6
В эти дни Тереза обратила внимание на то, что ее одноклассницы демонстративно изменили свое отношение к ней. Они шептались между собой и обрывали разговор, когда она оказывалась поблизости, а учительница больше вообще не говорила с ней ни слова и не обращалась ни с какими вопросами. По пути домой из школы никто из девочек не желал идти вместе с ней, а в глазах Клары Траунфурт, единственной, с кем она сошлась поближе, мелькало, как ей показалось, нечто похожее на жалость. От нее Тереза наконец узнала, что вечеринки у ее матери в последнее время утратили прежний вполне невинный характер, более того, утверждалось даже, что госпожу Фабиани недавно приглашали в полицию, где ей было сделано внушение, и теперь Тереза припомнила, что в последние две-три недели те компании и в самом деле перестали собираться в их доме по вечерам.
После таких открытий, сделанных с помощью Клары, Тереза, сидя за обедом с матерью и братом, заметила, что Карл ни разу не обратился к матери. Она вспомнила, что это молчание длится уже больше недели. Когда Карл поднялся из-за стола, а мать тут же удалилась в свою комнату, Тереза облегченно вздохнула, но, оказавшись в одиночестве за столом с неубранной посудой, на который из открытого окна падали лучи весеннего солнышка, она долго сидела неподвижно, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, словно в дурном сне.
В ту же ночь ее внезапно разбудил неясный шум в прихожей. Тереза услышала, как осторожно открыли и заперли дверь, после чего на лестнице послышались тихие шаги. Она поднялась с кровати, подошла к окну и посмотрела вниз. Через несколько минут дверь в парадном открылась, из нее вышла пара - господин в мундире с поднятым воротником и закутанная до глаз дама. Оба они быстро исчезли за углом. Тереза решила потребовать у матери объяснения. Но когда представился случай, ей не хватило смелости. Она вновь почувствовала, до какой степени недоступной и чужой стала для нее мать. Более того, в последнее время вообще ощущалось, что стареющая женщина как бы намеренно дает волю своему и без того вздорному нраву. Она бесцельно бродила по квартире странной шаркающей походкой, что-то бормотала себе под нос и сразу после еды на долгие часы запиралась в своей комнате, где принималась писать скрипучим пером на больших листах бумаги. Сначала Тереза предположила, что мать сочиняет защитительную или обвинительную записку в связи с вызовом в полицию, потом решила, что та, вероятно, записывает свои воспоминания, о чем раньше не раз говорила. Но вскоре выяснилось - госпожа Фабиани однажды упомянула об этом за столом, как об известном и, в сущности, само собой разумеющемся факте, - что она пишет роман. Тереза невольно бросила на брата изумленный взгляд. Но тот смотрел мимо нее на солнечные зайчики, плясавшие на стене.
7
В начале июля Карл Фабиани и Альфред Нюлльхайм сдали экзамены на аттестат зрелости. Альфред выдержал их лучше всех в классе, а Карл всего лишь удовлетворительно. На следующий день Карл уехал, попрощавшись с матерью и сестрой так коротко и прохладно, словно собирался к вечеру вернуться. Альфред же, который согласно их договоренности должен был сопровождать его, остался в городе под предлогом легкой простуды своей матери. Он по-прежнему почти ежедневно появлялся в доме Фабиани, сначала для того, чтобы забрать свои книги и тетради, а потом чтобы узнать, нет ли вестей от Карла. Как-то само собой получилось, что за этими визитами последовали все более длительные прогулки с Терезой, поскольку погода в те летние вечера стояла прекрасная.
Однажды, сидя на скамейке в парке на горе Монах, он опять сказал, что для изучения медицины собирается осенью поступить в Венский университет. Для Терезы это не было новостью, как, правда, и большая часть того, о чем он говорил. Альфред также признался ей, что отказался от путешествия во время каникул лишь затем, чтобы провести эти последние два месяца рядом с ней, что тоже не было для нее неожиданностью. Она выслушала все это холодно, скорее даже со сдержанной досадой, ибо восприняла его слова так, будто этот юноша, при всей своей скромности, осмелился предъявить ей долговое обязательство, платить по которому у нее не было особой охоты.
