А что будет зимой? Лагерь для зимовки не приспособлен, придется вернуться в места своего постоянного расположения. А если республика все-таки отдаст пограничные области Германии, что останется урезанной Чехословакии? У Пашека мурашки побежали по спине от одной мысли, что Чехия лишится своей естественной защиты, гор и лесов, которые окружают ее с севера, востока и юга, лишится самой развитой в промышленном отношении части своей территории, лишится угля и текстильных фабрик. Эти потери существенно подорвут ее экономику. За себя он не боялся: он мог в любое время уйти на пенсию. Несколько лет назад он купил себе домик под Болеславом, и это утешало его всякий раз, когда он думал о надвигавшемся неопределенном будущем.
Неожиданно к Пашеку подошел часовой, молодой жандармский вахмистр в каске, с биноклем в руках. Командир хотел было сделать ему выговор за то, что он покинул свой пост, но вид у вахмистра был взволнованный.
- В чем дело, Бартак?
- Пан начальник, в деревню приехали какие-то люди на грузовиках. Они собираются во дворе помещика Гесса. Многие из них в форме и с винтовками.
- Что такое? - недоверчиво переспросил Пашек.
- Ей-богу, с винтовками.
- Может, у них сегодня какое-нибудь торжество?
- Вряд ли они стали бы устраивать его в будний день. И потом, члены общества стрелков носят темную форму, а эти все в коричневом.
Пашек перестал жевать, отложил хлеб и сыр на расстеленную бумагу, встал, тщательно стряхнул крошки, взял у часового бинокль и отправился на пост. Он бегло осмотрел деревню, а потом надолго остановил бинокль на вилле помещика Гесса. Там всегда собирались самые отчаянные крикуны. Однако три дня назад помещик, как говорили Пашеку, уехал в Германию на курсы функционеров СНП. Жена, правда, утверждала, что он гостит у родственников, но у Пашека в деревне был свой человек. Помещик, бесспорно, был ведущей фигурой в движении, и, если у него во дворе собирались люди, значит, он вернулся и опять готовит провокацию. А поскольку у орднеров есть оружие, как утверждает Бартак, надо держать ухо востро. Пашек почувствовал легкий озноб.
Он всмотрелся пристальнее и действительно увидел группы людей с винтовками. Его внимание привлек большой флаг со свастикой, вывешенный в окне виллы помещика. "Ну это уж слишком!" - мысленно возмутился он. Его так и подмывало объявить тревогу и послать вниз отделение с пулеметом, однако он понимал, что одному отделению с таким количеством вооруженных людей справиться будет трудно. А во дворе толпилось человек пятьдесят, не меньше. Они уже строились, и какой-то человек в коричневой рубашке отдавал кому-то рапорт. Что же там происходит?
Пашек с минуту постоял, размышляя, и снова поднес к глазам бинокль. Молодой вахмистр переминался рядом с ним и шмыгал носом - был, видимо, простужен, как многие бойцы отряда. Беспокойство Пашека нарастало, он чувствовал, что назревает что-то серьезное. Его захлестнула волна ненависти. Проклятие, почему эти нацисты никак не угомонятся? В последнее время они, казалось, немного поутихли, во всяком случае, ничего особенного не происходило, только вот ворота старых амбаров за помещичьим имением кто-то разрисовал большими свастиками и понаписал на них антигосударственные лозунги. Случай этот вахмистр даже не расследовал. Даладье вел переговоры с Муссолини и Гитлером, лорд Ренсимен дружески беседовал с Генлейном, в общем, события шли к своему логическому концу, и Пашек в душе уже смирился с тем, что уедет внутрь страны, уйдет на пенсию и разом избавится от всех забот, навязанных ему как командиру подразделения местной охраны.
Однако надо было что-то предпринимать. Торчать здесь с биноклем в руках и глазеть на строившихся орднеров - занятие бессмысленное. Нужно что-то делать, но что?
- Пан начальник, посмотрите-ка! Видите, вон там, за амбарами? Видите их? Они же идут к нам! - крикнул вахмистр Бартак.
