- Учитывая, что ты должна была стать просто диким зверем, похоже, ты не особо хороша в постели. Я угадал? - самодовольно ухмыльнулся он. - Ну ладно, не расстраивайся, тебя будет учить настоящий профессионал. После того как мы с тобой, малышка, переспали под "спидами", ты больше никогда не сможешь трахаться по-другому.
Я знала, что он лжет. Я его не любила, так как же секс с ним мог приносить мне удовольствие?
Начиная с того вечера, мы ездили в "отель для влюбленных" почти каждую ночь. Там мы кололись и после этого занимались сексом. Поначалу я лежала неподвижно, не чувствуя ничего, кроме отвращения, но однажды ночью мое тело стало отвечать на его ласки. Я почувствовала прилив возбуждения, а, когда он вошел в меня, вся кровь, что бежала в моих венах, казалось, хлынула к одной точке, и я ощутила, как мне становится все жарче и жарче. Я поймала себя на том, что вцепилась в Маэдзиму и кричу от наслаждения.
До встречи с ним я занималась сексом без особого энтузиазма, просто поскольку этим положено было заниматься. Даже несмотря на то, что некоторые парни проявляли ко мне искренний интерес, после постели отношения с ними заканчивались. Ко мне никто никогда хорошо не относился - я успела несколько раз переспать со случайными знакомыми, которые даже не являлись моими парнями. Только сейчас я узнала, что значит испытать оргазм.
Начиная с этого момента, когда Маэдзима делал мне укол, мне было достаточно увидеть кровь в шприце, чтобы возбудиться.
- Трахни меня. Ну же, мне так хочется, - молила его я, и мы занимались сексом всю ночь.
Вне зависимости от количества уколов, которые я себе делала, я не позволяла называть себя наркоманкой. В моей тусовке несколько ребят подсели на "спиды", и мы перестали им доверять. С ними проводили время только другие наркоты. Когда с тобой разговаривает наркоман, единственное, о чем ты думаешь, это то, что он, наверное, под кайфом и несет всякий бред, и пропускаешь его слова мимо ушей. К тому же дурные слухи распространяются со скоростью лесного пожара. Даже если ты к этой дряни и пальцем не притрагивался, но, если кто-то решил пустить о тебе сплетню, с тобой, считай, все кончено. Никто не хотел держать у себя в друзьях подсевших на амфетамины.
Один их моих приятелей без конца ширялся, и в итоге у него съехала крыша. Он вбил себе в голову, что его девушка ему изменяет, и поджег ее дом. Он резал себя ножом для вскрытия коробок и занес какую-то заразу. Целыми часами он давил прыщи (а они почти всегда появляются у тех, кто колется стимуляторами), пока кожа не покрылась гнойниками и нарывами. Он всерьез считал, что за ним кто-то шпионит, поэтому заклеил окна в доме оберточной пленкой. Электрические приборы держал отключенными от сети, полагая, что таким образом помешает неведомым врагам прослушивать его дом. Ему казалось, будто он слышит, как соседи говорят про него всякие гадости. Босой, размахивая зажатым в руках ножом, он выбегал за дверь, но там, естественно, никого не было. По улице он шел крадучись, то и дело оглядываясь через плечо, убежденный, что за ним кто-то следит. Когда сидел за рулем, постоянно, словно одержимый, поглядывал в зеркало заднего вида на машину, едущую за ним. Как это ни смешно, но он часто укрывался в полицейском участке, так как верил, что его преследует якудза.
Среди любителей поторчать новости разлетались со страшной скоростью: кого посадили, на кого выдан ордер, кто находится под следствием и кого, следовательно, нужно избегать, в чьем доме проводили обыск. В каких точках товар лучше не брать - там к нему примешивают слишком много всякого дерьма. Где лучше затовариваться, кто недавно подсел, кто - завязал…
Я не желала этого слышать, не желала этого видеть, не желала об этом знать. Я не хотела, чтобы узнали о моем позоре, и не хотела становиться одной из них.
