Бася, о чем я должен написать? Я, специалист по наркомании? О нашем взрослом мире? О наших мерзостях и дрязгах, о холодном расчете, обмане и о молодежи, о ее неприспособленности, которая, если не целиком, то все-равно наша вина - пап и мам? Если задаться целью, то, конечно, можно найти ряд аргументов в свою пользу, что, дескать, молодежь часто так распоряжается своей жизнью и так ее запутывает, что без участия взрослых может натворить много зла. Кто-то может на это возразить, что нет дыма без огня и что всегда существуют причины, коренящиеся во взаимозависимости "мать - отец". В свою очередь, на это следующий оппонент скажет… И так можно продолжать до бесконечности. Но мне представляется, что более существенным здесь становится вопрос о том, как воспитывать и что принимать за образец.
Думаю, мы опасно заблудились, усложнили многие понятия, такие, как дом, работа, отдых, дети. Старые добрые времена, когда проповедовалось тепло домашнего очага, когда школа, с ее увлекательными занятиями, была открыта всем проблемам, кажутся нам безвозвратно ушедшими в прошлое. Мы не ценим собственные достижения и начинаем сомневаться еще до того, как попытаемся что-то сделать. Мы признаем свою психологическую инвалидность, потому что этим можно оправдать наше бессилие в деле воспитания детей. Занятые только собой, собственными проблемами и амбициями, мы в какой-то момент начинаем терять наших детей, отступаемся от них, а у них не хватает сил крикнуть: "Не оставляйте нас!" Впрочем, даже если бы они сумели это крикнуть, мы бы все равно раздраженно отмахнулись: "Не морочьте нам голову, у нас есть дела поважнее".
И они это чувствуют, они знают нас.
Как же беспомощны слезы ребенка, затерявшегося в чаще взрослых проблем, где ни одна из тропинок не ведет к выходу! Он должен сам протаптывать себе свою тропинку. Именно так поступила Бася и тысячи других детей, которые стали наркоманами, потому что у них не было выбора. Да, это прозвучит чудовищно, но это мы толкнули их на опасный путь, не научившись давать выход своему напряжению иначе, как через скандалы, мы компенсировали свои неудачи, отыгрываясь на более слабых, набивая себе цену с помощью обмана и клеветы. Наша собственная неудавшаяся жизнь всегда отражается на психике ребенка. Но мы, несмотря ни на ч-fo, игнорируем это, лишь бы только нам самим было легче. Нам кажется, что, пока ребенок еще мал, он ничего не понимает, а если уже подрос - тогда пускай учится.
Именно так мы поступаем и такой ценой расплачиваемся - ценой жизни наших детей. Давайте, наконец, посмотрим правде в глаза теперь, когда мы прочли дневник Баси. Ведь когда-то это был ваш ребенок, смысл всей жизни, самое дорогое, что только есть на свете. Почему она стала наркоманкой? Разве наркоманом человек становится сам?
Нет. Наркоманом делают - дома, в школе, во дворе и в лагере - словом, везде. Его лепят из чудесного материала - из детской наивности, из желания познать мир, из повышенной восприимчивости, из порывов детских чувств, из самых потаенных секретов и неподдельных слез. Это невероятно, но мы, которые еще совсем недавно сами были молодыми, вдруг начисто забываем свое прошлое и начинаем играть странную для себя роль - отца, матери, учителя. И играем ее как бы в отрыве от собственного детского и юношеского опыта, как будто всего этого у нас вообще никогда не было.
Неужели мы стыдимся своего прошлого?
У меня складывается впечатление, что свою взрослую жизнь мы начинаем как бы с нуля, вне всякой связи с прошлым. Мы создаем ее без фундамента, каким мог бы быть наш опыт, вынесенный из детства и юности.
Неужели мы забыли о нем?
О наших маленьких детских драмах, о том, как у нас колотилось сердце в школе, о страхе перед родителями и, наконец, о наших мечтах, желаниях и надеждах, когда нам требовалось так мало, а может быть, наоборот, очень много, чтобы ощутить радость и почувствовать себя счастливым? Какова родословная, каковы первоосновы нашей личности? Сколько в ней правды, а сколько закамуфлированной слабости и комплексов? Мы ни за что не хотим это признавать, и в этом наша ошибка. Кто, спрашиваю я, дал нам право считать себя лучше? Откуда в нас это неоправданное высокомерие? Мы начинаем воспитание детей со лжи, потому что не способны быть искренними с самими собой. Мы старательно заметаем все следы, как преступник, скрывающий от чужих глаз свое черное дело.
Разве можно на таком фундаменте страха, фальшивых нравоучений с высоты собственного превосходства построить здание доверия и воспитания?
