– Большое спасибо, что вы так быстро откликнулись на приглашение, мистер Джонс. Водитель ожидает вас в приемной. Должен вам сказать, вы говорили очень убедительно, – излил свои чувства ассистент режиссера, – Желаю вам всяческой удачи в вашем крестовом походе.
Джонс постоянно находился в поиске свежей плоти для пополнения паствы, особенно такой молодой и румяной плоти. Он повернулся к выпускнику Оксбриджа:
– Скажите мне одну вещь, молодой человек. Были ли вы крещены в священных водах реки Иордан?
– Да, я… ну, в сущности, нет… – признание заставило представительного ассистента залиться краской.
Джонс возложил отеческую руку на плечо юноши.
– Двери в Храм Божий всегда открыты, сын мой. У нас ежедневные службы!
– С спасибо. Да, м может быть, я и… Спасибо.
– Да пребудет с тобой благодать, о дитя, – Джонс сжал плечо новообращенного и ослепительно улыбнулся.
Садясь в машину с роскошной обивкой, Джонс захихикал под нос. Он прекрасно понимал, почему организаторы фестиваля отказались появиться на шоу одновременно с ним! Они б ни за что не сделали этого. Никогда в жизни!
Он громко расхохотался.
Водитель бросил секундный взгляд на мутантоподобного служителя Господа в зеркало заднего вида, нажал на газ и вырулил с автостоянки ТВ центра "Би Би Си".
Глава 17
Дэб поднялась и вырубила телик. Все они чуть не обоссались, стебясь над церковным позерством нелепого альбиноса в "Ньюс Ревью" и пребывая в полном убеждении, что никакие козни белесого проповедника не смогут помешать им оттянуться на грядущем "Фестивале Ночи". У Пита и всей его шараги грузчиков были вписки в центре Уитби, и он сказал, что можно будет зависнуть. Все они забронировали места в "национальном экспрессе" до Скарборо, а оттуда до Уитби всего полчаса езды обычным автобусом. Дэб просто не находила места от нетерпения. После стольких фестивалей в жизни, конечно, трудно считать это событием и все дела. Но что то все таки говорило ей, что это шоу будет просто пиздец охуительно круто.
К счастью, Билко в последнее время не нарисовывался. Фактически, его вообще никто не видел. Рон был очень из за этого зол, говорил, что Билко должен ему лове, и где же, типа, пиздюк соучастник. Дэб не могла ему ничем помочь, она была б рада навсегда избавиться от упорных и никчемных приставаний очкастого дилера, и, типа, точка. Но вот что чудно – и она об этом ни кому не говорила – он продолжал посещать ее мысли. Абсолютно непрошеным и в самое неподходящее время. Она вдруг видела его злорадную физию умственным взором, и одновременно чувствовала горячее жженье в пизде. Фу! Конечно же, она не хотела его ебать. Возможно, просто у нее был цистит или чо то такое. Йе е, стопудово, просто цистит.
* * *
Билко стоял перед зеркалом в стремной придорожной гостинице, куда забурился на день другой. Он забавлялся идеей отправить Дэнни открытку, но Бэрроу оказалось такой дырой в жопе, что в почтовых киосках открытки не продавались. Вероятно, просто до кучи.
Бэрроу! Во имя ебли! Он не мог с уверенностью сказать, почему выбрал эту дыру. По возвращении в Глазго его ждало приятное открытие: капусты в бочке осталось порядком, более чем достаточно, чтоб залечь на дно на пару дней. И когда обратный поезд в Лидс через Донкастер подъехал к унылой маленькой станции городка на северном побережье, Билко как будто что то позвало из этого богом забытого места. Повинуясь мгновенному импульсу, он просто напросто сграбастал сумку и ловко сиганул с поезда.
Топая под горку в направлении центра города, он почувствовал, что расслаблен как никогда в жизни. Нет, не просто расслаблен. Он позитивно чувствовал силу. Вот оно что. Это было чувство благополучия, которое приходит лишь тогда, когда ты заставляешь мир вращаться по твоей указке, для чего все средства хороши. Он не знал: жалеть ли патетические экземпляры гомо сапиенса, волочащиеся позади, или же просто поиграть несчастными слепыми пешками и раздавить их каблуком, смеясь в их жалобные лица импотентов.