Пашек навел бинокль на ряд амбаров и действительно заметил отряд численностью до взвода, который направлялся прямо к лагерю. Он вдруг почувствовал какую-то дурноту, сердце забилось часто и неровно, на лбу выступил пот. Такое с ним случалось и раньше, когда его охватывал страх. Давно нужно было сходить к врачу. Теперь дурнота подступила в самое неподходящее время. Если бы после майской мобилизации он вел себя поумнее, то мог бы уже сидеть где-нибудь в тепле и читать в газетах о том, что делается в пограничных районах. Тогда и нужно было уйти на пенсию. Собственный домик, сад, покой. Завел бы пчел и, наверное, чувствовал бы себя самым счастливым человеком на свете.
- Вот тебе на! - вздохнул беспомощно Пашек.
- Что будем делать? - спросил его вахмистр.
- Сколько человек сейчас в лагере?
Дурнота прошла так же внезапно, как и подступила. Чувство долга оказалось сильнее. Он командир, и взвод ждет его приказов.
- Двое отправились менять часовых у моста, еще двое в составе патруля час назад ушли на границу, штатских вы отпустили домой привести себя в порядок.
- Что, разве штатские дома? - удивился старший вахмистр, но тут же вспомнил, что немецкие антифашисты именно сегодня утром попросили выходной.
Они все будто сговорились: мол, уже неделю не были дома, а надо вымыться и переодеться. Он чуть было не поругался с ними, но потом махнул рукой и отпустил. Наверное, они знали, что что-то готовится. Ему стало обидно за их предательство, ведь он сам выбирал себе подкрепление из числа местных социал-демократов. Значит, "пятая колонна" действует и у него в лагере.
- Ну и дела, Бартак! Выходит, подкрепление смылось умышленно. Разве можно сейчас на кого-нибудь положиться?
Пашек отдал бинокль вахмистру, поспешил к домику и забарабанил кулаком по дощатой стене:
- Тревога! Тревога! - Он кричал так, что слова разносились по всему леску.
Бойцы выскочили из комнаты отдыха, двое солдат выглянули из своей палатки - наверное, они спали после обеда и голос Пашека их разбудил. Вид у них был испуганный. И тут старший вахмистр сообразил, что в лагере едва ли половина людей.
- Что происходит? - спросил заместитель командира отряда Марван, он же командир отделения таможенников. - Кто-нибудь едет с инспекцией?
- Все по местам! - выкрикнул Пашек и повернулся к Марвану: - На нас идет вооруженная банда, а у меня только половина людей налицо. Вот не везет, черт побери!
- Что? Вооруженная банда? Да откуда ей здесь взяться?
Пашек промолчал. Сейчас он злился на себя за то, что отпустил этих проклятых штатских домой, что не проявил настойчивости. Он открыл ящик с гранатами, разорвал большую коробку с патронами:
- Ребята, подходите!
Увидев, как быстро одеваются и заряжают оружие бойцы, командир отряда немного успокоился. Все запаслись патронами и гранатами. Пашек думал, что услышит какие-нибудь шутки, замечания, как это бывало обычно во время учебной тревоги, но все были серьезны, молчаливы и немного взволнованы. Взяв оружие и боеприпасы, бойцы залегли в окопах.
Марван пошел на разведку к краю леска и сразу вернулся.
- Ну, что скажете? - спросил его Пашек.
Больше всего он желал услышать, что наверх никто не поднимается, что орднеры повернули обратно, но здравый смысл подсказывал, что такого быть не может. Опасность надвигалась на них неотвратимо.
Марван только плечами пожал:
- Будем надеяться, что это просто провокация. Посмотрим, что им нужно.
- Не думаю, что это провокация. У них оружие.
- Хотят нас напугать и, несомненно, будут ставить условия.
- Какие?
- Думаю, предложат сдаться.
- Сдаться этим гадам? Никогда!
- Посмотрим. Но ничего хорошего ждать, конечно, не приходится, - подытожил Марван, укладывая в сумку гранаты. Сверху он положил несколько коробок патронов. Потом вынул из кобуры вальтер, зарядил его и снял с предохранителя.
Пашек заметил, что у заместителя дрожат руки.
- Вот и дождались, - горько обронил он. - Жаль, что нас сегодня так мало. Эти четверо немцев сбежали, как мальчишки...
- А какой от них толк? Лучше пусть будет пять человек, да надежных, чем десять вместе с предателями.
- Ваша правда.
- Будем надеяться, что банда идет на переговоры. Гесс уже дома. Я видел на его вилле флаг со свастикой.
- Получил очередной инструктаж и сразу взялся за дело.
- Из дома он, конечно, не выйдет. Я знаю этого типа. Сидит себе сейчас в кресле и командует, а эти олухи слушают его приказы и беспрекословно их выполняют. Черт возьми, неужели простые немцы не понимают, что это эксплуататор, да такой, что дерет уже не две, а три шкуры с каждого? Мы ждали, что враг придет из-за рубежа, а против нас выступили граждане нашей республики.
- А кто, вы думаете, их вооружил? - спросил Пашек. Он взял карабин, сунул в карман еще две гранаты и пошел с Марваном к тому месту, где был установлен легкий пулемет.
Пулеметчик лежал в окопе, прижав приклад к плечу, Пашек встал рядом с ним. В душе его опять шевельнулась тревога. Он почувствовал вдруг огромную ответственность за всех в лагере, за то, что произойдет в следующие минуты. Именно от него зависит, спасет ли он свой маленький отряд от уничтожения, выйдет ли с честью из назревающего конфликта. Пашек понимал, какая трудная задача стоит перед ним, и боялся, что по каким-либо причинам не оправдает доверия бойцов, не сможет сражаться до конца. Страх подтачивал его силы.
Моросил мелкий дождь. Пашеку хотелось сиять фуражку, подставить под дождь голову, чтобы остудить жар, который медленно разливался от нее по всему телу. Господи, ведь он мог уже несколько месяцев быть на пенсии! На лбу у Пашека выступил пот. Его бросало то в жар, то в холод. А минута столкновения неотвратимо приближалась.
Еще весной он был преисполнен решимости защищать родину, чувствовал прилив сил и энергии. Он организовал вырубку леса на переходах, сам брался за топор и пилу, принимал участие в строительстве заграждений из больших камней и увлекал бойцов местной охраны личным примером. Под его руководством бойцы построили этот лагерь всего за один день, и ему потом было даже жаль, что столкновения не произошло и что враг так и не появился. Но за лето что-то изменилось. Очевидно, он не выдержал напряжения. Энтузиазм его как-то незаметно угас. Он как будто постарел за эти месяцы, утратил твердую почву под ногами. И теперь, когда к лагерю движется вооруженная банда, он вместо боевого энтузиазма чувствует, как его трясет, словно в лихорадке, а по спине течет пот. Надежды на мирное разрешение конфликта - никакой. Орднеры вооружены и атакуют лагерь, чтобы деблокировать дорогу, овладеть важными пунктами и тем самым расчистить путь для немецкой армии. Может, уже завтра по деревне будут разгуливать солдаты в серой форме вермахта.
Пашек оглянулся на редкий лесок. На опушке маячила фигура часового. Остальные бойцы залегли в окопы, выстланные еловыми ветками. Вагнер вместе с другими молодыми таможенниками носил из домика коробки с патронами. Никто не болтал, не шутил, все были полны решимости сражаться, выполнить свой долг перед родиной.
Отряд орднеров, который вышел из деревни, остановился под склоном пологого холма. Их было человек двадцать. Командовали орднерами двое в шинелях СА. Шинели были расстегнуты, из-под них выглядывали гражданские костюмы. Пашек не понимал, зачем они надели песочные шипели фашистских штурмовиков. Видимо, чтобы демонстрировать силу, которая стоит за мятежом. Штурмовики оставили вооруженную группу внизу и направились к лагерю. Оружия у них вроде бы не было. Значит, шли на переговоры.
- Идите им навстречу, - посоветовал Марван Пашеку. - Они не должны знать, сколько нас.
