Джевдет снисходительно взглянул на друга. Чего тут не знать? Ведь это Америка! Огромные дома в сто, двести, даже триста этажей, змеи, проглатывающие волов, прерии, храбрые техасские ковбои - это и есть Америка! Пройдет еще несколько лет, и они в Америке. А там каждый исполняет свои желания.
- Да здравствует Америка! - воскликнул Джевдет.
- Почему? - удивился Кости.
- Как почему? Вот дурак! Ведь там ты станешь великим тенором!
Великим тенором! Вот это да! У Кости загорелись глаза.
- Да здравствует Америка!
- Тебе, как Жано, будет шестнадцать лет, а мне, как Янику, - четырнадцать или пятнадцать. В картине мальчик украл скрипку, а мы украдем мотоцикл. Он все равно без пользы стоит у одного большого дома.
- Мотоцикл - это тебе не скрипка.
- Какая разница?
- Скрипку легко спрятать, а мотоцикл?
- Ты слушай!..
- Ну ладно, говори!..
- Ты сядешь за руль, а я…
- Как это я сяду - я даже не умею править!
- Подумаешь… Научимся!
- А потом?
- Сначала поедем в наш квартал, захватим с собой Джеврие…
- На мотоцикле туда нельзя. Я вас подожду где-нибудь.
- Хорошо. Я пойду за ней один.
- А куда мы ее посадим?
- Да, верно… Постой, мы украдем мотоцикл с такой штукой… Ну, с коляской!
- Идет, а потом?
- Потом все трое садимся… "тах, тах, тах…" И в Галату. Сядем на корабль.
- С мотоциклом?
- Конечно.
- А пустят?
- Не пустят, но мы заранее подружимся с кем-нибудь из моряков… Ну, с таким, как…
- Хозяин винной лавки в нашем квартале.
- Хотя бы. Знаешь… С трубкой во рту, в полосатой майке, с рыжей бородой, с огромными усами. Наш друг-матрос ночью будет нести вахту. Мы подкатим… Он будет нас ждать и тихонько поднимет краном на палубу!
- Кран ведь очень шумит.
- Ну и что?
- А сторожа?
- Слушай, мы и с ними заранее сможем договориться. А нет, так приедем как раз к отплытию. Нас поднимут на борт вместе с другими, это не трудно сделать…
Дождь внезапно прекратился.
Темные тучи рассеялись, показалось голубое небо. Яркое, горячее солнце снова залило купола Ениджами. Мальчики вышли из-под арки, укрывавшей их от дождя, и медленно побрели к площади Еминёню.
- Главное - в Америку! Ехать в Америку!..
Зловеще заскрежетали тормоза. В двух шагах от Джевдета вырос красный "форд".
Шофер выругался, машина умчалась. Джевдет вспомнил Адема и с ненавистью посмотрел ей вслед. Кости потянул его за руку:
- Пойдем.
Джевдет сжал кулаки.
- Всех шоферов надо перевешать!
Мальчики молча спустились к берегу. У причала катер как раз ожидал двух пассажиров. Они сели. Катер медленно поплыл по грязной воде.
Кости тихонько толкнул друга.
- Ну, а дальше что?
- О чем ты? - рассеянно спросил Джевдет.
- Мотоцикл поднят… Мы уже на палубе корабля…
- Потом поговорим…
Но Кости не слышал его.
- Знаешь, что меня беспокоит?.. - печально проговорил он. - Что будет с ними?..
- С кем?
- С матерью и сестрой?..
- А что?
- Они ведь меня очень любят.
- Да… - вздохнул Джевдет. - А обо мне никто не заплачет.
- Почему?
- У меня никого нет… Кому я нужен? - Он вытер рукавом набежавшие слезы. - Но так даже лучше… Я тоже ни о ком не буду горевать!
Кости не ответил: к горлу подкатил ком. У него-то были близкие люди. Если он уедет в Америку, они будут сильно опечалены. У матери и так зрение плохое. От слез она совсем может ослепнуть.
Катер приближался к берегу.