Не долго он искал гостиницу с пустыми номерами. Все как одна отчаянно нуждались в постояльцах, что для такого захолустья было, блядь, не удивительно.
Он разделся до трузеров и принялся восхищенно пялиться на свои портачки в зеркало трельяжа. Сначала анфас, потом в профиль, потом, выворачивая шею, на те, что на спине. Он не мог оторвать взгляда от сонмища черных рож, украшавшего его дряблое тело, попав под гипноз потусторонних буркал, ползавших и расплывавшихся у него на глазах, то в фокусе, то в расфокусе, будто они в натуре были загробными духами и отчаянными привиденьями, вызванными с того света жужжащей иголкой Пита Пантеры. Они бы не стали выглядеть реальнее даже зловеще завыв и начав изливать свою вековую тоску. А этот Пит Пантера – ебаная в рот звезда, подумал Билко. Ебаная в рот звезда!
Он двинул к кровати, сжимая яйца рукой сквозь новые шмотки. Еще немного – и Дэб будет его и только его готической цыпочкой, но ждать он уже не мог. Сумка Билко лежала на кровати. Открыв ее, он покопался внутри и извлек на свет божий коробку, обмотанную для сохранности футболками. Он лег на покрывало и снял с коробки крышку, потом осторожно порылся в туалетной бумаге и вынул наружу куклу.
Ну, "кукла" – это было бы несколько сильно сказано. Грубо слепленная восковая фигура была не более чем здоровенной колбасой из плавленых свечей, из которой торчали пять каких то обрубков. Один из обрубков, торчавший из конца колбасы, был украшен грубо намалеванной рожицей; она выглядела, как детские каракули, только гораздо хуже – но, учитывая тот факт, что намалевана она была помадным огрызком из помойного ведра ванной Дэб, Билко был просто в восторге от результата. В помойном ведре был колтун из черных волос, который она, наверное, выдрала из расчески, и колтун этот полувиднелся сквозь воск демонической головы Куклы Дэб. Вокруг "тела" было обернуто и типа того что припаяно воском что то навроде черного кружевного белья. Билко приспустил мизинцем перед этого кружевного белья и потер два кусочка помады, вылезшие наружу. На самом деле кружевное белье это было останками старых трусиков Дэб, каковые, опять же, он добыл на помойке. Он поднес куклу к носу и мощно понюхал. Трусики пахли как ад и рай, два в одном. Перевернув восковое изделие, Билко произвел инспекцию рваной раны, которую он прорезал между ножных обрубков. Из этой свечно восковой пизды торчала ниточка. Пусть его и не было сейчас видно, но в центре устрашающей статуэтки находился использованный Дэбов тампон, глубоко утопленный в восковом сердце куклы – на тампоне были даже лобковые волосы, приставшие к засохшей менструальной крови. Сила деталей, подумал Билко самодовольно. Вся сила – в деталях. Та маленькая пластиковая сумочка всякой всячины из помойного ведра ванной Дэб оказалась настоящим сокровищем оккультиста. Она разгласила все эти тайные прелести, и теперь, когда они были вживлены в сие чучело готической цыпочки – Билко знал это, потому что ему так сказали духи – оно перестало быть просто чучелом; в каком то странном, мистическом смысле сия демоническая кукла была самой Дэб; он знал, что его власть над ней теперь будет только расти – до тех пор, пока она будет не более способна сопротивляться его самым темным желаниям, чем этот дьявольский манекен.
Он ухмыльнулся собственной ушлости и стал щекотать грубо вырезанную дыру, время от времени дергая нитку тампона. У него моментально развился стояк. Он мог смело поспорить, что где бы Дэб сейчас не была, ее пизда горит и трепещет и отчаянно жаждет проглотить несколько дюймов его полной крови любовной кости; и он знал это безо всякой подсказки духов.
Раздался стук в дверь. Билко на секунду перестал ласкать свой хуй и поднял взгляд:
– Кто там?
– Это я, миссис Блэкли.
– Секундочку!
