- Мне нравится, что мои девушки в отличной форме. У моей мамы были худые ноги, но хорошая грудь, - сказал Чарли и слегка изменил положение, чтобы видеть огоньки машин, спускающихся по извилистой горной дороге к восточному краю Голер Уош. - Она носила цельный купальник, который был настолько тугим, что, когда она раздвигала ноги, я мог видеть то место, которым она зарабатывала деньги. А ещё я видел там волоски, курчавые волоски. Я помню это.
- Странно, что она их там не брила, - сказала Элис.
- Ты забыла о тюрьме, - сказал Чарли. - Это на свободе ты можешь брить лобок, а ещё ты можешь танцевать на кухне или открывать счёт в банке. Я знаю, что такое тюрьма.
- Я знаю, что ты знаешь, Чарли.
- В тот день она была ласкова со мной, - продолжал рассказывать Чарли, всё ещё глядя на приближающиеся огоньки. - Она играла со мной в воде, а когда мы вылезли, то намазала меня кремом от загара, чтобы я не сгорел. На обед она купила мне хот-дог и сладкую вату, а мужчин, которые хотели познакомиться с ней, она прогоняла. Я хотел, чтобы этот день длился вечно, потому что знал, что как только мы уйдём с пляжа, мы пойдём туда, где она остановилась, и знал, что там её будет ждать мужчина.
- Которому и принадлежала машина.
Чарли кивнул, его влажные глаза смотрели в долину, а ничего не выражающее лицо было лишь маской, скрывающей внутреннюю боль.
- Ты можешь увидеть меня на пляже?
- Да, Чарли. Я вижу.
- Какого цвета у меня плавки?
- Они бело-голубые в наклонную полоску.
- Что ты ещё видишь?
- Я вижу маленького мальчика и его маму. Они лежат рядом на спине, и у них обоих на животах дрожат капельки воды.
- Ты видишь вьющиеся волоски внизу её купальника?
- Да.
- У меня встаёт, когда я думаю об этом. Это, наверно, неправильно.
- Почему?
- Потому что это моя мама.
Элис вытянула руку и коснулась его паха.
- Мне нравится, когда он напрягается.
- Может быть, я захочу ощутить там твои губы во время своего рассказа.
- Конечно, Чарли. Всё, что захочешь.
Несколько секунд Чарли молчал. Потом Элис увидела, как он дважды моргнул, кривовато и печально улыбнулся, губы его исказила боль.
- Обсохнув, мы стали играть в джин рамми. Думаю, она мне поддавалась, - сказал он; вдали появилось ещё большее число фар, теперь по меньшей мере пять машин двигались по пустыне с запада по извивающейся змеёй трассе. - Мы играли в карты, плавали, смеялись и болтали, пока не стало прохладно. Я сказал, что не хочу, чтобы она уезжала, что я скучал по ней, когда она была в тюрьме. Она сказала, что тоже скучала по мне. Я заплакал.
Рука Элис всё ещё лежала на коленях Чарли. Она с удивлением увидела, как по его щеке скатилась слеза и скрылась в бороде. Она спросила:
- Ты любил её, Чарли?
- Да, любил. Я очень любил её в тот день. Я не хотел, чтобы он кончался.
Элис наклонилась и поцеловала Чарли в щёку:
- Поплачь, Чарли. Это нормально.
- Мама отвезла меня в гостиницу "Шерман" в Лексингтоне, штат Кентукки. Это было уродливое шестиэтажное здание посреди дороги. Её номер находился на втором этаже. - Теперь взгляд Чарли стал холодным, слёзы высохли, а в голосе зазвучала ярость. - Посреди комнаты стояла железная кровать, на которой спал её чернокожий приятель Джо Чарльз. Под кроватью стояли два чемодана: его и её и мешок, набитый вшивыми бумажками.
- Деньгами, которые он украл.
- Он и его сообщник, Уайти, который жил в соседней комнате. Их обоих застрелили во время ограбления банка в Акроне, штат Огайо. Но это случилось год спустя.
- А сколько времени ты пробыл с мамой?
