Бегбедер: Итак, Воскресение дает христианам утешительный ответ на вопрос о смерти. Но до того есть жизнь, рождение. Мне вспоминается одна фраза Бодлера: "Мы можем смотреть в лицо смерти; но, зная, что такое человеческая жизнь, как знают это сегодня некоторые из нас, кто мог бы не содрогнуться, не опустить глаз, узрев час своего рождения?" Эта мысль подсказывает мне следующий вопрос, и он кажется гораздо существеннее: разве не ужасен сам факт нашего пребывания здесь? И далее, вопрос, над которым я часто задумываюсь, – в нем, может быть, объяснение той жизни, которую я беспощадно растрачиваю: почему мы не бессмертны?
Ди Фалько: Но мы бессмертны! Возможно, мы не умеем жить, не умеем идти к истинным целям, к истинному смыслу. Быть может, земное странствие необходимо, чтобы мы поняли человека и через Воскресение достигли Бога. Именно эти два элемента: путь и Воскресение – оправдывают, на мой взгляд, наше временное пребывание на земле. И возможно, мы поймем, зачем нужна жизнь, только когда умрем и откроем, что смерть ведет к бессмертию.
Глава XI. О Воскресении
Бегбедер: Поскольку экологическая ситуация в нашем мире безнадежна, я говорю себе, что мы, наверное, живем в каком-то грандиозном кошмарном сне: очнемся ли мы от него – вот вопрос. Может, мы все рассеемся, как дым, превратимся в зеленых человечков.
Ди Фалько: Это называют реинкарнацией. Ты затрагиваешь тему, интерес к которой действительно усиливается в последние несколько лет. И этот факт многое говорит о состоянии нашего общества. Приходится признать, что люди все меньше верят в Воскресение и все больше – в реинкарнацию, в том числе и католики. Я часто размышлял: в чем причины этого нового увлечения?
Бегбедер: Буддизм в моде! Далай-лама – это круче, чем папа! Хотя он тоже осуждает противозачаточные средства…
Ди Фалько: Я задаюсь вопросом: не объясняется ли оно привязанностью (в итоге более сильной, чем мы думаем) к миру, в котором мы живем? В конечном счете люди очень любят нашу старую добрую Землю, несмотря на все ее недостатки. Утешительно думать: я вернусь в этот мир, такой знакомый. Пусть я превращусь в лягушку или в кролика, но я вернусь сюда.
Бегбедер: И вот что замечательно: люди частенько мечтают вернуться в образе лягушки, кролика или белочки, но редко – в образе таракана, крысы или мушиной личинки в коровьем навозе!
Ди Фалько: А те, кто утверждают, будто они перевоплотились, в предыдущей жизни непременно были важными особами.
Бегбедер: Куда более лестно побывать фараоном, чем евнухом.
Индуисты представляют свое возвращение скорее в виде животного, птицы или змеи. Платон был сторонником теории противоположностей: жизнь порождает смерть, и наоборот. А мне симпатична эта концепция вечного цикла. Чертовски соблазнительно, сохраняя душу, пожить в разных телах. Так каждая жизнь дает возможность наверстать упущенное в предыдущей. Жить много раз было бы просто здорово!
Ди Фалько: Это наводит на прекрасные мысли. Как я могу быть расистом или антисемитом, если в прошлой жизни я был евреем, арабом, африканцем или азиатом, хотя в этой жизни я католик, блондин, белокожий?
Христианская вера абсолютно исключает идею переселения души из одного тела в другое. Наше тело – не оболочка, которую можно сменить. Человек целостен душой и телом и соединен с Христом.
Бегбедер: По размышлении, я не так уж уверен, что мне нравится эта гипотеза. На ней могли бы неплохо заработать психотерапевты. Ведь если страх смерти – обычное дело, то при реинкарнации мы рискуем усложнить себе жизнь: будем бояться предыдущего рождения. А если я был тараканом в прошлом бытии? Это уже кафкианский вопрос! Как будто нам не хватает проблем в теперешней повседневной жизни!