Однако, когда я ширялась с Маэдзимой, наркотик помогал мне забыть о кошмаре, который творился у меня дома. Каждый раз, оказавшись там, я глядела на плачущую мать, которая с ужасом слушала, как в дверь ногами грохочут сборщики долгов; чувствовала, как в меня испуганно вцепляется На-тян, и мне не терпелось поскорей увидеть в шприце собственную кровь и знать, что я вот-вот забудусь, убежав от реальности.
Игла впилась мне в руку, но, когда Маэдзима уже был готов ввести наркотик, он неожиданно потерял вену.
- Блядь, у тебя вены постоянно уходят! Никак попасть не могу.
Он выдернул иглу и принялся хлопать меня по руке, пока та не онемела. Наконец вена снова проступила. Когда Маэдзима опять вогнал иглу, шток качнулся назад, показалась темная кровь, словно грязная пена на загаженной реке, и я почувствовала, как мое тело будто закачалось на волнах.
- Ну что? Вставило?
- Угу.
- Много же тебе сейчас надо! Столько же, сколько и мне.
Я вздохнула и прикурила ему сигарету.
- Снимай одежду и прыгай сюда, - приказал Маэдзима, отбросив покрывало на кровати.
Я изо всех сил прижалась к нему и пробормотала:
- Как же я тебя хочу…
- Да, ты мне тоже начинаешь нравиться, Сёко.
Прошептав мое имя, он сунул мокрый язык мне в ухо. Почему-то вспомнился звук плещущейся воды, как я в детстве резвилась в бассейне у дома и в какие игры мы играли с Маки. Она подговаривала меня попробовать задержать дыхание и проплыть весь бассейн под водой. Мне нравилось - создавалось ощущение, словно я попадала в другой мир.
Эй, уроды, если вы тронете мою сестренку хоть пальцем, вы у меня получите!
Она всегда спасала меня от издевательств. Зачем тебе друзья, если с тобой старшая сестра? Образ Маки стал таять…
- Ну как, малышка, тебе хорошо?
- Ох, очень… Только не останавливайся.
И вновь на меня волной нахлынули воспоминания, на этот раз о том, как мы кормили карпов, живших у нас в пруду. Они всегда устремлялись к берегу, заслышав звуки моих шагов.
Да успокойтесь вы! Еды хватит всем. Поднимая брызги, карпы в неистовстве налезали друг на друга, желая добраться до маленьких катышков корма. Я каждый день кормила наших рыб, и мне нравилась эта приятная обязанность.
Детские воспоминания стали отступать перед омерзительной реальностью. Поначалу сознание словно плыло по волнам, тогда как я сама лежала на круглой кровати в "отеле для влюбленных", но потом я начинала сопротивляться, неожиданно обнаружив, что проваливаюсь в какой-то мрачный зловещий сумрак.
Глава IV
Любовники
Я устроилась работать в маленький бар неподалеку. Смена два раза в неделю по четыре часа. И вскоре стала встречаться с одним из клиентов. Син был на восемь лет старше меня и совсем недавно начал свое собственное дело, однако уже был женат. Таких, как он, я никогда прежде не встречала. Хладнокровный, невозмутимый, абсолютно уверенный в себе мужчина немедленно пленил мое сердце. Я думала о нем целыми днями, но встречи все откладывались, и я часами ждала его звонка. Время шло, я начинала психовать все больше. Потом раздавался звонок, я с радостью хватала трубку, но восторг тут же сменялся отчаянием, если выяснялось, что это не Син. Я так сильно сходила по нему с ума, и порой мне чудилось, что я лопну, если не расскажу ему о своей любви. Но с другой стороны, мне казалось, что я должна вести себя как взрослая и относиться к нашей связи спокойно и рассудительно. Страшно хотелось провести с ним ночь, ну хотя бы разок, но я догадывалась, что если буду на него давить, то вовсе потеряю. Поэтому я держала рот на замке.
Поскольку теперь я была занята Сином, то делала все от себя зависящее, чтобы избежать встреч с Маэдзимой, но он продолжал мне названивать и требовать свидания. Я пришла к выводу, что бегать от него вечно у меня не получится, поэтому согласилась, как обычно, подождать его рядом с домом - пусть он меня заберет. Как только я села в машину, то глубоко вздохнула и сказала ему правду:
- Знаешь, я встретила другого.
