- Да ведь доллары не твои, а мои. Я затеял одно дело. Хочу скупить все яйца в Доусоне, в Клондайке, по всему Юкону. Ты должен мне помочь. Мне некогда рассказывать, в чем тут суть. Потом объясню и, если захочешь, приму тебя в долю. Но прежде всего надо скупить яйца. А теперь беги к Славовичу и забирай все, что у него есть.
- Но что я ему скажу? Уж, конечно, он поймет, что я не собираюсь сам все уплести.
- Ничего ему не говори. Деньги скажут. Он берет за вареное яйцо два доллара. Предложи ему по три доллара за сырое. Если он начнет приставать с расспросами, скажи, что хочешь разводить цыплят. Мне все равно, были бы яйца. И потом продолжай в том же духе, обшарь весь Доусон и скупи все яйца. Понял? Покупай все подряд! В ресторанчике напротив Славовича есть немного - купи их. Я пойду в Клондайк-сити. Там живет один разорившийся старик, хромоногий; у него есть шесть дюжин. Он продержал их всю зиму, надеялся продать подороже, чтоб хватило на дорогу до Сиэтла. Я ему оплачу дорогу и получу яйца. Ну, поторапливайся. И еще, говорят, у той женщины, что живет за лесопилкой и шьет мокасины, найдется дюжина-другая.
- Ладно, будь по-твоему. Но самая большая партия - у Славовича. Я с ним заключу такой контракт, что комар носа не подточит. А сейчас пойду соберу по мелочам, что у кого есть.
- Ладно. Только поскорей. Вечером я тебе расскажу, какой у меня план.
Но Малыш помахал бутылкой.
- Сперва я займусь лечением Салли. Уж столько-то времени яйца подождут. Если их до сих пор не съели, так не съедят, если я позабочусь о несчастной собаке, - она столько раз спасала нам жизнь.
3
Еще никогда ни один товар не скупали так быстро. За три дня Смок с Малышом прибрали к рукам все яйца, сколько их было в Доусоне, кроме нескольких дюжин. Смок не стоял за ценой. Он, не краснея, признавался, что купил у старика из Клондайка семьдесят два яйца по пять долларов штука. Но большую часть купил Малыш, и при том отчаянно торговался. Женщине, которая занималась шитьем мокасин, он заплатил всего по два доллара и очень гордился, что так удачно поладил со Славовичем - купил семьсот пятнадцать яиц по два с полтиной на круг. И как он ворчал, когда в ресторанчике напротив, где всего было каких-то сто тридцать четыре яйца, с него содрали по два семьдесят пять за штуку!
Но несколько дюжин оставалось еще у двух владельцев. Малыш вел переговоры с индианкой, которая жила в лачуге на холме, за больницей.
- Сегодня мы с ней покончим, - объявил назавтра Малыш. - Ты вымой посуду. Я мигом обернусь, если только удастся уйти от нее живым. Куда легче вести дела с мужчинами. С бабами прямо беда, они из покупателя прямо всю душу вымотают. Еще продать им кое-что можно, а уж купить… Прямо как будто она не яйцами торгует, а золотыми слитками.
Когда под вечер Смок вернулся домой, Малыш сидел на корточках и с подозрительно бесстрастным видом натирал лекарством хвост Салли. Несколько минут прошло в молчании.
- Что хорошего? - небрежно спросил наконец Малыш.
- Да ничего, - ответил Смок. - Сторговался ты со своей скво?
Малыш победоносно кивнул на стол, где стояло ведерко с яйцами, и продолжал молча втирать снадобье. Потом признался:
- Пришлось отдать по семь долларов за штуку.
- А я под конец предлагал по десять, - сказал Смок. - И вдруг этот тип заявил, что уже продал яйца. Плохо наше дело, Малыш. У нас появился конкурент. Эти двадцать восемь яиц доставят нам немало хлопот. Понимаешь, весь секрет в том, чтобы у нас оказались все яйца до единого, иначе…
Он не договорил и уставился на своего компаньона. Малыш внезапно изменился в лице - что-то взволновало его, но он всячески старался этого не показать. Он отставил лекарство, тщательно, не торопясь, вытер руки об шкуру Салли, поднялся, прошел в угол, посмотрел на термометр, потом повернул обратно. И наконец заговорил тихим, ровным голосом и притом чрезвычайно вежливо:
- Будь так добр, повтори, пожалуйста, сколько яиц ты торговал у этого типа?
