, и маленький крутой скинхед в его мозгу велит ему решиться уже - и он набирает номер, бросает монетку в автомат, и Эйприл говорит, хорошо, что он позвонил - она уезжает на каникулы завтра, со своими мамой и папой - в фургоне, в Селси - и увидится с ним в следующую субботу - он доберется до станции Брентфорд? - Терри говорит да - он найдет ее - она возвращается домой утром - это на углу - пауза - она говорит, ей надо идти - кто-то стучится в дом - и он кладет трубку - прижимает лоб к стеклу - его бросает в жар - маленький крутой скинхед в его голове говорит, что он везучий малый - молодчага.
Семейные ценности
Везучий малый прижимался лбом к стеклу и вглядывался в темноту - через время глаза привыкли - и он вытер запотевшее стекло волосами - короткий ежик стал черным - взгляд проследовал за снопом света из соседней двери, прорезавшим темноту - и чем дальше простирался луч - тем слабее он становился - разветвляясь и образуя пятно голубого тумана - в мозгу щелкнуло - заработали связи - голова поднялась, он покачался на пятках - колющая боль в груди, словно укол иглы - когда он испытал страх взрослого человека, потрясенного смертью - ища слова - хрипя горлом - в этом нет смысла - как это случилось? - вчера мы разгуливали под солнцем - скакали под дождем - все было возможно - вчера я был ребенком - что случилось со мной? - я ничего не понимаю - и мальчик дрожал - хрипел - голос пропадал - впечатление - он знал - но не догадывался, что на него находит - не мог понять, что происходит прямо у него под носом - хотел убежать и спрятаться от этого состояния - прочь - в темноту - на край света - и это была женщина - каким-то образом он знал, что это была женщина - ведьма? - расточающая чары? - мальчик прыгнул обратно - боднув стекло - ища глазами дорогу - двигаясь к ограде - где свет был густым и ярким - там стояли Боб и Молли - лошади чуют опасность - еще до того, как она приходит - и они были спокойны - за этим ничего не может крыться - он почувствовал себя дураком - не зная, почему вообразил все это - пытаясь вычислить, откуда это все пришло - он был везучий малый - похожий на своего отца - и Лол знал, что он был в безопасности - рядом со своим отцом - в этом доме - на его экране застыл скейтер Тони Хокс - мультяшный мальчик, который никогда не ушибается - зависая в воздухе - приклеившись ногами к своей доске - паря - освещенный искусственным солнцем - и Лол задвинул занавески и сел на край своей кровати - зная, что ему нечего бояться - не могло случиться ничего хуже маминой смерти - и сказал себе, что он везучий малый.
Самое важное - иметь крепкую семью, где люди заботятся друг о друге, что бы ни случилось, особенно если ты молод, или стар, или болен, и не у всех это есть, вот Кев-Кев, у него есть мама, и все, ни братьев, ни сестер, он никогда не видел своего отца, и должен был раздумывать, где он, чем он занимается, а его мама не разговаривала с его бабушкой, и вот только они вдвоем и жили в целом доме, который даже не отапливался как следует, их ограбили дважды за четыре месяца, Кев спал с ножом под подушкой, его мама зарабатывала немного на своей кассе, что может быть хорошего в том, что твои мама и папа ненавидят друг друга, но Йану Стилсу пришлось еще хуже, его отец пристрастился бить его маму, по крайней мере до тех пор, пока Йан не воткнул в него вилку, сбоку, сбоку в голову, а потом он поднял разделочный нож, и его отец выбежал из дома, и с тех пор они его не видели, Йан хотел бы думать, что убил его, но был уверен, что нет, во всяком случае, с ним все было иначе, мама и папа любили друг друга и хотели быть вместе навсегда, у них не вышло, папа говорил, нужно думать о хорошем в жизни, невозможно изменить прошлое, нужно забыть о нем и двигаться вперед, не дать ему ранить себя, улыбаться и быть сильным, есть многое, к чему стоит идти, мир велик и прекрасен, если папы не было рядом, он не знал, что ему делать, но он всегда будет здесь, он никогда не уйдет, никогда не умрет, как мама, молния никогда не ударяет в одно место дважды, так они говорили, и у Лола были сестры, и дядя Рэй, и все остальные, и он начинал смеяться, думая о папе, и дяде, и их друзьях, всех тех парнях, которые никогда не повзрослеют.