"А король-то голый", - не преминули бы сказать сами наши" воспитанники. И мы боимся этого. Ведь они все видят и смеются над нами за нашей же спиной. Чем мы более фальшивы, искусственны и не свободны, тем больше подвергаем себя суровой критике с их стороны. Многие из нас прекрасно изучили правила игры в искренность - как нужно "открывать душу и сердце", "признаваться в своих ошибках", но все это лишь удобные в обращении, но столь же легко разоблачаемые молодежью манипуляции. Лучше вообще отказаться от мнимых поступков, чем содействовать сооружению двойного фасада неискренности.
Давайте будем просто самими собой, такими, какие мы есть на самом деле, в нашей повседневной жизни, и в особенности тогда, когда нас никто не видит. Эту свободу нужно проявлять на каждом шагу, ибо именно она должна быть примером для молодых. Примером должно служить все, что естественно, что исходит от сердца. Точно так же и наши ошибки, неуверенность, страх и сомнения при выборе чего-то лучшего, боязнь перед неизвестным, - все это неотъемлемые свойства человека, далекого от непогрешимости и геройства. Образец - это любая правда, которая заключена в нас самих и которую мы должны научиться раскрывать друг перед другом.
Что же это за правда? Наше лицемерие - правда? Да.
Наша изнурительная работа и будничная серая жизнь? Да.
Так давайте научимся говорить об этой жизни и соотносить ее с жизнью наших детей.
Известно, что на протяжении многих лет учителями и воспитателями становились люди, которым не повезло где-то на другом поприще. И я опасаюсь, что такое положение дел может продолжаться и дальше.
Неужели ситуация настолько безнадежна?
Но если бы педагоги умели прислушиваться к молодежи, не воспринимать враждебно ее ошибки, прощать даже постыдные поступки, мы бы имели прекрасных воспитателей.
Как это сделать в системе сегодняшней школы, возлагающей на учителя прежде всего обязанность прохождения "материала", когда о воспитании, как таковом даже, и мечтать не приходится? Бытует тезис о том, что учитель воспитывает ежеминутно и постоянно, но я полагаю, это всего лишь демагогия. Необходимо - и другого выхода нет - создать в школе иной, отличный от нынешнего климат взаимоотношений. Нужно уничтожить систему принудительного усваивания громадного дидактического материала. Каким образом все это может уместиться в головах наших детей? Время, отведенное для дискуссий с молодежью, должно быть важнее уроков математики или грамматики. Но для такой дискуссии необходимо спуститься с кафедры и по-настоящему влиться в среду учеников, причем не только на время одного урока. Здесь-то и начинаются трудности.
Мы боимся пошатнуть свой авторитет, опирающийся, как правило, на наши теоретические познания. Как?! Подорвать его простыми рассуждениями о жизни?! Нет! Этим нельзя рисковать.
Чтобы говорить с кем-то о жизни, нужно самому видеть жизнь, такой, какая она есть на самом деле. Но на этом круг замыкается. Потому что нам самим не хватает смелости оценивать наш собственный, личный опыт и мы не любим говорить об этом вслух.
В результате мы становимся строгими и неприступными. Лекции о воспитании оборачиваются обычно пустой болтовней, банальными фразами. А пробовали ли вы когда-нибудь читать ученикам лекции о своей жизни? Я этим занимаюсь постоянно, всякий раз, когда встречаюсь с новыми пациентами. И они видят, что я обыкновенный, нормальный человек, с массой собственных проблем, нереализованных желаний и комплексов. После этого им становится легче раскрыться передо мной. Да, сойти с кафедры - это единственный путь стать воспитателем-человеком, таким, которого запомнят до конца жизни, примером скромности, простоты и сердечности, строгости и снисходительности в мелочах.
Я понимаю, что легко написать, труднее взять и немедленно все это реализовать. Часто авторитет учителя серьезно подрывают сами родители, которые при ребенке высказывают о нем много плохих и несправедливых оценок. Да, учителем быть трудно. Это необходимо принимать в расчет, говоря о профессии педагога. Но без трудностей нет удовлетворения.
Взаимоотношения учителей и родителей - это предмет отдельного разговора. Всем хорошо знакомы родительские собрания, на которых обычно зачитываются отметки и произносятся извечные стереотипные формулировки типа: "лодырь, но все-таки способный". Не о таких встречах идет речь. Куда канули встречи, на которых бы шел разговор об общих взаимных трудностях, бедах и радостях? Мы боимся и стесняемся друг друга, мы неискренни и скованны. Родители боятся поделиться своими трудностями с учительницей (мало ли что она подумает, а вдруг это навредит ребенку?). Учитель, в свою очередь, думает: "С какой стати мне открывать им свои проблемы, они еще решет, что я жалуюсь и не справляюсь с работой, что чего-то от них требую". У нас нет друг к другу даже элементарного доверия, а уж о сотрудничестве и мечтать не приходится.
