Кэтрин слушала его, застыв от изумления. Она никак не могла взять в толк, как же связать воедино два таких разных отзыва об одной и той же вещи. Не понимала она, как сильна может быть в человеке склонность к болтовне и сколько лживых заверений звучат лишь от избытка тщеславия. Родители ее были людьми простыми и бесхитростными, и самое большее, что они могли себе позволить – это каламбур или пословицу; посему расположенность ко лжи за ними не водилась, и они никогда не опровергали того, что произнесли минуту назад. В некотором недоумении еще раз обдумав его слова и собравшись было попросить собеседника дать более четкие объяснения, Кэтрин все же передумала, решив отказать мистеру Торпу в способности ясно мыслить. А приняв во внимание тот факт, что его совершенно не волновало возможное несчастье с его сестрой и другом, она сочла, что молодой человек прекрасно понимал, что те в полной безопасности, и, таким образом, полностью успокоилась. Сам же молодой Торп, казалось, уже и думать забыл о том, что мгновение назад доказывал с такой горячностью, и поэтому остаток разговора, или, скорее, монолога, он, как и в самом начале, посвятил своим собственным заботам. Джентльмен рассказывал спутнице о лошадях, которых покупал за бесценок и впоследствии продавал втридорога; о бегах, на которых его знания предмета безошибочно указывало ему на фаворита; об охоте, на которой он подстрелил больше птиц (не будучи при этом в хорошей форме), чем все остальные вместе взятые; Джон подробно описал ей день, когда благодаря его чутью, сноровке и везению он так удачно натравил легавых, что исправил тем все ошибки, допущенные самыми маститыми охотниками, и когда благодаря своему безупречному сидению в седле он, ни на йоту не подвергая собственную жизнь опасности, постоянно ставил в самые затруднительные положения остальных всадников, добавив в заключении, что многие из них сломали тогда шеи.
Не имея привычки судить окружающих, а также не составив себе четкого и полного портрета настоящего мужчины, Кэтрин так и не поколебалась во мнении, что мистер Торп – очень милый молодой человек. Конечно, смутные подозрения ее уже посетили, но он был братом Изабеллы, а Джеймс заверил ее когда-то, что такая партия, как его друг, составит честь любой девушке – все это так, но, несмотря на эти доводы, по прошествии часа его компания утомила ее до смерти, и, когда они вновь приехали на Пултни-стрит, та все же пренебрегла авторитетным мнением брата и сочла за благо не поверить в то, что Джон способен бросить к ногам своей избранницы все удовольствия во Вселенной.
Когда показался дом миссис Аллен, удивлению Изабеллы, обнаружившей, что для визита к подруге уже слишком поздно, не было предела. Три часа дня! – немыслимо, невероятно, невозможно! Она не поверила ни собственным часам, ни часам брата, ни лакея. Она не приняла ничьи заверения и не могла внять голосу разума до тех пор, пока Джеймс не достал свои часы и не подтвердил этот факт; сомневаться дальше было бы столь же немыслимо, невероятно и невозможно, поэтому ей ничего не оставалось делать, кроме как снова и снова изумляться тому, что никогда раньше два с половиной часа не пролетали так быстро. Кэтрин призвали в свидетели; та не могла лгать даже ради удовольствия подруги, поэтому последняя не стала дожидаться жестокого подтверждения истины. Острая досада захлестнула ее от того, что пора было прямиком отправляться домой. – Столетия прошли с тех пор, как в последний раз ей удалось переброситься парой слов с ненаглядной Кэтрин, тысячи мыслей остались невысказанными, и все походило на то, что им уже никогда не суждено снова всласть поболтать наедине. С улыбкой превозмогая такое несчастье и смеясь над невообразимым отчаянием, Изабелла послала свое "адью" подруге и укатила прочь.
Войдя домой, Кэтрин обнаружила, что миссис Аллен, проведшая целое утро в суетливом безделии, только что вернулась и была очень рада увидеть свою подопечную.