Ди Фалько: Лучше поговорим о Воскресении – самой основе христианской веры. Верить в Христа – значит верить в Воскресение. Если человек воспринимает это разумом, такое кажется невозможным. Но все возможно Богу. Когда Христос говорит, чтобы мы верили в Его Воскресение, он резко раздвигает границы всего, что априорно способен представить человеческий разум. И все же Христос воскреснет. Сначала Он явится женщинам. Они станут первыми вестницами Воскресения.
Бегбедер: Он понимал толк в коммуникации. Явившись женщинам, Он знал, что слухи быстро распространятся…
Ди Фалько: Ты настоящий мачо! И повторяешь то же, что говорилось в те времена: рассказ женщин приняли за сплетню. Но Иисус явится и Петру, а потом двенадцати, и все воскликнут: "Господь истинно воскрес и явился Симону!"[26] Позднее Павел скажет даже, что Он явился более чем пятистам свидетелям сразу. Это факт, констатация факта, а не убеждение экзальтированного мистика, которому якобы все привиделось. Речь идет о целой толпе, к тому же она напугана увиденным. Это не плод галлюцинации или излишнего легковерия. Напротив, ученики даже усомнятся в том, что видели, – настолько они удивлены. Они не верят своим глазам, как сказали бы мы сегодня. И, явившись им, Иисус их упрекнет. Они смогут Его коснуться, убедиться, что перед ними не призрак. Тогда они осознают, что Иисус действительно воскрес, но отныне Он принадлежит Божественному миру Отца. Речь не идет о чуде, которое возвратило бы Его в земную жизнь, но, по словам апостола Павла, Он становится Человеком "небесным".
Бегбедер: Если принять твои рассуждения, твой рассказ, надо также заметить, что никто не утверждает, будто был очевидцем Воскресения непосредственно на месте события. Как Иисус вернулся из смерти в жизнь?
Ди Фалько: Верно, никто не говорит, будто присутствовал при Воскресении, никто не мог описать, как это произошло физически. Тем не менее апостолы видели воскресшего Христа и пустой гроб. Пелены, в которые было обернуто тело, лежали нетронутыми, точно оно высвободилось, не касаясь их.
Бегбедер: Все это – красивая история, и вполне понятно, что некоторые в нее не верят. Вера в иной мир для меня подозрительна по той причине, что она порождает известные отклонения: если вы убиваете ради вашего Бога, ради вашей религии, то после смерти вы попадете в рай. Исламисты, покончившие с собой в Мадриде, прежде чем себя подорвать, кричали: "Бог велик! Мы умрем, убивая!" Все-таки мне больше по душе старое доброе "Carpe diem".[27]
Позволю себе выразить серьезное сомнение по поводу понятия Воскресения, хоть я и не собираюсь перевернуть в одиночку священные основы христианства – колыбель упований сотен миллионов людей.
Ди Фалько: Убивать во имя Бога – значит Его предавать. А Воскресение Христово содержит в себе начало и нашего воскресения, которого мы ожидаем в последний день истории: в тот день каждый из нас оживет в собственном теле.
Глава XII. О Писании
Бегбедер: Есть книги, которые оставили след в моей жизни. Например, "Над пропастью во ржи" Сэлинджера, "Автокатастрофа" Балларда, "Нежности кладь" Морана, "Хроники" Виалатта[28] или вот еще "Дневник" Жюля Ренара. Но Библия – сколько я ни пытался прочесть ее от начала до конца, Ветхий и Новый Завет, так и не смог! Она вобрала в себя все, что можно и нельзя.
Ди Фалько: Представь огромную библиотеку, где ты найдешь стихи и романы, легенды и исторические книги. Все жанры литературы. Мы по-разному относимся к чтению, смотря что читаем: сказки или легенды, исторический роман или биографию. Взгляд и подход меняются в зависимости от жанра произведения. Так вот, Библия – целая библиотека, в которой есть предания, поэмы, исторические повести, песни, псалмы, притчи, пророчества, откровения, молитвы, оды, письма и т. д. Читателя, который готовится приступить к Библии, но не имеет к ней ключей, ждет трудное испытание. Чтобы проникнуть в тайны понимания самой легендарной книги в истории человечества, желательно иметь гида, более компетентного по сравнению с тем, кто впервые открывает Писание.