Как же все-таки воспитывать ребенка, стоящего между домом и родителями, с одной стороны, и между школой и учителями, - с другой? Обе стороны подозрительны и лицемерны по отношению друг к другу. Как же формировать молодое поколение, наше "светлое будущее"? Ребенок прекрасно чувствует эту взаимную пропасть и умеет повернуть в свою пользу подобную игру, часто напуская родителей на учителей, и наоборот. А мы легко попадаемся на эту удочку. Молодой человек знает наши слабости и умеет их использовать. Например, он заявляет: "В школе опять ко мне придираются, то ли дело Юрек, у него родители шишки". Сколько было подобных разговоров?!
"Куда же податься? - думает наш ребенок. - Старики не а счет, и школа тоже, никто меня не понимает и даже не пытается это сделать. Значит, нужно самому что-то придумать". Ребенок, который никому и ни во что не верит, который по инерции ходит в костел и не по своей воле должен беседовать с каким-нибудь дедушкой-фронтовиком, такой ребенок, в силу обстоятельств, сделает неверный и легкомысленный выбор. Ведь никто не научил его различать глубинные ценности, до которых нужно докапываться кропотливо, преодолевая и поднимая множество далеко не самых привлекательных пластов жизни. Все, что сейчас получает от нас молодое поколение, низкопробно и поверхностно по своей сути: "рефлексии" в песнях молодежных ансамблей, кашица пережеванных фраз по радио и на телевидении, невразумительные сентенции научных работников, фальшивый энтузиазм молодежных организаций. По-прежнему недостает нравственных авторитетов, которые бы соответствовали запросам молодых.
У нас не хватает смелости дать им возможность сотрудничать с нами на принципах равноправия. Мы боимся трудных вопросов и бескомпромиссных поступков.
Мы боимся, потому что тогда нам, возможно, пришлось бы встать перед необходимостью пересмотра истинности наших позиций, пережить отречение и отступление от мечтаний и идеалов, за которые мы когда-то боролись. Это не по нашим силам и нервам.
Мы рожаем детей, воспитываем их, а вернее, растим … и не более.
Однако не все люди одинаковы, и можно предположить, что среди нас есть много и таких, кто умеет общаться с молодежью на основе подлинного партнерства.
Как этого человека воспринимают другие его коллеги? Здесь смело можно сказать, что жизнь такого человека не из легких. Как правило, он по своей натуре - общественник, фанатик какой-либо идеи, отличающийся от остальных удивительным свойством "неприспособленчества". Ярлык, который навешивают на этого беднягу, в быту, в лучшем случае, звучит в форме мягкосердечного эпитета - "ненормальный", а если пользоваться более наукообразными формулировками, то этого человека следовало бы назвать социально неадаптированным.
Неужели прошли те времена, когда люди, мыслившие нестандартно, могли надеяться на успех и увлечь за собой других, воплотить смелые передовые идеи, ставшие затем вехами в истории наших педагогических достижений?
Если во главе педагогических коллективов не встанут светлые личности, готовые признать чужую правоту, отважные и честные люди, то нам нечего и мечтать о переменах в деле воспитания молодежи. Школа должна учить самостоятельному мышлению, смелости высказываний и одновременно готовности отвечать за последствия неизбежных ошибок. Школа, по-моему, должна быть образцом партнерства молодежи и взрослых, тем местом, где обучают искусству компромиссов и самоотверженности, помощи более слабым, местом, где формируется самолюбие, скромность, искренность и открытость. Учим ли мы всему этому в наших школах?
Как практик, занимающийся молодежью, я хотел бы изложить свой взгляд на это. Меня беспокоит каша педагогическая беспомощность дома и в школе. После нашей неудачной обработки молодые люди выходят непригодными к нормальной жизни. Басю тоже неправильна сформировали, и о последствиях такого воспитания мы узнали из ее дневника.
Невозможно говорить о наркомании, как о чем-то оторванном от реальной действительности. Я считаю, что наркомания - это результат наших собственных убеждений, взглядов и поступков. Я о многом передумал за все эти годы и все больше склоняюсь к мысли, что если все и дальше так будет продолжаться, если в нас самих и в наших отношениях дома и в школе не изменится ничего или изменится немного, то у нас не останется никаких шансов победить это угрожающее явление. Скажу больше: нам грозит мания иного рода - мания инерции со стороны молодежи, мания пассивности, наплевательства и бесконечного недовольства.
Попав на благоприятную почву, все эти симптомы развиваются в болезни типа наркомании, алкоголизма, преступности. Будучи взрослыми, мы обязаны до конца отдавать себе отчет в той ответственности, которая на нас ложится. Наркомания - это итог просчетов воспитания в школе и дома. Для молодежи наркотики становятся средством восполнения, а иногда и просто заполнения пустоты в их жизни.