Пашек вылез из окопа. Он почувствовал облегчение от того, что орднеры начинают с переговоров. Это был хороший признак. Надежда, что не произойдет немедленной стычки, возросла. Этих двоих он знал. Они были из деревни, но несколько месяцев назад ушли за границу. И вот вернулись основательно обученные, чтобы бороться против чехов за "освобождение" своего фатерланда. Пашек остановился примерно в десяти шагах от них. Люди в песочных шинелях тоже остановились. Он с упреком посмотрел на них, но немцы сохранили каменное выражение лиц. Внезапно Пашека охватила ярость.
- Что вам нужно? - рявкнул он.
Старший из мужчин, худой, с узкими усиками, начал объяснять, что с сегодняшнего дня Судеты часть великой германской империи и все чехословацкие войска, находящиеся на этой территории, должны немедленно сложить оружие.
- Да вы с ума сошли! - загремел Пашек.
К нему вернулось мужество. Он уже не чувствовал ни страха, ни тревоги. Вид этих двоих наполнял его ненавистью. Они что, надеются запугать его этим маскарадом?
- Судетский народ сумеет завоевать себе свободу! - воскликнул второй штурмовик, и глаза у него горели фанатичным огнем.
- А вы молчите, Вайс! Вы всегда уклонялись от честного труда! - оборвал его начальник отряда местной охраны.
Оскорбленный немец сжал кулаки и пошел на Пашека, явно намереваясь вступить в драку, но тот, что с тонкими усиками, удержал его.
- Даем вам пять минут на размышление, - заявил фанатик. Подбородок у него дрожал от злости. - Либо вы сложите оружие и выйдете из вашего лагеря, подняв вверх руки, либо мы вас ликвидируем!
- Что это вы говорите?! - вспылил Пашек.
- Не кричите на нас, мы не в жандармском отделении! - отрезал человек с усиками. - Там вы могли на нас рявкать, а здесь хозяева мы и вам придется подчиниться нам!
- А вам, Либиш, место в тюрьме! - бесстрашно бросил Пашек, и кровь в его жилах закипела. - Клянусь, я нас туда еще упрячу!
- Пять минут, и ни минутой больше, - оборвал его Либиш.
Пашек заколебался. Он видел только Марвана, стоявшего около окопа. Остальные не показывались. В нем еще бушевал гнев, вызванный дерзостью этих наглецов, которые совеем недавно подобострастно здоровались с ним, а теперь... И все же победил рассудок.
- Один я этого решить не могу!
- Вы командир.
- Я не могу заставить своих людей сложить оружие.
- Прекратим эту бессмысленную дискуссию. У вас осталось только четыре минуты, так что поспешите. Помните, нас вдесятеро больше.
- Даже если бы вас было в сто раз больше, мы вас не боимся! - гордо заявил Пашек и сам удивился: какая же сила заставила его сказать эти слова? Наверное, его разозлил ультиматум этих крикунов.
Он повернулся и пошел к лагерю. Но едва он сделал несколько шагов, как мужество и решимость вновь покинули его. Колени у него начали подгибаться, на лбу выступил пот. Он не знал, что делать. Позвонить командиру роты нельзя: связь наверняка нарушена. Значит, остается одно - послать связного на мотоцикле. Но когда он вернется? Одинаково ли положение на всех участках? Или жители Кенигсвальда оказались более ретивыми, чем все остальные? Нужно бы установить связь с людьми в Вальдеке, с окрестными отрядами местной охраны. Жаль, что между отрядами нет телефонной связи. Пашек подошел к окопам. Близость своих подействовала на него успокаивающе, однако бойцы встретили его вопрошающими взглядами.
- Чего они хотят? - нетерпеливо спросил Марван.
- Ребята... - заговорил Пашек, голос у него от волнения сорвался, как у подростка в переходном возрасте. - Они требуют, чтобы мы сдались.
Из ближних окопов подтянулись остальные. Пашек не стал прогонять их, хотя вооруженные орднеры были совсем недалеко. Не посмеют же они стрелять, когда пять минут еще не истекло. Но и решать самому за других ему не хотелось. Все должны высказаться. Так будет справедливее.
