Пит издал ментальный вздох облегчения. Слава тебе, Господи, ебаный ты в рот. Всю неделю, находясь в отлучке, он думал в основном о разных изобретательных способах, коими трахнет роскошную готическую цыпочку, когда вернется. И сейчас, когда он вернулся, она казалась еще ебательней, чем обычно. Более того: со своими черными мертвыми патлами и выбеленным лицом, наколками и рваными ажурными чулками и викторианским корсетом из китового уса и фальшивыми брильянтами из лавки старьевщика в Уитби она смотрелась пиздец охуительно круто.
Тиш вошла в комнату, потрясая в воздухе местной газетой за прошлую неделю.
– Эй! – завопила она. – Как думаешь, может это тоже Билко сделал, а?
– Чо? – Дэб обернулась посмотреть, на что намекает ширококостная напарница.
– А вот чо, – сказала Тиш, ткнув пальцем в передовицу газеты.
Дэб поперхнулась, прочитав заголовок: "Осквернители могил орудуют в Лидсе". Она еще раз взглянула на череп. Казалось, он стебется над ней. В ее мозгу возникло видение: Билко, копающий мать сырю землю, прыгающий в яму и триумфально вздымающий над головой гнилой череп.
Пит нарушил страшную тишину.
– Ну, если это был он, то он охуенно постарался, чтоб очистить эту хреновину!
Дэб побледнела, как труп. Она почувствовала, что ее сейчас вырвет. Теперь она смотрела на череп и буквально видела свисающее с него лохмотьями тухлое мясо, видела червей, извивающихся в волосах. Она слышала байку о членах "Храма Психической Молодежи", которые грабили несколько лет назад могилы в Ньюкасле, чтоб делать тибетские трубы из берцовых костей – так их поймали и все дела! Но подумать только: кто то грабит могилу в ебаном Лидсе только затем, чтоб добиться ее внимания! Сейчас блевану! Пит обратил внимание на перемену в ее окраске; вместо того, чтоб быть мертвенно белой, роскошная готическая цыпочка приобрела странноватый зеленый оттенок.
– Ну ка, – сказал он, покопавшись в рюкзаке. – Судя по виду, тебе не мешает немного глотнуть!
Он вытащил непочатый ботл "Джека Дэниэлса". Он собирался выбухать его с корешами во время просмотра футбольного матча в этот уик энд, но внезапно сей план показался ему не самым удачным.
– Тогда… за наше здоровье! – Тиш будто из воздуха извлекла на свет божий отстойный набор коньячных рюмок, купленный на благотворительной распродаже.
Когда они опрокинули пару другую рискованных тостов за здравие духа поруганного покойника, Пит достал из кармана бумажки для самокруток и начал склеивать их в полоску с уверенностью ветерана. Потом он стрельнул у Дэб сигу "Черного Собрания" и начал скручивать косячину. Через пару минут он чиркнул сучком люцифера, который щелчком отправил в камин, когда тот сделал свою работу. Сдунув пламя, на мгновенье расцветшее на конце косяка, он втянул мощный дым в глубину своих легких. К этому моменту Дэб уже немного оттаяла – благодаря мастерству прославленных винокуров из Теннеси; угольная фильтровка, из колена в колено передающееся ноу хау и неспешная, десятилетняя выдержка произвели, казалось, позитивный эффект на строй мыслей еще недавно охуевавших мозгов роскошной готической цыпочки.
– Он точно псих, – констатировал Пит бесспорный факт. – Этот тип Билко.
– Йе е, думаю, да. – Дэб находилась в процессе вливания в рюмку еще одной дозы пахшего дымом виски. Она вылакала ее, как материнское молоко.
Она рассказала реальную байку о том, как Билко ошеломил клуб "Адский Огонь" своими новыми тату. Пит рассмеялся, когда Дэб сказала: "Ладно бы он наколол лишь одну! На руке или где! Он, хули, весь каталог наколол! На всем теле!"
– Хороша валентинка, ебать колотить! Я думаю, он совсем рехнулся, – сказала Тиш. – Христос хуесос! В смысле чо, сначала он грабит могилу, потом берет и колет на всем своем теле рисунки Остина Осмена Спэра! Что он еще придумает?!