– А, дорогуша, вот и ты, – произнесла она, желая тем самым положить начало оживленному разговору, – надеюсь, вы хорошо провели время на воздухе?
– Да, мэм, благодарю. Лучше и быть не могло.
– Миссис Торп так мне и сказала. Она так порадовалась, что вы все наконец-то выбрались на природу.
– Так вы встречались с миссис Торп?
– Да; как только ты уехала, я отправилась в бювет и там с ней повстречалась. Мы так славно поговорили. Она сказала, на рынке этим утром почти не было хорошей телятины – это так необычно.
– А кого-нибудь еще из знакомых вы видели?
– Мы решили свернуть на Кресцент и там столкнулись с миссис Хьюс и мистером и мисс Тилни.
– Правда? Вы с ними разговаривали?
– Да, мы гуляли вместе полчаса. Они все же такие милые люди. Мисс Тилни была в восхитительном пестреньком платье. Из всего, что я уже видела, мне кажется, у нее прелестный вкус. Миссис Хьюс так много рассказывала нам о своей семье!..
– И что же она рассказала?
– О, всего и не упомнишь – ведь больше она ни о чем и не говорила.
– Она сказала вам, из какой части Глостершира приехала?
– Да, кажется, но я уж не помню. Но все они очень милые люди, и очень богатые к тому же. Миссис Тилни, в девичестве Драммонд, была ее одноклассницей и унаследовала целую кучу денег. Когда она вышла замуж, отец дал ей двадцать тысяч и еще пятьсот фунтов сверх того на подвенечный убор. Миссис Хьюс сама его видела, когда тот забирали из мастерской.
– А мистер и миссис Тилни сейчас тоже в Бате?
– Думаю, что да, хотя я не совсем уверена. Кажется, я припоминаю, что оба они уже умерли, по крайней мере, мать; да, я уверена, что миссис Тилни умерла, потому что миссис Хьюс рассказала мне о каких-то немыслимо дорогих жемчугах, которые мистер Драммонд подарил дочери на свадьбу, и что теперь они у мисс Тилни, и что перешли они к ней по наследству от матери.
– А молодой мистер Тилни, он единственный сын?
– Я не совсем уверена, дорогая, но сдается мне, что это так; в любом случае, миссис Хьюс говорит, что он прекрасный молодой человек с блестящими перспективами.
На этом Кэтрин расспросы прекратила. Она услышала уже достаточно, чтобы понять, что большего от миссис Аллен не добиться, и что ей самой страшно не повезло упустить такую удобную встречу сразу с обоими Тилни. Явись ей об этом знамение, ничто на свете не заставило бы ее поехать на эту глупую и пустую прогулку; теперь же ей оставалось только сожалеть и в мыслях оплакивать утрату, четко осознавая при этом, что путешествие было вовсе не таким уж приятным, а Джон Торп – далеко не милым джентльменом.
Глава 10
Аллены, Торпы и Морланды встретились вечером в театре; Кэтрин с Изабеллой сели рядом, и у последней наконец-то появилась возможность обрушить на подругу шквал многих тысяч новостей, которые она так тщательно собирала и приберегала в течение столь невыразимо долгой их разлуки.
– Боже праведный, любимая моя Кэтрин, ты ли это, наконец? – воскликнула мисс Торп в адрес девушки, входящей в ложу. – А вы, мистер Морланд, – обратилась она к сидевшему с другой стороны молодому человеку, – не надейтесь даже, что я заговорю с вами еще хотя бы разок до конца вечера. Голубушка моя, как ты жила все эти годы? Впрочем, мне не стоило спрашивать, ты выглядишь прелестно. Сегодня у тебя просто божественная прическа – коварная, ты решила убить наповал всех здешних мужчин? Уверяю тебя, мой брат и так уже влюблен в тебя по уши, а что до мистера Тилни, то сдается мне, что это вопрос решенный, так что можешь не напускать на себя скромность: он вернулся в Бат ради тебя – это яснее ясного. Ох, чего бы я только не отдала, лишь бы взглянуть на него хоть разок! Я просто с ума схожу от нетерпения. Моя маман говорит, что он самый очаровательный мужчина на свете; она повстречалась с ним сегодня утром, ну ты знаешь. Обязательно представь меня ему. Он сейчас уже здесь? Я знаю, я не доживу до знакомства с ним.