- Двадцать восемь.
- Гм… - пробурчал Малыш и легким кивком поблагодарил Смока. Потом раздумчиво и недоброжелательно посмотрел на печь. - Надо поставить новую печку. А то у этой топка прогорела, получаются не лепешки, а уголь.
- При чем тут печка? - не выдержал Смок. - Скажи толком, в чем дело?
- В чем дело? Ты желаешь знать, в чем дело? Тогда будь так любезен, обрати свои прекрасные глаза на ведро, вон там, на столе. Видишь?
Смок кивнул.
- Так вот что я хочу тебе сказать. Здесь, в этом самом ведре, ровным счетом двадцать восемь яиц, и каждое из них, черт бы их побрал, стоит ровным счетом семь добрых полновесных монет. Если ты очень жаждешь еще что-нибудь узнать, пожалуйста, я в твоем распоряжении.
- Ну-ну, дальше, - потребовал Смок.
- Скажи, ты у кого торговал яйца? У высокого старого индейца, верно?
Смок кивнул, и потом ему пришлось кивать на каждый следующий вопрос Малыша.
- Ему щеку ободрал медведь - верно? Он торгует собаками? Его зовут Джим Рваная Щека? Все сходится? Понимаешь, о ком я?
- Ты думаешь, мы с тобой перебивали…
- Друг у друга. Ясное дело. Эта скво - его жена, они живут на холме за больницей. Я бы мог купить эти два яйца по два доллара штука, если б ты не сунулся.
- То же самое и я, - засмеялся Смок, - если б ты не впутался, чтоб тебе пусто было! Но это не имеет значения. Зато мы скупили все без остатка. Это главное.
И потом целый час Малыш пыхтел, выводя огрызком карандаша какие-то закорючки на полях газеты трехлетней давности, и чем длинней и загадочней становились колонки цифр, тем веселее становился он сам.
- Вот оно! - сказал он наконец. - Здорово, а? Очень даже мило, по-моему. Смотри, я все подсчитал. В нашем распоряжении ровно девятьсот семьдесят три яйца. Они нам стоили ровно две тысячи семьсот шестьдесят долларов, считая песок по шестнадцать долларов унция и не принимая в расчет наше с тобой время. А теперь слушай. Если мы выжмем из Бешеного по десять долларов за штуку, мы получим ровным счетом шесть тысяч девятьсот семьдесят долларов чистого барыша. Вот это куш, скажу я тебе! И половина моя! Так и запиши, Смок, - я тебе до того благодарен, прямо выразить не могу. Плевать я хотел на всяких букмекеров, я теперь всю жизнь буду ставить на кур, а не на лошадей.
4
В тот вечер в одиннадцать часов, когда Смок спал крепким сном, его разбудил Малыш; от его меховой парки веяло стужей, а рука, которой он дотронулся до щеки Смока, была ледяная.
- Что там еще? - проворчал Смок. - У Салли последняя шерсть вылезла?
- Да нет. У меня хорошие новости. Я говорил со Славовичем. Вернее, Славович говорил со мной, это он начал первый. "Малыш, - сказал он, - я хочу поговорить с тобой насчет этих самых яиц. Я никому и словом не обмолвился. Никто не знает, что я продал их тебе. Но если ты хочешь сделать выгодное дельце, могу дать тебе хороший совет". И он мне посоветовал одну вещь - просто находка! Угадай, что?
- Ну, ну, говори.
- Хочешь верь, хочешь не верь, а находка - Чарли Бешеный. Он хочет купить яйца. Он заявился к Славовичу, предлагал сперва по пять долларов за штуку, а под конец - по восемь. А у Славовича ничего не осталось. Напоследок Бешеный сказал Славовичу, что разобьет ему башку, если узнает, что он где-нибудь припрятал яйца. И пришлось Славовичу сказать, что яйца он продал и обещал не называть покупателя. Славович просит, чтоб я разрешил сказать Бешеному, кто купил яйца. "Малыш, - говорит мне Славович, - Бешеный сейчас же к тебе прибежит. Ты можешь вытянуть из него по восемь долларов за штуку". А я говорю - черта с два по восемь, я из него и десять выжму. В общем, я сказал Славовичу, что подумаю и утром дам ему ответ. Пусть он скажет Бешеному, что это мы все скупили. Верно я говорю?