- В тот раз - две недели, и мы втроём спали в одной кровати. Ночью, когда Джо Чарльз думал, что я сплю, он трахал мою маму, а потом отсылал её в соседний номер к Уайти.
Элис, отвернувшись с гримасой отвращения на лице, сказала:
- Маленький мальчик не должен видеть свою маму в таком положении.
- Когда она уходила, Джо Чарльз пользовался мной. Он трахал меня в задницу. Он говорил, что, если я расскажу матери, он убьёт меня. И я ему верил, - откровенно рассказывал Чарли без стыда. - Он трахал меня в рот. Он просто использовал меня так же, как он использовал мою мать. Но это был последний раз, когда я сосал чей-то член. В исправительном доме негр попытался опустить меня, но я просто ударил его ногой в рёбра, и на этом всё закончилось. Быстро пронёсся слух, что Чарльз Мэнсон не шестёрка.
Элис сказала:
- Я трахалась только с одним негром, музыкантом, которого я встретила на фестивале в Монтерее. Я тогда приняла большую дозу ЛСД.
- Я не хочу об этом слышать, - сказал Чарли.
- Ладно. Я всё равно почти ничего не помню. Чарли улыбнулся. Его рука ласкала её грудь.
- Ты хорошая девушка, Элис.
- Я знаю. Я раньше думала, что это не так, но теперь я думаю иначе.
- Никто из нас не плохой, - сказал Чарли, вглядываясь в темноту. - Я, ты, Джо Чарльз, Уайти, моя мать. Никто из нас. Мы просто делаем то, что должны.
Элис показала на таинственные огоньки фар, ползущие по склону:
- Машины приближаются, Чарли.
- Я вижу.
- Они приехали за нами?
- Быть может.
- Что ты будешь делать?
- Спрячусь, наверное.
- А что случится, если они найдут нас?
- Не знаю, - ответил Чарли. Он закрыл глаза, на лице его появилось новое выражение безмятежности.
- Это уже не важно. В тюрьме или нет, я уже осуждён на пожизненное заключение.
Когда Луи добрался до отеля "Беверли-Хиллз", у дежурного его ждала записка от Уильяма Морриса с просьбой позвонить Джереми Платту, его представителю на Западном побережье. Ещё его ждала записка от отца, в которой говорилось, что он на встрече и будет в отеле часов в пять вечера.
- Он забронировал двухместный номер, - сказала секретарша, худощавая молодая женщина в темных очках, которые как будто увеличивали её глаза. - Он расположен на втором этаже и выходит окнами в сад.
Казалось, Луи рассердился, услышав это.
- То есть вы хотите сказать, что у меня нет своей комнаты?
- Вы заказывали её, да. Но ваш отец подумал, что так будет удобнее.
- Лучше дайте мне отдельный номер.
- Я понимаю, - ответила женщина с преувеличенным смущением. - Наверное, вам лучше обсудить…
- Я не собираюсь ни с кем это обсуждать, - ответил Луи, теряя самообладание. За номер платит Эн-би-си, а не мой отец.
- Это находится вне зоны моей компетенции.
Девушка пошла за менеджером, который оказался высоким мужчиной лет сорока, у которого на лице было написано непонятное раздражение. С лёгким французским акцентом он объяснил Луи, что плательщик поменялся и теперь счёт оплачивает "Коламбия Пикчерз", компания его отца.
- Если хотите, мы можем всё вернуть обратно, - сказал он, глядя в пространство над головой Луи. - Но это может занять час-два. Это значит, что придется дозваниваться до "Коламбии" и получать их согласие, что я с радостью сделаю.
- Не могу поверить, что он сделал это, - сказал Луи. Затем на его лице расползлась снисходительная улыбка. - Хорошо, к чёрту. Я поживу с ним.
Менеджер вручил Луи ключ.
- Приятно провести время, - сказал он, а когда Луи повернулся и пошёл по коридору, менеджер и секретарша обменялись тяжёлыми взглядами, в которых не было и следа фирменной приветливости.
Луи ещё не кончил раскладывать вещи, как в его комнате зазвонил телефон. Звонил дядя Джин из дома его деда в Map Висте.
- Добро пожаловать домой, - сказал он, перекрикивая телевизор, по которому транслировали бейсбольную игру. - Когда прилетел?
- Только что. Как дедушка? - взволнованно спросил Луи. - Как он себя чувствует?
- Он смотрит телевизор. Хочешь поговорить с ним?
- Конечно.
Две недели назад Натан Бёрк по пути в аптеку оступился и порвал себе все связки правого колена. Врач наложил ему гипс, и он решил пройти ежегодное медицинское обследование. Результаты, полученные через неделю, выявили странное увеличение в крови красных клеток. Были проведены другие анализы, в том числе колоноскопия и биопсия, которая выявила медленно прогрессирующий рак, почему доктор и порекомендовал щадящие методы лечения.
- До тех пор, пока это не начнёт вас беспокоить, я не вижу необходимости хирургического вмешательства, - сказал врач Натану Бёрку. - Учитывая ваш возраст. Если опухоль будет расти такими же темпами, как сейчас, вы без проблем проживёте до девяноста лет.
- А уж тогда-то точно помру, - мрачно возразил Натан Бёрк и рассказал доктору, что до сих пор способен испытывать оргазм. - Об этом-то вы и не спросили.
- Ещё одна причина оставить всё как есть, - ответил врач и велел Натану Бёрку прийти на приём через шесть месяцев.
- Ну и как поживает мой внук? - спросил Натан Бёрк грубым и усталым голосом. - Слышал, что ты собираешься стать большой звездой.
- Да нет. Я просто участвую в кастинге в пилотном проекте.
- А, пилота. Это хорошо. Джон Уэйн играл пилота в "Выше всех".
- Нет, не такого пилота. Я хочу стать ведущим новостного блока, который пойдёт следующей осенью. Я там буду играть полицейского.
- Не понял, но не важно. Твой отец мне объяснит, - ответил Натан Бёрк. - Когда увидимся?
- В понедельник, по пути в аэропорт.
- Отлично. Смотришь игру?
- Нет.
- Что с тобой случилось? Включи телевизор. "Дод-жерс" только что сравняли счёт.
Повисла короткая пауза. Во второй комнате приглушённо зазвонил телефон. Вставая, Луи сказал:
- Я встретил в самолете парня. Он сказал, что его отец знает тебя. Какой то-то Геллер. По-моему, Мартин.
- Мори Геллер! "Мировая мода". Он был идиотом, - сказал Натан Бёрк. - Слушай, твой дядя хочет поговорить с тобой.
- Позови отца, - сказала трубка голосом Джина. - Я хочу поговорить с твоим отцом.
- Его нет. Он на встрече. Слушай, у меня звонит другой телефон, - сказал Луи. - До вечера!
Луи быстро повесил трубку и пошёл в соседнюю комнату, телефон звонил из-под кучи утренних газет и мятой одежды с пола рядом с туалетным столиком. Пока он добирался до аппарата, из кармана рубашки выпал флакончик и покатился по коврику. Он был до половины заполнен белым, похожим на пудру порошком. Луи знал, что это кокаин.
- Алло?
- Луи?
- Да.
- Это Джереми Пратт от Уильяма Морриса. Ты получил мою записку?
- Я только собирался позвонить вам. - Луи подобрал флакончик и положил его на тумбочку рядом с пустой бутылкой из-под текилы. - Я только что вошёл в номер.
- Ага, значит, осматриваешься. Ты готов к завтрашнему дню?
- Даже слишком.
- Я долго рассказывал про тебя главной по кастингу. Я сказал ей, что ты именно тот, кто нужен. - В голосе Джереми Пратта звучало полное доверие. - Для тебя это станет колоссальным прорывом.
Луи немного помолчал, а потом пробормотал что-то насчёт того, что он постарается сделать всё возможное, но его мысли были далеко, он думал о своём отце и что произойдёт ночью, если тот напьётся или будет под кайфом.
- А что насчёт сегодняшнего вечера? - спросил Джереми Пратт, пытаясь пробиться в сознание Луи. - Какие планы?
- Я собираюсь поужинать с отцом.
- Очень жаль. Я знаю одну девушку, которая мечтает познакомиться с тобой. Джессика Санти. Ты знаешь, кто это?
- Что-то знакомое.
- Она играет Энджи во "Влюблённых мошенниках", -сказал Джереми. - Она видела твою фотографию у меня в офисе и влюбилась. Давай сегодня вечерком выпьем где-нибудь вместе.
- Мне бы не хотелось, - сказал Луи дружелюбно, но твёрдо. - Спасибо за приглашение, но я лучше сегодня часов восемь посплю.
Джереми Пратт пробурчал:
- Ну, возможно, ты прав. Мы в "Ле Доме", если передумаешь. Кстати, - спросил он. - А как тебе лимузин? Удивился, да?
- Да, - ответил Луи. - Удивился.
- Мы хорошо работаем с клиентами. Слушай, у меня тут ещё один звонок, - сказал Джереми Пратт, голос его зазвучал более официально. - Если не встретимся сегодня, я хочу поговорить с тобой завтра после кастинга.
Луи положил трубку на место, сел на край кровати и положил локти на колени. Его лицо горело. В голове всплыли слова психолога.
- Ты талантливый и активный парень, - сказала она ему незадолго до окончания их последнего разговора. - Но у тебя было трудное детство. Ты рос без матери, и это иногда заставляет тебя чувствовать злость или стыд. Нет ничего плохого в том, что ты стыдишься, - пыталась она донести до него мысль. - Или в печали. Чувствовать себя уязвлённым, плакать - это не признак слабости, а признак храбрости.
Вспотев, Луи рассказал, что с утра был в Музее современного искусства. Он сказал, что видел там полотно, которое испугало его.
- Чьё?
- Марка Ротко.
- Что оно тебе напомнило?
- То, как люди тонут. Опускаются под воду и не могут дышать.
- Ты когда-нибудь тонул? - спросила врач у Луи.
- Нет. Я отлично плавал. Меня мама научила, - ответил он. - Кстати, самыми лучшими днями были те, когда мы с ней ходили на пляж.
- Она когда-нибудь оставляла тебя одного, а сама уходила купаться в океан?
- Не помню.
- Может быть, ты боялся, что она утонет и ты останешься один?
- Именно так оно и произошло. Она и утонула в этой чёртовой выпивке. - Тут Луи остановился и внимательно посмотрел на психиатра - А чего боитесь вы?
Женщина слега удивилась, а потом улыбнулась.
- Многих вещей. Но я не позволяю им помешать мне. Они по большей части иллюзорны.
Луи рассказал ей, что он боится, что его отец умрёт.
- Что ты имеешь в виду?
- Он умрёт, как мама.
- Ты имеешь в виду, что он умрёт от алкоголизма?
- Может быть, он совершит самоубийство. Или не знаю что.
- Ты когда-нибудь хотел убить своего отца? Луи ответил тут же, словно ждал этого:
- Да, много раз.
- Потому что, если бы он был мёртв, тебе не надо было бы волноваться за него. Так?
Луи неопределённо пожал плечами.
- Твой отец гордится тобой.
- Он слишком часто хочет мне помочь.
- Может быть, ты должен разрешить ему.
- Нет, вы не поняли, - сказал Луи. - Если он поможет мне, я вырвусь далеко вперёд, и ему придётся меня убить.
- Я так не думаю, Луи.
- Но так я это чувствую.
Луи долго стоял под душем, сначала под обжигающе горячим, а потом настолько холодным, что у него онемело тело. Когда он вытирался, отец говорил с кем-то по телефону в гостиной. Он грубо требовал у агента, чтобы тот занял его сторону в конфликте по поводу сценария между ним и режиссёром Дереком Рэлстоном. Его последние слова перед тем, как он бросил трубку, были: "Пусть Рэлстон поцелует мою задницу".
Через секунду Луи вышел из своей спальни в джинсах, чистой белой футболке и свободном чёрном хлопковом пиджаке.
- Посмотрите-ка на него, - восхищенно сказал его отец, вставая с дивана. Нетвёрдой походкой он подошёл к сыну и обнял его. Два раза сильно хлопнув по спине, он отпустил его и, когда они были на расстоянии вытянутой руки, он сказал: - Ты чертовски хорошо выглядишь.
- Ты тоже.
Его отец вздохнул:
- Ну да. Но тем не менее я всё ещё могу ударить тебя по попе, - сказал он и промахнулся. - Ты ведь возмущался по поводу номера.
Луи отвернулся от отца и посмотрел в телевизор, транслировавший вечерний выпуск новостей.
- Немного. Если мы оба находимся в одном городе, это не значит, что мы должны жить в одной гостинице и даже в одном номере.
- Мне показалось, что так будет забавно. Знаешь, общение отца с сыном, - сказал отец, опускаясь на диван. - Садись. Давай поговорим об этом. - Отец выглядел довольным, но в нём чувствовалась непонятная враждебность, а в руках он держал листки с ролью Луи. - Здесь чертовски много работы.
Луи холодно взглянул на отца:
- Где ты это взял, пап?
- В твоем рюкзаке. Откуда ещё, по-твоему, я должен был это взять?
- Когда я был в душе? - Да.
- Ты расстегнул мой рюкзак и…
- Секундочку. Никто ничего не расстёгивал, - ответил отец, и в голосе его звучало крайнее возмущение. - Твой рюкзак уже был расстёгнут, текст был сверху. Мне стало интересно, я ведь писатель. Подумаешь, чёрт возьми!
Вне себя Луи вскричал:
- Да, именно подумаешь, чёрт подери! Не смей совать нос в мои дела.
Отец Луи медленно встал.
- К чёрту! Всё что я делаю - неправильно, - сказал он и отправился в свою комнату. Он вернулся меньше чем через минуту, и Луи с изумлением увидел странную, почти восторженную улыбку на его лице.
- Ты уж прости меня, - попросил он. - Я извиняюсь. Не надо было мне рыться в твоих вещах. Давай попробуем просуществовать вместе пару дней.
Тут в глазах Луи заблестели слёзы, лицо его отца расплылось и стало двоиться.
- Это неправильно, - сказал он, почти рыдая. - Это совершенно неправильно. Ты не должен этого делать!
- Чего не должен делать? О чём ты? - сказал отец, который только что принял дозу кокаина и находился в отличном расположении духа. Затем он оглянулся вокруг в поисках союзника. - Слушай, я твой отец. И я тебя люблю. Ты меня понимаешь? Я люблю тебя.
Джин уже был в "Массо-Фрэнке" и потягивал пиво в дальнем углу бара, когда пришли Луи и его отец, опоздав на тридцать минут. Рэй пошептался с управляющим, и они быстро разместились за свободным столиком в дальней кабинке. Прямо напротив сидел Брюс Спрингстин и компания из шести человек, среди которых были певица Линда Ронстадт и Нильс Лофгрен, новый ритм-гитарист Брюса. Опустив вниз глаза, Луи тихо сказал:
- Я видел концерт Брюса в Мэдисон-Сквер-Гарден. Он выступал потрясающе.
Джин покачал головой с видом знатока:
- Отличный концерт. Без сомнений.
- Но не сравнится с Элвисом, - возразил Рэй и сделал маленький глоток двойного мартини, который он уже успел заказать перед тем, как они расположились за столиком. - Может быть, он - гений, но Элвис - настоящий король, твою мать!
Луи строго посмотрел на отца, а Джин попросил его говорить тише.
- А что я сказал не так? Я сказал правду. Мы с Джином видели Элвиса, - сказал Рэй Луи, не обращая внимания на ярость, которую видел в его глазах. - Мы видели всех знаменитостей, да, Джин? Элвиса, Бадди Холли, The Drifters, Бобби Фуллера. Какой это был концерт! Джин большой поклонник Бобби Фуллера Он уверен, что его убили, но он не прав.
Пальцы Джина вцепились в запястье Рэя:
- Успокойся.
- Он пьян, - сказал Луи.