- Они требуют, чтобы мы сдались! - повторил он еще раз.
Стало совсем тихо. Только мелкий дождь да сырой ветер шумели в кронах деревьев.
- Где вахмистр Франек?
- Здесь! - вытянулся по стойке "смирно" высокий вахмистр.
- Садись на мотоцикл и езжай в Вальдек. Один патруль должен немедленно вернуться. Если у нас завяжется бой с орднерами, пусть ударят им во фланг. Понял? Попробуешь позвонить со станции в Румбурк командованию роты. Если связи нет, придется тебе туда наведаться. Езды туда несколько минут. Скажешь, что нам срочно нужна помощь. Своими силами мы долго не продержимся. Возьми с собой пистолет и гранаты. Езжай как можно быстрее. Мы на тебя надеемся.
Франек бросил карабин ближайшему солдату, вывел из Дощатой пристройки новую "Яву-350". Мотоцикл завелся сразу же. Вахмистр еще раз оглянулся, помахал рукой и помчался по полевой дороге в направлении Вальдека.
- Ну вот, еще одним меньше! - печально констатировал Марван.
- Я должен был это сделать! - заявил Пашек. - Так положено!
Пять минут, видимо, уже истекли, но орднеры все еще выжидали.
- Что будем делать? - спросил боец, державший карабин Франека.
Ему никто не ответил.
- Черт возьми, неужели мы и впрямь поднимем перед ними лапки? - злобно бросил Марван.
- Ну уж нет! - откликнулись бойцы.
- Они дали нам пять минут на размышление.
- Этого недостаточно, - произнес таможенник Малы.
И опять воцарилась гнетущая тишина.
- А для меня этого времени даже много! - заявил Марван. - С винтовкой я пришел на границу, с винтовкой и уйду. Неужели мы испугаемся этих тварей? Они и с оружием-то, поди, не умеют как следует обращаться. Стоит только по ним пальнуть, как они побегут обратно в деревню.
- Если бы все были на месте... - заговорил опять Пашек. Он посмотрел вокруг и увидел нахмуренные лица.
- Я никак не пойму, для чего мы торчали тут с мая. Только для того, чтобы вот сейчас сдаться этим негодяям? - спросил вдруг Вагнер. - Вы верите, что они позволят нам уйти? Кто может гарантировать, что с нами ничего не случится, что нас не угонят в какой-нибудь концлагерь в Германии? Если хотите, сдавайтесь, а я ухожу. До укреплений всего километров пятнадцать. Скоро начнет темнеть, так что догнать меня им не удастся.
- Я с тобой! - отозвался другой боец.
- Об отходе у нас еще будет время поговорить. Сейчас главное - решить вопрос, будем мы защищаться или нет, - сказал Пашек. - Один патруль у нас на границе, четверо в Вальдеке, у моста, наши немцы сбежали...
- Если будем отступать, то четверых из Вальдека надо взять с собой, - напомнил Марван.
- А как быть с мостом? - спросил Пашек. - Взорвать?
- Ясное дело, в случае отхода придется взорвать.
- Ладно, - согласился начальник лагеря.
Решение было принято, но облегчения он не почувствовал. Он не любил, когда что-то разрушали, однако Марван прав: в случае отступления мост придется уничтожить.
- А тот боец, который пошел вниз за сигаретами, вернулся?
- Я уже давно здесь! - отозвался из окопа коренастый парень.
- Значит, в наиболее опасном положении сейчас находится патруль на границе.
- Как только они услышат выстрелы, сразу вернутся. И если ударят по орднерам с другой стороны...
- Двое против пятидесяти? - засомневался Пашек.
Драгоценные минуты истекали. Все понимали, что разумнее было бы отойти, но как быть с товарищами, которые несут службу вне лагеря и ничего не знают о происходящем? Конечно, если оказать сопротивление, они услышат стрельбу и поймут, что произошел вооруженный конфликт, а куда отходить - всем хорошо известно. Отряды местной охраны должны были, ведя сдерживающие бои на широком фронте, организованно отходить на линию укреплений.