- Ну, конечно, Малыш. Утром сразу шепни словечко Славовичу. Пусть скажет Бешеному, что мы с тобой в этом деле компаньоны.
Минут через пять Малыш снова разбудил друга.
- Послушай, Смок! Эй, Смок!
- Ну?
- По десять долларов штука - и ни цента меньше. Правильно я говорю?
- Ну, ясно… - пробормотал Смок, засыпая.
Наутро в магазине Аляскинской торговой компании Смок снова встретил у галантерейного прилавка Люсиль Эрол.
- Дело на мази! - весело объявил он. - Дело на мази. Бешеный приходил к Славовичу насчет яиц, давал большие деньги, и просил, и грозил. А сейчас Славович уже, наверно, ему сказал, что яйца скупили мы с Малышом.
Глаза Люсиль Эрол вспыхнули радостью.
- Сейчас пойду завтракать! - воскликнула она. - Закажу яйца, а когда их не окажется, сделаю такое жалобное лицо, что и каменное сердце смягчится. Уж, конечно, Бешеный наседал на Славовича! Он постарается перекупить всю партию, хотя бы ему для этого пришлось распроститься с одним из своих рудников. Я его знаю. Но только вы не уступайте. Десять долларов, Смок, на меньшее я не согласна. Если вы продадите дешевле, я вам никогда не прощу.
В полдень Малыш занялся приготовлениями к обеду: поставил на стол котелок с бобами, кофе, лепешки на сковороде, жестянку с маслом, банку сгущенного молока, дымящуюся оленину с беконом, компот из сушеных персиков.
- Обед подан, - объявил он. - Только взгляни сперва, как там Салли.
Смок отложил упряжь, которую он чинил, открыл дверь и увидел, как Салли и Быстрый бесстрашно отгоняют свору соседских собак, сбежавшихся к ним в надежде чем-нибудь поживиться. Но он увидел и еще нечто, заставившее его поспешно захлопнуть дверь и кинуться к печи. Сковорода, на которой жарилась оленина, еще не остыла - рывком он поставил ее на переднюю конфорку, положил большой кусок масла, схватил яйцо, разбил, вылил на шипящую сковороду и потянулся за вторым. Но тут подскочил Малыш и удержал его за руку.
- Эй, ты что делаешь?
- Яичницу, - сказал Смок, стряхивая руку Малыша, и разбил второе яйцо. - Ты что, стал плохо видеть? Может, тебе кажется, что я причесываюсь?
- Да ты не заболел ли? - тревожно спросил Малыш, когда Смок, ловко оттолкнув его локтем, разбил над сковородой третье яйцо. - Или, может, просто рехнулся? Ведь тут яиц уже на тридцать долларов.
- А будет на шестьдесят, - ответил Смок, разбивая четвертое. - Не мешай, Малыш. К нам поднимается Бешеный, через пять минут он будет здесь.
Поняв наконец, в чем дело, Малыш с облегчением вздохнул и сел к столу. А когда в дверь постучали, Смок уже сидел за столом, и перед каждым стояла тарелка с дымящейся яичницей из трех яиц.
- Войдите! - крикнул Смок.
Вошел Чарли Бешеный, молодой великан добрых шести футов ростом, весивший ни много ни мало сто девяносто фунтов, и пожал обоим руки.
- Присаживайся, Бешеный, закуси с нами, - пригласил Малыш. - Смок, поджарь-ка ему яичницу. Пари держу, что он уже давно не пробовал яичка.
Смок вылил еще три яйца на горячую сковороду и через несколько минут поставил яичницу перед гостем. Тот смотрел на нее во все глаза; Малыш признавался потом, что ему страшно стало: вдруг Бешеный сунет яичницу в карман и удерет…
- А пожалуй, даже самые богатые тузы в Штатах не едят так, как мы, - ликовал Малыш. - Вот мы сейчас втроем уплетаем яиц на девяносто долларов, и хоть бы что.
Бешеный уставился на быстро исчезающие яйца и словно окаменел.
- Ешь, ешь, - подбадривал его Смок.
- Они… не стоят они по десять долларов! - медленно произнес Бешеный.
Малыш принял вызов:
- Всякая вещь стоит столько, сколько можно за нее получить, так? - спросил он.
- Да, но…
- Какие тут "но"? Я же говорю, сколько мы можем за них взять. По десять долларов за штуку, это как пить дать. Имей в виду, мы со Смоком - яичный трест. Раз мы говорим - десять долларов штука, значит, так оно и будет. - Малыш тщательно вытер свою тарелку лепешкой. - Я, кажется, мог бы съесть еще яичко-другое, - вздохнул он и положил себе бобов.
- Как же это вы едите так яйца, - с упреком сказал Бешеный, - это… это просто нехорошо!
- Уж такая у нас со Смоком слабость, страшно любим яйца, - извиняющимся тоном объяснил Малыш.
Бешеный без особого удовольствия доел свою яичницу и неуверенно посмотрел на двух друзей.
- Послушайте, ребята, вы можете мне оказать большую услугу, - начал он, нащупывая почву. - Продайте мне, или одолжите, или подарите, что ли, этак с дюжину яиц.
- Сделай милость, - ответил Смок. - Мне и самому иной раз до смерти хочется яичницы. Но не такие уж мы бедняки, чтобы брать деньги за угощение. Ни гроша не возьмем. - Тут его под столом сильно ударили ногой, и он понял, что спокойствие изменяет Малышу. - Так сколько тебе, Бешеный, дюжину?
Бешеный кивнул.
- А ну, Малыш, поджарь ему еще дюжину, - сказал Смок. - Вполне сочувствую. Было время, я и сам мог уплести целую дюжину зараз.
Малыш вскочил, но Бешеный удержал его.
- Нет, не надо жарить, - сказал он. - Мне нужны сырые яйца.
- Ты что, хочешь взять их с собой?
- Вот-вот.
- Какое же это угощение? - запротестовал Малыш. - Это… это уже купля-продажа.
- Это совсем другое дело, Бешеный, - поддержал Малыша Смок. - Я думал, ты просто хочешь их съесть. Понимаешь, мы затеяли одну коммерческую операцию.
Грозные огоньки в голубых глазах Бешеного разгорелись ярче обычного.
- Я заплачу вам, - бросил он. - Сколько?
- Но не за дюжину, - ответил Смок. - Дюжину мы продать не можем. Мы не торгуем в розницу, у нас крупная операция. Не будем же мы сами себе портить рынок. Мы скупили все яйца до единого - и продадим их только все сразу.
- Сколько у вас яиц и сколько вы за них хотите?
- Сколько у нас, Малыш?
- Сейчас скажу. - Малыш откашлялся и стал считать вслух: - Девятьсот семьдесят три отнять девять, остается девятьсот шестьдесят два. По десять за штуку - это получается за все вместе девять тысяч шестьсот двадцать кругленьких долларов. Ну и, конечно, мы ведем дело по-честному: за тухлые яйца деньги обратно, только тухлых тут нет. Вот уж чего я никогда на Клондайке не видал, так это тухлых яиц. Самый последний дурак не повезет сюда тухлые яйца.
- Правильно, - поддержал Смок. - За тухлые яйца деньги обратно. Стало быть, вот что мы предлагаем, Бешеный: плати девять тысяч шестьсот двадцать долларов, и все яйца на Клондайке до единого - твои.
- А потом ты продай их по двадцать за штуку - и выручишь вдвое, - посоветовал Малыш.
Бешеный уныло покачал головой и положил себе в тарелку бобов.
- Это мне не по карману, Малыш. Мне ведь нужно всего несколько штук. Я бы взял дюжину-другую по десять долларов штука. Даже по двадцать взял бы, но только не всю партию.
- Все или ничего, - отрезал Смок.
- Послушайте, - в порыве откровенности сказал Бешеный, - я расскажу вам все начистоту, только пусть это остается между нами. Вы ведь знаете, мы с мисс Эрол были помолвлены. Ну, и теперь она со мной порвала. Это вы тоже знаете. Это все знают. Яйца мне нужны для нее.
- Ха! - зло усмехнулся Малыш. - Так вот зачем они тебе понадобились? Не ожидал я от тебя!
- Чего не ожидал?
- Это просто низость, скажу я тебе! - воскликнул Малыш, охваченный благородным негодованием. - Я не удивлюсь, если кто-нибудь всадит в тебя пулю, ты этого заслуживаешь.
Бешеный вспыхнул, готовый разразиться одним из своих знаменитых припадков ярости. Он сжал вилку с такой силой, что она согнулась, голубые глаза его метали молнии.