– Йе е, – ответила Дэб, – Этого я, блядь, и боюсь.
Она схватила косяк, которым махал ей Пит, и с жадностью присосалась. Как ни парадоксально, в мозгу ее вдруг возник образ Билко. Образ сопровождался острой чесоткой в пизде и неожиданным выделением сока. Она содрогнулась, нахмурилась, а потом связала это с близостью Пита и своим желанием трахнуться с ним до потери пульса, пока кончилось время ведьм. Она наклонилась и поцеловала своего рок грузчика – долго и страстно – потом укусила за мочку уха и прошептала:
– Жду не дождусь, когда ты трахнешь меня, похотливый ублюдок.
* * *
Билко прыгал сквозь ночь, набирая полные легкие холодного воздуха. Он вскочил на платформу и влетел в вагон "спринтера" как раз в тот момент, когда двери с шипением сшиблись. Плюхнув сумку на сиденье напротив, он захихикал под нос, потом сел и расслабился. В Ливерпуль он вернется еще до начала времени ведьм, так что сможет с комфортом пересесть на ночной межгород до Глазго. Не так уж она и дурна, эта замутка с путешествиями. Он всегда думал, что все его кореша, валившие в Гоа или по хуй куда, были просто бедными объебками, искавшими то, что им никогда не найти: где б они не пытались искать, в Амли или Афганистан. Все эти гоны про "путешествия ради путешествий", и про то что "я не турист!" и что "я хочу увидеть реальных людей, чувак" – это были, по его мнению, страшные гоны. Он на практике убедился, что можно расширить сознание, не выходя из собственной квартиры. Просто подружившись с древними силами духов и впустив их в свою жизнь. Нет, лучший вид путешествий, решил он – это когда путешествуешь с определенной целью. Путешествуешь с умыслом, и хоть ты ебись конем.
Издалека, перекрывая даже ритмичный перестук колес громыхавшего поезда, до Билко донеслись звуки сирен, несущихся сквозь ночь. Сработало! Он встал и захлопнул окно.
Выкопав "Уокмен" из вместительного кармана "парки", он сунул в уши маленькие наушники, нажал кнопку "плэй" и извлек из иллюзорной гитары сокрушительной силы аккорд, когда раздалось завывающее вступление "Хуя спасителя". Через два такта со страшной силой забухал напрочь расстроенный бас, а потом демонический голос Влада Варгстрома истошно заверещал над полной отчаянья страной звука, будто по волшебству вызывая из ниоткуда образы злобных и мстительных норвежских богов, что рыщут подобно сюрреальным волкам по примитивной Европе, затаптывая последние уголья надежды. Сев поудобней, насколько это возможно в стремных пластиковых креслах "спринтера", Билко весьма атонально присоединился к потоку отдающих шведским акцентом вокальных наездов Влада Варгстрома.
* * *
Когда горячая готическая цыпочка в черном засунула ему палец в жопу, Пит резко вдохнул сквозь зубы и громко выразил свое удовлетворение. Все мысли о Билко были изгнаны парой часов непринужденного трепа, половиной ботла "Джека Дэниэлса" и несколькими косяками лучшего Питова черного гэша. И когда толстая напарница Дэб отправилась баиньки, они решили, что тоже пора. Дэб, не тратя времени даром, стала стягивать с Пита шмотки, и вид ее искусных костлявых пальцев, расстегивающих кожаные штаны, подействовал на голодного до секса рок грузчика подобно визуальной виагре, мгновенно вызвав жесткий стояк. Их жадные рты нашли друг друга и они целовались долго и страстно. Потом он скользнул рукой ей под юбку и щупал ажурную ляжку, пока не добрался до жаркого, полного соком прохода в ад; другая рука тем временем забралась в вырез платья и начала мацать сиськи. Когда он слегка ущипнул ее за сосок, в пизде у Дэб словно включилась динамо машина, и она принялась извиваться от жуткого жара своих дьявольских вожделений.
Пит расстегнул навороченные застежки ее старинного лифа с отточенным блеском профессионала, и когда он всосался в ее освобожденные сиськи, Дэб реагировала, как одержимая; она вонзила зубы ему прямо в шею и сосала, пока не почувствовала набухший синяк, одновременно засунув в его волосатую сральницу еще один палец.
– Пососи мой хуй! – вдруг взмолился он.
– Сам соси свой хуй! – ответила Дэб, потому что никогда не сосала хуй, хотя и была настоящей похотливой сучкой. Через пару секунд она выдернула оба пальца из его волосатой сральницы, толкнула его на кровать, задрала свои юбки и забралась на него верхом. Вид роскошной готической цыпочки, возвышающейся над ним, лишь утвердил Пита в намеренье заставить ее обкончаться так, чтоб все ее косточки жестко хрустнули, и вот она заграбастала его венозный хуй своим изысканным кулачком и направила прямо в волосатые врата гадеса.
– Я прокачусь верхом на тебе до Ада, ты, похотливый ублюдок! – вскричала она, садясь, как на кол, на его огромный венозный хуй, и, будто в ответ, он вбуравился им безошибочно в разгоряченное, пульсирующее сердце ее естества. Пока они сношались, как бесы, Пит ощутил, что стены чистилища смыкаются над ним, тем временем Дэб скакала на нем, завывая, как сучка баньши на электрическом стуле. Когда бедра Дэб стали неудержимо дрожать, формы и звуки ее спальни канули в небытие, и на их месте вознесся косящий под Босха ландшафт декадентских и извращенных желаний, империя нечестивого удовольствия, населенная сонмами похотливых демонов и прочих ирреальных существ, для коих напрочь не писаны никакие законы природы. Дэб и Пит создали гротескный и дармовой Сад Земных Наслаждений, и, когда он изверг буквально галлоны горячей молофьи в ее судорожную пизду, они осознали, что это хорошо.
* * *
Билко не мог поверить собственному везенью. Стояла сухая безветренная ночь, и Шотландская приходская церковь св. Алойзиуса, ул. Бернса, г. Моффет, оказалась не только надежно укрыта деревьями, она сама была почти полностью деревянной.
Он тайно затарился канистрой бензина в гараже на другом конце города, обменявшись с подсобным рабочим, в качестве объяснения, парой фраз типа "сраные английские тачки никуда до них не доехать на хуй". Билко был просто горд своей идеей поменять имидж – не только он тут же перепихнулся с Барбарой в междугородке, у него теперь был вид нормального, карьерного парня. Такого парня, на которого никто – за исключением похотливых стюардесс, охочих до секса в салоне – не посмотрит дважды.
Медленно топая вокруг церкви, он осторожно облил бензином различные стратегически важные части деревянной постройки, потом пустил бензиновый ручеек вдоль укрытого деревьями края мощеной тропинки. Забросил пустую канистру в дыру надгробного камня увитой плющом могилы и достал из кармана свечу. Отойдя подальше от зоны распространения опасно горючих паров, он оплавил воск в основанье свечи и припаял ее ко дну коробка "Лебединых Вест", после чего поджег фитиль одним из красноголовых сучков люцифера. Сия система более чем оправдала себя в Пелхили, не было причин сомневаться, что здесь она учинит такие же разрушения. Закрыв пламя рукой, Билко медленно двинулся к церкви. Внезапно он захихикал, вообразив себя одним из юных псаломщиков, несущих такие здоровенные латунные подсвечники по проходу между рядами, и обругал себя, когда понял, что его короткого хрюканья было достаточно, чтоб загасить трепещущий желтый огонек. Он снова зажег фитиль, вспоминая, как занялась уэльская церковь, вспоминая те языки огня, что учинили такое беспредельное опустошение. Было просто совестно, что он не смог потусоваться поблизости и насладиться шоу. Возможно, стоило смешаться с толпой, но, будучи чужаком, он привлек бы к себе кой какое внимание, а это шило. Плюс он смутно припоминал телегу, что поджигатели часто ошиваются рядом, чтоб посмотреть на полыхающие плоды своих пиротехнических забав, но он то не был ни обычным, ни даже огородным поджигателем: он делал на Земле работу Дьявола, и собирался трахнуть Дэб до состоянья комы. Перспектива попасть в тюрягу в качестве заурядного злодея, совершившего антиобщественный "акт протеста", не только оскорбляла его гордость, такой поворот дел мог в пизду погубить весь грандиозный план.
Поставив шипящую свечу на тропинку, он построил вокруг нее "подкову" из кирпичей, чтоб защитить от шальных порывов ветра, потом развернулся и резво затопал сквозь лес к небольшой шотландской железнодорожной станции небольшого шотландского городка. Свеча догорит примерно за десять минут, а через десять минут с утра пораньше в Моффете должен остановиться "поезд молочников"; Билко будет уже на полпути в Глазго, прежде чем пожар хотя бы начнется.
Четыре наши, подумал он. Четыре наши, одну прикупим. Сначала Дерби и Белфаст, теперь, благодаря не кому нибудь, блядь, а лично ему, к списку добавились Пелхили и Моффет. Он не знал, кто устроил два первых поджога; это, так то, и не имело значения. Что имело значение, так это то, что он, Билко, прорубил схему. Благодаря интервенции духов он прорубил, что нужно сделать. Он узрел пентаграмму огня, прочерченную по Британским островам, и понял – "Ищущий да обрящет", сказали духи – что, завершив богохульный символ, он получит полную поддержку сил тьмы и сможет добиться осуществления второй части плана, как трахнуть Дэб насмерть.
Четыре наши, вновь подумал он, скалясь. Таким образом, остается лишь Уитби.
Дэб и вся ее кодла говорили что то об огромном ебучем аббатстве или типа того, и Уитби было последним углом диаграммы деградации, которую он чертил по английской земле. Он завершит образ зла, спалив это ебаное аббатство, после чего обуздает силы тьмы для победы в битве за пизду Дэб. Он изнемогал от желания видеть, как полыхает исторический Божий Храм, как он рушится, точно карточный домик, и как, наконец, от него остается лишь тлеющая руина. О, каким же это будет зрелищным и пиздатым финалом для его нечестивых планов, особенно, если он прокатится верхом на похотливой готической цыпочке, пока полыхает Уитби!
Глава 16
Гримерша на секунду замешкалась. Она понятия не имела, что делать, хотя решить нужно было в крайнем случае вчера. Обычно прихорашивание гостей для интервью на ТВ ограничивалось нанесением толстого слоя грима телесного цвета, чтоб они не выглядели, как ходячие трупы, но субъект, сидевший сейчас перед ней, был не похож ни на что, с чем ей хоть раз приходилось сталкиваться.
– Что то не так, юная леди?
– Ничего, просто…
– Была ли ты крещена именем Господа Нашего?
– Нет!… Я… э… да. В сущности, да.
Она тут же решила использовать самую белую пудру, которая, как минимум, уберет блеск с лица белесого проповедника. Не было смысла пытаться придать его физии нормальный цвет; может, оно и лучше – чтобы он выглядел таким "неземным". От сияния его белоснежных черт у операторов точно заболит голова, но это уже не ее проблема. Она быстро закончила работу и отступила со сцены в тень как раз, когда голос диктора, звучащий из мониторов студии, закончил подводку:
– По иронии судьбы, – тут ветеран репортер "Би Би Си" в Шотландии Мартин Диксон успешно справился со своим злорадством, – на самом деле пожар устроили вовсе не неизвестные поджигатели. Церковь неумышленно поджег заядлый курильщик трубки преподобный Джеймс Макдональд, бросивший этим утром на землю тлеющую спичку перед тем, как открыть Храм Божий. Спикер Королевской клиники в Мазеруэлле заявил, что преподобный Макдональд получил ожоги четвертой степени, и что его состояние на данный момент является критическим. И…
– Давай, Джимми!
Джемсу Бовреллу не понадобилось других намеков, кроме надтреснутого голоса в наушнике. Он был весьма известен – как в бизнес кругах, так и в гостиных по всей Британии – как высокомерный хлыщ, наделенный недюжинным талантом нагло и по Итонски презирать все вокруг; и он тут же понял, что режиссер пытается выбесить его, используя уменьшительную форму его имени. Он скорчил рожу, делая вид, что сейчас обосрет все вокруг; "Я не стерплю такой наглости… ни от кого другого", – подумал он. Кивнув в камеру, он повернулся к последнему гостю из длинного списка уродов, которых ему пришлось интервьюировать за всю свою длинную карьеру сотрудника "Ньюс Ревью", ведущей новостной программы "Би Би Си":
– Со мной в студии находится Иеремия Джонс, харизматичный лидер Церкви Вековечного Дня. Мистер Джонс, недавно вы начали кампанию протеста против так называемой "дэт металлической" музыки. Хорошо известно, что некоторые последователи этого, э… музыкального культа несут ответственость за поджег церквей в… – лицо Боврелла болезненно дернулось, – в Норвееееегии… Неужели мы здесь имеем дело с аналогичным случаем?
Иеремия Джонс не был профаном в том, что касалось бесплатного телеэфира. Он знал, что начать сейчас мудреную библейскую проповедь значит обломать как раз тех английских ублюдков христиан среднего класса, в которых он нуждался, чтобы увеличить число участников марша. Болтовня об "огне и сере" ничем не поможет произвести эффект. Чтобы добиться цели, он заранее решил стать голосом Разумной Озабоченности.
– Спасибо, Джеймс. Да, я с прискорбием должен заявить, что здесь мы имеем дело с аналогичным случаем: сколько же еще честных слуг Божиих должно умереть смертью мучеников, чтобы добрые люди Англии встали и сказали: "Довольно"?! И давайте без обиняков: мы все – разумные люди. Я не один из тех чокнутых аутсайдеров, что считают: если пустить в обратную сторону запись какой нибудь популярной рок группы, обязательно услышишь послание Дьявола. Но эта музыка действительно проповедует сатанистскую веру, в этом ее назначение, а проповедует она так, что это может лишь повредить умам впечатлительных молодых людей. К примеру, в чартах альбомов за эту неделю мы видим на десятой позиции долгоиграющую пластинку, содержащую однозначную инструкцию: "Жгите церкви к всем чертям". Яснее эти люди высказаться не могли. И ныне неизвестное лицо – или лица – воплощают эти порочные идеи на практике.
– В фокусе протеста вашей кампании находится так называемый "Фестиваль Ночи", который должен начаться в Уитби в ночь Хэллоуина, не так ли?
– Совершенно верно, Джеймс. Я здесь, чтобы заявить: я истово верую не только в Господню любовь и братство Святого Духа, но и в нашу великую демократию. Свобода слова – чудесная вещь. Но предоставлять трибуну группировкам, защищающим самое настоящее насилие, я подчеркиваю, самое настоящее насилие над основами нашей цивилизации – это уже слишком. Министр внутренних дел должен принять активные меры, прежде чем этот презренный культ зайдет слишком далеко…
Боврелл заметил, что режиссер подает ему сигнал "кончай".
– Я боюсь, что… – начал он, но Джонс был не в том настроении, чтобы кончать, не закончив речи, и просто напросто увеличил громкость:
– Вот почему я убеждаю добрых христиан по всей стране…
– …к сожалению…
– …присоединиться к нашему крестовому походу…
– …на этом…
– …и показать, что в точности мы думаем обо всей этой грязи…
– …наше время…
– Следующая церковь, которая сгорит, – Джонс смотрел прямо в камеру, – может оказаться вашей. Давайте объединимся и не допустим этого!
Боврелл издал вздох облегчения. Режиссер яростно показывал, как надо резать горло врагу, что, как понимали посвященные, означало "заткни ебучего ублюдка".
– Большое спасибо, мистер Джонс. Кстати, мы просили организаторов "Фестиваля Ночи" появиться сегодня в студии, но они отказались давать интервью. Теперь у нас как раз остается время, чтобы взглянуть на завтрашние газетные передовицы…
Иеремию Джонса быстро вытолкал со сцены честный и румяный молодой ассистент режиссера.