Какого хуя ей надо? Билко крайне осторожно положил "Дэб" в коробку, схватил футболку и, натянув ее на голову, подошел к двери и приоткрыл ее.
– Добрый день, мистер Спэр. Я просто хотела узнать, останетесь ли вы до… Ой, простите, я, э…
Фраза, начатая роскошной хозяйкой гостиницы, повисла в воздухе, ибо она узрела вздутие на свежих хлопковых трузерах Билко.
Билко понял причину ее смущения и решил извлечь из ситуации максимум пользы. Он был уверен, что похотливая хозяйка жаждет сесть, как на кол, на его полную крови любовную кость. Он открыл дверь пошире, чтоб ей было все видно.
– Входите, миссис Би.
Миссис Би не требовалось большего поощрения; она захлопнула за собой дверь и сразу же принялась расстегивать пуговицы своего прелестно сшитого халатика. А она ничего, подумал Билко; вид ее ненормально огромных сисек заставил его хуй трепетать от жажды трахнуть ее до потери пульса. Миссис Би засунула свой язык ему в рот; муж ее был на работе в городе, а она уже целую вечность не сосала, стоя на коленях, мощный молодой хуй.
Чего Билко не понимал, жадно насасывая темные, большие и стремительно твердеющие соски своей хозяйки, так это того, что его зависание в Бэрроу было отнюдь не случайно. Когда она встала на колени и стала насасывать его венозный хуй, он, наверное, был слишком занят, чтоб одуплиться, что сонный прибрежный город, который он выбрал вроде бы наугад, был на самом деле геометрическим центром дьявольской диаграммы, которую он помогал начертать. И что он был вовсе не архитектором демонических планов, которые строились у него под ногами, а скорее, простым наемным рабочим.
Но Билко не должен был этого знать. Он поймет это, причем по жесткому, через пару дней – но никак не сейчас. Так что давайте оставим его наедине с его жалкими фантазиями и дадим ему мирно выебать миссис Би до состояния комы.
Глава 18 Ч.1
Вперед, солдаты христиа а ане,
Единым строем на войну у!
С Его Распятием воспря а нем
И защитим свою страну у!
Христиане были в хорошем расположении духа. Церковь Вековечного Дня была упакована в мини караван междугородных автобусов, возглавлявший, в свою очередь, гораздо больший караван христиан со всей страны, сросшийся в Лидсе на шоссе М1; ныне, пересекая Пустоши Северного Йоркшира и направляясь в Бухту Робина Гуда, караван этот растянулся до самого горизонта: едва ли не тысячи междугородок неслись все быстрей сквозь кусачее осенее утро.Солнце светило на несущиеся мимо мили вереска и утесника, только только начавшего жухнуть; вороны и овцы в панике ломанулись прочь от шоссе, когда ведущая междугородка вкатила, пыля, в сонный прибрежный городок, откуда, собственно, и должен был начаться штурмовой бросок на Уитби.
Иеремия Джонс забрался на кабину главного автобуса: он вел своих солдат на войну. Он бросил взгляд вперед – на красоту Творения Господня, потом – назад, на бесконечную шеренгу супертачек, с ревом прущих вперед. Он поднес ко рту мегафон и затянул для своих апостолов другой гимн:
– Все светлое, прекрасное… – начал он.
– БЛАГОСЛОВЕННО ВСЕООО!!! – радостным хором проревели в ответ его облаченные в белое послушники.
Валлиец был на подъеме. Резонанс его скромной кампании – одной пресс конференции и того интервью для "Ньюз Ревью", всего то – напрочь затмил его самые дикие и амбициозные прогнозы, и вот теперь добрые люди Британии объединились, чтоб дать отпор силам зла. Тот факт, что сам он являлся хозяином самой внушительной в мире коллекции "дэт металлических" и "готических" групп, лишь убеждал Джонса в истовости его веры. Создав буквально на пустом месте оффшорную компанию "рок промоушна", он сумел отыметь музыкальный бизнес, натравив его алчность саму на себя. С помощью щедрых авансов, которые "Ночь Инкорпорейтед" платила участникам фестиваля, сама оставаясь в полной тени, Джонс добился того, что мощное сборище сатанинских скальдов просто рвалось поучаствовать в своем собственном уничтожении. Они лезли из кожи вон, чтоб оказаться на фестивале! Яки агнцы, – подумал он самодовольно, – яки агнцы под нож мясника.
* * *
Дэб, Тиш и Сэл смешались с тусовкой в черном прикиде, тащившейся вверх по легендарной лестницей Уитби. Каменные плиты повторяли все неровности гигантского холма – почти утеса – от гавани далеко внизу до Аббатства на самой вершине; поверхность плит истерли столетия непогоды и непрерывного паломничества. Они слышали, как звукари кочегарят мощные усилители: шквалы звука над каменистой вершиной. Да, пестренькая же коллекция готиков и металлистов перлась сейчас по этой сотне ступеней. Дэб и вся ее кодла вырядились, как обычно; со своими наколками и рваными ажурными чулками и викторианскими корсетами из китового уса и фальшивыми бриллиантами из лавки старьевщика из Уитби все они выглядели пиздец охуительно круто. Перед ними топала группа бесполых фанов Мэрилин Мэнсона, позади тащились старые рокеры в "моторхедных" футболках. Один истощенный готик задрал на себе футболку с логотипом "Зэ Неф", чтоб показать всем наколку на спине: "СМЕРТЬ ЦИВИЛИЗАЦИИ ЕСТЬ БУДУЩЕЕ РОКА" – таков был текст, исполненный готическим синюшным шрифтом.
На миг оьернувшись и глянув поверх голов старых рокеров, Дэб узрела отличный вид на сонную деревню у гавани. Яркий свет осеннего солнца и прозрачный воздух поймали деревню в отчетливый фокус. Трудно было поверить, что это отсюда во время оно двинул под парусом сам Капитан Кук, что крупнейшие китобойные флотилии Европы во время оно были приписаны к этой деревне. Но на самой вершине холма, что высился на дальнем берегу гавани, Дэб увидела колоссальную арку из китового уса, немую свидетельницу тех давних лет.
Она попробовала на минуту представить, на что было раньше похоже сие местечко; суда, толпящиеся в гавани; шлюхи на выгуле; туши огромных китов, которые рубят на пристани топорами; рев матросов, несущихся из таверны в таверну; брань и похвальбу, летящие с вельботов в переулки… Но она не смогла.
* * *
"Будни Озерного Края", 29 октября 1999 г., пятница.
УБИТА ХОЗЯЙКА МЕСТНОЙ ГОСТИНИЦЫ:
ШОКИРУЮЩИЕ ПОДРОБНОСТИ КРОВАВОГО ИЗНАСИЛОВАНИЯ
Популярная в Бэрроу хозяйка гостиницы, миссис Джемима Блэкли, была вчера зверски изнасилована и убита в своем собственном заведении. Вечером того же дня в связи с убийством был арестован мужчина, в настоящий момент помогающий полиции вести расследование.
Спикер городской полиции Озерного Края заявил: "Это убийство было совершено с особым цинизмом, и судя по ряду характерных признаков, было ритуальным. Миссис Блэкли была популярной местной фигурой, и я гарантирую, что офицеры моей команды не успокоятся, пока не найдут виновного или виновных. В данный момент мы не видим причин считать, что кому либо из членов местного сообщества угрожает опасность, но мы настоятельно просим всех, кто, возможно, видел что нибудь необычное в гостинице "Блэкли Тауэрз", обратиться к нам – разумеется, строго конфиденциально. Я могу заверить местное сообщество в том, что если кто то сообщит нам ценную информацию, то ему не "пришьют" никаких нераскрытых преступлений – даже если у этого лица окажутся проблемы с психикой.
Вчера вечером сосед четы Блэкли так выразил шок, в котором пребывает местное сообщество: "Мы просто поверить не можем, что подобное произошло у нас в городе. Она была, так сказать, "популярной фигурой" в нашем районе, и мы просто напросто в шоке!"
