Без всяких церемоний она уселась на пол посреди комнаты и принялась вытягивать из боков гориллы нитки. Не задумываясь над тем, что делаю, я затянулся и передал "косяк" девушке.
- Как дела? - поинтересовалась она.
- Костюм гориллы.
- Это точно.
- Вы - городские гориллы?
- Угу, - улыбнулась она.
- Ничего не понимаю.
- Тебе досталось.
- Мне?
- Тебе.
- А что досталось?
- Вот что. - Она кивком указала на разложенный у нее на коленях костюм.
- Это что, шутка?
- Деконструкция.
- Чего-чего?
Она была совсем молоденькая, лет шестнадцать, не больше, но ей хотелось прибавить себе пару годков. Я подумал о Ное Хейдене и его невероятном перевоплощении из политического деятеля и политического клоуна в гориллу. Может, здесь у каждого своя роль?
Девушка отложила костюм в сторону, подползла ко мне и села рядом на матрас.
- Зрелище - это кошмар рабского общества, оно лишь выражает его желание уснуть.
И вновь Ги Деборд, более элегантная версия знаменитого изречения.
- Как тебя звать? - спросил я.
- Деб, - ответила она, - Дебби, Дебора.
Похоже, она сама толком не знала, как ее зовут.
В комнату вошли еще несколько человек. Дебби пихнула меня, чтобы я освободил часть матраса. И в этот момент, кинув на нее взгляд, сквозь волосы я заметил в ее черепе углубление размером с полкроны. Ее вызывающе короткая стрижка неожиданно приобрела новый смысл. Может, это никакой не вызов обществу? Наверное, это имеет прямое отношение к этой ужасной ямке?
Где-то примерно через час объявился Ной. Как всегда, в своем коронном клоунском прикиде. Дебби поднялась с места и, подойдя к нему, поцеловала в губы. Под глазом у Хейдена был фонарь. Он принес кое-какие новости от двоих из их компании, которые угодили в каталажку.
- Ты знаешь, что Джош все еще в тюряге?
- Вот дерьмо.
- Это точно.
- Влип он, этот твой Джош.
Новость о том, что Джош влип по-крупному, носилась по комнате как сухая фаСаулина в консервной банке. Однако за всеобщим возмущением почему-то чувствовалась скрытая радость, что из всех повязали именно Джоша.
- А как там Саул? - поинтересовался Ной, когда народ в комнате угомонился. - Подумать только, подраться с лошадью!
И он жестом изобразил размеры животного. От меня не скрылось, что его руки, торчащие из расширяющихся рукавов цветастой рубашки, были белы и бесформенны, словно корни.
- Он стащил легавого с коня!
- Никакого я не стаскивал.
- А у того была наготове дубинка! Но Саул все равно набросился на него!
- Ни на кого я не набрасывался…
- Саул наш герой.
Присутствующие громко выразили свое восхищение моей персоной. У меня между пальцами тотчас появился новый "косяк". Чья-то рука услужливо протянула спички.
Это была товарищеская шутка. Народу хотелось, чтобы я почувствовал себя как дома. Я изобразил улыбку. Путь ко мне нашла банка пива.
Затем все отправились спать - дружно, словно по команде, будто кто-то невидимый дунул в свисток. "Косяк" вновь вернулся ко мне. Я затушил его в ближайшей пепельнице. Ной и девушка остались в комнате. Это была их комната. Они спали на кровати напротив моего матраса.
- Сегодня народу здесь набилось под самую завязку, - пояснила Дебби.
- Как ты там, нормально? - спросил меня Ной.
- Да, - промямлил я, - если вы, конечно, не…
- Да ладно, - перебил он меня, не дав договорить. - Все отлично. Мне приятно, что ты здесь.
Он свесился с кровати и приобнял меня. Волосы у него были длинные и нечесаные, но пахли приятно. И прежде чем я успел решить для себя, обнимать его в ответ или нет, Хейден уже потянулся к выключателю.
До этого меня еще ни разу не обнимал мужчина.