Бегбедер: Для тебя Библия – священная книга, а я воспринимаю ее в литературном плане, через великую традицию французских католических писателей: Мориака, Бернаноса, Клоделя, – традицию, которую в моем поколении продолжают Марк-Эдуард Наб[29] с его "Возрастом Христа" или Морис Г. Дантек – откровенно говоря, он больше меня вдохновляет, чем Кристиан Бобен.[30]
Ди Фалько: Не всех этих современных писателей я читал, но рад отметить, что традиция произведений, связанных с религиозной темой, продолжается.
Бегбедер: В своих романах я часто ссылаюсь на Библию. Это неотъемлемая часть моего воспитания. В романе "Любовь живет три года" я неоднократно цитирую "Песнь Песней". В "99 франков" введено множество цитат из Писания, в том числе из Бытия, а также из Евангелий ("В начале было Слово"[31] и т. д.). В частности, я обращаюсь к сказанному в Библии о рекламе – ведь Библия говорит о рекламе: "Не делай себе кумира и никакого изображения".[32] В последний мой роман "Windows on the World" включено несколько отрывков из Бытия, среди прочих – о Вавилонской башне. Этот эпизод меня восхищает. Не угадывается ли в нем – в некотором смысле – параллель с 11 сентября? Башня, на которой люди возомнили себя равными Богу. Они пожелали ее возвести, чтобы подняться до небес и помериться силами с Богом, – и Бог наказал их. Если верить Книге Бытия, сдается мне, что Бог против глобализации.
Ди Фалько: Как мне кажется, это достаточно вольная трактовка Вавилонской башни. "И рассеял их Господь по всей земле. И смешал язык их так, чтобы один не понимал речи другого".[33] Но в Новом Завете есть ответ. После того как апостолы, затворясь в горнице, приняли Святого Духа, Петр выходит и обращается к толпе евреев, дабы поведать им о том, что он наконец понял, кто такой Христос. Он говорит на своем языке. Но эти люди, собравшиеся со всех концов и не знающие его языка, недоумевают: как же получается, что они его понимают?
Бегбедер: Итак, Бог за глобализацию или против?
Ди Фалько: Априори Он должен быть одновременно и за и против. За то, чтобы человечество в Нем объединилось. Против концепции, из-за которой беднеют обездоленные. Но важно связать два момента: наказание Божие, когда люди перестают понимать друг друга, и тот момент, когда, приняв Святого Духа, Петр обращается ко всем людям, и они снова друг друга понимают.
Бегбедер: Когда у нас на глазах два самолета врезаются в две башни – символ мирового капитализма, не возникает ли мысль, что в Библии есть закодированные сообщения, которые могли бы нам помочь понять реальность? Действительно ли Библия пророческая книга, как многие утверждают? Мое бредовое воображение открывает здесь странные совпадения. Вавилонскую башню, как указывает название, построили в Вавилоне, то есть в Ираке. Поразительно, если иметь в виду отношения Америки с этой страной. До этой башни существовала другая, построенная неподалеку, в Борсиппе, и уничтоженная, согласно преданию, по той же причине, что и Вавилонская. Две башни разрушены в Месопотамии, современном Ираке, из-за того, что люди стремились соперничать с Богом; две другие разрушены в Манхэттене, где люди вскарабкались на самую верхушку лестницы, ведущей к богу баксов. Можно развить намеки: библейское рассеяние рабов различного рода-племени, собравшихся со всех концов Месопотамии, – и Манхэттен, где представители шестидесяти двух национальностей стали заложниками Международного торгового центра. Есть от чего потерять голову, удариться в панику… И вот уже "скорая" наготове, и пара санитаров, войдя сию минуту в эту комнату, окажут мне неоценимую помощь!
Ди Фалько: По-моему, иногда ты городишь вздор. С твоими ассоциациями тебя заносит слишком далеко. Стараясь найти более прямой путь к толкованию Писания, скажу, что, когда Бог рассеивает месопотамцев и разрушает соответствие между словами и вещами (отчего люди перестают понимать друг друга), Он таким способом создает народы.
Бегбедер: Стефан Загдански[34] на вопрос, верит ли он в Бога, отвечает: "Как не верить в того, кто написал такой отличный роман?" Я бы добавил, с твоего позволения: и какой бестселлер! Это самая продаваемая книга на планете!
Ди Фалько: Но ее чтение требует подготовленности.
Бегбедер: Ты подразумеваешь, что ее не стоит давать в руки всем подряд?
Ди Фалько: Я этого не говорю. Я только уточняю: нужна осторожность, если собираешься читать Библию, не будучи посвященным в ее код. Нельзя читать ее дословно, если ищешь в ней Откровение. Прежде всего, надо поместить Писание в контекст устной традиции эпохи. Читатель должен проявить изрядную скромность и не подгонять интерпретацию текста под собственные представления. Возьмем, к примеру, сотворение мира, рассказ о яблоке. Фундаменталистская трактовка представляет эту главу как доказательство непослушания Богу. Они съели яблоко, хотя не должны были этого делать. Не забудем: они его съели, потому что змей сказал, что так они станут равными Богу.
Бегбедер: В Америке много сторонников такого толкования, они называют себя креационистами. Вот что, по-моему, забавно: человечество оказывается плодом кровосмешения. Адам и Ева производят детей, и те совокупляются в пределах семьи. И кто-то по-прежнему воспринимает сие буквально! Выходит, мы – продукт первородного инцеста, оттого мы и выродились – дефективные создания, связанные кровным родством…
Ди Фалько: Креационисты привязаны к букве. Мы, христиане, стремимся понять суть вести. В начале истории человечества люди восстали против Бога. Рассказ о яблоке – притча. В том же духе рассказано и о сотворении мира, смысл заключается в том, что у истоков жизни стоит Бог. Вот лишь некоторые примеры (а на страницах Библии их множество), показывающие, какой осторожности требует чтение Библии. Запомним для начала, что оба собрания книг – Ветхий и Новый Завет – боговдохновенны. Они вдохновлены Богом. То, что Он хотел открыть людям, "слово Божие", выражено авторами книг на своем языке, в соответствии с их уровнем культуры, их знаниями и с учетом аудитории, к которой они обращаются. Этим текстам, несомненно, предшествовала устная традиция, а что касается описаний Творения или Потопа, – еще и письменные документы, относящиеся к третьему тысячелетию до Рождества Христова. Археологи нашли в Месопотамии таблички с клинописью, которые повествуют о событиях, описанных в Библии, составленной примерно на три тысячи лет позднее. Наиболее яркий пример – "Эпос о Гильгамеше".
Бегбедер: Сегодня в издательском мире из-за этого разразился бы чертовски громкий процесс о плагиате!
Ну, хорошо: Библия дает кучу предписаний или заповедей, которые Церковь хочет заставить нас выполнять и сегодня, в то время как они совершенно устарели. Начнем со следующих: "Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху и что на земле внизу… Не поклоняйся им и не служи им".[35]
Реклама, телевидение, кино творят кумиров, которые порабощают людей. Я и сам много раз нарушал эту заповедь, работая десять лет в рекламе. Мне приходилось создавать изображения, кумиров, организовывать рекламные кампании, иногда я сам поклонялся этим кумирам и увлекал за собой массы людей, превращая их в таких же идолопоклонников.
Ди Фалько: Ты создавал идолов?
Бегбедер: Способствовал их созданию: например, в рекламной кампании "Вандербра" с Евой Герциговой.
Ди Фалько: Но ты не делал из них богов?