Мимо них прошли два офицера. С одним Тереза была давно шапочно знакома, как и с большинством офицеров расквартированных в городке полков, второго она видела впервые. Он был худощав, темноволос и гладко выбрит, ей бросилось в глаза, что фуражку он нес в руке.
Он мельком глянул на Терезу, но, когда Нюлльхайм и другой офицер обменялись приветствием, он тоже поздоровался, а поскольку был без головного убора, то ограничился лишь быстрым кивком и посмотрел на нее смеющимися глазами. Однако, проследовав мимо, он не обернулся, чтобы еще раз взглянуть на нее, чего она, собственно, ожидала, и вскоре исчез вместе со своим спутником за поворотом аллеи. Разговор между Терезой и Альфредом как-то не клеился, оба поднялись и в наступивших сумерках медленно спустились с горы.
8
Ожидалось, что Карл вернется домой в начале августа. Но вместо этого пришло письмо, сообщавшее, что он вообще не собирается возвращаться в Зальцбург и просит отныне пересылать положенную ему небольшую ежемесячную сумму в Вену, где ему уже удалось через объявление в газете получить место репетитора одного гимназиста. Письмо заканчивалось кратким вопросом о самочувствии отца и приветами матери и сестре, в нем не ощущалось ни малейшего сожаления по поводу, вероятно, окончательной разлуки. На мать содержание и тон письма не произвели особого впечатления. Зато Тереза, хотя ее отношения с братом и стали постепенно весьма прохладными, до такой степени почувствовала себя одинокой, что даже сама удивилась. Она обиделась на Альфреда за то, что он не сумел помочь ей избавиться от этого чувства, а его робость теперь стала казаться ей смехотворной. Но когда он во время загородной прогулки приобнял ее и слегка прижал к себе, она подчеркнуто резко высвободилась и даже при прощании у городских ворот держалась холодно и пренебрежительно.
Наконец мать упрекнула Терезу в том, что она совсем не заботится о ней и что свободное время удочери находится, по всей видимости, лишь для господина Альфреда Нюлльхайма. Тереза тотчас отправилась вместе с ней на прогулку, при этом она заметила, что две дамы, ранее бывавшие в доме Фабиани, не поздоровались с матерью. На следующий день мать и дочь отправились на более долгую прогулку за город. Выйдя за городские ворота, они повстречали пожилого усатого господина с густой проседью, который собирался, видимо, пройти мимо них, но внезапно остановился и воскликнул с некоторым волнением: "Госпожа Фабиани, если не ошибаюсь?" Назвав усатого господина графом, мать представила ему Терезу, а он осведомился о самочувствии подполковника Фабиани и рассказал, хотя никто его об этом не спрашивал, что два его сына воспитываются теперь, после недавней кончины его супруги, в одном из французских пансионов. Когда он раскланялся, госпожа Фабиани обронила: "Это граф Бенкхайм, бывший начальник военного округа. Ты его не узнала?" Тереза невольно оглянулась. Ей бросились в глаза его худоба, его элегантный, слишком светлый костюм, а также по-молодому стремительная, подчеркнуто пружинистая походка. Удалялся он более быстрыми шагами, чем шел ранее.
9
На следующий день после этой встречи Тереза ожидала у себя дома Альфреда Нюлльхайма, который должен был принести ей книги и отправиться вместе с ней на прогулку. Собственно говоря, он был ей не нужен, она предпочла бы погулять одна, несмотря на то что теперь мужчины часто увязывались за ней, а иногда даже пытались с ней заговорить. Как обычно в это время года, в городе было много приезжих. Тереза всегда проявляла интерес ко всему, что имело изысканный и элегантный вид. Будучи всего двенадцати лет от роду, она еще в Лемберге влюбилась в красавца - юного эрцгерцога, служившего в чине лейтенанта в полку ее отца, и временами сожалела о том, что Альфред, отпрыск состоятельной семьи, несмотря на хорошее сложение и тонкие черты лица, одевался отнюдь не по моде и выглядел прямо-таки провинциально. Мать вошла к ней в комнату, выразила свое удивление по поводу того, что Тереза в такую чудную погоду все еще сидит дома, и как бы вскользь упомянула графа Бенкхайма, которого сегодня вновь случайно встретила. Он заинтересовался военно-научной библиотекой отца и хотел бы при случае ознакомиться с ней, а возможно, и приобрести. "Это все ложь", - резко бросила Тереза и, не попрощавшись, вышла из комнаты. Прихватив шляпу и жакет, она спустилась по лестнице. В дверях она увидела Альфреда. "Наконец-то!" - воскликнула она. Он просил его извинить: задержали домашние дела. Уже смеркалось. Что с ней случилось, спросил Альфред, она выглядит такой взволнованной. "Да нет, ничего", - был ответ. Кстати, ей пришла в голову забавная мысль. А не поужинать ли им нынче в одном из роскошных гостиничных ресторанов в парке? Они были бы там совсем одни среди приезжих. Он залился краской. О, с удовольствием, конечно же! Но к сожалению, как раз сегодня это совершенно невозможно. У него с собой почти нет денег. Во всяком случае, недостаточно для ужина вдвоем в одном из дорогих отелей, которые она имеет в виду. Она с улыбкой взглянула ему в лицо. Он еще сильнее залился краской, так что она даже немного пожалела его.
"Может, в следующий раз?" - робко проронил Альфред. Тереза кивнула. Потом они двинулись по улицам и вскоре оказались за городом, где пошли по своей любимой дороге, уходящей в поля. Вечер был душный, город позади них все удалялся и удалялся, беззвездное темнеющее небо висело низко над их головами. С обеих сторон дороги росли высокие колосья. Альфред взял Терезу за руку и спросил о Карле. Она пожала плечами: "Он очень редко пишет". - "А я вообще ничего о нем не слышал с тех пор, как он уехал", - сказал Альфред. Потом опять заговорил о своем предстоящем вскорости отъезде. Тереза молчала и глядела в сторону. Будет ли она ему хотя бы писать в Вену?
- О чем мне вам писать? - нетерпеливо ответила она. - Разве о здешнем городе есть что рассказать? Один день будет похож на другой.
- Но ведь и теперь один день похож на другой, - не согласился он. - А тем не менее всегда находится, что рассказать. Но я буду доволен, даже если вы мне иногда пошлете слова привета.
Из объятий колышущихся колосьев они опять вышли на дорогу. Впереди в небо упирались высокие тополя. Темная громада горы Монах с четкими линиями мрачных крепостных стен обрамляла эту картину.
- Вы будете тосковать по родным местам, - вдруг мягко заметила Тереза.
- Только по тебе, - ответил он.
Он впервые обратился к ней на "ты", и она была ему благодарна за это.
- А собственно, почему вы с матерью остаетесь в Зальцбурге? Что вас тут держит?
- А зачем нам ехать куда-то еще?
- В конце концов, можно ведь и перевести твоего отца в какую-нибудь другую лечебницу, поближе к Вене.
- Нет-нет, - поспешно возразила она.
- Но ведь у тебя было такое намерение - ты как-то говорила, что хочешь получить специальность и работать…
- На все это надо время. Мне нужно закончить один класс в лицее и еще, наверное, придется сдавать экзамен на звание учителя. - Она энергично покачала головой, словно какими-то таинственными узами была связана с этим городом, с этой местностью. И уже спокойнее добавила: - На Рождество ты наверняка ведь сюда приедешь, хотя бы повидать семью?
- До Рождества еще много воды утечет, Тереза.
- У тебя просто не будет времени думать обо мне. Ведь тебе придется много заниматься. Ты познакомишься с новыми людьми, в том числе с женщинами и девушками.
Тереза улыбнулась. Она не чувствовала ревности, она вообще ничего не чувствовала.
Неожиданно он спросил:
- Меньше чем через шесть лет я стану доктором. Будешь ли ты ждать меня столько лет?
Тереза взглянула на него. Сначала она просто ничего не поняла, а потом опять улыбнулась, на этот раз растроганно. Она показалась себе куда более взрослой, чем он. И уже в эти минуты знала, что они оба несут чепуху, как малые дети, и что из этого никогда ничего не получится. Однако взяла его руку и нежно ее погладила. А позже, в темноте прощаясь с ним возле двери своего дома, закрыла глаза и ответила ему долгим, горячим, чуть ли не страстным поцелуем.
10
Каждый вечер прогуливались они за городом по заросшим травой тропинкам среди полей и говорили о будущем, в которое Тереза не верила. Сидя днем дома, она вязала, занималась французским языком, упражнялась на пианино, немного читала, но больше всего времени проводила без всякого дела, почти ни о чем не думая, и просто глядела в окно. Как ни ждала она наступления вечера и прихода Альфреда, обычно уже спустя четверть часа после их встречи Тереза ощущала первый приступ тоски. А когда он во время прогулки опять принимался говорить о своем приближающемся отъезде, она с тихим ужасом замечала, что, пожалуй, ждет не дождется этого дня. Альфред почувствовал, что мысль о скорой разлуке ее не особенно огорчает, и дал ей понять, что заметил это; она отвечала уклончиво и раздраженно. Между ними произошла первая небольшая размолвка, обратный путь они проделали в молчании и простились без поцелуя.
Вернувшись домой, Тереза почувствовала, как пусто и тяжело у нее на душе. Сидя в темноте на кровати, она глядела в открытое окно на душную черную ночь. Там, за рекой, совсем недалеко, под тем же небом, стояло печальное здание, где ее безумный отец доживал свои дни до, вероятно, еще не такой уж близкой кончины. В соседней комнате бодрствовала, день за днем отдаляясь от Терезы, ее тоже обезумевшая мать, непрерывно водя пером по бумаге до самого рассвета. Никто из приятельниц не навещал Терезу, даже Клара давно не заглядывала к ней. А Альфред ничего для нее не значил, можно даже сказать, меньше, чем ничего, потому что он ничего о ней не знал. Он был благородный человек с чистым сердцем, и она смутно ощущала, что сама она - не такая и даже не желает быть такой. В глубине души Тереза презирала его за то, что он вел себя с ней слишком робко и неуклюже, хотя знала, что не потерпела бы никаких вольностей. Она вспоминала других молодых людей, с которыми была лишь шапочно знакома или просто видела их где-то, и признавалась себе, что некоторые из них нравились ей больше, чем Альфред, более того, она странным образом ощущала кое-кого из них душевно ближе, родственнее и понятнее, чем Альфред. И пришла к выводу, что порой даже беглый взгляд, которым обмениваются на улице мужчина и женщина, может теснее связать их между собой, чем длящееся часами задушевное общение, пронизанное мыслями о совместном будущем. Тут она вздрогнула от приятного воспоминания о молодом офицере с фуражкой в руке, вместе с приятелем проследовавшем мимо нее как-то летним вечером, гуляя в парке на горе Монах. Взгляды их встретились, и в его глазах вспыхнула искра. Он удалился и даже ни разу не оглянулся, но тем не менее ей в ту минуту показалось, что он знал о ней больше, намного больше, чем Альфред, считавший, что они помолвлены, не раз целовавшийся с ней и привязанный к ней всей душой. Что-то здесь было не так, и она это чувствовала. Но виноватой себя не считала.