Когда Елена вернулась к своим товаркам (сперва задержавшись на короткое время в гостиной мисс Твинклтон, где принесенные сведения были заботливо отцежены от всего неприличного для ушей воспитанниц), она только одной Розе рассказала о вчерашнем столкновении, да и то не полностью; она утверждала - с пылающими щеками, - что брат ее был грубо оскорблен, но почти не коснулась всего, что предшествовало последнему непереносному оскорблению; "так, были разные колкости", сказала она, но, щадя подругу, не пояснила, что колкости возникли, главным образом, оттого, что Эдвин слишком уж легко и небрежно говорил о предстоящей ему женитьбе. Затем она передала Розе уже непосредственно к ней обращенную просьбу брата - он умолял простить его, - и, выполнив свой сестринский долг, прекратила всякие разговоры на эту тему.
Необходимость умерить брожение умов в Женской Обители легла на плечи мисс Твинклтон. Когда эта почтенная матрона величаво вплыла в помещение, которое плебеи назвали бы классной комнатой, но которое на патрицианском языке начальницы Женской Обители эвфуистически и, возможно, не в полном соответствии с действительностью именовалось "залом для научных занятий", и торжественно, как прокурор на суде, произнесла: "Милостивые государыни!" - все встали. Миссис Тишер тотчас с видом воинственной преданности заняла место позади своей хозяйки, как бы изображая собой отмеченную историей первую сторонницу королевы Елизаветы во время памятных событий в Тильбюрийском форте. Затем мисс Твинклтон сказала, что Молва, милостивые государыни, была изображена Эвонским бардом - надеюсь, всем понятно, что речь идет о бессмертном Шекспире, которого также называют Лебедем его родной реки, основываясь, надо полагать, на древнем суеверии, будто эта птица с изящным оперением (мисс Дженнингс, будьте добры стоять прямо) сладкогласно поет перед смертью, что, однако, не подтверждается данными орнитологии, итак, Молва, милостивые государыни, была изображена этим бардом, который… э-гм! -
…пером как кистию владея,
Оставил нам блистательный портрет еврея.
Молва, говорю я, была изображена им стоустой и многоязыкой. Молва в Клойстергэме (мисс Фердинанд, не откажите уделить мне немного внимания) не отличается от Молвы во всех прочих местах, имея те же характеристические черты, столь тонко подмеченные великим портретистом. Незначительный fracas между двумя молодыми джентльменами, имевший место вчера вечером в радиусе не далее ста миль от этих мирных стен (так как мисс Фердинанд по всем признакам неисправима, ей придется сегодня же вечером переписать первые четыре басни нашего остроумного соседа, м-сье Лафонтена, на языке автора), был грубо преувеличен устами Молвы. В первую минуту смятения и тревоги, вызванной сочувствием к дорогому нам юному существу, для которого в известном смысле не является чужим один из гладиаторов, подвизавшихся на вышеупомянутой бескровной арене (неприличие поведения мисс Рейнольдc, пытающейся, кажется, поразить себя в бант булавкой, слишком очевидно и столь недостойно молодой девицы, что о нем незачем и говорить), мы решили сойти с наших девственных высот, дабы обсудить эту низменную и всячески неподобающую тему. Однако свидетельства авторитетных лиц убедили нас в том, что все происшедшее относится к категории тех "воздушных миражей", о коих говорит поэт (чье имя и дату рождения мисс Гигглс будет добра выяснить в течение ближайшего получаса), и мы предлагаем вам забыть этот прискорбный случай и сосредоточить все свое внимание на приятных трудах текущего дня.
Но прискорбный случай не был забыт во весь текущий день, и за обедом мисс Фердинанд навлекла на себя новые кары, так как, нацепив бумажные усы, исподтишка замахивалась графином на мисс Гигглс, а та оборонялась столовой ложкой.
Роза также много думала о вчерашних событиях, - думала с гнетущим чувством, смутно догадываясь, что и сама она как-то замешана в этой истории - не то в ее причинах, не то в последствиях, не то еще неизвестно как - и что это связано с общим ее фальшивым положением в отношении жениха и помолвки. В последнее время это гнетущее чувство не покидало ее как в присутствии Эдвина, так и тогда, когда его с ней не было. А в этот день она вдобавок была предоставлена самой себе и даже не могла отвести душу в откровенной беседе со своей новой подругой, потому что ссора-то была с братом Елены, и та явно избегала трудного и щекотливого для нее разговора. И как на грех именно в этот критический момент Розе сообщили, что прибыл ее опекун и желает ее видеть.
