3.24
- Таким образом, вы провели выходные, снимая фильм?
- Ну да. Это было очень забавно и здорово. И это оказалось совсем не трудно. Исполнительный продюсер прекрасно нас подготовила.
- Она велела всем обменяться телефонами, тем не менее никто не позаботился об этом. Почему?
- Не знаю. Но ее это здорово огорчило. Думаю, что одна из основных целей ее проекта состояла в том, чтобы научить нас работать вместе. Лично я не стал записывать ничьи телефоны потому, что не собирался никого из класса задействовать в своем фильме. Моими актерами были куклы. А моего телефона никто не спросил.
3.25
Утро понедельника. Все присутствуют. Каждый сидит за своей партой, улыбаясь. На парте перед каждым лежит аккуратно сложенная камера и отснятый фильм. Исполнительный продюсер ходит между партами, собирая фильмы и камеры. Я почти чувствую ее мысли.
- Никаких проблем, ужасных историй? - спрашивает она.
Мы дружно качаем головами.
- Кто-нибудь не закончил?
Снова дружное качание головами. Тогда ИП начинает спрашивать нас по одному.
Джеффри Смит-Гарни рассказал, что он снял своих "Загрязнителей космоса" целиком в собственной спальне, используя технику под названием "пиксиляция".
- Вы, естественно, использовали штатив? - предположила исполнительный продюсер.
- Ну, не совсем, - ответил Смит-Гарни и в деталях описал свою установку, которую он называл анимационным стендом.
- В таком случае вам, наверно, кто-нибудь помогал? - улыбнулась исполнительный продюсер, обводя глазами класс.
- Ну нет - на самом деле нет, - ответил Смит-Гарни с тревогой в голосе. - Мой отец все время пытался помочь, так что мне пришлось попросить маму найти для него какое-нибудь другое занятие.
Исполнительный продюсер, кажется, слегка сникла.
- Нетти! - с отчаянием позвала она. - Как обстоят дела с "Грязью и цветами"?
- Прекрасно, - ответила Нетти. - Я думаю, образы, которые я нашла во время съемок, еще лучше, чем я задумывала, И еще я изменила саундтрек: вместо "These Eyes" я взяла одну песню из фонотеки моих родителей - "The White Cliffs of Dover" Веры Линн. Впрочем, мои родители считают, что это была не слишком удачная идея. Они говорят, что получилось слишком, ммм… и-ро-ни-че-ски. Есть такое слово - иронически?
ИП кивнула, затем объяснила нам смысл слова "иронический".
Во мне усиливалось чувство, что ИП была слегка разочарована. Казалось, она была сломлена рассказом Марги Скотт о том, как солнце отсвечивало на ее коллекции ложек, и буквально уничтожена, когда Алистер Чень поведал, что у него все прошло без сучка без задоринки, так как он выбрал для съемок своего документального фильма самый напряженный день в бакалейной лавке и даже ухитрился заснять спор между своим отцом и покупателем.
- И ни один из вас не обратился к другому за помощью? - спросила исполнительный продюсер почти умоляюще. - Ни одному не понадобилось, чтобы другой подержал камеру или помог с освещением? Ни у кого не возникло проблем с "f-stop?"
Группа молчала.
- Ну, у меня была небольшая проблема с автоматическим наведением, - солгал я.
Лицо мисс Синглтон озарилось улыбкой.
- И?.. - спросила она, подняв брови, умоляя меня продолжать.
- Так что пришлось делать это вручную, - ответил я, как бы разочарованный своей изобретательностью.
- Ладно. Хорошо. Молодец, - слабо улыбнулась исполнительный продюсер, кладя стопку кассет на свой стол.
