- Кончай прикалываться… Слушай, я уверен, тебя через некоторое время отпустит. Ну ладно, мне уже пора двигать. Увидимся позже, договорились?
- Погоди, Маэдзима-сан, - мой голос был не громче шепота.
Маэдзима даже не оглянулся…
Я попыталась встать, руки и ноги онемели, я едва могла двигаться, я твердо решила, что не умру в таком отвратительном месте.
- Папа, мама, помогите! - Я задыхалась, силясь вобрать в себя воздух, и беспомощно впивалась ногтями в горло.
Мне казалось, будто кто-то невидимой хваткой душит меня изнутри. Не знаю, долго ли я так пролежала, но через некоторое время к пальцам на руках и ногах чудесным образом стала возвращаться чувствительность. Кое-как мне удалось сползти с кровати. Когда я попыталась замазать косметикой фингал, оставшийся после удара Маэдзимы, руки дрожали, а перед глазами все расплывалось.
Ну и дурой же я была! Всякий раз, когда Маэдзима меня избивал, он мог всего лишь признаться мне в любви, и я тотчас же все ему прощала. Но эти три словечка: "Я тебя люблю" - были веревкой, что связывала меня, а Маэдзима никогда не вкладывал в них искренних чувств. Я всегда была для него лишь игрушкой для удовлетворения похоти. Наконец мне удалось выбраться из темного гостиничного номера без окон, который казался теперь таким же холодным и пустым, как ложь, которой Маэдзима меня кормил.
Следующие несколько дней я провалялась у себя в квартире, мечтая о дозе. Одного лишь вида "дорожек" у себя на руках вполне хватало, чтобы ко мне со всей яркостью возвращались воспоминания о наркотическом кайфе. Именно тогда мне позвонила На-тян, и до меня дошло, что подвернулся шанс навсегда освободиться от наркотической зависимости.
Но завязать с ширевом оказалось сложнее, чем я думала. Ломка была страшной. Сначала меня постоянно мучили галлюцинации: я видела и слышала вещи настолько ужасные, что не могла сомкнуть глаз. Наконец, через три дня галлюцинации прекратились, и ко мне вернулся аппетит. Есть хотелось зверски! Добравшись до кухни, я умяла две большие порции риса с прожаренной свининой и выхлебала двухлитровую бутылку воды, после чего немедленно уснула. Когда проснулась, мне снова хотелось пить. Я выпила еще воды и приняла горячую ванну, чтобы хорошенько пропотеть. Потом снова наелась до отвала и опять заснула. В таком режиме прошло десять дней, прежде чем неуемный аппетит спал, и я почувствовала, что пришла в норму. Так мне удалось сбежать из ада, которым для меня были наркотики, а совсем скоро я узнала, что избавилась и от другого кошмара. Меньше чем через месяц после того, как Маэдзима бросил меня на погибель в "отеле для влюбленных", он умер от закупорки легких.
Пошло некоторое время, как мне удалось завязать с наркотиками, и я устроилась работать "девушкой для бесед" в один из самых дорогих баров района, куда по вечерам отправлялись бизнесмены, чтобы выпить, расслабиться и поболтать с молоденькими красотками, которые их обслуживали. На дворе стоял 1987 год, пик экономического бума в Японии, когда деньги текли в стране рекой, словно саке, которое мы вливали в горла наших клиентов. Поведение некоторых бизнесменов меня просто изумляло. Они швырялись деньгами так, словно завтра должен был наступить конец света.
К несчастью для Сина, у его компании наступила череда финансовых неудач, и он перестал давать мне деньги. Мне удавалось каждый месяц откладывать с зарплаты небольшую сумму и посылать ее родителям. Несмотря на то что во всей Японии наблюдался рост потребительских расходов, казалось, близких мне людей преследовал некий злой рок. В итоге компания Сина обанкротилась. Конечно же, мне было наплевать на то, что он остался без гроша в кармане, - я его по-прежнему любила и даже не подумала бросить.
Мне было тоже непросто сводить концы с концами. "Девушкам для бесед" приходилось тщательно следить за своей внешностью, и большая часть моей зарплаты уходила на одежду, туфли, парикмахеров и косметику. Иногда, чтобы послать родителям деньги, я экономила на собственных расходах, и в некоторые дни я была вынуждена обходиться без еды. При этом я никогда не заговаривала о своей семье с Сином и всегда держалась весело, делая вид, что у меня все прекрасно.
Мои родители и На-тян переехали в маленький съемный домик, а брат нашел поблизости квартиру. Здоровье отца так и не восстановилось, и теперь единственным источником дохода для него стал самый тяжелый физический труд на стройках. Мама устроилась уборщицей в "гостиницу для влюбленных". Она осунулась и постарела; ее руки, не привыкшие к такой работе, огрубели, кожа на них потрескалась. От аккуратной и нежной словно шелк ручки, которая некогда стиснула мою в зале суда по семейным делам, остались одни воспоминания. Мне было почти двадцать, я была уже совсем взрослая, но, глядя на то, как родители борются за выживание, я чувствовала себя беспомощной.
Каждый вечер, не обращая внимания на холодный ветер, дувший мне в лицо, и дешевую легкую куртку, липнувшую к телу из-за статического электричества, я спешила на работу в бар. Теперь моим новым пристрастием стала работа.
Однажды вечером меня подозвал новый клиент по имени Курамоти. Я, как положено, расплывшись в улыбке, поздоровалась с ним, но, когда присела к нему за столик, у меня екнуло сердце. Он был невысок ростом, не особенно хорош собой, но при этом обладал невероятным шармом. Мне показалось, что я влюбилась в него с первого взгляда. Он рассказал мне, что возглавляет компанию, занимающуюся недвижимостью и располагающуюся в Хиракате, совсем неподалеку от Осаки. В этот район города он приехал по делам и остановился в отеле, неподалеку от бара.
Мы сразу же нашли с ним общий язык - он принадлежал к тому типу мужчин, с которыми себя чувствуешь как за каменной стеной.
- Может, сходим перекусить, после того как ты закончишь работу?
- Что же, я согласна. Бар все равно вот-вот закроется.
- Тогда я оплачу счет и буду ждать тебя у выхода.
- Я мигом!
Курамоти расплатился и вышел из бара, в котором все еще звучала песня "Сотто оясуми", которую ставили в знак того, что заведение закрывается. Как только музыка стихла, я набросила на себя куртку и кинулась к выходу:
- Прости меня, ты, наверное, совсем замерз.
- Ничего страшного! Итак, Сёко, чего бы тебе хотелось? Что бы ты желала на ужин?
- А что тебе нравится?
- Хммм… Дай подумать. Понимаешь, я не слишком хорошо знаю Сакай. Почему бы тебе не отвести меня в одно из тех мест, где ты обычно кушаешь?
Мы поужинали в одном из ресторанов, в котором сервировали блюда а-ля фуршет, и я уже подумывала о том, чтобы пойти домой, когда Курамоти обратился ко мне с предложением:
- Сейчас я собираюсь обратно к себе в отель, но мне очень не хочется оставаться одному. Я обещаю, что и пальцем тебя не трону. Может, составишь мне компанию?
- Что?
- Ты не останешься у меня в номере?
- Нет, спасибо.
- Слушай, я обещаю, что не стану к тебе приставать.
- Честно?
- Честно.
- Тогда договорились, - я выставила мизинец.
- Я чувствую себя ребенком, - рассмеялся Курамоти и, в знак скрепления договора, согнул мизинец и сцепился им с моим.
- Коль порвутся два кольца, буду гадом без лица, - произнесла я за нас обоих.
Когда я отпустила мизинец, Курамоти все еще смеялся. Мне казалось, он говорит правду. Мы познакомились всего несколько часов назад, но я уже чувствовала, что могу ему доверять.
Мы сидели у него в гостиничном номере и за разговорами совсем забыли о времени. Благодаря отцу я кое-что знала о торговле недвижимостью и могла говорить с Курамоти о его делах, отчего у него сразу же улучшилось настроение. Он стал рассказывать мне о проектах, над которыми работал в тот момент, о планах на будущее, веселил меня смешными историями о своих сотрудниках.
Мне было очень приятно с ним разговаривать, и я чувствовала себя удивительно легко - как никогда прежде.
