- Состояние здоровья мальчика не позволяет везти его в Америку, - объяснила Джин. - Длительный перелет, слишком большая нагрузка. У нас недавно открылся филиал в Кракове. Его планировала открыть еще моя бабушка, как раз в здании, где в войну находился госпиталь. Там бабушка одно время работала. Она все подготовила для создания филиала больницы, но завершать пришлось уже моей маме. Краковский филиал ничуть не хуже американского. Хотя пока он выполняет в основном диагностические функции, но большего нам сейчас и не надо. Маме не все понятно в записях ваших врачей, а кое-какие вещи вообще вызывают у нее сомнения. Она хочет провести повторное обследование. Краков - самое подходящее место для дополнительного лечения. Не так уж далеко от Киева, и оборудование позволяет. Там есть все условия для приведения мальчика в подходящее для транспортировки состояние. Когда встанет вопрос об операции, а он, без сомнения, встанет, тогда и поедете в Париж. Там наша главная клиника. Америка по причине дальности, как я понимаю, отменяется вовсе. Пока это не для Ванечки. Надо в первую очередь думать о состоянии ребенка.
- Да нам с Маринкой все равно, лишь бы мальчику лучше стало. Маринка еще до свадьбы мечтала о двоих детях. Первый - сын, а второй ребенок - девочка. Она девочку очень хочет. Какая ж тут девочка, когда Ваню того гляди на кладбище неси! - Алексей опустил голову.
- Не надо отчаиваться. - Джин взяла его за руку. - Вполне вероятно, еще не вечер, и девочка тоже будет. Сейчас важно как можно скорее доставить Ванечку в Краков. Там все и выяснится. Мама никогда не тратит слов понапрасну. Эту черту она переняла от бабушки, да и сама по характеру такая - как сказала, так все и будет, можно даже не сомневаться. И про лечение, и про шанс, и про человека, который поможет с документами и выездом. Пора перестать грустить, и надо надеяться на будущее, а также собираться в дорогу.
- Да, Маринка с матерью носятся, не зная, как принять иностранца.
- Тратиться на чепуху совсем не надо. Маме и ее сотрудникам часто приходится оказывать помощь не очень богатым людям. Они ко всему привычны, ведь бедность-то не только в бывшем Союзе. Человек, который приедет, получил всю сумму. Ему обеспечены еда и проживание. Он ни в чем не нуждается, поэтому суетиться не стоит. Лучше надо подумать, как собрать Ванечку в дорогу. Человеку выделили деньги и на такую помощь.
- В магазин?
Повернувшись, молодая женщина увидела Майка.
- Я тоже с вами. Хочу посмотреть диски. Джин, - он прикоснулся пальцами к ее локтю, - там Дэвид просил тебя зайти к нему. Ему кое-что прислали по интересующей тебя особе.
- Хорошо, я сейчас подойду.
- Спасибо, Джин. - Коновалов широко улыбнулся. - Ты и твоя мама - волшебницы! Добрые феи из сказки! Просто какой-то сон.
- Отчасти так и есть, - кивнула Джин. - Мы с ней - дочка и внучка белого мага Гэндальфа из романа Толкина, только в женском обличье нашей бабушки, волшебника-воина, с белым посохом в руке, сражающегося со злыми силами за добро. Мы стараемся быть достойными ее, не отставать. Не так-то просто держать столь высокую марку.
- У вас получается, - улыбнулся Майк. - Способные волшебницы. Насколько я знаю, бабушка на вас не жаловалась. Ладно, иди, Дэвид ждет, - махнул он рукой.
- О'кей.
Она снова поднялась к Уитенборну. Когда Джин вошла, Дэвид просматривал какие-то бумаги на столе. Быстро взглянув на нее, он пригласил:
- Входи, присядь.
Мужчина отпил сока из стакана, отпустил узел галстука, и на смуглой загорелой коже лица заблестели капельки пота.
- Проклятая жара! Никакие кондиционеры не спасают, - добавил он.
- Майк сказал, тебе что-то прислали по Энн Баскет. - Джин села на стул рядом.
- Да. Оказывается, все элементарно. Вот, взгляни, - повернул он к ней экран лэптопа. - Энн Мэри Баскет, двадцать восемь лет, родилась в Бирмингеме. Окончила медицинский факультет в Кембридже, а в прошлом году получила докторскую степень в Университете Ньюкасла. Она из семьи потомственных врачей. Ее отец и дед были хирургами, а мать работает стоматологом. Энн Баскет - практикующий хирург, работает в частной клинике, и довольно успешно. У нее уже есть профессиональное имя. Коллеги высказываются о Баскет с уважением. Она опубликовала несколько научных статей. Живет в Лондоне. Вот здесь ее адрес электронной почты и домашний адрес.
- Энн Баскет замужем?
- Нет, живет одна. У нее две собаки породы колли.
Джин внимательно смотрела на лицо молодой, привлекательной женщины, изображенной на экране компьютера. Энн Баскет была русоволосой, с открытым взглядом светлых глаз. Лицо с правильными чертами, по-английски строгое и сосредоточенное. Речь шла, безусловно, о женщине с глубокими чувствами и решительным характером. Она чем-то напомнила Джин ее мать Натали. Что-то общее сквозило во взгляде и в выражении лица. У Баскет была такая же манера слегка наклонять голову при повороте. Упрямая, настойчивая, смелая. Сама себе хозяйка.
- Возможно, она все еще помнит его, - предположила Джин негромко. - Поэтому углубилась в работу и предпочитает обходиться обществом собак, безмолвно сочувствующих ее затаенной печали. Может, у нас есть шанс. Как ты думаешь?
- Смотря, о чем ты ведешь речь. - Дэвид закурил сигарету. - Напомнить о ней Селиму, разбередить его чувства и убедить передать аятолле наши сведения по Магеллану?
- Не только напомнить, Дэвид, - спокойно ответила Джин. - Возможно, подарить им обоим еще один шанс. Я думаю, нам надо дать знать женщине о Селиме и о том, что он не забыл ее. Потом обратить внимание на реакцию Энн Баскет. Если она окажется теплой, то Баскет может написать через меня письмо Селиму. Снова возникнет эмоциональная связь, а сведения по Магеллану уже приложатся сами собой.
- Что ж. - Уитенборн покачал головой и повернул экран лэптопа к себе, несколько мгновений он внимательно рассматривая лицо женщины. - Мы, разведчики, имеем дело не только с секретными материалами, секретными операциями. В первую очередь нам приходится сталкиваться с людьми, изучать их души, стараться проникнуть в человеческие тайны. Только так можно склонить на свою сторону. В данном же случае даже и без всякого попутного интереса вербовки, как говорится, сам Бог велел помочь этим двоим снова найти друг друга. Это в наших силах и очень полезно для текущего дела. Я не возражаю. Пробуй, - он перевел взгляд на Джин.
- Спасибо, Дэвид, - улыбнулась молодая женщина. - Я рада получить твое согласие. Скинь мне этот материал, и я напишу Энн письмо.
- Сейчас скину. Как тебя там называли? Я вроде слышал, - Уитенборн слегка прищурился.
- Где?
- Да, там, у магазина. У меня окно из-за духоты открыто. Кое-что и долетает. Внучка волшебника Гэндальфа? Можно сказать, ты продолжаешь свое дело. Волшебник Гэндальф за работой. - Он нажал на кнопку клавиатуры. - Все, послал. Иди принимай и действуй.
* * *
В городской больнице Эль-Кута Джин только начала оперировать мальчика с проникающим огнестрельным ранением спины. Его задели при перестрелке у мечети. Мальчик разносил газеты и не успел вовремя спрятаться. Теперь он лежал под наркозом на операционном столе, освещенный сверхсовременным бестеневым операционным светильником с видеокамерой, монитором для записи и демонстрации проводимых процедур, привезенным из Великобритании в рамках гуманитарной помощи.
- Раневой канал довольно глубокий, - заметил доктор Фарад, осматривая пациента, - мне кажется, во избежание попадания инфекции надо ушивать.
- Ушивать нельзя, - отрицательно качнула головой Джин. - Пулю выпустили из винтовки М-60, не из АК. Его одинаково могли задеть как патруль, так и боевики. У них благодаря черному рынку М-60 тоже частенько попадается. Калибр пули меньше, центр тяжести смещен к хвостовой части. Положение пули в полете по этой причине неустойчивое. Когда она попадает в ткани, то начинает кувыркаться и наносит гораздо больше повреждений, чем пуля из АК. В результате окружающие ткани повреждаются на значительном расстоянии от стенок раневого канала. Сначала нам необходимо все досконально осмотреть и вычистить, иссечь негодное, а потом уже наносить швы. Иначе начнется процесс заражения.
- Судя по симптомам, оно уже начинается, - ответил доктор Фарад. - Вот взгляните - мышцы вокруг раневого канала характерно подергиваются. Речь идет о столбнячном спазме, ведь у него наверняка нет противостолбнячной прививки.
- Не уверена. - Джин прикоснулась инструментом к оголенной спине мальчика. - Видите, кожа неподвижна, а при столбняке судороги возникают в любом месте при самом незначительном раздражении. Я согласна, исключать ничего нельзя, в том числе и развитие столь распространенной здесь инфекции. Возможно, речь идет о начальной стадии. Михраб, - она повернулась к сестре, - надо ввести противостолбнячную сыворотку. Половину дозы разведи изотоническим раствором один к десяти и введи внутривенно, а вторую половину - внутримышечно. Повторный укол сделаем часа через три после операции.
- Госпожа, к вам опять приехали… эти… - в операционную заглянул Ахмет. - Требуют вашего немедленного выхода.
- Я понимаю. - Джин повернулась. - Одну минуту. Доктор Фарад, - она обратилась к помощнику, - пожалуйста, самым тщательным образом иссекайте края раны. Надо удалить все нежизнеспособные ткани, и лишь потом начинайте накладывать первичный шов, но не затягивайте нити, а оставьте свободными. Мы их завяжем дня через три-четыре, ведь надо посмотреть, как будет развиваться инфекция. Рану хорошенько обработайте антисептиками и тампонируйте.
- Хорошо, госпожа.
- Михраб, введите антибиотик и иммуностимулирующий препарат.
- Я все сделаю, госпожа.
- Я сейчас вернусь.
Сдернув с лица марлевую повязку, Джин вышла в предоперационную. Около двери на стульях сидели три боевика, чьи лица скрывали пятнистые платки. У двоих в руках она увидела гранатометы.
- Госпожа, аятолла просит вас приехать.
Когда Джин вошла, один из боевиков встал. По голосу она узнала молодого человека, отвозившего их с Михраб в клинику после ее последнего визита к Удею.
- Что-то случилось? - серьезно спросила Джин. - Раненому стало хуже?
- Не совсем, госпожа, - ответил боевик. - Он пришел в сознание и даже начал немного есть, но все время жалуется на боли в животе. Аятолла волнуется, не остался ли там кусок удаленного прута.
- Исключено. - Джин решительно покачала головой. - Я все обследовала самым тщательным образом, и ничего остаться не могло. Впрочем, не исключено развитие воспаления. Хотя все надо смотреть на месте. Сейчас мы соберемся. Ждите в машине. Сколько раз я просила, - она строго показала на оружие, - не тащить подобные гадости в предоперационную. Если вы боитесь нападения, то оставьте вооруженных людей в коридоре на охрану, а сюда пусть заходит кто-нибудь один. Здесь нет никого, кроме меня, Михраб, доктора Фарада и двух известных вам санитаров. Кого бояться? Сколько инфекции на этих стволах, я даже представить не могу. Здесь ослабленные люди, можно сказать, между жизнью и смертью.
- Простите, госпожа, - явно смутился боевик.
Джин вернулась в операционную.
- Михраб, - подозвала сестру, - собери наш медицинский саквояж. Сейчас снова поедем навестить нашего подпольного больного.
- Опять туда? - спросила Михраб с затаенным испугом.
- Да, - Джин кивнула, - опять туда. Не можем же мы отказаться. - Она пристально посмотрела на Михраб, и та опустила голову, вздохнув. - Доктор Фарад, закончите сами, пожалуйста, - попросила Джин иракского коллегу. - Вам поможет Ибрагим, - кивнула она на санитара. - Основное мы уже сделали, а дальнейшее я постаралась запечатлеть в вашей памяти. Пока оставьте тампонаду без затягивания нитей. Посмотрим, как будет развиваться процесс. Антибиотик через каждые четыре часа. Иммуностимулятор сразу по окончании операции, через два-три часа укол противостолбнячной сыворотки внутримышечно.
- Я понял, госпожа, - кивнул доктор Фарад. - Удачи вам. - Он посмотрел на нее поверх очков. - Если можно хотя бы надеяться на это. Будьте осторожны!
- Все обойдется, - заверила его Джин. - Ну, Михраб, готова? - Она повернулась к сестре.
- Да, госпожа, я все собрала, - тихо подтвердила та.
- Тогда идем, нас ждут.
* * *
- Так. Я скажу сразу о слишком тугой повязке. Так бинтовать нельзя. - Джин с упреком взглянул на Селима. - Мой профессор, у которого я училась, - она в который раз чуть не сказала "моя бабушка", но вовремя сдержалась, - вообще выступал против всяческого рода перевязок. Он говорил: уже обработанная рана и тем более зашитая должна получать кислород. С кислородом все заживает гораздо быстрее, правда, если больной находится в госпитале или в домашних условиях и опасность заражения минимальна. Нагромождение повязок не защищает от инфекции. Она уже есть внутри, развивается, насколько мы ей это позволяем. Мы вводим антибиотики, делаем инъекции иммуностимуляторов, обрабатываем рану антисептиками, останавливая ее развитие и помогая организму, который сам с ней борется. Он борется, а не мы. Мы только помогаем.
- Кто это? - Удей открыл глаза и посмотрел на Джин. - Что за женщина?
- Это врач. Она лечит тебя, - сказал Такуби, стоявший у изголовья, и ласково прикоснулся рукой к плечу молодого человека. - Она уже много сделала для твоей поправки. Дядя все время спрашивает о тебе. Он приезжал ночью, но ты спал. Дядя снова приедет вечером. Он постоянно думает о тебе и молится Аллаху.
- У меня болит вот здесь. - Удей показал рукой на ранение брюшной полости. - Очень болит. Тянет. Ноет. Говорят, боль укрепляет силу духа, - он попробовал улыбнуться, но получилось плохо, так как губы дрожали, а лицо покрывала испарина. - Значит, ты еще живой.
- Правильно, - кивнула Джин. - Пожалуйста, лягте поудобнее. - Она поправила подушку у него под головой. - Михраб, приготовьте инъекцию обезболивающего. Мы сделаем укол, и боль уйдет, - сказала Джин Удею. - Вы сможете поспать, а мы посмотрим, в чем причина.
В комнату заглянул знакомый Джин боевик, на сей раз без гранатомета. Значит, ее воспитательная беседа подействовала.
- Господин, - мужчина обратился к Такуби, - приехали от Магеллана. Просят вас.
- Сейчас иду. - Помощник аятоллы ас-Садра отошел от постели раненого. - Выполняй все указания доктора, - наставительно сказал он Удею. - Плохого она не посоветует.
- Чем ты обрабатывал рану? - спросила Джин у Селима. - Антисептиком, который я оставила? Надеюсь, не лил никаким спиртом? Может получиться ожог. Некоторые умельцы ухитряются даже использовать бензин или нефть в походных условиях. Ничего такого?
- Нет, госпожа, вот антисептик. - Селим показал бутылку, которую оставляла Джин. - Я использовал его. Вы видите, осталось на дне.
- Что ж, размотаем рану. - Джин покачала головой. - Посмотрим, не образовалось ли распирающей гематомы и вторичного кровотечения, хотя не думаю. Мы все сделали очень тщательно. Михраб, укол готов?
- Да, госпожа.
- Вводите. Потом мы приступим к осмотру.
Михраб наклонилась к больному ввести укол…
- Магеллан сообщает о неожиданных трудностях на его пути, - произнесли в соседней комнате.
- Мэра как змея укусила. Он запретил Магеллану все контакты с коалицией и теперь требует от того контроль над коммунальным хозяйством. Короче говоря, чистить дерьмо в отхожих местах Эль-Кута. С коалицией, мол, мэр сам будет работать, и переводчики ему не нужны. Мол, у коалиционных войск найдутся люди, с которыми мэр сможет объясниться. Он раньше учился в строительном институте где-то в Союзе, поэтому помнит ряд слов по-русски. У мэра-то одна жена русская была, но сбежала домой, когда война с Кувейтом началась. Он сообщил Магеллану о своем намерении поговорить с украинцами, а они уж до остальных, дескать, доведут.
"Да уж, доведут, если только меня вовремя отыщут, - с иронией подумала Джин. - Хотя… Неплохая ситуация".
- Магеллан в ярости. Он бы с удовольствием убил мэра, но тот на дружеской ноге с аятоллой.
- Он думает о возможном предательстве? - приглушенно спросил Такуби.
- Вряд ли, - ответил посланец Магеллана. - В случае предательства от него бы давно мокрого места не осталось. Нет, Магеллан думает, мэр просто завидует ему, но тот начинает раздражать преступника своей самостоятельностью.