Остаток недели мы посвятили редактированию отснятого материала. Мисс Синглтон принесла большую коробку со старыми ненужными пленками, чтобы мы могли попрактиковаться на них до того, как начнем резать свои пленки. Кадры на пленках в коробке были покрыты чем-то черным - возможно, засвечены. Пленки для "Супер-8" - капризная вещь, но мы тем не менее быстро освоили необходимые навыки, после чего попытались довести до сведения исполнительного продюсера, что нам надоело редактировать и, может быть, лучше было бы снять новый фильм или заняться еще чем-нибудь интересным, но она настояла на продолжении наших тренировок.
В один из дней Нетти предложила мне зайти к ней домой после школы, сказав, что хочет мне кое-что показать. Я, конечно, согласился.
Мы пошли после школы вместе. Когда мы завернули за угол она вытащила из кармана кусок кинопленки.
- Смотри, что у меня есть, - сказала она.
- О Господи, - ответил я, - последнее, что я хотел бы увидеть, так это - еще один фильм.
- Нет, это не просто еще один фильм. Смотри, я нашла способ убирать черное, - объявила Нетти, плюя на эмульсию и растирая ее пальцами. Я взял пленку и стал смотреть ее на свет.
- Не могу понять, что там происходит, - произнес я.
- Нет, не так, - промолвила Нетти, передернула пленку и подала мне лупу. - Вот так. Смотри через увеличительное стекло.
На пленке оказались сняты мисс Синглтон и мистер Маккинни, стоящие на фоне какого-то старого серого здания.
- Это Лондон, Англия, - объяснила Нетти. - Площадь Пиккадилли! Прошлым летом я стояла в точности на том же самом месте со своей мамой.
У меня не было причин сомневаться в ее словах - я знал, что Смарты изъездили Великобританию вдоль и поперек.
- А взгляни вот на это, - хихикнула Нетти. - Здесь они обнимаются.
Так оно и было!
Мы с Нетти потратили оставшиеся полтора часа до захода солнца, очищая и рассматривая пленки. Нетти набрала их полный карман. В конце концов ее язык и пальцы стали совершенно черными. Я несколько раз говорил ей, что чернила, которыми были покрыты пленки, вероятно, ядовиты, что можно использовать вместо слюны снег, но она продолжала с увлечением вылизывать пленки. Вдруг она остановилась.
- Ого, ничего себе, - произнесла она, вручая мне кусок пленки из девяти кадров. - Взгляни-ка на это.
На первых восьми кадрах была запечатлена экзотическая тропическая природа: пальмы, тропическое море, и на ее фоне - мисс Синглтон и мистер Маккинни. И мисс Синглтон была беременна! В последнем кадре, однако, не было ничего солнечного. Похоронная процессия в церкви, маленький гробик. Похороны ребенка.
- Ты думаешь, это отпевают младенца мисс Синглтон и мистера Маккинни? - спросил я.
Нетти кивнула с мрачным выражением лица.
- Печально, - вздохнул я.
- М-да, - отозвалась Нетти.
К этому времени совсем стемнело. Мы встали и пошли к Нетти. По пути мы решили, что если мисс Синглтон и мистер Маккинни и не женаты, то уж точно живут вместе. Кроме того, мы поняли, что они много путешествовали, любили музыкальные фестивали под открытым небом и часто просили кого-нибудь снять их на кинокамеру. И еще - я начал чувствовать странную смесь удовлетворения и стыда за то, что мы подсмотрели сцены чьей-то частной жизни - чувство, перекликающееся с тем, что говорила нам мисс Синглтон перед просмотром "Броненосца "Потемкин"".
По всей видимости, те же чувства обуревали и Нетти.
- Ты знаешь, мы видели только ту часть русской революции, которую Эйзенштейн хотел нам показать, - сказала она. - И я думаю, это применимо и к мисс Синглтон с мистером Маккинни - мы наблюдали только ту часть их жизни, которую они решили снять на пленку. И тот факт, что они вымарали эти эпизоды своей жизни, закрасив черным пленки, - тоже ведь о чем-то говорит, да? Я не думаю, что мы должны стыдиться, что заглянули в их прошлую жизнь. Но нам должно быть стыдно, если мы сделаем из увиденного нами те или иные выводы. Если мы будем судить их.