ПОЛНЫЙ РЕПОРТАЖ И ФОТОГРАФИИ
* * *
Влад Варгстром поежился и натянул на плечи дорогое шведское пальто. Несмотря на солнце, он замерз, как собака. Он уже начал жалеть о собственных навороченных планах эффектного появления на "Фестивале Ночи". Поначалу это казалось хорошей идеей – воссоздать путешествие Графа Дракулы на борту судна призрака, прибыть в Уитби с горящими факелами и провести макабрическую процессию по ступеням от гавани до фестивальной сцены, вовремя выйдя на нее со своей "гвоздевой" программой – но ныне, проведя всю ночь в скачке по грубым горбам Северного Моря, ночь, полную яростного ветра, свищущего в оснастке и сдирающего кожу, Варгстром усомнился, стоило ли так кипежить. Йоргенсон со своими корешами из шоу бизнеса, должно быть, давно уже с комфортом зависал в ближайшем "Холидей Инне", и Влада позитивно давила жаба. Еще Владу было жутко интересно, не пиздел ли паровозно курящий менеджер "Псов", убеждая группу в том, что в Англии старинный бриг не арендуешь ни за деньги, ни за поцелуи, и что единственным возможным вариантом было нанять "Принцессу Готенбурга" на неделю с полной предоплатой.
– Будет аутентичней некуда, – приговаривал Йоргенсон, игриво похлопывая его по спине, – Если вы, парни, актуально сплавлены вместе с судном. Подумал о газетном освещении, нет?
Ну, может быть, и так. Но ныне, глядя на паруса, безжизненно свисающие с мачт, Варгстром стал сомневаться, что они вообще доберутся до Уитби.
Внезапно, без предупреждения, судно окуталось туманом. Варгстром не заметил, как тот подполз. Он проклял влажный воздух и достал свой ингалятор; подобная погода удушала его астмой. Ветра по прежнему не было; паруса занимались исключительно тем, что бессмысленно трепыхались на реях, но Варстром определенно чувствовал, что судно движется.
– Да ладно, – подумал он вслух, спускаясь в трюм, – Может, мы и в натуре куда нибудь приплывем.
* * *
– РЕЛИГИЯ – ВОТ НОВЫЙ РОК Н РОЛЛ!
Голос Иеремии Джонса гремел из огромных колонок, установленных посредине автостоянки на вершине утеса, где одна междугородка за другой вываливала наружу свое христианское карго. Некоторым автобусам пришлось припарковаться на много миль ниже по склону, и счастливые как триппер "протестанты" уже маршировали в такт его словам. Народ будет все еще прибывать в Бухту Робина Гуда, когда я буду в Уитби, подумал он. Это будет непрерывный поток чистой веры, который не сможет остановить никакое количество неверных. Они утопят силы тьмы в болоте чистой силой своего числа.
– Воистину, кроткие унаследуют Землю! – радостно объявил Джонс. – Особенно, если их, то есть нас, так много!
Он оглядел толпу христиан, кишевших перед ним на склоне холма. Каждый купался в одном только истинном свете, был счастлив стать воином в Битве Добра, которая скоро начнется. Еще мгновение, и Церковь Вековечного Дня – в белых одеждах, с белыми знаменами, колеблемыми бризом – поведет за собой легион правоверных по тропе на вершине утеса, вперед на Уитби, во имя Спасения.
Он передал микрофон епископу города Бексхилл он Си, потом спустился с трибуны, чтобы найти своего привлекательного белобрысого пресс атташе. Встретившись с ним взглядом, Валлиец поманил его из толпы.
– Где мой крем от загара, дитя мое? – спросил Иеремия Джонс.
* * *
– А там чо такое? – проорала Дэб поверх грохота гаргантюанской усилительной системы "Фестиваля Ночи", показывая пальцем на видневшуюся сквозь просвет в руинах большую белую сцену, сооруженную на соседнем поле.
– Пивная палатка, поди! – ответила Тиш.
На площадке рубились "Христианские Хуесосы", и мрачные звуки, которыми рвало их инструменты, несколько диссонировали с роскошной и ясной погодой, но это нисколько не умаляло энтузиазма черных орд, толпившихся перед сценой. Дэб и вся ее кодла торчали между ямой у самой сцены, куда можно было ссать и бросать бутылки, и валявшимися, как мусор на траве, телами обдолбанных готиков на отшибе.