Мистер Грюджиус был назначен опекуном Розы за свою безупречную честность - и этим необходимым для опекуна внутренним качеством он обладал вполне, но внешние его данные не слишком соответствовали такой роли. Он был до того сух и тощ, что казалось, если его смолоть на мельнице, от него останется только горсточка сухого нюхательного табаку. Его коротко остриженная голова напоминала старую шапку из облезлого желтого меха - так мало походила украшавшая ее скудная поросль на обыкновенные человеческие волосы. В первую минуту всякий, глядя на него, думал, что он в парике, но тут же отвергал эту мысль, ибо невозможно было себе представить, чтобы кто-нибудь по доброй воле стал носить такой безобразный парик. Его корявое лицо с резкими морщинами на лбу отличалось какой-то деревянной неподвижностью, как будто Природа, создавая его, очень торопилась и, не успев придать наспех вырубленным чертам какое-либо выражение - по замыслу, может быть, даже чувствительное и тонкое, - отбросила резец и сказала: "Ну, мне некогда доделывать этого человека, пусть идет так".
Нескладный и долговязый, с длинной жилистой шеей на верхнем конце его сухопарой фигуры и длинными ступнями и пятками на нижнем ее конце, неловкий и угловатый, с медлительной речью и неуклюжей поступью, очень близорукий - отчего, вероятно, и не замечал, что белые носки на доброю четверть выглядывают у него из-под брюк, составляя разительный контраст со строгим черным костюмом - мистер Грюджиус тем не менее производил, в целом, приятное впечатление.
Роза нашла своего опекуна в обществе мисс Твинклтон в маленькой ее гостиной, где тот сидел, вытянувшись, как палка, и со страхом взирая на свою собеседницу. Бедный джентльмен, видимо, опасался, что его сейчас начнут экзаменовать по какому-нибудь предмету, и не надеялся с честью пройти сквозь такое испытание.
- Здравствуйте, дорогая. Очень рад вас видеть, дорогая моя. Как вы похорошели! Позвольте, я подам вам стул.
Мисс Твинклтон встала из-за своего письменного столика и со сладкой улыбкой, обращенной не к кому-либо в частности, а ко всей Вселенной, долженствующей служить зеркалом ее изысканных манер, проговорила:
- Вы разрешите мне удалиться?
- Ради бога, сударыня, не беспокойтесь из-за меня. Умоляю вас, не трогайтесь с места.
- Я все-таки попрошу вас разрешить мне тронуться с места, - возразила мисс Твинклтон, с очаровательной грацией повторяя его слова, - но я не удалюсь, раз вы так любезны. Если я передвину свой столик в угол, к окну, я не буду вам мешать?
- Вы - мешать нам?.. Сударыня!..
- Вы очень добры, сэр, благодарю вас. Роза, милочка, вы можете говорить совершенно свободно.
Мистер Грюджиус, оставшись с Розой в сравнительном уединении у камина, снова проговорил:
- Здравствуйте, дорогая. Очень рад вас видеть, дорогая моя, - и, дождавшись, пока Роза сядет, уселся сам.
- Мои посещения, - начал он, - подобны посещениям ангелов. Не подумайте, что я сравниваю себя с ангелом…
- Нет, сэр,. - сказала Роза.
- Нет, конечно, - подтвердил мистер Грюджиус. - Я только хотел сказать, что посещения мои столь же редки и немногочисленны. Что же касается ангелов, то, как мы знаем, они сейчас наверху.
Мисс Твинклтон, подняв голову, воззрилась на него с недоумением.
- Я имею в виду, моя дорогая, - сказал мистер Грюджиус и поспешно взял Розу за руку, испугавшись, что мисс Твинклтон может принять на свой счет это фамильярное обращение, - я имел в виду остальных молодых девиц.
Мисс Твинклтои снова склонилась над письмом.
Мистер Грюджиус, чувствуя, что начало вышло у него не совсем удачное, крепко пригладил волосы от затылка ко лбу, как если бы он только что нырнул и теперь выжимал из них воду - этот неоправданный необходимостью жест был у него привычным, - и достал из кармана сюртука записную книжку, а из жилетного кармана огрызок карандаша.
- Я тут кое-что записал для памяти, - проговорил он, листая книжку, - я всегда так делаю, ибо ни в какой мере не обладаю даром свободного изложения, - и если позволите, моя дорогая, я теперь обращусь к этим записям. Первое. "Здорова и благополучна". Судя по вашему цветущему виду, моя дорогая, вы ведь здоровы и благополучны?
- О да, - ответила Роза.
- За что, - подхватил мистер Грюджиус с легким поклоном в сторону углового окна, - мы должны быть благодарны - и мы, без сомнения, благодарны - материнскому попечению и неустанным заботам глубокоуважаемой леди, которую я имею честь видеть сейчас перед собой.