- И что?
- Я больше не могу с тобой встречаться.
- Кажись, я чего-то не понимаю. Ведь это ты в меня втрескалась и так хотела со мной встречаться, что я, наконец, сдался и согласился стать твоим парнем…
- Так, значит, ты не против, если мы расстанемся?
- Об этом не может быть и речи, - резко ответил Маэдзима. Он закурил и стал раздраженно притоптывать ногой.
- Пожалуйста. Умоляю…
- Ну ладно, если уж ты так в него влюбилась, валяй, можешь с ним встречаться.
- Ты уверен? Ты не будешь возражать?
- Сучка тупая! Неужели до тебя не доходит, что так мне даже лучше?
- Ты о чем?
- А ты не понимаешь?
- Хочешь сказать, что, если у меня будет другой парень, у моих предков будет меньше шансов пронюхать о тебе?
- Ну наконец-то доперло.
- Ладно, теперь отвези меня домой.
- Погоди, малыш, полегче! Не волнуйся, отвезу тебя прямо домой. Ты не будешь возражать, если я между делом ляпну папочке, что его дочка - наркоша, плотно севшая на "спиды"?
- Тогда ты, как и я, будешь по уши в говне.
- Вряд ли. Не думаю. Я скажу, что поймал тебя со шприцом в компании этих недоносков и в целости и сохранности довез до дома. Думаю, они просто слов не найдут, чтобы отблагодарить меня. Как ты считаешь?
- Слушай, только отца в это дело не вмешивай. Он тебе полностью доверяет.
- Еще бы он не доверял! Он и так по уши в долгах и вламывает по-черному, чтобы с ними расплатиться. Не сомневаюсь, известие о том, что я трахаюсь с его ненаглядной Сёко, убьет его наповал.
- А что если я ему все расскажу?
- Валяй! Ему и гроша больше взять неоткуда. Если бы не я, с ним бы уже окончательно разделались. Я думал, Сёко, ты это понимаешь лучше, чем кто-либо другой.
- Да уж…
- Так, значит, договорились, мы не расстаемся.
- Но я не могу…
- Что ты лепишь? Кто под дурью просит "трахни меня", "трахни меня", будто вот-вот разревется, если я не трахну?
- Заткнись!
- Слышь, малыш, пасть на меня не разевай, ладно?
Мне больше нечего было сказать…
Среди моих подруг никто, кроме меня, не встречался с женатыми мужчинами. Другие девушки могли спокойно, взявшись за руки, ходить со своими парнями по улицам, вязать им на день рождения свитера и шарфы и носить в бумажниках фотографии, на которых они снимались в момент поцелуя. Молодые люди встречали моих подруг после школы в старых спортивных машинах, выкрашенных распылителями. Я же никогда и ни при каких обстоятельствах не могла появиться на людях ни с Маэдзимой, ни с Сином. Я не могла никого с ними познакомить, никому не могла о них рассказать. Жизни моих друзей были для меня не ближе, чем луна, на которую я смотрела из окна, находясь в центре предварительного заключения. Казалось, меня снова заперли в клетке.
Поздними вечерами, когда Син высаживал меня у дома, я всякий раз мечтала о том, чтобы мы могли хотя бы еще чуть-чуть побыть вместе. Мне было очень трудно открыть дверь и войти внутрь. Прежде я никогда не испытывала подобных чувств. Даже если Син не воспринимал наши отношения всерьез, это ничего не меняло - я просто хотела быть с ним.
На мое восемнадцатилетние Син преподнес мне совершенно невероятный подарок. Мы как раз катались на машине, когда он вдруг остановил автомобиль возле новенького многоквартирного дома и велел мне выйти. Я зашла вслед за ним в кабину лифта, мы поднялись на пятый этаж. Подойдя к дверям угловой квартиры, Син вытащил из кармана два ключа и вручил один мне.
- Давай, открывай.
Я сунула ключ в замочную скважину. Раздался щелчок, и дверь распахнулась.
- Глазам своим не верю! Это что, мне?
- Да, малышка. О квартплате и счетах не беспокойся. Я обо всем позабочусь. Почему бы тебе не бросить работу?