Думаю, что понял то, что сказала тогда Нетти. Я долго думал, прежде чем сказал ей, что мы не можем не делать определенных выводов. Если их ребенок умер, мы не можем врать себе, что они не испытывают горя. Но тут Нетти напомнила мне, что мы не можем быть абсолютно уверены в том, что младенец в гробу был их ребенком. Я согласился. Это была хорошая точка зрения. Приняв ее, я не чувствовал прежней уверенности в том, что с мисс Синглтон и мистером Маккинни случилось несчастье. Но мое чувство стыда не уменьшилось.
Когда я входил в свой дом, на улице уже зажглись фонари. Сестра прыгала на диване в гостиной. Мать, еще в лабораторном халате, что-то готовила в кухне. Мрачные мысли размылись и отошли на задний план.
- Эй там, в гостиной, нельзя ли уменьшить громкость? - крикнула мама сестре.
- Переключатель сломался, - шутливо отозвалась сестра.
Я вошел в кухню.
- А, это ты! А я уже стала волноваться. Почти пять, ты знаешь? - сказала мама, целуя меня в обе щеки. - Где ты пропадал?
Я ответил, что был у Нетти.
- Я вижу, вы крепко подружились.
- Нет, просто обсуждали наши дела в литературно-кинематографической группе, - возразил я упавшим голосом, защищаясь.
- Ладно, ладно, - ретировалась мама.
Я открыл холодильник, вытащил оттуда морковку и спросил маму, можно ли сказать, что она сделала выводы?
- Ты имеешь в виду мои слова о том, что вы подружились? - спросила она.
Я подтвердил, что именно это и имел в виду.
- Нет, это не называется "делать выводы". Это просто означает… поддразнивать.
Ох! Моя мама, кажется, пытается сострить. Я спросил ее, было ли то, что она сказала, остроумным.
- Нет, просто уклончивым, - парировала она, подмигивая мне.
Я терпеть не мог, когда она говорит и делает что-нибудь подобное. Я спросил, что значит "уклончивый", - она засмеялась и сказала:
- Пойди посмотри в словаре.
Я пошел в гостиную, где меня уже ждала сестра со словарем.
- Не подслушивай, - сказал я ей, открывая словарь и ища нужное слово. Когда я нашел его, то засмеялся. Как это я сразу не понял! Мать вошла в комнату и тоже засмеялась. Сестра присоединилась к общему веселью. Несколько секунд мы все вместе хохотали.
3.26
- Расскажите нам о доме, в котором вы жили.
- Наш дом был расположен в квартале странной формы - все стороны этого квартала были разной длины. Длина нашей стороны, ограниченной Тридцать третьей авеню, была наименьшей - три дома, наш посередине. К западу от нашего участка располагался огромный голландский особняк колониальной постройки с бело-зелеными ставнями - в нем жили Биллингтоны. Они вели какие-то дела по части пиломатериалов. К востоку стоял другой громадный дом - в тюдоровском стиле, черный с белым. Помню, над его дверью висела табличка, на которой золотом была выведена каллиграфическая надпись: "Левеллин", хотя фамилия живших в доме была О’Фаррелл. Эти люди были очень старыми; думаю, они там жили со времен Конфедерации. Но не важно. Наш дом был намного меньше других. У меня не было ни малейшего представления о том, в каком стиле он был построен, имел ли этот стиль собственное название, как у других домов. Я вовсе об этом не думал до тех пор, пока миссис Смарт не рассказала мне о стилях двух соседних домов. После этого я просмотрел в библиотеке кое-какие книги по архитектуре, но ничего похожего на наш дом не нашел. Это был просто белый оштукатуренный дом с красными ступенями крыльца. Вокруг него росло много кедров. Думаю, он был построен во время Великой депрессии.
- А ваша мать?