Хотите знать, почему многие молодые люди так мечтают испытать что-то необыкновенное, захватывающее, как им представляется в их наивном воображении, что-то, что даст им возможность вырваться из повседневности?
Тогда прочтите еще раз дневник Баси. Прочтите все, что скрыто методу строк, и попытайтесь воссоздать картину той реальности, которая окружала эту девочку. Ведь у Баси был дом, родители, о которых она пишет с достаточной теплотой, она исправно ходила в школу и "даже не хватала двойки". Но что из того?
Эта девочка, прекрасно чувствуя фальшивую игру, не без иронии напишет в своем дневнике: "И для" них это, наверное, означает, что все в порядке. Смешно".
Бася в течение нескольких лет одурманивает себя наркотиками. Ее жизнь как бы делится на две части. Внешне она соблюдает минимум правил добропорядочного поведения послушной дочки и школьницы, внутри же у нее с каждым днем остается все меньше того, что связывает ее с окружающим миром. Ее одиночество все нарастает.
Она не ведала, что наркотики окажутся для нее западней. Ни один наркоман этого никогда не знает заранее. Начинается у всех одинаково - ради забавы, из любопытства. Часто это происходит из-за упрямого неприятия того, что предлагаем им мы. Мы кажемся им скучными и неинтересными, уныло и мрачно отбывающими жизнь как повинность, да и мы сами преподносим им эту жизнь как череду бесконечных мучений и жертв. Они не хотят этого и любой ценой стремятся не копировать нас. Они хотят быть другими.
Движение хиппи, которое стало форпостом наркомании, придя к нам, вызвало целую бурю эмоций как среди молодежи так и среди взрослых. Поначалу многие молодые люди видят в этом движении возможность осуществления своих мечтаний. Они свято верят в то, что его символы - любовь, равенство, открытость могут быть реализованы лишь в сообществах хиппи и только через них возможно воплотить в жизнь, кстати сказать, вполне прекрасные лозунги.
Молодые слетаются на них, как бабочки на огонь и… обжигают крылышки, потому что движение это давно уже выродилось.
Я знаю, что в этом пункте я рискую навлечь на себя негодование и возмущение многих молодых людей, которые начнут бурно опровергать мои слова, утверждая, что все это неправда, что хиппизм жив, что это бунт и вполне обоснованный бунт против потребительской позиции взрослых. Согласен - среди молодых людей есть много таких (и я их знаю), кто бунтует против законов взрослых, но при этом хорошо учится и не употребляет наркотики. Однако, к сожалению, это лишь исключение из правила. Правда оказывается намного прозаичнее: польские хиппи в огромном своем большинстве в очень скором времени попадают в ловушку наркомании. И Бася об этом тоже пишет, вспоминая Беату, свою молоденькую шестнадцатилетнюю подругу, с которой они вместе лечились: "Она на самом деле еще не знает, в какое болото ее затягивает. Липнет к старым наркоманам, бродягам. Ей нравится с ними вместе колоться. Обожает хиппов. Когда-нибудь у нее это пройдет, но, наверное, будет уже поздно".
Я питаю огромное уважение к молодым за то, что они умеют выразить, причем нередко прекрасным и необычным образом, свой бунт, но я никогда в жизни не соглашусь санкционировать употребление наркотиков в какой бы то ни было форме. Тяга к наркотикам не свидетельствует об ограниченном воображении. Начинается все с разговоров о том, что они, молодые, с поисков того, что они могли бы сделать самостоятельно, но заканчивается это долгими и бесплодными спорами, полными жалоб и претензий. Несколько пустых фраз, яркие пестрые тряпки и повязка на лбу, и вот им уже кажется, что они настоящие хиппи. А через какое-то время наступает скука, идеи исчерпаны, вот тогда в дело, как правило, вступает наркотик. Это уже конечный этап посвящения в "таинство", некий "ключ к постижению абсолютной истины, к познанию жизни". Первое знакомство с наркотиками - это, как правило, своего рода ритуал. А как же иначе? Хорошая музыка, ненавязчивые уговоры, философия под наркотик - и ты попадаешь как кур в ощип, или, как говорят по-польски, как слива в компот, причем почти буквально, потому что "компот", он же польская "гера", почти всегда и оказывается тем самым первым уколом в жизни.
Это первое знакомство отчасти напоминает первую связь с женщиной - неудачный, но все-таки зачтенный опыт. Второй раз ты делаешь это как бы через силу, третий - тоже, но в четвертый раз, а это случается обычно через пару недель, тебе уже может быть хорошо. Ты принят группой, потому что стал одним из них, таким же, как они. Ты колешься, и, к собственному удивлению, перестаешь принимать близко к сердцу все остальное. Даже если выгонят из школы, даже если умрет кто-то из твоих близких, - все это отступает на задний план, кажется таким мелким и незначительным.