- Но я…
- Тогда мы сможем выкроить больше времени для свиданий.
- Значит, если я уволюсь, ты сможешь по вечерам приезжать сюда и навещать меня?
- Точно. Я смогу сюда заскакивать по дороге с работы, хотя бы на несколько минут.
- Ты серьезно? Значит, я могу здесь жить?
- Считай, это подарок нам обоим. Тебе было непросто, но думаю, мы сможем начать новую жизнь…
В общем, с днем рождения, - он заключил меня в объятия и крепко прижал к себе.
Наш секс с Сином был полон нежности и теплоты. Только занимаясь с ним любовью, я чувствовала хотя бы что-то общее между собой и подружками и не завидовала их отношениям со своими парнями. Все то удовольствие, которое я получала от секса с Маэдзимой, было связано с наркотиками, деньгами и предательством родителей. Когда я трахалась под кайфом, то все, чего хотела, все, что мне было нужно, все, на чем я могла сосредоточиться, ограничивалось физическим удовольствием, которое я получала вместе с наркотическим дурманом. Иными словами, я не могла заниматься с Маэдзимой сексом, не будучи при этом под кайфом. С Сином все стало совершенно иначе. Он был единственным из всех, кого я знала, кто оказался способен любить такую оторву как я, однако после секса всегда отправлялся домой. В глубине души я знала, что не нужна ему, и каждый раз, когда видела, как он уходит, у меня на глаза наворачивались слезы.
На следующий день я быстро собрала все свои вещи и начала жизнь содержанки. Казалось, мне удалось убежать от Маэдзимы. Но, к сожалению, вскоре у Сина появилось еще больше дел, чем прежде, и он неделями не появлялся у меня в квартире, а порой даже и не звонил. Какая ирония! Ведь он купил ее как раз для того, чтобы мы могли проводить вместе больше времени. Мне до смерти хотелось ширнуться, но я сжимала зубы и пыталась в одиночку перебороть это желание. В квартире стоял тот особенный запах свежей краски, который можно ощутить в новых зданиях. В моем жилище было мало мебели, поэтому оно казалось холодным и пустым.
Однажды, едва выйдя из дома, я услышала, как знакомый голос окликнул: "Эй, Сёко!" Я застыла как вкопанная. Несомненно, Маэдзиме не составило особого труда меня разыскать. Он резко остановил черный "Мерседес" рядом со мной:
- Садись.
Я покачала головой.
- Делай, блядь, что сказано, поняла? На этот раз я послушалась.
- В чем дело? Что, не хочешь уколоться?
- Не приезжай сюда больше, хорошо?
- Чего ты, блядь, гонишь? Можешь встречаться с кем хочешь! Но я же знаю, ты хочешь встречаться и со мной тоже. Я ведь прав, малышка?
Совсем как в первый наш вечер, по дороге в "отель для влюбленных" я не проронила ни слова. Однако как только мы переступили порог номера, я попыталась поговорить с ним. Наверное, это было напрасно - Маэдзима и так весь кипел от злости.
- Слушай, я и вправду больше не хочу с тобой встречаться.
- Кончай нести эту хуйню! - Маэдзима схватил со стола пепельницу и швырнул в меня.
Я совсем не ожидала этого и не успела отскочить. Тяжелая стекляшка попала мне прямо в лоб, вырвав кусочек кожи. Когда Маэдзима увидел, как я тщетно пытаюсь отереть струи крови, заливающие мне глаза, он протянул руку, чтобы помочь.
- Да отъебись ты от меня! - заорала я, оттолкнув его руку прочь.
- Сёко, малышка, видела бы ты выражение своего лица - ты и вправду пошла в отца. Ладно, слушай сюда. Больше я не буду к тебе заезжать. Все? Успокоилась?
- Я тебя ненавижу!
- Если ты так запела, твоей семейке придется заплатить мне все деньги, что она задолжала, - сказал он. В его голосе зазвучала угроза. - Будешь передо мной выебываться - пожалеешь!
Я молча всхлипнула.
- Впредь я не желаю видеть такое выражение на лице моей девушки. До тебя дошло?
- Да…
- Я рад, что мы достигли взаимопонимания, - с искаженным яростью лицом Маэдзима принялся готовить шприц. - Руку! - скомандовал он.
- Не хочу…
- Решила все-таки повыебываться?
Он схватил со стола стакан с водой, швырнул его в меня, а потом ударил в живот. Я упала на пол, ударившись рукой о разбитый стакан. Куски стекла вонзились в кожу. Боль была невыносимой, но я продолжала лежать, прижав одну ладонь к животу, а другой размазывая кровавые потеки на полу. Мне казалось, экзекуция закончена, но Маэдзиме было этого мало.
- Никогда не зли меня больше! - Он схватил термос с горячей водой, стоявший рядом с чайником, и швырнул его на пол. Кипяток брызнул мне на руку, обварив кожу между безымянным пальцем и мизинцем.
Пошатываясь, я встала и нетвердой походкой отправилась в ванную. Посидела, подставив обваренную конечность под струю холодной воды, вынимая из ладони острые осколки. Сдернула с подставки пару полотенец, перевязала порезы и вытерла кровь со лба. Потом, не обращая внимания на боль, вернулась в комнату и стала подбирать стекло с пола, в то время как Маэдзима спокойно сидел на диване и делал себе укол. Едва я увидела иглу, как пальцы у меня на ногах непроизвольно поджались, а ладони вспотели. Я знала, что должна сопротивляться, но мне так хотелось ширнуться.-..
- Блядь, попасть не могу! Дай левую руку… Туже! - дождавшись, когда покажется вена, Маэдзима вогнал в нее содержимое шприца.
- Ну как? - Голос Маэдзимы звучал словно далекое эхо. - Бьюсь об заклад, ты уже успела возбудиться…
Я не стала дожидаться, пока он закончит фразу, и бросилась к нему.
- И чего ты от меня, малышка, хочешь?
- Трахни меня.
- Извини, что-то я не расслышал. Можно чуть погромче?
- Трахни меня. Скорее! Ну пожалуйста…
- Вот с этого и надо было начинать. Ты же знаешь, что сама будешь меня просить об этом через минуту после укола.
- Да.
- А ты несешь всякую херню. Расстанемся, мол…
Крепких объятий уже было для меня достаточно, чтобы издать стон.
- Я ведь на самом деле нужен тебе. Правда, Сёко?
Мне было отвратительно слышать такие слова от человека, который предал моего отца, но я ничего не могла с собой поделать.
Гадкий утенок, над которым издевались в школе; невинное дитя, которое чуть не изнасиловал Мидзугути; послушная дочь, помогавшая матери наводить порядок в доме после разгрома, учиненного отцом в приступе ярости; маленькая девочка, всегда тщательно следившая за собой, чтобы не разозлить папу… Ни один из этих образов не являлся моим истинным лицом. Я привыкла думать о событиях своего детства так, словно они были пережиты не мной. Так мне казалось гораздо проще. Но в результате я слишком часто меняла маски, поэтому сейчас уже не могла сказать, которая из тех Сёко была настоящей. Я могла отключить сознание и душу от тела, утонуть в наслаждении, которое получала от Маэдзимы и "спидов". Но все же каждый раз, когда пропитанное наркотическим дурманом свидание с Маэдзимой подходило к концу, и блаженство отступало, я не ощущала в душе ничего, лишь пустоту и чувство вины перед Сином.
- Не могу я так больше.
Маэдзиме, казалось, было совершенно наплевать.
- Вы с этим парнем все равно расстанетесь. Это лишь вопрос времени. Он все равно не сможет удовлетворить такую шлюху как ты, - Маэдзима рассмеялся.
Вопрос времени… Сейчас больше всего на свете мне хотелось проводить время с Сином.
Вскоре после этого впервые за долгое время ко мне на квартиру заехал Син и сразу же заметил, что со мной что-то не так.
- Сёко, покажи мне руку, - приказал он. Схватив меня за запястье, он рванул вверх рукав. На моей тощей руке сразу же бросались в глаза трассы-предательницы - следы от уколов.
- Значит, ты колешься! О чем, черт возьми, ты только думаешь? - Я впервые увидела, как Син утратил над собой самообладание. - Поверить не могу, что ты принимаешь наркотики!