"Дэвид так и предполагал, - подумала Джин, разматывая бинт. - Раз самого Магеллана никто не преследует и даже не следит за ним, то они все спишут на сопутствующие обстоятельства. Убийство мэра нам совсем некстати, а оно вполне возможно. Если он мешает аль-Бандару, тот, не задумываясь, прикончит его. Убийство для исламиста - так, руки помыть. Обычное дельце. Надо оставаться начеку"…
- Скручивать не надо. - Джин передала бинт Михраб. - Нижние слои инфицированы, поэтому просто клади в пакет, и потом сожжем. Наклейка на месте. - Джин внимательно осмотрела пластырь. - Никаких выделений я не вижу. Сейчас поглядим обратную сторону. Михраб, пинцет. - Она взяла инструмент и, подцепив наклейку, начала медленно ее снимать.
- Кажется, он заснул, - сказал Селим, показывая на Удея.
Тот действительно закрыл глаза и спокойно дышал.
- Так и есть, - кивнула Джин. - Хорошо. Значит, боль прошла. Когда снимаешь пластырь, - сказала она Селиму, - всегда двигайся в направлении раневого канала от одного конца к другому. Если же будешь тянуть поперек раны, то причинишь боль. Понял?
- Да, понял, госпожа.
- Михраб, подай мне штапель, - попросила она сестру. - Надо придержать кожу. Хорошо приклеилось. Если не пойдет дальше, то отмочим перекисью. Так… Сработало!
- Магеллан просит нас избавиться от мэра? - Голос Такуби в соседней комнате звучал задумчиво. - По-моему, излишне дерзкая идея - начинать разборки между своими, забыв о главном враге. Я сообщу аятолле, но он вряд ли поддержит идею Магеллана. Во всяком случае, можно попытаться воздействовать на мэра с целью заставить его изменить решение.
"Если бы аятолла ас-Садр знал, кто на деле скрывается под личиной заместителя мэра, - подумала Джин, - можно было ожидать скоро устранения этого персонажа. Ждать, впрочем, осталось недолго".
- Вот наша рана, Михраб, - пинцетом Джин протянула сестре использованный пластырь. - Туда же, куда и бинт. Я не вижу никаких осложнений, слава Аллаху. Ни гематомы, ни кровотечения, даже капиллярного. Все спокойно. Наверное, все-таки очень туго наложили повязку, - предположила она, - и она давила на шов. Сейчас мы обработаем шов антисептиком, и все. Можно снова накладывать повязку. Хотя теоретически полезно подержать рану без повязки, происходи все, например, в госпитале. Здесь, - Джин пожала плечами, - ходит столько разных людей, носящих с собой тонны грязи, поэтому лучше все-таки закрыть рану.
- Да, покажите Селиму верный метод, - снова вошел Такуби. - Тогда он не допустит подобных ошибок.
- Хорошо. - Джин кивнула.
- Я поеду к аятолле. Сообщу ему радостную новость об идущем на поправку племяннике. Все наши опасения окажутся, слава Аллаху, беспочвенными. Как только закончите, вас снова отвезут в больницу, госпожа, - сказал Джин Такуби. - Вас и вашу помощницу, - взглянул он на Михраб. - Гонорар, - мужчина достал из-под широкой верхней одежды довольно толстый конверт, - за все труды.
- Благодарю, господин, - Джин наклонила голову, - но я не могу взять, - развела она руками в хирургических перчатках.
- Я понимаю. Будет лежать здесь, - Такуби положил конверт с деньгами на небольшой ажурный столик в углу. - Возьмете, когда закончите.
После мужчина вышел из комнаты. Было слышно, как он садился в машину, и затем машина отъехала. В соседней комнате стояла полная тишина. Боевики в основном оставались во дворе. В комнате находились только Джин, Михраб и Селим. Удей крепко спал.
"Наверное, сейчас удобный момент", - подумала Джин.
- Михраб, подайте мне марлевую салфетку, смоченную антисептиком, - попросила она. - Надо освежить кожу вокруг раны. Ты говорил, Селим, - она сделала паузу, осторожно снимая загрязнение вокруг шва, - о той английской девушке, с которой встречался в Лондоне. Энн Баскет? Верно? - Джин быстро посмотрела на него.
- Да, так, - вздохнул Селим и пожал плечами. - Думаю, она давно уже замужем. Все прошло.
- Нет, она не замужем. - Джин также неторопливо обмывала рану, не глядя на него. - Энн Баскет живет в Лондоне, работает в частной клинике, ведет научную работу, получила недавно докторскую степень.
- Она способная и упорная. - Джин почувствовала, как Селим затаил дыхание.
- Я нашла Энн в Сети, на сайте той частной клиники, где она работает, и написала письмо, - сообщила Джин. - Спросила ее, помнит ли она Селима ас-Садра, моего недавнего знакомого. У тебя такая фамилия?
- Да, такая. Она что-нибудь ответила? - спросил он совсем тихо.
- Да, ответила. Мне кажется, - Джин повернулась к Михраб, - скобки со шва уже можно снять. Подай мне, пожалуйста, скобкосниматель и зажим для скобок. Она ответила мне, - произнесла Джин, наклоняясь и подводя браншу скобкоснимателя под среднюю согнутую часть верхней скобки, - что все это время ни на одно мгновение не забывала тебя, а также рада весточке от тебя.
Таз с использованным инструментом, который Селим держал в руках, выпал и ударился об пол.
- Пожалуйста, аккуратнее. Подбери все! - строго произнесла Джин.
Сжатием инструмента она выпрямила верхнюю скобку и, выделив из кожи сначала один, а затем другой зубчик, удалила ее. Затем Джин спокойно принялась за вторую.
- Михраб, приготовь еще антисептик, - попросила она сестру. - После снятия скобок надо все тщательно обработать, а потом накладывать пластырь и перевязывать.
Селим молчал несколько мгновений. Он собрал рассыпанный инструмент, снова сложил его в таз, выпрямившись, растерянно посмотрел на Джин и спросил:
- Она знает, кто я?
- Нет, конечно, нет. - Джин едва заметно улыбнулась. - Такого я ей не написала. Я просто рассказала об обстоятельствах, заставивших тебя вернуться домой, к своим родственникам в разоренной войной стране. Я работаю в городской больнице и познакомилась с тобой, когда один из твоих родственников заболел. Ты рассказал мне о своем неполном образовании, а вместе с тем рассказал и о девушке, до сих пор занимающей значительное место в твоем сердце. Я все верно изложила? - Молодая женщина взглянула на него. - Я ничего не упустила и не ошиблась? Так и есть?
- Да, так, - ответил смущенный Селим. - Отец настаивает на моей женитьбе. Один сын остался, дочки же давно замужем. Говорят, надо поскорее позаботиться о наследнике. Даже множество невест приводили. - Селим вздохнул. - Даже смотреть ни на кого не могу. Она перед глазами…
- Энн Баскет спросила меня, почему ты сам не напишешь ей.
- Что вы ответили? - Голос Селима дрогнул.
- Рассказала о крайней бедности иракцев. Не у каждого, говорю, есть возможность платить за Интернет и международный роуминг. Если она согласна, я передам ей твои слова. Ты что-нибудь хочешь ей сказать, Селим? - Джин вновь внимательно посмотрела на молодого человека.
- Да, - кивнул он. - Очень. Много.
- Она согласна узнать все о тебе, - сообщила Джин. - Ставь таз, бери карандаш и пиши. Я возьму твое письмо с собой и, когда я освобожусь вечером, пошлю ей от твоего имени. Ты можешь доверить мне свои чувства, Селим?
- Кому же еще, - грустно улыбнулся он в ответ. - Даже отцу и матери я не могу их доверить. Они меня никогда не поймут.
* * *
"Я помню все до мельчайших деталей, каждый день и минуту удивительного лета, проведенного в Корнуолле на вилле твоих родителей у моря. Эти майские дни, с первыми ласточками и первыми фиолетовыми колокольчиками, которые ты так любила заплетать в волосы. Светлые, наполненные свежестью морского ветра, дни встают передо мной всякий раз, когда я закрываю глаза. Ваш красивый дом с лестницами, ведущими на лужайку. Забавные кокеры, которые носятся перед домом и постоянно путаются под ногами. Высокие рододендроны под окнами первого этажа… Я всегда думал, рододендроны - небольшие цветы в горшках на подоконниках домов сентиментальных европейцев или, в крайнем случае, в их любимом саду перед домом. Еще пышно цветущие азалии в долине, спускающейся к морю. Я все помню, Энн. Помню голубую бабочку, севшую на твое плечо, и завиток волос на твоей шее. Розарий под окнами гостиной - хобби твоей мамы, а также крики чаек за окном спальни. Огонь в камине по вечерам и долгие прогулки вдоль моря. Здесь, на родине, где только песок и камень, все представляется мне недостижимым раем, обещанным проповедниками. Этот рай когда-то был частью моей жизнью, но исчез навсегда".
Джин поставила точку. На мгновение ей представилось, как Селим писал письмо - на кривом обрывке бумаге, тупым карандашом, присев на коленку, пока она и Михраб собирали саквояж после перевязки Удея. Он торопился, ведь Селима могли застать за письмом, если неожиданно войдет кто-то из его соратников. Молодой человек закончил и, даже не пересчитав текст, сунул бумагу в руку Джин, а потом отвел глаза, смутившись.
"У юноши недюжинные способности, - подумала Джин, еще раз перечитав текст. - Не каждый писатель напишет так, тем более с ходу. Если даже учесть врожденную склонность арабов к красивостям речи, и никогда не поймешь, где у них правда, преувеличение, а где откровенная ложь и подхалимаж. Здесь же нет ни капли восточного лицемерия, зато чувствуется искренность. Селим написал этот маленький текст, не сделав ни одной поправки, не тратя времени на размышления. Просто сел и неотрывно написал. Видимо, много раз произносил про себя слова, сразу пришедшие на ум, как только он начал писать. Селим действительно много раз возвращался мысленно в те дни, переживал время их близости и, похоже, много раз обращался к своей Энн. Для него не составило труда написать ей о своих чувствах…"
Щелкнув курсором, Джин вставила в письмо адрес мисс Баскет, а потом, отступив несколько строк от послания Селима, приписала от себя:
"Уважаемая Энн, здравствуйте. Я посылаю Вам письмо Селима. Оно было перепечатано с небольшого листка бумаги, на котором молодой человек написал эти строки собственноручно. Я не добавила от себя ни одного слова. Однако, оказавшись на месте человека, поневоле узнавшего о чужих чувствах, я хочу заметить, что письмо очень красиво и вдохновенно написано, в один присест и без единой паузы. Без сомнения, подобные строки говорят о глубине чувств. Селим не просил меня передавать вам информацию о себе, но хочу сообщить о его холостом положении. При наличии единственного сына в семье на Востоке это довольно странно и редко. О причинах вы можете догадаться сами. Если письмо как-то тронуло вас, пожалуйста, свяжитесь со мной, так как вы знаете мой адрес электронной почты. Со мной также можно связаться по скайпу. - Она написала адрес. - С наилучшими пожеланиями…"
- Как идет работа у волшебника Гэндальфа? Привет. - Дверь открылась, и в кабинет вошел Дэвид. - Я вижу, ты принялась за беллетристику. "Пышно цветущие азалии в долине, спускающейся к морю", - наклонившись, прочел он первую попавшуюся строчку. - Просто Дафна дю Морье, и только. Сама придумала?
- Нет, представь себе. - Джин пододвинула Дэвиду стул. - Наш Селим написал. Тот самый боевик из отрядов ас-Садра, учившийся в Лондоне. Он говорил о своей любви к чтению. Данное хобби помогало ему выучить язык.
- Заметно. Во всяком случае, пребывание в Англии явно не прошло для него даром. - Дэвид усмехнулся. - Нестандартный юноша. Ты говорила, он учился на врача? Селиму надо было заниматься писательским ремеслом. Его сотоварищи по команде ас-Садра и не догадываются, какие мысли кроются у их соратника в голове, да и сам аятолла явно не в курсе, иначе немедленно прочистил бы ему мозги.
- Он их ему и так регулярно прочищает.
Джин убрала оригинал письма в ящик стола и нажала на кнопку "отправить". Экран лэптопа мигнул, и через мгновение высветилась надпись: "Письмо успешно отправлено".
- Вот так. - Джин повернулась к Дэвиду. - Аятолла крайне строг с Селимом. Впрочем, для отношений, принятых на Востоке, здесь нет ничего удивительного, ведь он духовный авторитет, глава целого клана, богач, а семья Селима бедна и целиком от него зависит. Видя это, усердствуют и помощники аятоллы. При мне Такуби сделал Селиму столько выговоров, словно он не почти тридцатилетний мужчина, а босоногий мальчишка. Селим всего год не доучился до магистерской степени, кстати, по капризу того же аятоллы. Он, плативший за обучение, просто не дал Селиму доучиться. Так у них принято. Пока ты не стал хотя бы старейшиной, терпи. Когда состаришься, тебя будут уважать за прожитые годы. В ином случае уважение можно заслужить только духовным званием в сочетании с солидным возрастом. Разве какого-то молодого врача можно назвать человеком? Терпи молча. Положение женщин… Здесь хорошо живется только старым свекровям или вдовам какого-нибудь заслуженного человека. Молодые и красивые отправляются в рабство.
- Да уж, традиции. - Дэвид взглянул на экран компьютера с мелькающей заставкой. - Значит, ты еще раз навещала Удея. - Он закурил сигарету. - Есть новости?
- Немного, - ответила Джин.
- Можно?
Дверь кабинета открылась, и на пороге появился сержант Коновалов. Он смущенно кашлянул, в руках у него Джин увидела две ветки фиолетового тамариска.
- Так нельзя, конечно. Лучше подождать, но с цветами можно, - улыбнулся Дэвид.
- Я ненадолго. Тебе. - Коновалов протянул тамариск Джин. - Сорвал, когда с патрулирования возвращались. Мне Маринка звонила. Приехал человек от твоей мамы. Никаких хлопот, да и все документы быстро оформили, Ванечке новую одежду купили, билет на поезд взяли. Послезавтра будут в Кракове. Моя Маринка так счастлива! Ванечке лучше стало, словно почувствовал, что о нем заботятся, а так, когда никому не нужен, кто же поправится… - Голос Лехи дрогнул, и он опустил глаза.
- Правильно. Дети все чувствуют, а я очень рада твоему известию. - Джин взяла его за руку. - Вы сейчас в столовую?
- Да, - Коновалов кивнул, - на ужин.
- Идите, пока подкрепитесь, а я потом подойду. Тогда уже подробнее поговорим. Сейчас нам надо кое-что обсудить с Дэвидом.
- Я только цветы отдать. - Коновалов попятился к двери.
- Цветы - важная вещь, - поддержал его Дэвид. - Завянут, пока мы тут болтаем о всякой ерунде. - Он подмигнул Джин.
- Я подойду в столовую, Алексей, - сказала Джин, когда мужчина уже был на пороге. - Если Марина будет звонить, передавай ей от меня привет.
- Обязательно. Спасибо!
Дверь за сержантом закрылась.
- Какие новости? - Дэвид затушил сигарету. - Чего там с Магелланом?
- Магеллан недоволен. - Джин улыбнулась, откинувшись на спинку кресла. - Мэр стал проявлять слишком много активности, отстранил его от контактов с коалицией и решил взять их на себя, а Магеллана посылает чистить унитазы, то есть заниматься отвратительной коммуналкой.
- Я имел беседу со здешним шефом полиции. Наш человек, естественно, проверенный-перепроверенный не один раз. - Дэвид качнул головой. - Попросил его поговорить с мэром, без напора и особых открытий, так сказать, сообщить некоторые сомнения. Мэру слишком много знать вредно, да и опасно, но, зная о близости начальника полиции к коалиционным войскам, а дыма без огня не бывает, он, судя по всему, сделал для себя выводы.
- Магеллан прислал к Такуби человека, - продолжила Джин. - Он приехал, как раз когда я перевязывала Удея. Мне показалось, он хочет склонить аятоллу убрать мэра. Может, сам Магеллан хочет занять его место?
- Нет, я не думаю. - Дэвид отрицательно покачал головой. - Тот, кого мы называем заместителем мэра Эль-Кута, на самом деле профессиональный разведчик. Он привык оставаться в тени и вести закулисную игру. Об этих фактах не стоит забывать. Передний план, руководящие должности, на которых надо много общаться со всяким народом по политической ерунде, явно не для Магеллана. Возможно, он хочет выдвинуть своего протеже на место мэра, и даже всеми силами стремится к этому. Если мэра Эль-Кута убьют террористы или якобы террористы, это вызовет слишком большой резонанс. Провернуть такую операцию тихо не удастся, а ас-Садр точно не согласится на убийство мэра. Тот принадлежит к семейству аль-Хамиди, весьма близкому аятолле. Его учитель происходил из этого рода. Нет, он не захочет убийства, а если на подобную мерзость согласятся другие кланы, это немедленно поссорит их с ас-Садром. Значит, начнется междоусобная война, но даже все вместе ас-Садра они не одолеют. У него самая большая по численности армия и лучше всех вооруженная. Он не испортил окончательно, в отличие от других, отношений с новыми властями Ирака и с коалицией, поэтому в любой момент может вернуться, прикрывшись нашим щитом. Нет, убийство мэра Магеллану не по зубам. Никто на это не пойдет, не собственные же руки он омоет кровью. Вот тогда-то Магеллан окончательно дискредитирует себя. Ему придется выйти из игры, прятаться в каком-то клане. Магеллан окажется практически на нелегальном положении. Для разведчика подобное равнозначно провалу. Он привык все делать чужими руками, а не своими. Конечно, надо придумать что-нибудь пооригинальней, чем тривиальное убийство из-за угла. Короче говоря, и из воды сухим выйти, и влияния не утратить.