Да, Павел Сергеевич прекрасно знал, что в 1925 году Иверский монастырь был закрыт, а в бывших кельях монашек обосновался советский пролетариат. И так образовался Рабочий городок. Населения того района работало на пивзаводе, ГРЭС и фабрики, где делали бочки. Павел Сергеевич вспоминал, как отец рассказывал о тех временах, как топили иконами буржуйку, как ребятнёй лазили по склепам, а взрослые мужики искали у мертвых чем бы поживиться. Коронки, нательные кресты, пуговицы и табакерки, причем *археологи* делали все это крайне небрежно, словно ковырялись на свалке. Кости и черепа просто кидали на пол, ища чем бы разжиться и опохмелиться. Времена были другие, а про уважение к усопшим пролетариат как-то и не задумывался. На одном склепе просто поставили туалет, выломали крышу и срали. Зато выгребную ямы копать не надо. Но не может молодежь понять, что рабочий-человек простой, страну требовалось поднять из пепла Гражданской Войны, и не думали они тогда, что туалет над склепом-это мерзость. А теперь ему язвят о Самаралаге. О том, как на узниках этого лагеря молодое Советское правительство в лице ГУЛАГа поставило эксперимент выживания в зимних условиях, заключенные вкалывали полуодетыми, кормили их хуже животных, а жили те несчастные в переполненных брезентовых палатках. Кричали в лицо о Безымянлаге. Вспоминали страшилки про баржи смерти. О застенках НКВД в Самаре на ул. Степана Разина, 37, где допрашивали и пытали, а после расстреливали в подвале. О казнях в тюрьме на ул. Арцыбушевской (и там тоже общежитие Медунивера). О том, что убитых хоронили не на кладбище, а в селе Гавриловаа поляна и Парке Гагарина (выяснилось, что раньше на месте парка были дачи НКВД, а заодно и полигоны-захоронения. Странное соседство, но чекист-человек суровый. Что когда в 80х бульдозер рыл котлован, срезав землю обнажились кости. Много костей. Что были подняты архивы, и оказалось, что весь парк – это не только отличное место отдыха, но и засекреченное кладбище несчастных, по тем или иным причинам нашедших здесь свое последнее пристанище. Говорят, что места захоронений помечались дубами, а дубов тех лет в парке очень много. Правда на это плевали, разбираться особо не стали и люди так и продолжали веселиться на покойных. Вы часто отдыхаете на кладбище? Кстати в парке был поставлен камень, на котором была высечена надпись: "Памятный знак установлен на месте захоронения жертв репрессий периода 30-40 годов. Поклонимся памяти невинно погибших". А в 2012 году памятник исчез. Оказалось, что городские власти его демонтировали, и на его месте возвели скульптурную композицию "Спас" в виде человека, держащего над головой терновый венец из колючей проволоки. Ведь следующим поколениям не нужно вдаваться во все подробности этой истории с переносом, да и вообще проще сказать, что скульптура памятна в целом, а расстрельных могил не было и все это выдумка. Не так ли?)
Студенты в открытую издеваются над ним, преподаватели всерьез рассуждают о погибших благодаря искусственному голоду крестьянах, причем пока они умирали, зерно экспортировалось на ненавистный капиталистический Запад. Коллективизация, превратившая в советских рабов тружеников плуга и серпа. Что с крепостным правом колхоз сравнить нельзя, ведь барщина была всего три дня в неделю. Бесплатные трудодни батрачества на государство, и обложенное налогами приусадебное хозяйство. Каторжный труд на лесозаготовках и прочих радостях жизни. Добровольные(принудительные) займы. Людоедство в голодающем Поволжье. Павел Сергеевич пытался спорить, доказывая, что перед всеми этими ужасами были 4 года Первой мировой и 3 года Гражданской, что голод был и при царских временах, а в Америке во время Великой Депрессии дела обстояли не менее плачевно и что ей была необходима Вторая Мировая Война. Но его не слушали. Говорили, что все это полная чушь, так как в магазинах дефицит сейчас и не найти туалетной бумаги, какая еще на хрен Великая Депрессия?!
А потом все окончательно рухнуло.
Процитирую одного безумного героя– в какой бы жопе не оказалась ваша жизнь, почти всегда можно вспомнить, когда она в эту жопосрань повернула, можно сказать что для Павла Сергеевича жопосрань наступила после путча ГКЧП, развала СССР и становления нового капиталистического государства. В угоду новым течениям, сменившейся ректор института указал ему на дверь, попутно припомнив его активную борьбу в былые годы с фарцовщиками.
Жена же, осознав грядущие перемены, потеряв источник дохода и льгот, постоянно требуя денег, послала его нах*й (не любила она его толком, приехала из провинции, а городская прописка и квартира ох как поднимали ее статус в глазах селян и семьи) выкинула вещи и сменила замки. А устраивать скандал и идти по судам он не решился. В те невеселые времена единственный человек, который ему пытался помочь-его сестра. По роду деятельности она была швея, а по роду занятий вне работы-употребляла водку, точнее распивала ее в огромных количествах. Павел Сергеевич безуспешно пытался устроиться в изменившейся жизни, и чем больше времени проходило-тем хуже становилось. После многолетней преподавательской деятельности была работа грузчиком, другая мелкая грязная подработка, и приходя домой грязный, с ноющей после мешков с картошкой спиной, на фоне всеобщего 3,14здеца, до этого непьющий человек запил. Очень трудно, когда все чем ты жил всю свою жизнь, поливают грязью со всех сторон, причем сам он был человеком тихим и незлобным, и чья психика потихоньку стала рушиться бутылкой. А спиваются и куда более сильные люди. Потому что, когда за мелкий прайс тебе становиться пох*й на происходящее вокруг– атмосфера вечного веселья и ухода от реальности затягивает.
Семейные посиделки с сестрой переходили в бухание с пахнущими за версту коллегами, от которых он получил прозвище Шатун. Уж больно нравилось им слушать по синьке его рассуждения о становлении марксизма-ленинизма по земному шару. Доступнейшей в то время была бормотуха и другие винно-водочные суррогаты, чьё качество становилось все хуже и хуже. Разбавленный технический спирт. Незамерзайка. Ален Делон не пьет одеколон, а бывший советский гражданин– да.
Так продолжалось долго, очень долго, пришли сытые двухтысячные, Боярышник работал грузчиком на какой то оптовой базе, пока в очередной попойке его сестра, обладающая многолетним стажем в распитии, по всей видимости перепила очередного собутыльника, чем подорвала его мужскую самооценку и получила колюще-режущие кухонным ножом (самое распространенное орудие смерти и по наше время). А Павел Сергеевич в это время валялся в соседней комнате, и даже будучи на бровях все это слышал. Он пытался ползти, но уснул. А наутро он очнулся у ментов в компании убийцы своей сестры, оказалось, что соседи вызвали милицию и приехав, они повязали всех, кто находился в квартире. Ох, видели бы как бывший преподаватель выбивал зубы, это то еще зрелище. О*****лившись от прибежавших на шум стражей галактики, заработал отбитые почки. Бывает. Ссал кровью. Потом похороны, суд, еще более страшное пьянство. И в тот момент, когда все окончательно как ему казалось рухнуло, на пороге оказались родственнички, сыгравшие с непрописанном по месту жительству *грязным алкашом* игру *Выкинь дядю на мороз*. И тут начинается та часть истории, когда Павел Сергеевич стал как мы его называем– Боярышником.
Оказавшись на улице, он особо и не паниковал, было лето, и он отсыпался после работы на овоще базе на лавочке, потому что привык спать там, где упал после пьянок и это было не впервой. Думал выкрутиться, обойдется, помогут старые приятели– но не вышло.
Его гнали ссаными тряпками практически все старые знакомые, в то время каждый почему-то старался помочь себе сам. На овоще базу выходить само собой перестал, началось наступившей осенью его мытарство по подъездам, правда из них постоянно гоняли и зачем-то били, хотя он не гадил и презирал тех, кто срал там, где спал. Вместо завтрака (а иногда обеда и ужина, потому что бухло было более необходимо чем хавчик) – пара глотков спирта, пил интеллигентно, разбавляя водой и закусывая тем что найдет. Побирался, называя удачные места *островами сокровищ*, но на них слетались более сильные и молодые, поэтому постоянно мигрировал. Замечал по выражению лиц, подадут или нет, мог с 5 шагов угадать настроение прохожих. Внутрь магазинов не пускали, хотя он честно пытался купить на свои кровные еду, и потому он по достоинству оценил выросшие как грибы после дождя киоски. А вот рынки старался избегать, там могли и повесить кражу, а то и просто отметелить по приколу. Когда заканчивались сигареты и поднимал бычок, вставлял его в бережно заворачиваемый в тряпочку мундштук, потому что опасался несмотря на маргинальный образ жизни подхватить какую-нибудь заразу. У всех свои тараканы. Знал, что, если сбить камнем замок с погребов, можно потом так неделями питаться, если удача улыбнется. Сдача стеклотары как хождение на работу.
Сначала он был бомжом одиночкой, потому что опасался всех и вся. Тем, кто живет группами, значительнее безопаснее, легче добыть пропитание и синьку. Да и бухать сложившейся компанией радостнее. Но они чаще всего оказывались крысами, обирающими конкурентов, да и боялся он отныне бухать с кем то, потому что по ночам слышал крики сестры и видел другие сражения опустившихся на дно маргинальных мушкетеров. Один раз видел жену, но она его не узнала, а он и не смог ей ничего сказать. Только в тот вечер выпил спирта неразбавленного и рыдал. Грязные теплотрассы, вшивые подвалы, вонючие свалки и помойки, пешеходные переходы как небезопасные, но доступные ночлеги, прогулки по паркам в поисках недопитого и несъёденного, постепенно человек ко всему привыкает. Менты поначалу забирали, а потом просто плюнули, был Боярышник безобидный и на такого бы повесить какой-нибудь висяк, да был среди их начальников его бывший студент, который не переносил его предмет, но где-то глубоко внутри сочувствовал и все понимал, оттого и не допускал поездки на зону своего бывшего преподавателя, уверенный, что несмотря на то что там кормят и тепло, его просто на просто убьют из-за мягкости характера и отсутствия жизненного опыта.
Кстати на улице дольше 2-3 лет не живут, но постепенно Боярышник научился жить и в таких условиях, правда нужно очень много пить, но еще больше надо пить зимой, когда трудно найти еду, все болит, так и еще холодно, и не согреешься пока не выпьешь столько, что не вырубишься, а проснувшись не вернёшься в реальность и пойдешь искать что-нибудь полезное-съедобное, тяжелее всего после сновидений, где он видел себя в прошлой, в сытой жизни.
Кстати, позже он даже нашел компанию более-менее спокойных люмпенов. Нашёл случайно, встретив как-то на помойке своего знакомого из прошлого. Разговорились, обнялись, и вот он боязливо идет следом за ним (в кармане держит отвертку на всякий случай), потому слишком давно не разговаривал с кем-то дольше 10минут (обычно собеседники-это менты). Компания та была так же обособленной, состояла из Катюхи– Путейщицы, Вити Светлого и собственно его знакомого Рязи. Обычно эти трое занимались сбором по помойкам еды и одежды, старались друг другу помочь, что в подобных ситуациях крайняя редкость, распили за знакомства какой-то вонючей гадости, закусили, разговорились.