- Она выросла в Керрисдейле, торговом районе сразу к востоку от Шогнесси. Керрисдейл был исходно задуман как место, где могли жить представители разных классов. Это было тем, о чем нам как-то рассказала мисс Синглтон, когда Марги спросила ее, что такое утопия. В Керрисдейл жители Шогнесси ездили за покупками - Шогнесси был местом только для жилья, если вы понимаете, что я имею в виду. Но не важно. Моя мать была среднего роста. Она красила волосы прядями - частично в голубой цвет. Глаза у нее были зеленые, как и у меня. Когда я появлялся в Керрисдейле, кто-нибудь обязательно останавливал меня и спрашивал, не сын ли я такой-то. Они всегда улыбались, когда я отвечал положительно. Я воспринимал это как знак симпатии, которую они испытывали к моей матери, но позже понял, что большинство из них просто были счастливы, если в чем-то оказывались правы. Думаю, моя мать в молодости пользовалась репутацией "плохой девочки". И все потому, что ее отец умер, когда ей было всего десять лет. В тех местах бытовало мнение, что в доме, где нет мужчины, ничего хорошего происходить не может. Думаю, моя мать всю жизнь боролась с этим мнением. Она не хотела, чтобы люди, руководствуясь такой логикой, плохо думали о нас. Наверное, в этом крылась причина строгого соблюдения ею всевозможных условностей. Она была хорошей мамой.
3.27
На следующий день было наше последнее занятие в литературной кинематографической группе перед рождественскими каникулами. Утром в школе было торжественное собрание, на котором присутствовали все учащиеся, и все уроки были укорочены. В результате от занятия осталось всего несколько минут - как раз столько, чтобы исполнительный продюсер успела сказать нам, что мы были отличными учениками в течение всей четверти, что мы хорошо поработали и что она гордится каждым из нас. К нашему вящему удовольствию, она сообщила, что все наши пленки посланы в кодаковскую лабораторию и мы получим их проявленными в начале февраля.
Перед тем как отпустить нас, ИП спросила, есть ли у кого-нибудь вопросы.
- Придете ли вы к нам опять в январе? - поинтересовалась Марги Скотт.
Мисс Синглтон была, видимо, немало удивлена таким вопросом.
- Да, насколько мне известно, Марги, - ответила она. - Если, конечно, у вас нет на этот счет других сведений.
Марги пожала плечами. Тишина. Жужжание ламп дневного света. В воздухе повисло напряжение, совсем как при обсуждении фильма Алистера Ченя. Мы как будто окаменели и смотрели на самих себя, окаменевших. Четверть заканчивалась не на самой веселой ноте.
- Что же, - сказала после паузы ИП, хлопнув в ладоши, - ладно, приятных каникул!
Мы бросились к своим курткам и пальто, а она тем временем напомнила нам, что Рождество - время раздачи подарков и что лучше больше дарить, чем получать. Потом мисс Синглтон еще раз пожелала всем нам счастливого Рождества и сказала, что прощает всем все их проступки - за исключением меня и Нетти.
Мы с Нетти посмотрели друг на друга. Мы были по уши в дерьме и знали это. Понятное дело, это связано с кусками пленок, которые мы без разрешения смотрели.
Мне казалось, что прошли века, пока класс наконец опустел. Марги Скотт, никогда не упускавшая возможности помучить ближнего, особенно долго заматывала вокруг шеи и поправляла свой клетчатый шарф из шотландки, пока наконец исполнительный продюсер не выпроводила ее за дверь. Теперь пришло время мисс Синглтон мучить нас. Выдержав долгую паузу - из тех, что всегда сопутствуют всякому дерьмовому положению, - она сказала:
- Вчера, собирая пленки, на которых вы учились монтировать фильмы, я обнаружила, что примерно треть из них исчезла, - исполнительный продюсер стала стирать с доски - длинными вертикальными движениями - огромную пурпурную надпись "Счастливых каникул", которую она сделала перед уроком, и продолжила: - Не знаете ли, случайно, куда они делись?