Лол не знал, почему он смеется - догадываясь, что это дает облегчение - знать, что все на свете прекрасно - глядя на свой глобус - подсвеченный изнутри - горы, и пустыни, и города затемненные коричневым - голубые моря - голубые океаны - белое пятно, светящееся внизу - Лол словно смотрел на Землю откуда-то из космоса - и он оставил глобус включенным на всю ночь - развернув его немного - воображая, как он едет через Кимберли и вниз, к Большому Заливу - мимо метеоритных кратеров в австралийской глуши - как сплавляется по Амазонке - взбирается на Гималаи - распевает песни с группой в Лос-Анджелесе - и он смотрел на Афганистан и Ирак - и не мог вообразить войну в этом сияющем мире - в этих путешествиях он и засыпал - и Джо Коул возвышался над глобусом - футбольный мяч у его ног - мир у его ног - парень с мячом из "Челси" - рядом со старым постером Золя - любимого игрока Лола - прямо перед Джо - и JT - он поставил "American Idiot" на своем CD-плейере - после "Jesus of Suburbia" - долгое путешествие через нагромождения западной цивилизации - тот самый путь сыновей гнева и любви - его кузина Челси говорила, что это про ее отца - она была дочерью гнева и любви - может, она и была права - дядя Рэй был не такой, как папа - может быть, это было как LOVE и НАТЕ на костяшках Алана - все называли его Хокинз - он снова засмеялся - если ты родился в семье скинхеда, то не приходится выбирать, как тебе взрослеть - и музыку, которая тебе нравится - он вырос на маминых и папиных записях ска - еще Oi! дяди Рэя - Лол был тем местом, в котором все это сошлось - и когда песня закончилась, он заснул под "Indestructible" - переключаясь на "Red Hot Мооn".
С этой музыкой можно идти, куда захочешь, от Tropical London до Ivory Coast, от Rancid до Transplants и Lars, возвращаясь к "American Idiot", подкручивая настройки, а с Тони Хоуком каждая ступенька зазвучит, Лузин Петерс это знает, да и он не малыш, игровые площадки разбросаны по теплым улицам, и даже если двигаться вперед, всегда оказываешься в одном и том же месте, где ты защищен и свободен, съезжаешь с горок и проносишься через пустые грузовые платформы, заброшенные фабрики, спящие машины, остановившийся поток, и ты движешься через автостоянки и соскальзываешь в подземный переход, а когда падаешь, то не ломаешь кости, не истекаешь кровью и не умираешь, нет, это цветущий мир, засаженный пальмами, и солнце никогда не перестанет светить, ты непобедим, и это твой образ жизни, и тебе это нравится, как одна песня, где Билли Джо говорит, что его тень одна идет рядом с ним, и это так, для тех, кто сам по себе, и ты не один, и в этом месте нет теней, ты думаешь о своей кузине Челси, что она чувствует, ей не нравится, что папа живет отдельно, она бы хотела, чтобы он мог вернуться домой, не злился бы все время и не лез в драку, вот почему тетушка Лиз выкинула его, думаешь ты, и Челси спрашивает, что не так с этими взрослыми, но ты не знаешь, и на этот раз все не так забавно.
Лол бродил туда-сюда между группами - и его комната начала подрагивать - тяжелые басы поднимались из гостиной - папа вернулся с работы - и из паба - поставил в свой проигрыватель винил сорокалетней давности - это Альфонсо поставил те динамики - они были огромные, заполняли два угла комнаты - Лол узнал "Pressure Drop" - зная звучание The Maytals - а как иначе - в этом доме именно сын просил отца сделать музыку потише - все было кверху дном - отец гуляет допоздна - приходит мертвецки пьяный - ест какую-то дрянь - и солнечные звуки Калифорнии тонули в солнечных звуках Ямайки - Золя хлопнулся на пол - Blu-Tack подпрыгивает - Джо Коул скалится - и Лол ставит на паузу свою приставку - было восемь часов, и приняв немного на грудь, его папа мог подумать об индейце - Лол неожиданно проголодался - понадеялся, что папа принес что-нибудь домой - а если нет, то он скоро позвонит в "Чапатти Экспресс" - Лол глотает слюну - вспоминая, что он еще ничего не ел.
Он отправляется в ванную и стоит над унитазом, моет руки и смотрит в зеркало, дядя Рэй говорит, он похож на маму, но на самом деле он больше похож на отца в молодости, коротко стриженные волосы, улыбка и ярко-белые зубы, Кев говорит, что он тауни, чев, в своем "Бене Шермане" и харрингтоне, с лейблом "Фреда Перри", но Лол не думал о названиях, он слушает ска-панк, немного катается на скейте, немного играет в футбол. Его это не заботит. Он делает свое дело. Теперь звучала "Skinhead Girl", он чистит зубы. Думает о маме. Папа всегда ставит эту песню, когда выпьет. Лол стоял и ждал, когда песня закончится. Настает тишина, и он догадывается, что папа сидит, чувствует запах карри и знает, что он ест, игла отползла к концу дорожки, 45 оборотов снова и снова - снова и снова - навсегда. Терри и Эйприл - вместе навсегда. Они писали это на заборах и на стенах, на боках автобусов, когда граффити было простым, о любви и насилии, еще до того как оно развилось и стало умным, полным цвета и жизни. Он спускается вниз, видит папу, забравшегося в кресло с ногами, с подносом на коленях.
Папа появился дома рано - молчаливый и счастливый - что отец, что сын - хотя Лол и не пил - ни много - ни мало - и если он пойдет по той же дорожке, он будет вполне доволен - отец никогда не забывал о нем - на кухне его ждали пара нераспечатанных коробок и паратха - а пустые пачки были разбросаны по столу - фольга смята и вывернута - помятые двери и зубчатая крыша - разбитое лобовое стекло - он проводил пальцем по краешку того, что отправлял в рот - длинная полоса красного соуса размазалась по картонке - и он думал о маме - протискивался в образ - старательно - вызывая в воображении Тони Хоукса - вольный дух столкнулся с реальностью и отпрыгнул назад - прошлой ночью это был "Чапатти Экспресс" - индийская еда - они не занимаются доставкой - должно быть, папа заехал туда по пути домой - и Лол бывал там достаточно, чтобы посидеть - с папой - и хозяином - Гарри - который обходился с ними по-королевски - выходил и садился рядом, когда все было тихо - заказывал три пинты "Кобры" - и всегда говорил одно и то же - что Лол был точной копией Терри, когда тот был мальчишкой - папа и Гарри вместе ходили в школу - много лет назад - и Лол полил рис на тарелке - своим любимым - джалфрези - схватил ложку и паратху - вышел в гостиную и сел - папа убрал звук в телевизоре - Кэтрин Тейт строила гримасы в тишине - спросил Лола, как он - чем он занимался - отец и сын уминали свой ужин.
Психованные ребята
Рэй остановился у конца барной стойки и поднес ко рту пинту "Фостерса". Первый глоток в этот вечер толком не промочил горла, но он смаковал его, готовясь к вечеру с Красавчиком, делая все возможное, чтобы унять гул в голове. Неделя выдалась тяжелая, но и денег она принесла немало, Лиз была куда как довольна, когда он передал ей пятьдесят с лишним фунтов в прошлый раз. После трех сэндвичей с сыром и четырех шоколадных рулетиков он уселся на диван и принялся смотреть телек со своими девочками, усадив по одной с каждой стороны и обняв их за плечи.
Они быстро росли, Челси было одиннадцать, а Эйприл - девять, но он видел в них лишь малышек, эдакие маленькие коробочки с сахаром и пряностью. Тинейджеры превращались в скинов и бонхедов, а некоторые - в свиномордиев, и он смеялся, когда юнцы восемнадцати или девятнадцати лет строили из себя невесть что, точно зная, стоит ему дунуть посильнее - и они улетят. Они хавали все дерьмо, что шло по ящику, современные дети казались более невинными, чем пятнадцать или двадцать лет назад. Вокруг говорили о пьянстве и уличном насилии, но с этим все было гораздо хуже, когда он был молод. Сегодня проблемой стали наркотики, легкие кредиты и бесконечные гэджеты, но он делал то, что делал бы каждый отец, говоря своим дочкам о цене денег и важности морали. Каждому родителю приходилось учить своих детей. Отличать правильное от плохого. Их натаскивали в школах, но они не могли ничего поставить против крупного бизнеса и СМИ.
Лиз принесла Рэю и девочкам шарики мороженого и исчезла на втором этаже, а он наслаждался теплом своего дома и ванильной сладостью, таявшей во рту. Челси и Эйприл положили головы ему на грудь, и он чувствовал запах их волос, чистый и свежий, напомнивший ему о кокосах. Лиз была хорошей мамой, жила ради своих детей и хотела только, чтобы ее муж утихомирился. Она изменилась. Когда он встретил ее, она была злобным панком, но нынче она не беспокоилась о нарядах и кажется, уже не имела собственного мнения, и рада была укрыться в своем панцире и охранять детей. И вот он уже десять минут как был в пути и чувствовал себя неплохо, оттого что они с Лиз теперь живут отдельно. Девочки не много об этом говорили, хотя это и не могло не подействовать на них.
Если он слишком много думал об этом, у него начинала болеть голова, и лучшим способом сбросить напряжение была ночная попойка. И тип, сидящий рядом с ним, подходил для этого как нельзя лучше.
- Я собираюсь сегодня надраться, - заметил Красавчик.
- Ты это проделываешь каждую ночь. Однажды утром тебя поймают и вышвырнут с работы.
- Брось. И не пизди.
- Обязательно, когда ты споешься с косовцами и албанцами и будешь водить компанию с этими сомалийскими жуликами и сербскими сутенерами.
Красавчик одним глотком уничтожил полпинты.
- Тогда мне будет положена моя доля, так? Я платил налоги двадцать лет и никогда не требовал ни пенни, а эти чертовы беженцы наезжают и выстраиваются с протянутой рукой, подавай им еду, одежду, дома, наркотики, все на свете, а потом они зовут сюда родственников и приятелей. А мне хоть раз что-нибудь перепадало?
- А как быть с муниципальным домом, в котором ты вырос, твоей школой и здоровьем и другими такими же вещами? - Рэй смеялся.
Красавчик тут же завелся.