Так собственно за всю свою жизнь Боярышник и встретил настоящих друзей. У них было свое место на теплотрассе, тепло и практично, и пара закрывающихся подвалов, где они раздобыли ключи– а хрен его знает. И вот, спустя некоторое время, в очередной раз все вместе распив пару литров *ле коктейля*, Боярышник перестает сжимать отвертку и слушает кто кем был в прошлой жизни. Витя Светлый был неформалом, бродяжничал и бухал с себе подобными, его родители еще как-то выдерживали его редкие заходы домой помыться да пожрать, а лишай и вши они даже пытались вылечить. Но когда он стал красть из дома, попросили вон. Побираясь, про гастролировал из Пензы в Самару, говорил, что знал многих известных ныне музыкантов, помнил аккорды, но гитару не держал уже лет восемь и в минуты вдохновения мычал мелодии и аккомпанировал себе воображаемыми запилами. Рязя работал на заводе, но был осужден за хищение, на которое пошел как он сам говорил ради дочери, болела она. Но после отсидки зек оказался нахер не нужен своей семье, его жена успела выйти замуж, что его и добило. Дочка уже выросла, про папку она знать не хочет, а у него жизнь под откос. Так и не оклемался.
А Катька Путейщица выросла во вполне благополучной среде, родители в ней души и не чаяли, но нравились ей рискованные парни. Умотала с одним, постепенно суженый сменился другим, и так пошло все по пиз*е. Работала раньше путейщицей, много бухала и постепенно опустилась. Зато знала где можно прихерится на железной дороге, а иногда у бывших коллег выпрашивала переночевать их веселой компании в стоящих на полустанках грузовых вагонах.
И вот в тот момент Боярышник не знал кто из них говорит правду, а кто врет, рассказал свою историю, разрыдался, да и решил остаться с ними. Правда, когда ловили собак отворачивался, жалко животинку было, но от похлебки с четвероногими не отказывался. Поздравляли друг друга с праздниками, рвали Катьке цветы с клумб, дарили кем-то выкинутую мягкую игрушку, иногда спали с ней, но все было как-то по-людски. Были у них и враги, которые зарились на территорию их помоек, но крепкий Разя ловко орудовал перед ними розочкой, и наглые обидчики оставались без археологических находок в мусорных баках. Катька-Путейщица называли таких геологами, а их самих аборигенами и хохотала беззубым ртом. Несмотря ни на что, старались особо не воровать, даже матом как-то и не общались. Этакая маргинальная интеллигенция, правда Боярышник побаивался Рязю из-за его уголовного прошлого. И знаете, постепенно Боярышник заметил, что и пить то он стал меньше, дабы не упасть в глазах друзей. У Катьки была язва, как раньше пить она не могла, а в глазах дамы каждый хотел выглядеть более-менее достойно. Сдавали бутылки, лом, вели задушевные разговоры. Даже опрятней выглядели, в баню ходить стали по праздникам (как их пускали, не понимаю!). Собак ловить перестали и думали обосноваться на каком-нибудь заброшенном лагере детском и там что-нибудь растить. А главное-прекратили жалеть себя. Наступили более сытые времена, люди стали лучше питаться и больше выкидывать. Но знаете, порой в магазинах продают такую гниль и тухлятину, замаскированную под нямку, что иногда вы за свои кровные питаетесь немного лучше бомжей, правда без червяков и явной гнили.