- Слушай, это ты про что? Если ты думаешь, что у меня что-то плохое на уме и я это скрываю…
- Я знаю, что думаю, - упрямо возразил Малыш. - Уж, конечно, тут ничего не скроешь. Кидают только в открытую.
- Что кидают?
- Яйца, сливы, мячи, да мало ли что. Только ты просчитаешься, Бешеный. Публика этого не потерпит. Хоть она и артистка, а ты не имеешь права закидать ее на сцене яйцами.
Казалось, Бешеного вот-вот хватит удар. Он судорожно глотнул горячего, как кипяток, кофе и понемногу пришел в себя.
- Ошибаешься, Малыш, - неторопливо и холодно сказал он. - Я не собираюсь закидать ее яйцами. Ты пойми! - с жаром выкрикнул он. - Я хочу поднести ей яйца на тарелочке, сваренными всмятку, она их очень любит.
- Так я и знал, что этого не может быть! - обрадовался Малыш. - Уж кто-кто, а ты не способен на такую подлость!
- Вот и хорошо, - сказал Бешеный, решив не обижаться, - Но перейдем к делу. Теперь вы знаете, зачем мне нужны яйца. Они мне нужны до зарезу.
- До того, что возьмешь их за девять тысяч шестьсот двадцать долларов? - спросил Малыш.
- Да ведь это просто грабеж! - возмутился Бешеный.
- Это сделка, - отрезал Смок. - Ты что думаешь, мы их накупили, чтобы поправить свое здоровье?
- Да поймите вы! - взмолился Бешеный. - Мне нужно только две-три дюжины, не больше. Я вам заплачу по двадцать долларов за штуку. А остальные мне куда девать? Сколько лет я жил здесь и не ел яиц, уж как-нибудь и дальше без них проживу.
- Да ты не горячись, - посоветовал Малыш. - Не нужны они тебе - и не надо. Мы тебе их не навязываем.
- В том-то и дело, что они мне нужны, - жалобно сказал Бешеный.
- Что ж, ты знаешь, во сколько они тебе обойдутся - в девять тысяч шестьсот двадцать долларов, а если я сосчитал неправильно, можно пересчитать.
- А вдруг от них не будет толку? - возразил Бешеный. - Вдруг мисс Эрол уже разлюбила яйца?
- По-моему, мисс Эрол стоит десяти тысяч, - спокойно вставил Смок.
- Стоит! - Бешеный вскочил и дал волю своему красноречию. - Да она стоит миллиона! Она стоит всего, что у меня есть! Она стоит всего золота, сколько его есть на Клондайке! - Он снова сел и продолжал спокойнее: - Но это не значит, что я должен просадить десять тысяч долларов на ее завтраки. Вот что я предлагаю. Одолжите мне дюжины две яиц. Я отдам их Славовичу, и он преподнесет их ей от моего имени. Она мне уже сто лет не улыбалась. Если эти яйца подарят мне ее улыбку, я заберу у вас всю партию.
- Согласен ты на этих условиях подписать контракт? - спросил Смок, спеша поймать его на слове: он-то знал, что Люсиль Эрол улыбнется!
Бешеный даже рот раскрыл.
- Быстро же у вас дела делаются, - сказал он не без злости.
- Мы только соглашаемся на твое предложение, - ответил Смок.
- Ладно! Давай чернила и бумагу, пиши контракт, - вконец разозлился Бешеный, прижатый к стене.
Смок немедленно составил документ, из которого следовало, что Бешеный обязуется заплатить по десять долларов за каждое предложенное ему яйцо при условии, что две дюжины, выданные ему авансом, послужат его примирению с Люсиль Эрол.
Бешеный уже готов был подписать бумагу и вдруг застыл с пером в руке.
- Только вот что, - сказал он. - Если уж я покупаю яйца, они должны быть свежие.
- На Клондайке несвежих не бывает, - фыркнул Малыш.
- А все-таки, если попадется хоть одно плохое яйцо, вы возвращаете мне за него десять долларов.
- Ну, конечно, - согласился Смок. - Это справедливо.
- Берусь съесть каждое тухлое яйцо, которое ты найдешь, - объявил Малыш.
Смок вставил в контракт слово "свежие", Бешеный мрачно подписался, взял ведерко с пробными двумя дюжинами, надел рукавицы и шагнул к двери.
- До свиданья, грабители! - буркнул он и хлопнул дверью.