– Нет, – возразила Кэтрин, – его здесь нет, по крайней мере, я его нигде не вижу.
– Ах, ужас! Неужели мне так и не придется с ним познакомиться? А как тебе нравится мое платье? Надеюсь, оно выглядит недурно. Рукава я сама придумала. Знаешь, Бат меня уже смертельно утомил. Я и твой брат нынче утром согласились, что он хорош на пару недель, но жить здесь дольше совершенно невыносимо даже за миллионы. Представляешь, мы обнаружили, что наши вкусы полностью совпадают: нам обоим больше по душе деревня. Такие совпадения просто поразительны! Мы не разошлись с ним ни по одному вопросу. Ах, ну отчего же ты молчишь да молчишь, могла бы что-нибудь и сказать.
– Да вроде бы и сказать-то пока нечего…
– Как же! Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Ты ведь хочешь сказать, что мы, похоже, рождены друг для друга, или еще что-нибудь вроде этой ерунды специально, чтобы меня позлить. Тогда мои щеки станут похожи на твои розы. Ох, какая ты все-таки!
– Как ты ко мне несправедлива: ни за что на свете я не позволила бы себе такой глупости, а кроме того, я даже нисколечко об этом не думала.
Изабелла недоверчиво ухмыльнулась и весь оставшийся вечер проболтала с Джеймсом.
Желание Кэтрин повстречаться с мисс Тилни к следующему утру достигло полной силы, и до самого выхода в бювет ее не покидал страх, что жестокая судьба опять воспрепятствует этой встрече. Но ничего неожиданного не случилось, никакие гости ее не задержали и она отправилась к источнику в обычное время. Все шло своим чередом; выпив стакан воды, мистер Аллен присоединился к какому-то джентльмену, чтобы обсудить политические новости и сравнить газетные сплетни вокруг них. Дамы тем временем описывали круги по залу, примечая каждого новичка и каждую новую шляпку. Спустя четверть часа в толпе показались Торпы в сопровождении Джеймса Морланда, и Кэтрин заняла свое привычное место возле подруги. Джеймс на правах признанного ухажера занял такую же позицию с другой стороны и, отделившись от окружения, они стали прогуливаться вместе. Спустя некоторое время мисс Морланд начала понемногу терять надежду на встречу с братом и сестрой Тилни. Меж тем Изабелла весело щебетала с Джеймсом, их споры прыгали с одного предмета на другой, однако, при этом разговор протекал исключительно шепотом, лишь время от времени перемежаясь громкими взрывами смеха, поэтому в те нечастые моменты, когда Кэтрин призывали в свидетели, он не могла сказать ни слова, совершенно не зная, о чем шла речь. Еще немного спустя ей все же наконец-то повезло высвободиться из объятий подруги, чтобы поприветствовать мисс Тилни, которая (какое счастье!) только что пришла в сопровождении миссис Хьюс. Не получи наша героиня столько жестоких разочарований накануне, кто знает, осмелилась бы она присоединиться к новой знакомой; однако, нынче Кэтрин была преисполнена решимости завоевать ее дружбу. Мисс Тилни польстило такое внимание к своей особе, и она охотно заговорила с мисс Морланд. Каждый новый курортный сезон стены бювета слышали сотни тысяч подобных, ни к чему не обязывающих разговоров; однако, простота и искренность их слов заставляли думать, что этот диалог несколько отличался от всех остальных.
– Как легко танцует ваш брат! – заметила Кэтрин со всею бесхитростностью, которая одновременно поразила и позабавила ее собеседницу.
– А, Генри, – улыбнулась та в ответ, – да, он знатный танцор.