Нетти была в шоке. Очевидно, она никогда раньше не попадала в столь затруднительное положение. Это было для нее совершенной неожиданностью. Но и я испытывал шок - не потому, что никогда не был в подобном дерьме раньше, а потому, что рядом была Нетти. Исполнительный продюсер принялась стирать мел горизонтальными движениями. Я бессмысленно глазел на образующуюся сетку, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь, что спасло хотя бы Нетти. Нетти прочистила горло - видимо, она была занята тем же, что и я. Исполнительный продюсер вымыла тряпку и продолжила мыть доску - на этот раз круговыми движениями.
- Ну? - произнесла она, выводя тряпкой странные узоры.
- Я взял их, - солгал я.
- Теперь - сказала исполнительный продюсер, поворачиваясь к нам, - зачем вы это сделали?
- Я хотел поработать с ними дома, - вновь солгал я.
- Не вы ли пару дней назад жаловались, что вам до смерти надоела работа с пленками, и говорили, что уже всему научились? - усмехнулась ИП.
- Да, - ответил я. - Но я думаю, я тогда солгал.
Исполнительный продюсер бросила на меня быстрый взгляд, сложила тряпку и положила ее на полочку доски. Затем она сказала, что Нетти может идти.
- Не знаю, за что вас наказывать: за ложь или за воровство, - произнесла мисс Синглтон, подходя к своему столу и принимаясь просматривать содержимое папки.
Долю секунды я размышлял, что было бы хуже, - все еще напутанный перспективой как того, так и другого.
- Может быть, и за то, и за другое вместе?
Я понял, что этот вариант хуже всего.
- Каково наказание за ложь? - поинтересовался я только для того, чтобы ускорить дело.
- Оно в два раза больше, чем наказание за воровство, - ответила исполнительный продюсер, закрывая папку и скользящим движением опуская ее в свою сумку.
- Ну тогда, - сказал я, - я бы предпочел наказание за воровство.
- Но вы ничего не украли, - возразила мисс Синглтон. - Пленки украла Нетти.
Я подумал, вышла ли уже Нетти на улицу из школы или еще нет.
- Я знаю, что пленки украла Нетти, - продолжала исполнительный продюсер, - потому что видела, как она тайком засовывала их в карман пальто. Подозреваю, что вы были соучастником, потому что сразу после этого она что-то прошептала вам на ухо, - она заложила руки за голову и откинулась назад. - И из черноты под ее ногтями я делаю вывод, что она просматривала эти пленки.
Я был напуган. Беги, Нетти, беги!
- А что касается вас - подозреваю, что вы тоже принимали участие в просмотре, - закончила исполнительный продюсер, и ее голос дрогнул.
Я не знал, что сказать. Мне хотелось защитить Нетти, но я также хотел, черт возьми, покончить наконец с этим разбирательством. Мне ничего не оставалось, как только признаться в том, что я лгал насчет кражи пленок, хотя это, кажется, уже не было столь важно. Итак:
- Ладно, я солгал насчет кражи. Простите меня за это. И да, я видел то, что было на пленках. Простите меня и за это тоже.
Все, я сказал это. Что теперь? Исполнительный продюсер выдвинула ящик стола, что-то поискала там и с шумом задвинула обратно. Что-то еще пропало? Исполнительный продюсер потерла глаза. Снова жужжание ламп дневного света. Наконец:
- Ладно, вы больше не обвиняетесь в краже. Только во лжи.
- И каково же наказание за эту ложь?
- К счастью для вас, я слишком устала, чтобы придумать адекватное наказание прямо сейчас, - вздохнула она, подняв брови. - Думаю, пока что будет достаточно, если вы честно расскажете, что увидели на этих пленках.
Она была права. Это должно быть болезненным. Я не мог бы придумать худшего наказания, чем описать кому-нибудь ту часть их с мистером Маккинни жизни, которую они явно хотели забыть.