А потом их маленькая семья потеряла храброго Рязю, мечтающего чтобы их компания вообще перебралась в заброшенную деревню и там стала фермичать. Несмотря ни на что, он очень сильно любил детей, особенно беспризорников. Детей на улице становилось все меньше, страна крепла и детдома стали функционировать более эффективнее. Но все бродяги так же слышали, что беспризорных детей отлавливали ради проституции, а иногда еще хуже-ради органов. И как-то Рязя застал нечто подобное, говорили он вступился за малышей и был жесточайшим образом убит. Боярышник и его друзья тяжело оплакивали потерю, а потом еще и Витя Светлый исчез. Говорили, что он поехал на юга, кто то говорил что он вернулся домой, кто то видел его в Подмосковье, но его след окончательно потерялся в этой истории. А Боярышник и Катька, оставшись одни, сблизились, даже больше, заметно изменившись, он стал работать– его взял на свой страх и риск охранять дачный массив какой-то знакомый Катьки, и постепенно он принял человеческий облик. В их отапливаемой будочке была еда, их не гнали, а он честно выполнял свои функции, и вечерами они смотрели старенький телевизор, обнявшись по старинке чтобы было теплее. Он был счастлив, потому что выжил, потому что несмотря на все остался человеком, опуститься ведь очень просто, а подняться-невозможно, и он смог это сделать. По мотивам его жизни можно было бы снять фильм наподобие Выжившего, только плюс еще с драками бомжей!
Правда Боярышник все еще выпивал, но в разы меньше, вспоминая те жестокие дни, когда он был никем. И обязательно приносил своей любимой цветы. Так прошло немного спокойного времени, пока Катерина Валерьевна, которая около их сторожевой будочки разбила маленький садик и с любовью выращивала пионы, маки да другие цветы, подаренные ее новыми дачными подругами, тихо и неожиданно умерла от внезапно обострившейся язвенной болезни. Весь дачный массив воспринял это как личную утрату, многие и не знали, что эти тихие трудолюбивые старички раньше питались объедками и воевали с другими бомжами. Массив скинулся и на простенькое место, и на плохенькую ограду, а вот Боярышник снова стал много пить и по ночам выл. Он не мог понять, чем же он заслужил такую жизнь, ведь вымаливал свое преподавание студентам атеизма в храме. И понеслась, постепенно он снова стал опускать руки. Спал на кладбище, трезвел и опять заливал в себя огненную воду. Это продолжалось несколько месяцев, пока и на дачном массиве его попросили покинуть рабочее место в виду его бесконечного отсутствия, и вот он снова бродяжничает как спустя достаточное количество лет раньше. А учитывая, что в каждом ларьке продается настойка боярышника, а еще и по цене 15р за флакончик, он снова встал на путь, который ему казался раньше окончательно пройденным. Фанфурики быстро добили бы его, возраст не тот, но судьба распорядилась иначе.
Перенесёмся теперь в его воспоминаниях в ранее гордость Самары, а ныне грязную обшарпанную заброшку, выглядывающую из-за деревьев в центре самого большого и лучшего на свете Промышленного района-в кинотеатр Шипка. С его огромными голубыми стеклянными панелями, отражающими небо и однотипные здания. В советское время его открывал сам Эльдар Рязанов, а ныне культурный центр до того, как его законсервировали, был приютом для торчков, бомжей и исследователей неизвестного. Которые в фонтане перед ним устроили помойку, скидывая бутылки да мусор. Несчастный фонтан, да и граффити на нем довольно паршивые. И вряд ли в нем снова будет вода, а внутри кинотеатра будет пахнуть карамелью горячий попкорн. Там теперь пахнет горелым, ссаньем да плесенью, пожирающую остатки внутреннего интерьера. Знаете, очень колоритно смотрятся ухоженные клумбы, елочки да нах*р никому не нужный кинотеатр, бывшей визитной карточкой этого района. Так вот, одичавший Боярышник, напившись, проник внутрь с торца, осмотревшись, пошел туда где разносились голоса и веяло теплом– вниз по лестнице в одну из комнат около гардероба. Пока шел, рассматривал во что превратился его любимейший кинотеатр, перешагивал через груды мусора и резкую вонь, спустившись, обнаружил пару местных маргиналов около костерка, слово за слово, разговорились и стали пить, а что еще делать? Один был приезжий, звали Антоном, бродяжничал по области, второй был помладше, употребил до этого на крыше Шипки и под кайфом решил тоже спуститься и посидеть в тепле у костра.