– Должно быть, он очень удивился, когда на балу я ему сказала, что уже занята на весь вечер, а сама сидела в одиночестве. Но я и правда тогда обещала все танцы мистеру Торпу.
Немного помолчав, Кэтрин добавила:
– Вы и представить себе не можете, как я удивилась, увидев его снова. Я была почти уверена, что он уехал насовсем.
– Когда вы в первый раз повстречались с Генри, он приехал в Бат всего на пару дней, чтобы снять нам номера.
– Это не приходило мне в голову. Я нигде его не встречала, поэтому и подумала, что он уже уехал. А вы не знаете девушку, с которой он танцевал в понедельник? Это, случайно, не мисс Смит?
– Да, она знакома с мисс Хьюс.
– Мне показалось, она была довольна партнером. Как вы думаете, она очень хорошенькая?
– Не очень.
– Я вижу, мистер Тилни никогда не ходит к источнику.
– Только изредка. А сегодня утром он занят с моим отцом.
Тут к ним присоединилась миссис Хьюс, спросив мисс Тилни, собирается ли та уходить.
– Смею надеяться, я еще получу удовольствие снова вас видеть, – сказала на прощание Кэтрин. – Вы завтра придете на котильон?
– Возможно, мы… Да, я думаю, мы непременно там встретимся.
– Я так рада, мы тоже все там будем.
Еще раз сказав друг другу до свидания, они все же расстались, мисс Тилни, со своей стороны, узнав кое-что о чувствах знакомой, а Кэтрин – в полном неведении того, что столь явно их раскрыла.
Барышня вернулась домой невообразимо довольная. Этим утром сбылись все ее мечты, грядущий вечер обещал так много, а будущее казалось таким безоблачным! Теперь она целиком окунулась в заботы, какое платье выбрать и какую прическу соорудить. Можно ли винить ее за это? Во все времена излишняя суета вокруг наряда затмевала собой то, ради чего собственно сам наряд выбирался. Кэтрин прекрасно об этом знала, поскольку двоюродная бабка в прошлое Рождество прочла ей на эту тему целую лекцию; и все же, проснувшись в среду утром, она целых десять минут беспокойно металась в предпочтениях между горошком и ришелье, и если бы время ее не поджимало, она, скорее всего, так ни на что бы и не решилась, а пошла б и купила себе по такому случаю новый туалет. Нет, не было в том ее вины, по крайней мере, в легкомыслии ее скорее обвинил бы брат, чем двоюродная бабка, поскольку только мужчинам действительно известно то безразличие, с которым они встречают любые новые туалеты. Многие леди смертельно бы оскорбились, доведись им узнать, каким холодным остается сердце мужчины при виде того, что так свежо в силуэте, очаровательно сшито и дорого стоит, как мало их волнует качество муслина и сколь равнодушны они к крапинкам и лапкам, цветочкам и полоскам. Женщина прихорашивается только для собственного удовольствия: ни один джентльмен не сможет восхищаться ею столь же сильно, как она сама, и ни одна дама не сумеет по достоинству оценить всю красоту, какую замечает лишь сама модница. Общая опрятность и что-то вроде современности покроя вполне удовлетворяют первых, а крепость швов и отсутствие вычурности очень приветствуется последними. Однако потревоженному покою Кэтрин не было дела ни до тех, ни до других.
В четверг вечером она пребывала в настроении, совершенно отличном от того, что посетило ее в предыдущий понедельник. Тогда девушка ликовала от предложения Торпа, теперь же она всячески избегала встречи с ним, дабы избавить себя от повторного ангажемента; она не осмеливалась ожидать, что мистер Тилни пригласит ее на танец в третий раз, но именно с этим были связаны все ее мечты, надежды и планы. Любая девушка проникнется сочувствием к нашей героине, переживающей такой критический момент, поскольку всякой леди знакомы подобные волнения. Каждая дама хотя бы однажды скрывалась от надоедливого поклонника и в то же время с замиранием сердца ловила малейшие знаки внимания со стороны того, кто ей дорог. Как только появились Торпы, терзаниям Кэтрин не было конца; она нервно и суетливо искала укрытия от взгляда Джона, притворно пропуская мимо ушей все, что он ей говорил. Начались танцы, а Тилни все не появлялись.