Я лежал в темноте и слышал, как они раздеваются.
Проснувшись на следующий день с еще более жуткой головной болью, я обнаружил, что дом практически пуст. Немного поплутав, добрел до кухни, где застал Ноя. Он сидел за столом и жевал ломтик тоста.
- Как дела? - улыбнулся он.
- Где я, черт возьми?
Как выяснилось, Ной со своими приятелями погрузили мое окровавленное полуобморочное тело в двенадцатый автобус и всю дорогу сопровождали до Холланд-парка, словно боевой трофей.
- Великолепно, - произнес я. - Огромное вам спасибо. Теперь мне только остается выяснить, где находится этот ваш чертов Холланд-парк.
- Если у тебя найдется шиллинг для счетчика, я приготовлю тебе омлет.
Я порылся в карманах и вытащил завалявшуюся монетку.
Ной взял ее у меня и указал на стул рядом с собой.
- Ну-ка примерь.
На стуле висел переброшенный через спинку ворох черной искусственной шерсти. Опять горилла.
- Это еще зачем?
- Надо проверить, подходит ли по размеру. Мы идем копаться в саду.
- В чем копаться?
- В саду.
- Где?
- В саду.
- Не понимаю.
- Тебе чего добавить в омлет? Петрушки? Сыра?
- Мне все равно, - вздохнул я.
Мне нравилось общество. Мне нравился район города, где оно располагалось - в пяти минутах ходьбы от Британского музея. Мне нравилось его ближайшее окружение - лавчонка, где продавались комиксы, книжный магазин научной фантастики, несколько салонов ближневосточного антиквариата, еще один магазинчик, торговавший неисправными струнными инструментами. К востоку от нас располагался Сенат-Хаус, чем-то напоминавший надгробный памятник викторианской эпохи, только огромных размеров. Мне была симпатична упорядоченность архитектуры, ровные ряды жилых домов, массивная Саулидность государственных учреждений, и главное - никакой давки, никакой толчеи на улицах. Мне и в голову не могло прийти, что в один прекрасный день я буду вышагивать по этим улочкам, вооружившись парой кусачек, не говоря уже про горилловую шкуру, которая болталась, переброшенная через старый саквояж, набитый воздушными шариками.
Сады и скверики в этом районе главным образом являлись частной собственностью. Если же перейти улицу в районе Кингз-Кросс, то там начиналась сплошная застройка, где детям негде играть в свои игры. Джош, наш вождь, пребывавший в данный момент в кутузке (он загремел в Брикстон на целый месяц), имел довольно оригинальную идею относительно того, что конкретно должно представлять собой перераспределение богатства. Сама идея - надо сказать, она появилась на свет задолго до приснопамятного марша протеста и ареста самого лидера, - сводилась к следующим вещам: кусачкам, воздушным шарам, фургону с песком и необходимости порядком попотеть.
Ной крутил баранку фургона. Остальные члены нашей компании должны были доставить амуницию в Тависток своим ходом, воспользовавшись метро, что было довольно рискованным делом. Народ уже начинал проявлять интерес к "городским гориллам", но, слава богу, нам удалось добраться до места назначения без приключений. Никаких прилипал, никаких полицейских свистков, зато заручившись тем, что Джош называл (а он всегда выражался обтекаемо) всеобщей поддержкой.
Предполагалось, что я воспользуюсь кусачками, чтобы взломать ворота.
- Но ведь можно просто перелезть через забор, - возразил я.
- Можно, идиот, - сказал Ной. - Но ты подумал про детей? Или, по-твоему, мамаши с колясками тоже полезут через забор?
Согласно гениальному плану Джоша, нам требовалось двадцать минут, чтобы превратить частный парк в детскую игровую площадку. Если замешкаться, накроют легавые. Напрягши все силы, мы копали и копали, пока невысокого росточка девица с косичками и аристократическим акцентом, которую звали Нова (сокращение от "Вероника"), привязывала воздушные шары к взломанным воротам, находящимся в частной собственности деревьям и фонарным столбам. Ной тем временем снял с газонов и клумб все таблички типа "Не ходить" и "Не сорить", собрал их в сумку и унес в машину.
Когда яма для песочницы была готова, мы положили на дно кусок брезента, а сами бросились к фургону, чтобы ее заполнить. Признаюсь честно, я был поражен тем, с какой быстротой удалось провернуть нашу операцию. Правда, мне с трудом удалось взвалить на себя мешок с песком - в отличие от Ноя, который таскал их играючи.
К тому времени когда песочница заполнилась наполовину, девчонки уже успели переодеться гориллами. Детвора, которой случилось проходить мимо, тотчас начинала таращиться на воздушные шары и тянуть за собой матерей, чтобы поближе посмотреть, что здесь происходит.
Нове потребовалась моя помощь - надо было перебросить качели через толстый сук.
- Жаль, что с нами нет Дебби, - вздохнула она, когда мы справились с этим делом. - Ей бы ужасно понравилось.
- Кстати, где она?
- Сбежала, - сказала Нова, пожав плечами.
- Сбежала?
- Они с Ноем… в общем, у них бурные отношения.
Я подумал о Дебби, о ее мерцающих глазах и вмятине на голове. Мне вспомнилось, как она кормила меня супом, как поднялась с места, чтобы обнять Ноя, когда он вошел в комнату, как сам Ной, в цветастой рубахе и поношенном бархатном пиджаке, наклонился, чтобы поцеловать эту девушку-ребенка в губы. Как они раздевались в темноте.
- Она такая молоденькая, - произнес я.
Нова решила, будто я критикую ее подругу.
- Ну не скажи, у нее есть своя голова на плечах, - огрызнулась она.
Интересно, что бы это значило.
- А где твоя голова?
- Что-что?!
- Живо надевай голову.
- Какую голову? А, эту…
Детишки валом повалили в парк, только что "освобожденный от оков частной собственности". Малышня из соседних кварталов; дети из зажиточных районов вроде Корэм-Филдс; детишки, которых матери взяли с собой, когда шли за покупками; ребята, чьи родители, уходя на работу, повесили им на шею ключи от дома.
Я надел свою гориллью голову.
- Иди развлекай ребят. "Группа костюмированной поддержки" прибудет сюда с минуты на минуту.
Нова пару раз хрюкнула, как свинка из какой-нибудь комедии, и бросилась навстречу детям.
* * *
Я вручил обществу мое заявление об уходе и честно отработал положенную неделю. После чего переселился к Джошу в Холланд-парк.
Этот ветхий дом уцелел каким-то чудом, когда все вокруг сносили, чтобы построить автостраду. Ряд жилых домов, частью которого когда-то он был, давно пал под натиском бульдозеров. И теперь наше эдвардианское строение, чьи хлипкие боковые стены стояли словно на костылях, сохраняя вертикальное положение лишь благодаря деревянному каркасу, находилось в довольно странных географических отношениях с опорами и дорожным полотном недостроенной автострады.
Джош и его компания занимали дом целиком - за исключением подвала. Вход в подвал был заказан. Там располагалось логово мистера Садберка, который раньше жил в Стамбуле и который зорко охранял границы своего крошечного королевства. Он не был хозяином дома и не имел отношения к нашей компании, но, подобно любому зверю в клетке, никого не пускал на свою территорию. Время от времени у этого Садберка случались припадки гнева, и тогда он начинал яростно колотить в дверь. Стоило ему заметить признаки жизни на тротуаре, как он в бешенстве набрасывался на нас с ругательствами и прогонял прочь. Все это действовало на нервы - раздражало, как раздражает песок, попавший в глаза.
Пока пустынный лунный пейзаж, открывавшийся от входной двери, обещал пришествие чего-то футуристического и волнующего, Джош и его команда не обращали внимания на враждебные действия со стороны местных жителей. Увы, это была всего лишь дорога, которая вскоре загородит собой Саулнечный свет, и по мере того, как дорожные работы пусть со скрипом, но все же продвигались, унылое будущее, которое они несли с собой, становилось все отчетливее. Знакомая Джошу среда неуклонно передвигалась на восток. "Интернэшнл таймс" обосновалась в Ковент-Гарден, зато ей на смену пришел "Оз", новый голос этой части города. Хотя многие из нас пописывали туда, по сравнению со своим предшественником он явно был изданием не того масштаба. Любые эксперименты по организации "Групп изучения левых идей" и акций протеста тихо увядали сами собой, столкнувшись с апатией обывателя. Лишь мистер Садберк еще как-то оправдывал свою репутацию занозы в мягком месте.
В огромной нетопленой гостиной, где из всей мебели имелись только наваленные на полу подушки, мы старались донести друг до друга все те же идеи, чтобы хоть немного реанимировать боевой дух. Мы были молоды и напуганы; пытались, вместо того чтобы думать о будущем, бальзамировать прошлое, сокрушались по ушедшим старым добрым дням прошлого года, прошлого месяца, прошлой недели. Все приятели Джоша говорили мне при случае, что зря я не переехал к ним раньше, потому что пропустил тот хэппенинг или этот марш протеста. Вот если бы я переехал к ним тогда, а не сейчас, то своими глазами мог убедиться, на что способен Джош.
Даже в 1968 году мы мечтательно вздыхали о прошлом.
Дебби вернулась к Ною примерно тогда же, когда я переселился в заброшенный дом, но потом снова исчезла. Однако вскоре вернулась снова. Я поинтересовался у Ноя, куда это она пропадает. Хейден лишь пожал плечами.
- Ты наверняка должен знать.
- Она свободная личность, - ответил он.
Создавалось впечатление, что все здесь были готовы грудью защищать ее свободу. Интересно, а пытался ли хоть кто-то защитить саму Дебби? "Бурные" отношения Дебби и Ноя сводились к тому, что Хейдену было на все наплевать, а Дебби ничего не оставалось, как хлопнуть дверью. Дня через три-четыре она возвращалась, голодная и отощавшая, а ее глаза блестели ярче обычного. Следующий день они проводили в постели, причем из их комнаты не доносилось ни звука, ни вздоха, ни скрипа кровати. После чего цикл повторялся в очередной раз.
- Что у нее с головой?
- Почему ты не спросишь ее сам?
- Но ее нет.
- Ничего, скоро вернется.
- Если вернется.
Хейден в упор посмотрел на меня.
- Ты на что намекаешь?
- Лучше скажи мне, куда она пропадает?
- Откуда мне знать?
- Куда она исчезает, как только ты с ней натрахаешься?
Рождество 1968 года
В универмаге "Селфриджес" восемь самозваных Санта Клаусов обслуживают очередь к вертепу с яслями, раздавая направо и налево подарки и поздравления, причем и то, и другое - бесплатно. Родители - главным образом местные кенсингтонские мамаши - в явном недоумении. Они догадываются: что-то тут не так, вот только что? Сразу не понять. Потому что событие не подпадает ни под какую категорию. Что касается детей, то те, разумеется, довольны.
От полок и коробок, от упаковочной фольги и коричневой бумаги - любой подарок вам бесплатно. Куклы, машины, мягкие игрушки. Плюшевые мишки, танки, футбольные мячи, модели аэропланов. Костюмы ангелов. Елочная мишура. Мы все истекаем потом под нашими красными шубами. Но все должно быть раздарено. Вокруг собралась толпа. Некая психическая сила привлекает к нам детей со всего магазина, с каждого этажа. Все они тянут родителей в отдел игрушек.
Должно быть раздарено все, до последней куклы, до последнего заводного паровозика! "Монополия", у которой вместо крови деньги! Армии оловянных Саулдатиков и игрушечных танков, готовые сразиться с любым врагом! Кукла Синди, бюст у которой - динамо каннибала!
- Хо! Хо! Хо! - скандируют Санта Клаусы. - Хо! Хо! Хо-Ши-Мин!
Сколько у нас в запасе времени? Негусто. Небось легавые уже летят сюда, будут с минуты на минуту. То, что началось как детский спектакль, незаметно сменяется взрослым отчаянием: "Берите! Берите!"
Мы суем бесплатные подарки первому, кто попадается на глаза. Естественно, случаются ошибки. Шестилетняя девчушка размахивает под носом у родителей игрушечным пистолетом, а два брата-близнеца в вельветовых костюмчиках пытаются вырвать друг у дружки "Мой первый косметический набор".
- Берите! И веселого вам Рождества!
- Вы здесь работаете?
- Берите! Какая вам разница!
- Извините, но…
- Веселого вам Рождества!
Охранники движутся в нашу сторону, а малышня уже не уверена в законности раздаваемых подарков. Дети с опаской берут игрушки, которые мы едва ли не насильно суем им в руки. Родители с подозрением разглядывают нас. Даже самые маленькие - и те, кажется, заподозрили неладное. Вскоре страх - хотя бояться тут нечего, особенно в этом царстве изобилия - охватывает всех присутствующих.
Какой-то малыш поднимает рев. За ним - другой, и еще, и еще. Джентльмены, наша работа окончена.
Назад, в Ноттинг-хилл, чтобы пропустить по стаканчику в "Рио" и выскользнуть через задний вход, неся завернутую в газету травку.
- Что у тебя с головой?
Стакан спиртного придал мне храбрости, и я наконец-то решился задать давно мучавший меня вопрос. К тому же мы с ней одни в ее комнате. Ной свалил на кухню промочить горло, а все остальные уже спят.
Дебби передает мне "косяк", потом касается своей головы в том месте, где у нее вмятина.
- Когда-то в детстве, - говорит она, - со мной произошел несчастный случай.
- Это какой же?
- Я попала в аварию.
Врет.
- Как твои родители относятся к тому, что ты обитаешь здесь?
Дебби непонимающе смотрит на меня.
- А при чем здесь они?
- Я просто спросил. Это не к тому, что ты не имеешь права жить, как тебе хочется или типа того.
(Понемногу я освоил местную манеру выражаться.)
- Какая разница. Мамы все равно уже нет в живых.
- А отец? - спрашиваю я в лоб, отказываясь клюнуть на удочку жалости.
Дебби качает головой.
- А что он?
Она встает, пробегает пальцами по коротко стриженным волосам.
- Знаешь, Саул, ты действительно утрахал мне все мозги.
Черт, это ж надо так выразиться! Но тут на меня нисходит озарение.
- Его рук дело?
- Что?
- Твоя голова. Этот твой папаша? Он что, стукнул тебя? Или как?
- Прекрати! - кричит Дебби так, что из кухни пулей вылетает Ной. - Конечно, нет, ты, идиот!..
Я пролежал, не сомкнув глаз, всю ночь напролет в соседней комнате, прислушиваясь, как Дебби и Ной в очередной раз ссорятся. Дебби жутко разозлилась и даже грозилась вышвырнуть меня на улицу, потому что я вел себя как последний кретин. Хейден встал на мою защиту.
Страсти накалялись с каждой минутой. Я лежал и слушал, а когда мне это надоело до последней степени, то встал и оделся.
Аргументы у девчонки истощились, и вопрос стал ребром: или она, или я. То есть или уйду я, или уходит она.
Ной, скорее усталый, нежели по-настоящему злой, послал ее подальше.
Я стоял, прижавшись лбом к двери, и слушал, как Дебби одевается. Я слышал, как она хлопнула дверью их общей с Ноем комнаты, а потом заплакала. Мне было слышно, как девчонка чем-то шуршит в прихожей. Затем входная дверь открылась и вновь захлопнулась.
Я схватил пиджак и бросился вслед за Дебби.
Мы с ней подали заявление на квартиру. Дебби подделала письмо от врача. Мы ушли из бесхозного дома, получив ключи от большой и холодной квартиры в муниципальном доме недалеко от канала, рядом с Кингз-Кросс.