- Знаешь, в баре я сразу обратил на тебя внимание. Ты мне с первой же секунды понравилась.
- Спасибо.
- Сёко, тебе нравится заниматься сексом? - неожиданно спросил он.
- Конечно, нравится, - честно ответила я.
- Ну и прямота! Что ж, если тебе это и вправду нравится, может, станешь моей девушкой? Как ты на это смотришь?
- Не знаю, что сказать… Мы ведь с вами едва знакомы.
- А если бы я сказал, что стану о тебе заботиться, это помогло бы тебе принять решение?
Я ничего не ответила.
Курамоти подался вперед и, взяв мою руку, пристально посмотрел мне в глаза:
- Я за все заплачу. Если завтра вернешься со мной, я тебе даже дом куплю. Я обо всем позабочусь. Можешь положиться на меня. Знаешь, я до недавнего времени много гулял, но с тобой у меня будут серьезные отношения. Ну как?
Курамоти сделал мне невероятно щедрое предложение, но я не знала, что ему ответить. Если бы согласилась, возможно, мне бы удалось до конца дней обеспечить своим родителям безбедное существование. И все же я не могла выкинуть из головы образ Сина.
- Пожалуйста, дайте мне время на раздумье. Может, мы снова как-нибудь встретимся и еще раз все обговорим? - Я мягко высвободила ладошку из его руки и положила ее обратно себе на колено.
- Понятно. Слишком неожиданно? - неловко рассмеялся он. - Только давай ты пообещаешь, что, когда мы встретимся с тобой в следующий раз, ты проведешь со мной ночь. Договорились? Ладно, мне уже пора на работу. Можно я по дороге домой позвоню тебе с мобильника? Путь до работы неблизкий, вот ты мне и составишь компанию.
Сквозь щель в занавесках в номер просачивался свет. Уже наступило утро.
- А вам что, больше не с кем разговаривать? - ухмыльнувшись, спросила я, и Курамоти рассмеялся.
Потом, когда я уже уходила, он повернулся ко мне:
- Прости, из-за меня ты провела здесь всю ночь. Возьми, - он протянул мне пятьсот тысяч иен. Несмотря на времена экономического бума, даже по тогдашним меркам это была огромная сумма.
- Я не могу это взять. Мы ведь все равно еще встретимся, так? Мне этого довольно, - я попыталась всучить ему деньги обратно.
- Ничего не говори. Просто возьми, и все.
- Пожалуйста, не вынуждайте меня.
- Ты все еще споришь?
- Я не могу их принять.
- Довольно разговоров! - К моему изумлению, он сграбастал меня и впечатался мне в губы долгим поцелуем. - Это заставит тебя замолчать…
Несколько мгновений мы стояли и молча смотрели друг на друга.
- Спасибо.
- Я позвоню тебе, как только ты доберешься до дома, так что сиди у телефона.
- Обязательно!
Как он и обещал, телефон затрезвонил, стоило мне переступить порог квартиры. В то время в Японии еще редко звонили с мобильных, но Курамоти, казалось, совершенно не беспокоила стоимость подобных разговоров, поэтому мы болтали с ним всю дорогу, пока он ехал к себе на работу на другой конец Осаки. В итоге, договорившись встретиться через неделю, мы закончили беседу.
На следующий день, в воскресенье, приехав навестить родителей, я протянула маме пятьсот тысяч иен.
- Где ты взяла столько денег? - с подозрением в голосе спросила она.
- Я не делала ничего плохого, чтобы добыть их. Я хочу, чтобы вы их взяли себе.
- Ну, если ты так уверена… Спасибо. Останься на ужин. Я только сбегаю в магазин.
- Я пойду с тобой, - вскочив, сказала я, но мама стала убеждать меня, что справится сама.
Я сдалась и попросила ее одеться потеплее, потому что на улице было холодно.
- О чем ты? Я всего лишь на пять минут! - Смеясь, мама обернула вокруг шеи теплый вязаный шарф, натянула стеганую куртку и перчатки и выскользнула за дверь.
На ужин в тот вечер была говядина сукияки с овощами. Мы натерли дно чугунного горшка для сукияки жиром и нагрели его, пока жир не начал таять, потом бросили туда мясо, добавили нарезанных овощей, тофу, лапшы коняку, приправив все это соевым соусом и сахаром. Залив немного воды, накрыли горшок крышкой и оставили кипеть на медленном огне. Когда кушанье приготовилось, кухню заполнил восхитительный сладковатый аромат. Было просто здорово сидеть всей семьей за столом, но я не могла не заметить, что, несмотря на подарок в полмиллиона иен, мама купила уцененное мясо. Теперь до меня дошло, почему она так хотела пойти в магазин одна. Не хотела, чтобы я увидела, сколь скуден их семейный бюджет.
Родители и На-тян разбили себе в миски по сырому яйцу, после чего взбили их палочками. Они брали большие ломти мяса и тофу, смачивали их в яйце и жадно отправляли в рот. Я ела прямо из горшка, пытаясь припомнить, когда мы вот так собирались вместе за ужином в последний раз. Я уже давно не видела смеющихся родителей и по-детски радостного выражения лица На-тян. Вроде бы мелочи, но именно благодаря им ко мне приходило ощущение счастья. Если бы у меня водились деньги, мы бы могли вернуть те времена, когда нам было так хорошо вместе.
Мама страдала от повышенного давления и уже два раза теряла сознание, но, несмотря на это, она отказывалась принимать лекарства, которые ей прописали. У нее не было ни денег на них, ни времени, чтобы регулярно посещать врачей. Когда я предлагала, что сама заплачу им, мама начинала придумывать отговорки: "Мне надо работать, поэтому времени на врачей все равно нет", - говорила она. Или же: "Еще один обморок, и со мной все будет покончено. Доктор ничего нового не скажет".
Я просила ее не произносить таких слов, утверждая, что подобные разговоры навлекут на нее несчастья. Не знаю, может, во мне проснулось своего рода шестое чувство, которое испытывает дочь по отношению к матери, но я ощущала, что ей недолго осталось быть с нами. Папа уже оправился от болезни и постепенно возвращался к нормальной жизни, но все-таки был еще очень слаб. Меня вдруг охватила паника, я осознала, что время, отпущенное родителям, на исходе. Мама никогда никому не жаловалась, но однажды мне призналась:
- Сёко-тян, мы с папой так много работаем, хотим купить для всех нас маленький домик. Это моя мечта, ты же знаешь…
Да. Это было и моей мечтой. В свое время мы с Маки испортили отношения с родителями, восстав против них. Теперь, когда мне, наконец, вроде бы удалось все более или менее исправить, я поклялась сама себе, что больше никогда не поставлю их под угрозу. Так или иначе, но я решила купить дом, где мы все вместе смогли бы поселиться. Я знала о бессердечных людях, которые за спиной отца шептали, что он ушел из якудза, так как настолько прочно сел на мель, что у него даже не было денег платить в общак. Другие утверждали, что отец витал в облаках и его, наконец, сбросили с небес на землю, и прочий вздор в том же духе. На самом деле они понятия не имели, что произошло на самом деле. Они вообще ничего не знали об отце. Мне было очень больно, когда я слышала, как другие глумятся над моей семьей, и поклялась, что не сдамся и изменю все к лучшему.
Я приехала к себе домой, села и закурила, наблюдая, как вьющийся дым, клубясь, поднимается к потолку. Зазвонил телефон.
- Алло.
- Сёко, я по тебе соскучился.
- Син, сто лет тебя не видела! Что случилось?
- Мне надо с тобой кое о чем поговорить. Можно сейчас к тебе заскочить?
- Да, конечно.
Я повесила трубку, гадая, что же это за такое важное дело, о котором Син не может поговорить по телефону. Услышав, как в двери поворачивается ключ, я налила нам кофе в симпатичные одинаковые чашки. Он вошел в комнату и опустился на стул, а я села рядом.
- Ну и о чем же ты хотел со мной поговорить?
- Не знаю как тебе и сказать… Но придется.
- Что-то случилось?
- Моя жена беременна.
- Поздравляю, - выдохнула я и даже попыталась улыбнуться. Все-таки сумела ответить подобающим образом.
- Если у меня будет ребенок, ты продолжишь со мной встречаться?
- Какого ответа ты от меня ждешь?
- Не знаю. Но лгать тебе - выше моих сил.
- Мне надо все обдумать, - мне было непросто смотреть ему в глаза.
- Ты на меня сердишься?
- Нет. Просто дай мне немного времени. Ладно?
- Я тебе позвоню, - и он ушел, так и не притронувшись к кофе.
Жена Сина беременна… Если мы будем встречаться и дальше, а его жена о нас узнает, на меня ляжет ответственность за их развод. Я знала, что разрыв с Сином будет правильным решением, но мне так не хотелось его терять! Теперь мне предстояло обдумать предложение Курамоти и новость, которую принес мне Син. Я совершенно не представляла, что делать.
В следующий раз я увиделась с Сином уже после свидания с Курамоти. Стоило мне выйти из дома, как Курамоти выскочил из машины:
- Сёко! Как же я по тебе соскучился! Я так ждал, когда, наконец, тебя увижу. - Он обнял меня у всех на виду. Он него исходил тот же самый запах, что и неделю назад, когда он поцеловал меня. Я не могла припомнить мужчину, который сжимал бы меня в объятиях так крепко, как он. Нас окружал холодный зимний воздух, а от тела Курамоти веяло невероятным теплом.
- Я тоже скучала, - искренне ответила я.
- Правда?
- Ага.
- Ты со мной будешь сегодня?
Я молча кивнула, положив голову ему на плечо. Он отвез меня в гостиницу. Стоило нам оказаться в номере, он обнял меня так же крепко, как и прежде, и мы рухнули на кровать. Мы встретились второй раз в жизни, однако я чувствовала себя так, словно знала его уже целую вечность. И все-таки я никак не могла унять беспокойство. Мне нравился Курамоти, я и в самом деле могла в него влюбиться. Я чувствовала себя виноватой перед Сином, но все-таки решила не возвращаться к нему.
- Где тебя поласкать? - спросила я Курамоти.
- Здесь, - ответил он, положив себе руку на грудь, рядом с сердцем.
Я села верхом на Курамоти и стала нежно лизать ему грудь.
- Ну ладно, довольно, - промолвил он через некоторое время и, поглаживая мне груди, вошел в меня.
Секс с ним был потрясающим. Даже с Сином я и близко не ощущала ничего подобного. По моему телу одна за одной прокатывались волны наслаждения. Похоже, Курамоти испытывал не меньшее удовольствие. Когда все кончилось, он обхватил мое лицо ладонями и внимательно посмотрел мне в глаза. Вдруг без всякой причины я смутилась и покраснела.
- Слушай, а мы, оказывается, очень хорошо друг другу подходим. Только подумай, если бы мы не переспали, то никогда бы об этом не узнали, - произнес Курамоти, откинувшись на подушки и улыбаясь, как сытый кот. Неожиданно он сделался серьезен. - Сёко, ты лучшая из всех женщин, что у меня были. Будь моей любовницей! Прошу тебя! Я обо всем позабочусь, ты ни в чем не будешь нуждаться. Сейчас я делаю тебе предложение всерьез, пожалуйста, хорошенько его обдумай.
- Ты можешь мне дать еще немного времени?
- Ты ведь переспала со мной, потому что я тебе нравлюсь, верно?
- Конечно. Стала бы я с тобой спать, если бы ты мне не нравился!
- Так в чем же дело?
- Просто я не могу вот так сразу стать твоей.
- Но ты ведь хочешь быть со мной?
- Прости, понимаешь, все не так просто… мне просто нужно…
- Ясно… У тебя есть другой. Понимаю, - он извлек бумажник и достал большую пачку денег - Вот, возьми, - как и в прошлый раз, там было около пятисот тысяч иен.
- Мне не нужны деньги, - я попыталась сунуть их ему назад.
- Ты что, хочешь, чтобы я тебя заставил замолчать как в прошлый раз? - спросил Курамоти и, притянув меня к себе, впился поцелуем в губы.
- Будешь так дальше делать, я не смогу сказать, что думаю.
- Ну и ладно.
- Прости меня, Курамоти-сан.