– Милая Кэтрин, – прошептала ей Изабелла, – ты только не пугайся, но я опять собралась танцевать с твоим братом. Я вполне осознаю, как это может шокировать. Я ему уже говорила, что это стыдно, но все же вы с Джоном не должны над нами смеяться. Дорогая, пойдем же скорее с нами. Джон только что куда-то отошел, но он обязательно появится через минуту.
У Кэтрин не было ни времени, ни желания отвечать. Те двое ушли, Торп по-прежнему крутился невдалеке, и она уже потеряла всякие надежды на то, чтобы от него избавиться. Тем не менее, Кэтрин все же напряженно за ним следила, когда вдруг ее поразила мысль о том, что, прячась в этой толпе, она поступает непростительно беспечно, ведь Тилни может прийти в любой момент, а она его не заметит; сразу же вслед за этим приступом беспокойства она услышала, как кто-то ее окликнул и тут же увидела самого мистера Тилни, подошедшего, чтобы пригласить ее на танец. Наш читатель легко может представить, как при этом заблестели ее глаза, как сладко затрепетало сердце, и с какой готовностью она шагнула ему навстречу. Кэтрин подумала, что избежать, вернее, вовремя избежать встречи с Джоном Торпом – само по себе огромная удача; как все же щедр бывает порою случай: получить приглашение на танец от мистера Тилни (будто того и впрямь что-то толкнуло на поиски девушки!), – можно ли было надеяться на что-либо подобное.
Не успела наша пара выйти в зал к танцующим, как Джон Торп, вставший позади барышни, воскликнул:
– Ничего себе, мисс Морланд! Что бы это значило? Я думал, сегодня вечером вы танцуете со мной.
– Не понимаю, почему вы так подумали, ведь вы меня об этом не просили.
– Клянусь Богом, это восхитительно! Я просил вас, как только сюда пришел, и сейчас я собирался напомнить вам об этом, но стоило мне отвернуться, и вас уж след простыл! Старый трюк. Я пришел на бал только ради вас и пребывал в полной уверенности, что, начиная с понедельника, вы танцуете только со мной. Да, я помню, именно так и было; я просил вас об этом, когда вы снимали свой плащ в холле. И там же я рассказывал своим знакомым, что сумел ангажировать самую хорошенькую девушку на всем курорте. Если сейчас они увидят вас с другим, они же мне прохода не дадут.
– Да нет же, после того, что вы им расписали, на меня никто и не подумает.
– Бог свидетель, если они так не подумают, я публично назову их болванами и вышвырну из этого зала. А что это за чудак с вами?
– Мистер Тилни, – бросила та, чтобы удовлетворить его любопытство.
– Тилни, – повторил он. – Гм, кажется, я его не знаю. Как я посмотрю, он ладно скроен. А ему, случайно, не нужна лошадь? Мой приятель, Сэм Флетчер как раз выставил великолепную скотинку на продажу. Как раз то, что надо для верховой езды – и всего за сорок гиней. Я сам раз пятьдесят уже собирался было ее купить – я вообще не могу устоять перед хорошей лошадью, если ее вижу, – но мне нужна лошадь для полей, а на это она не годится. Я бы отдал любые деньги за хорошего скакуна, особенно выученного для охоты! Сейчас у меня их целых три, и это лучшее, что видел свет. Я не отдал бы их и за восемьсот гиней. Мы с Флетчером опять собираемся снять домик на будущий сезон в Лестершире. А то, знаете ли, так неудобно жить в чер… – жить в таверне!
Слова эти были последними из того, что Джон успел выкрикнуть, поскольку в то же мгновение их разделил плотный и нескончаемый поток дам, спешащих на новый танец. Наконец-то Кэтрин подошла к своему партнеру и услышала: