- О боже, - произнес Джейми. - Где подхватила?
- Гм? В заднице, где же еще! А ты думал - где? Ладно - пойдем, Тедди: пусть Джейми спокойно разберет вещи и устроится. А потом за ужином познакомишься со всей бандой. Вероятно, сегодня готовит новый повар - оно и к лучшему. Бедняга Майк только и умел, что отвратительно потушить мясо и навалить на гарнир совершенно кошмарного пюре - правда, оно было ужасным, Тедди? Это пюре? Ты уже видел Майка, Джейми? Ах нет, конечно, нет - ты же только что приехал. Ну, он приятный человек - правда, Тедди? И Уна. Милая пара. Он просто совершенно невыносимо готовит, вот и все.
- Я видел его замену, совсем мельком, - сообщил Джейми. - Его зовут Бочка.
- Неужели? - воскликнула Джуди. - Бочка! Как мило. А он - ну?..
Джейми покачал головой.
- Нет, - ответил он. - Нет. Лукас называл его Глистой.
- О, как же это похоже на Лукаса! - засмеялась Джуди. - И задумалась. - Милый Лукас, - сказала она. - Милый, милый Лукас!
Они втроем поднялись по ступенькам к дверям Печатни и принялись нагружаться сумками и коробками Джейми.
- А Джон… - сказал Джейми. - Когда вы сказали, что без него бы не справились - что он, гм, - вносит в, гм, - сообщество? (И что, размышлял он, во имя Христа, внесу я?)
- О, ну, - фыркнула Джуди, - я думала, это совершенно очевидно: деньги. Я же говорю, у него их горы. Люди, у которых есть деньги, дают деньги - еще есть Кимми, - но голытьба вроде нас денег давать не должна. Ну - много не должна. Обязательно взгляни на их этаж - на комнаты Джона и Фрэнки. Они поистине великолепны. Сразу видно, кто там живет. Просто потрясающе, чего можно добиться с командой ведущих дизайнеров, армией чернорабочих и ебаным богатством.
- Джуди… - предостерег Тедди.
- Ну, это правда… но я совсем не завидую. Я уверена, он этого заслуживает. Фрэнки - уж точно. Однако должна признаться, что капельку обрадовалась, когда Лукас запретил шторы. У Джона их дюжины были, купленных бог знает где - в "Харродсе" или еще где-то, я так думаю, - для всех этих огромных окон, но Лукас не уступил. Джону пришлось выбросить их все на помойку, правда, Тедди? Бедный старина Джон. Ладно - это все, Джейми? Да? Хорошо, тогда - давай мы покажем тебе дорогу в твой новехонький дом мечты. Гм - Джейми, дорогой мой, - теперь, когда мы все друзья… не думай, что я, гм, - ну понимаешь, вроде как заостряю на этом, но…
- Да? - подтолкнул ее Джейми. - Что?
- Ну, в общем, пока мы стояли тут и так приятно болтали… ты выкурил штуки три этих твоих вонючих сигарет. Лукас не?..
Джейми страдальчески кивнул.
- О да. Он предупредил. Я из-за этого вообще-то дергаюсь ужасно, Джуди. Четыре, на самом деле. Я выкурил четыре. Я, видите ли, заядлый курильщик. Это будет… непросто. С другой стороны, есть и плюсы - меня совершенно не волнуют шторы: у меня нет никаких штор. У меня и мебели-то нет, если честно.
- Не переживай. Все скинутся. Как обычно. А что до курения… я могу тебя полечить. Хочешь? Хочешь попробовать? В порядке соседской взаимопомощи.
- Ну да, конечно - конечно. Но - секс… курение… между ними должна быть некая связь, как ты думаешь?
Джейми выплюнул окурок своей последней, оххх - надолго, наверное. Иисусе. Единственная причина, по которой я так долго болтаюсь снаружи, если себе не врать. Как только войду - все кончено.
- Вообще-то я никогда об этом не думал. О связи, - ответил он. Ну, то есть: дайте-ка мне минутку подумать. Секс без сигареты после, разумеется, совершенно немыслим… но откуда мне знать, сочтут ли нормальные люди это связью? В смысле, для меня все, что угодно - абсолютно все - без сигареты до, после и двадцати, черт возьми, сигарет посредине настолько невозможно… О господи. О боже, боже…
- Не переживай, Джейми, - подбодрил его Тедди. - Всех нас выводит из себя какое-нибудь правило. Джон с его шторами и парковкой - твои сигареты… Что до меня, то мне не слишком нравится манера Лукаса обращаться по фамилии, но что уж тут. Знаешь что - мы поможем. Поможем тебе. Тебе понравится в Печатне, честно. Ты ее полюбишь. Мы все ее любим.
Джейми кивнул:
- Я знаю. Я знаю, что полюблю. Я уже ее люблю. Ну ладно, вы двое: покажите мне дорогу. Да, Джуди, вот - вот мои чертовы "Голуаз". Забери их, спрячь и не говори мне, где.
Джуди засмеялась и сунула пачку в карман.
- Хорошо, Джейми - я их зарою. Нет, лучше - я скажу тебе, что я с ними сделаю: привяжу к камню и брошу в реку. Но ты видишь, я была права насчет Тедди, а? Я же говорила, что у него бзик. Господи боже - это всего лишь фамилия.
- О, привет, ребята! - практически заорала Кимми и впорхнула в широко открытые двери их огромных апартаментов. - Как раз пыталась до вас дозвониться. Я думала, вы уже ушли. Эй, Мэри-Энн, - не хочешь приготовить нам кофе? Нормально? До - ты приляжешь или как?
- Мы уже уходим, - улыбнулась маленькая, убийственно хорошенькая японка, а Дороти покачала головой и не сдвинулась с места. - Куб вон там сбоку, Кимми, и три картины уже закончены. Остальные - на следующей неделе. Пока, Кимми. Пока, Дороти. Пойдем, Ларри, - шевелись.
Высокий и очень худой молодой человек, сидевший на полу, с наслаждением расплел скрещенные ноги и мало-помалу, хрустя суставами, вернулся в перпендикулярное положение; угловатость его движений напомнила Кимми старую складную плотницкую линейку из дерева и меди, пару которых она когда-то вставила в рамку и продала за пять тысяч долларов как часть одной из случайных серий концептуальных произведений.
- О, супер - просто супер, Лин. Я срочно простимулирую галерею. Кофе, значит, не будете? Ну ладно. Увидимся во вторник, да?
- Ага, во вторник. Около десяти, пойдет?
- Отлично. Супер. И да - спасибо, Ларри, ага? - сказала Кимми, выпроваживая их и не сводя заинтересованного глаза с бесконечно забавного зрелища - аккуратного, но довольно плоского задика Лин, ходившего вверх-вниз ходуном под плотно облегающими, тесными, черными как ночь лакированными джинсами - которые, как Кимми как-то раз клялась Дороти, Ларри наверняка ежеутренне зашивает на Лин, пока та затаивает дыхание (или, может, я не знаю - она их просто никогда не снимает). Лин, разумеется, семенит - характерно, как все японки: на вид ей как будто больно, да? Как будто долго-долго скакала на ком-то диком, а он брыкался.
- Пошли, До, - сказала Кимми, потянув на себя дверь, но до конца не закрыв. - Садись рядом и остынь, хорошо? Я разожгу огонь, так будет лучше. - А потом добавила громче, чтоб ее расслышали поодаль: - Эй, Мэри-Энн, моя сладкая булочка, - как там дела с кофе?
- Прости за то, что я устроила… - жалобно произнесла Дороти, утонув в глубоком и очень длинном диване, обитом кремовым ситцем, - который столь многими вечерами сжимал в объятиях всех троих, а иногда еще Майка и Уну.
Кимми сидела на корточках и свертывала в трубочки страницы, выдранные из старых глянцевых журналов - а может, и из новых, мне лень проверять, да и какая, нафиг, разница? А сейчас она расторопно бросала их в пасть здоровенной черной чугунной пузатой печки, квадратной, ухмыляющейся на своих больших, толстых, широко расставленных львиных лапах.
- Эй, До, - это же я, не забыла? Вообще не нужно извиняться.
- Ну… просто я в таких ситуациях всегда чувствую себя - уууу… непроходимой идиоткой. Особенно с незнакомцами. Я когда-нибудь - а? Кимми? Как по-твоему, я когда-нибудь перестану думать об этом негодяе? Вот было бы здорово - просто не описать, как здорово, если б можно было просто влезть себе в голову и выкинуть из нее всю боль, и беспокойство, и обиду, и, ох - боль… и сложить их куда-нибудь подальше, в коробку, например, а потом, блин, спокойно себе жить дальше. Потому что жизнь хороша, да, - я это знаю, не надо мне говорить. Если бы не он. Просто это так тяжело - тащить это все. Если он - если он ушел, то почему он тогда не может просто уйти?
- Я тебе говорила, До: пусть это тебя не волнует. Ну просто - он этого не стоит. И кстати - кто из них стоит?
Дороти вроде как засмеялась (и вроде как храбро), рассеянно щупая уголок одной из трех новых картин на столе.
- Куб хорош, - сказала она, бросив взгляд на оранжевую перспексовую коробку, набитую до краев туго закрученными перьями. - Они куриные, перья?
- Без понятия, - ответила Кимми. - По-моему, она говорила, что гусиные. Я не спрашивала.
- Она ужасно хорошенькая, Лин, правда? - легкомысленно спросила Дороти. - Мне всегда так казалось.
Кимми уже запалила огонь, и через несколько секунд яркое жаркое потрескивание заполнило пустоту - словно огромный зубастый рот монстра целиком пожирал мерцающие тыквы.
- Она так не думает, - ответила Кимми, падая обратно на диван, почти на Дороти, чьи волосы тут же принялась лениво теребить. - Однажды она мне сказала, что порой по-настоящему - ну, ненавидит то, как она выглядит, представляешь? Ей кажется, что у нее такой вид, словно кто-то со всей дури вмазал ей сковородой по лицу. А по мне, так она очень пикантная. Парням такие нравятся.
- Ха! - фыркнула Дороти. - Парням! Да им любые нравятся, а? Поначалу. Парни. Ха! Может, мне стоит - да, так я и сделаю, - внезапно решила она, взвившись и немедленно успокоившись. - Пойду и помогу Мэри-Энн - малышка может принести только одну кружку. Пойду и поставлю все на поднос. Печенья хочешь?
- Конечно… - согласилась слегка теперь занятая Кимми, которая критически щурилась на три новые картины. - Печенье. Здорово. Ну еще бы…
За неполной перегородкой, двумя ступеньками ниже, располагалось бесконечное, балочное, с высокими сводами пространство, которое они называли кухней. На самом видном месте стояла большая стальная промышленная плита с четырьмя духовками и блестящим коническим навесом - Кимми привезла ее из своего старого дома в Фулеме, и никто никогда на ней не готовил. Высокий американский холодильник, однако, был при деле - они зависели от него (он был их спасительной нитью), ибо Кимми и Дороти постоянно что-нибудь грызли, и, конечно, из-за ароматизированных кубиков льда для Мэри-Энн, которая теперь добавляла их, кажется, абсолютно во все - даже в кукурузные хлопья, положенные ей во время вечернего чая (а особенно они полюбились ей с шоколадным молоком). Дороти обрадовалась, что пришла вовремя - электрический чайник громко заворчал, угрожая катапультироваться прежде, чем выключиться, - потому что маленькая Мэри-Энн, она вполне справлялась (она справлялась и прежде), но все же Дороти никогда не была вполне довольна - непросто было сдерживаться, когда Мэри-Энн храбро и крайне осторожно снимала чайник, сосредоточенно сдвинув брови.
- Дорогая, дай мамочке. Можно, я закончу, хорошо?
Мэри-Энн лишь пожала плечами и уступила место матери.
- Что ты думаешь об этом мужчине, - заявила она (поскольку это не был вопрос - нет, это было заявление). - О новом человеке. О Джейми. И еще другие, мне Уна говорила. Еще трое, и один из них - повар.
- Слава богу, - ответила Дороти, вываливая на большую квадратную тарелку сладкое сахарное печенье, которое очень нравилось Мэри-Энн, я совершенно уверена, но Кимми им просто никак не насытится. - Если опять эта кошмарная тушенка!.. Уже и комплименты говорить сил нету. Бедный Майк.
- Так странно, - серьезно произнесла Мэри-Энн, - когда приходят новые люди. Мне нравится только с теми, кто уже пришел.