Бегбедер: Рок-звезды, знаменитые модели, актеры, телеведущие, которых информационное ремесло поднимает на пьедестал, превращаются в идолов, полубогов.
Не заменяют ли они для определенной части толпы Великого Отсутствующего?
Ди Фалько: Не будем преувеличивать, но раздутый культ идолов, коллекционирование всевозможных предметов, которые могли им принадлежать, иногда в самом деле напоминают поклонение священным реликвиям.
Если кое-кто из наших современников до этого дошел, причина тут не в отсутствии Бога, а в том, что существует духовная пустота, которую нам не удалось заполнить.
Бегбедер: Для многих воскресную мессу в церкви с успехом заменяет рок-концерт, где они испытывают такое же чувство общности. К счастью, некоторые заповеди все еще актуальны. Например, заповедь "не убий" ничуть не устарела. Она проходит по разряду "права человека" – тем лучше.
Ди Фалько: Она не устарела, но между тем в этой области проявили немало изобретательности.
Заповеди надо уметь читать. Прежде всего, это некие жизненные правила, рекомендации к достижению идеала. Следуя им, человек идет навстречу Богу. Заповеди соблюдают также в отношениях с другими, их смысл – уважение к ближнему, который, соответственно, в свою очередь, должен уважать вас. Итак, усвоив заповеди, человечество может развиваться и не бояться их как абсолютных запретов. Никто не требует, чтобы заповеди знали наизусть, важнее, чтобы человек их применял, и без всяких ссылок, потому что они должны стать частью его самого.
Расскажу тебе по этому поводу забавную историю. Один из моих друзей-епископов пригласил меня в паломничество в отдаленный уголок Аверона. Местный священник попросил помочь ему исповедовать паломников. Но они исповедовались так, как их научили в свое время на уроках катехизиса. То была удивительная для меня исповедь. Вместо того чтобы точно назвать свои грехи, люди резюмировали их так: "Два раза нарушил первую заповедь, три раза – вторую, шесть раз четвертую" и т. п. А я не мог процитировать заповеди в правильном порядке и потому не понимал, с какой именно из десяти заповедей связан их грех!
Бегбедер: Поистине, Церковь представляют дилетанты! Хорошо, что полиция бдительна, поскольку некоторые заповеди составляют основу современной морали. К светским законам, которые запрещают убийство, изнасилование, воровство, добавилась своего рода гуманистически-гуманитарная "софт-идеология", построенная на правах человека, – вот наши заповеди XXI века. Но если перечитать текст заповедей, поймешь: необходим определенный талант, чтобы все их соблюдать.
"Не желай дома ближнего твоего… ничего, что у ближнего твоего". Авторы Писания были визионерами, и, должно быть, составляя текст, они предвидели сдвиги капитализма, дикого либерализма. В основе теперешней системы – только вожделение, разжигание искусственных потребностей через средства массовой информации, зависть, физическое желание обладать материальными благами. И никогда в истории человечества этот общественный порок не был сильнее, чем сегодня. Благодаря распространившимся по всему миру массмедиа (или по их вине) даже последние бедняки в отсталых странах могут видеть на телеэкране или на страницах журналов жизнь богатых мира сего с их замками, дворцами, яхтами и спортивными машинами. Как же требовать от людей, чтобы они ничего не желали?
Сказанное в этой заповеди осуждает нашу эпоху, когда либеральная экономика в каждом гипермаркете использует зависть и выставляет напоказ перед бедняками свое богатство, все более непристойное.
Ди Фалько: Перед многими предпринимателями-христианами постоянно встает вопрос: как вести дело, развивая его в христианском духе?
Бегбедер: Как убедить какого-нибудь Арно Лагардера, чтобы он не желал заполучить "Канал+" и Мишеля Уэльбека?[36] Что за мука – сравнительное изучение балансовых отчетов и Писания!
Ди Фалько: Заповеди были начертаны на камне больше трех тысяч лет тому назад. Некоторые из них перешли в мировое светское законодательство; правда, иногда современное общество впадает в амнезию.