Но и это галантное отступление не имело успеха - оно даже не дошло по адресу, так как мисс Твинклтон, решив к этому времени, что деликатность возбраняет ей всякое участие в разговоре, сидела, покусывая перо и возведя глаза к потолку, словно ожидая, что которая-нибудь из Девяти Небожительниц выбросит ей малую толику вдохновения от своих излишков.
Мистер Грюджиус, вновь пригладив свои и без того гладкие волосы, обратился опять к записной книжке и вычеркнул слова "здорова и благополучна" как вопрос уже разрешенный.
- "Фунты, шиллинги и пенсы" - гласит моя следующая запись. Сухая материя для молодой девицы, но весьма важная. Жизнь - это фунты, шиллинги и пенсы. Смерть, - но тут мистер Грюджиус вспомнил о сиротстве Розы и закончил уже мягче, на ходу перестроив свою философию введением отрицательной частицы, - Смерть - это не фунты, шиллинги и пенсы.
Голос у него был такой же сухой и жесткий, как он сам, и если бы - допустим такой полет фантазии - смолоть его голос на мельнице, он тоже, наверно, превратился бы в щепотку сухого нюхательного табаку. И все же, как ни мало был этот голос приспособлен для выражения чувств, сейчас он, казалось, выражал доброту. А если бы Природа успела доделать мистера Грюджиуса, то и черты его в этот миг, вероятно, озарились бы доброй улыбкой. Но разве он виноват, бедняга, что на грубой личине, которую он был обречен носить, даже улыбка становилась похожа на гримасу?
- "Фунты, шиллинги и пенсы". Хватает ли вам карманных денег, моя дорогая? Вы ни в чем не нуждаетесь?
Роза сказала, что ни в чем не нуждается и денег ей хватает.
- И у вас нет долгов?
Роза весело рассмеялась. Мысль, что у нее могут быть долги, показалась ей неотразимо комичной. Мистер Грюджиус близоруко прищурился, проверяя, по лицу Розы, действительно ли таково ее отношение к этому вопросу.
- А! - сказал он с боковым взглядом в сторону мисс Твинклтон и вычеркнул фунты, шиллинги и пенсы. - Я же говорил, что попал к ангелам. Так оно и есть.
О чем будет следующий вопрос, Роза догадалась еще до того, как мистер Грюджиус отыскал соответствующую запись, и ждала, зардевшись, дрожащей рукой загибая складочки на своем платье.
- "Свадьба". Э-гм! - Мистер Грюджиус провел ладонью не только по голове, но и по глазам, носу и даже подбородку. Затем придвинул свой стул ближе к Розе и заговорил пониженным голосом. - Теперь, моя дорогая, я коснусь того пункта, который является главной причиной моего сегодняшнего посещения. Не будь этой причины, я не стал бы вас беспокоить. Я чрезвычайно Угловатый Человек, моя дорогая, и меньше всего хотел бы вторгаться в столь неподходящую для меня сферу. Боюсь, что в ней я буду выглядеть как хромой медведь среди веселого котильона.
Внешний вид мистера Грюджиуса настолько оправдывал это сравнение, что Роза прыснула со смеху.
- Я вижу, и вы того же мнения, - сказал мистер Грюджиус с невозмутимым спокойствием. - Понятно. Но вернемся к моим записям. Мистер Эдвин время от времени виделся с вами, как и было предусмотрено. Вы упоминали об этом в письмах, которые я регулярно получал от вас раз в три месяца. И вы любите его, а он любит вас.
- Я очень привязана к нему, сэр, - сказала Роза.
- Я же это и говорю, - подтвердил мистер Грюджиус, от чьих ушей ускользнула разница оттенков, которую робко пыталась подчеркнуть Роза. - Прекрасно. И ваше взаимное чувство нашло выражение в дружеской переписке.
- Да, мы пишем друг другу, - коротко ответила Роза и надула губки, вспомнив кое-какие эпистолярные разногласия со своим женихом.
- Именно это я и хотел сказать, моя дорогая. Хорошо. Все, стало быть, в порядке, время идет, и на рождестве я должен буду послать сидящей сейчас у окна и достойной всяческого уважения даме, которой мы столь многим обязаны, официальное уведомление о том, что через полгода вы ее покинете. Вас связывают с ней не только деловые отношения - далеко нет! - но некоторый деловой элемент в них все же имеется, а дела всегда дела. Я чрезвычайно Угловатый Человек, моя дорогая, - продолжал мистер Грюджиус таким тоном, как будто эта мысль только сейчас пришла ему в голову, - и, кроме того, я никогда не был отцом. Поэтому, если на роль вашего посаженого отца будет предложено другое лицо, более подходящее во всех отношениях, я охотно уступлю ему место.
Роза пролепетала, потупясь, что заместителя, вероятно, можно будет найти, если потребуется.
- Конечно, конечно, - сказал мистер Грюджиус. - Например, этот господин, что учит вас танцам, - он-то сумел бы все выполнить с приличной случаю грацией. И шаг вперед, и шаг назад, и поворот - все это вышло бы у него так ловко, что доставило бы полное удовлетворение и заинтересованному духовному лицу, и вам самой, и жениху, и всем присутствующим. А я, - нет, я чрезвычайно Угловатый Человек, - закончил мистер Грюджиус, как бы разрешив все свои сомнения на этот счет, - я бы только напутал.
Роза сидела молча и не поднимая глаз. Возможно, ее воображение не простиралось так далеко и, вместо того чтобы обратиться непосредственно к брачной церемонии, замешкалось где-то на подступах к ней.
- Далее. "Завещание". Так, - мистер Грюджиус зачеркнул карандашом слово "Свадьба" и достал из кармана сложенную вчетверо бумагу. Видите ли, дорогая, хотя я уже ранее ознакомил вас с завещанием вашего отца, я считаю, что теперь вам следует иметь на руках заверенную копию. И равным образом, хотя мистеру Эдвину известно это завещание, я намерен вручить заверенную копию мистеру Джасперу.
- А не самому Эдди? - спросила Роза, быстро вскинув глаза на мистера Грюджиуса. - Нельзя ли отдать прямо ему?
- Можно и прямо мистеру Эдвину, если вы этого хотите. Я только думал, что мистер Джаспер, как его опекун…
- Да, я этого хочу, - поспешно и горячо перебила его Роза. - Мне неприятно, что мистер Джаспер как будто становится между нами.
- Ну что же, - сказал мистер Грюджиус, - вероятно, для вас естественно не желать посредников между вами и вашим юным супругом. Заметьте, я сказал "вероятно". Ибо сам я в высшей степени не естественный человек и ничего в этом не понимаю.
Роза посмотрела на него с некоторым удивлением.
- Я хочу сказать, - пояснил он, - что мне незнакомы чувства юности. Я был единственным отпрыском пожилых родителей, и мне кажется иногда, что я и родился-то пожилым. Отнюдь не желая строить каламбуры на прелестной фамилии, которую вы вскоре перестанете носить, я позволю себе заметить, что, если большинство людей, вступая в жизнь, бывают бутонами, я при своем вступлении в жизнь был щепкой. Я уже был щепкой - и весьма сухой, - когда еще только начал себя помнить. Итак, что касается второй заверенной копии, с ней будет поступлено согласно вашему желанию. Что касается вашего наследства - то тут, по-моему, вы все знаете. Оно состоит из ежегодной ренты в двести пятьдесят фунтов. Остатки от этой ренты, за вычетом расходов на ваше содержание, равно как и некоторые другие поступления, все надлежащим образом записаны на приход, с приложением оправдательных документов, так что в настоящее время вы являетесь обладательницей кругленькой суммы в тысячу семьсот фунтов - или несколько более. Я имею право авансировать вас из этого капитала на приготовления к свадьбе. Вот, кажется, и все.
- Можно вас спросить, сэр, - проговорила Роза, наморщив свои хорошенькие бровки и держа в руках заверенную копию, но не заглядывая в нее, - насчет этого завещания? Я гораздо лучше понимаю, когда вы говорите, чем когда сама читаю всякие такие документы. Вы меня поправьте, если я ошибусь. Ведь мой покойный папа и Эддин покойный отец решили нас поженить потому, что сами они были близкими друзьями, верными и преданными, и хотели, чтобы мы после них тоже были друзьями, такими же близкими, верными и преданными?
- Именно так.
- Потому что они хотели, чтобы нам обоим было хорошо и мы оба были счастливы?
- Именно так.
- Чтобы между нами была даже еще большая близость, чем когда-то между ними?
- Именно так.
- И там нет, в этом завещании, такого условия… такой оговорки, что Эдди что-то теряет или я теряю, если… если…
- Не волнуйтесь, моя дорогая. В том случае, одна мысль о котором ранит ваше любящее сердечко и вызывает слезы у вас на глазах - то есть в случае, если бы вы с мистером Эдвином не поженились, - нет, ни вы, ни он ничего не теряете. Вы тогда просто останетесь под моей опекой до вашего совершеннолетия. Ничего худшего с вами не произойдет, хотя, пожалуй, и это достаточно плохо.
- А Эдди?
- Он, достигнув совершеннолетия, вступит во владение своим паем в той фирме, где его отец был компаньоном. А также получит остаток - если таковой будет - от дивидендов на этот пай. Для него ничего не изменится.
Роза по-прежнему сидела потупившись, склонив головку набок и наморщив брови. Покусывая уголок своей заверенной копии, она задумчиво водила ножкой по полу.