- Скажи, от слез люди слепнут? - с тревогой спросил Кости.
Джевдет думал о трактире "Зеленая обезьяна", улица Х, 13… Вот они - враги патрона Тома Микса… Разбойники с платками на шее… Сидят на высоких табуретках, потягивают вино. Входит Храбрый Томсон…
- Что ты сказал? - не понял он вопроса Кости.
- Можно ослепнуть от слез?..
- Отстань!..
- Чего ты злишься?
Джевдет молчал.
Катер причалил. Мальчики с лотками на шее выскочили на берег и исчезли в одной из узеньких, темных и сырых улочек Галаты.
Вечером, проходя в раздумье мимо "Перили Кона ка", Джевдет услышал голос Джеврие:
- Джевдет-аби!
Он остановился; подбежала босоногая Джеврие, взяла его за руку. При свете луны ее личико казалось бледным и печальным.
Она выпустила руку Джевдета.
- Я хочу тебе сказать, но…
Джевдет нахмурился.
- Только, чур, не сердиться!
- Ладно. Ну говори!
Джеврие оглянулась.
Он потряс ее за плечи.
- Говори же!
- Ты рассердишься!
- Почему?
- Поклянись, что не будешь сердиться.
- Ну, клянусь!.. Рассказывай!
- Нет, поклянись своей матерью!
- Поклясться матерью?..
Джеврие схватила его за руку:
- Вот видишь? Не хочешь, значит рассердишься…
- Не рассержусь, Джеврие, - вздохнул он. - Вот увидишь, не рассержусь! Говори…
- Поклянись!..
- Я не умею, правда!
Джеврие тоже не умела клясться и не стала настаивать.
- Эрол… - она запнулась.
Джевдет сразу представил себе Эрола, сына зубного врача, - рыжие волосы, зеленые глаза.
- Что он еще?
- На стене…
- Ну?
- Твоего отца…
Он все понял. Подбежал к "Перили Конаку". В сумерках неясно белел новый рисунок. Под ним была надпись: "Отец Джевдета!"
Ему вдруг показалось, что он летит куда-то вниз, в пропасть. Закружилась голова, зарябило в глазах. Значит, так! Это его отец - рогоносец! Джеврие снова взяла его за руку.
- Я не хотела тебе говорить, но…
- Нарисовал Эрол. А кто написал?
- Тоже он.
- Кто был с ним? Айла, Кайхан?
- Айла, Кайхан и остальные…
- Что они говорили?
- Плохие слова. Даже сказать стыдно.
Джеврие испугалась: рука Джевдета задрожала.
Что с ним? Он очень рассердился? Ну зачем только она сказала? Вот дура!
- Ты обещал не сердиться, Джевдет-аби!
- …
- Слышишь, Джевдет-аби?
- …
- Ну зачем я только сказала!
- …
- О чем ты думаешь?
- …
- Джевдет-аби! Джевдет-аби!
- …
Она потрясла его за руку.
- Я боюсь! Мне страшно!
- …
- Я боюсь, Джевдет-аби! Боюсь!
Джевдет выдернул руку и проговорил сдавленным голосом:
- Ну, иди домой!
- Почему, Джевдет-аби?
- Говорю тебе, иди домой!
Джеврие скрылась за углом "Перили Конака", затем вернулась и, прячась в тени, пошла за Джевдетом: он медленно брел по залитой лунным светом улице, засунув руки в карманы и горбясь, словно нес на плечах какой-то тяжелый груз.
Джеврие быстро стерла со стены рисунок и надпись и скользнула дальше. Джевдет-аби шел не домой, а куда-то дальше. Но куда? Зачем он набрал камней?
Джевдет направился к дому Эрола. Он хотел выбить стекла - сегодня у Эрола, завтра у Айлы, послезавтра у Кайхана, потом у других ребят. Его отца нарисовал Эрол, а они смотрели и науськивали его!
У дома Эрола он остановился. Наверху горел свет. Значит, еще не спят.
Он прислонился к стене. Надо ждать. Такие дела делаются после полуночи. Вспомнились Арсен Люпен и Джингез Реджаи… Он-то уж не попадется!.. Сегодня - у одних, завтра - у других, послезавтра - у третьих. Пусть весь квартал дрожит от страха.
Джевдет погрузился в свои мысли. Вдруг над ухом пронзительно прозвучал свисток. Мальчик вздрогнул, как будто его застали на месте преступления.
- Ты чего здесь так поздно делаешь?
Он обернулся. На него сердито смотрел усатый квартальный сторож.
- Ничего. Так просто шел.
- Как это "так просто"?
- Ну, с работы. И остановился отдохнуть.
- Иди домой, там и отдыхай!
10
Ничего не изменилось. Проходя каждый день вечером с лотком на шее мимо "Перили Конака", Джевдет старательно стирал ненавистные ему рисунки и надписи. Но на другой день они, словно по волшебству, появлялись снова.
Домой он возвращался поздно. Отец грозил, ругался - он даже не слышал. Мысли его были заняты одним: как отомстить Эролу? Эрол, Айла, Кайхан!.. Ах, если бы его в тот вечер не увидел сторож! Но теперь он должен действовать по-другому. Попадаться нельзя. Ведь все, даже отец, против него.
…В это утро его разбудило пробившееся через занавеску горячее солнце. Еще никогда он не спал так долго.
Лег поздно: всю ночь бродил по кварталу у домов Эрола, Айлы и Кайхана. Несколько раз замахивался камнем. Но так и не бросил его. Побоялся сторожа.
Джевдет вскочил с постели. Потянулся раз, другой, зевнул.
Из кухни послышался голос отца:
- Ты почему опять поздно встаешь?
Джевдет не ответил.
- Шляется до полуночи. Щенок бездомный!.. Смотри, достукаешься!
Джевдет обернулся.
- Ну и что?
- Сукин сын! Не ребенок, а змееныш! - проворчал Ихсан-эфенди, поднимаясь наверх.
Джевдет быстро оделся, поднял лоток. С улицы донеслись веселые мальчишеские голоса. Он подошел к окну. Мимо проходили Эрол и Кайхан. Эрол обернулся, скривил губы и подтолкнул Кайхана:
- Смотри, он!
Кайхан взглянул и засмеялся.
- Эй, чего надо, дурачье? - разозлился Джевдет.
Мальчики остановились.
- Сам дуралей! - сказал Эрол.
- Я?
- Да, ты! Я бы от стыда сгорел, а он еще рожу показывает.
- А чего мне стыдиться?
- Сам знаешь! - ответил Кайхан и изобразил пальцами рога.
Эрол громко рассмеялся.
- Думаешь, стер со стены рожки и уже не сын рогоносца?
Джевдет выбежал из дому.
- Это вы мне говорите?
- А то кому же!
- Ты нарисовал?
- Я, - гордо ответил Эрол.
- Ах, ты?..
Джевдет подскочил к нему, схватил за ворот рубашки и ударил его кулаком в лицо.
Эрол не ожидал нападения. Несколько мгновений он стоял недвижно, потом схватился за нос, увидел кровь и заплакал.
Кайхан бросился на Джевдета, и они вцепились друг в друга.
Эрол вопил на весь квартал. Из окон высовывались люди. Быстро собралась толпа. Прибежал зубной врач в синей шелковой пижаме. Увидев сына в крови, он ужаснулся:
- Вай! Что с тобой, сынок? Кто тебя обидел?
- Джевдет, - ответил Эрол, всхлипывая.
- Почему? За что?
- Мы шли с Кайханом, он выскочил из дому, обругал и стукнул меня.
Кайхана и Джевдета разняли.
У Джевдета тоже текла из носа кровь, но он молчал. Не произнес ни слова даже тогда, когда Эрол соврал. Ведь и он не скажет правду. Рогоносец! Как он произнесет это слово? Нет, пусть его лучше убьют или повесят, но он будет молчать.
Обитателям квартала представился новый случай позлословить об Ихсане-эфенди.
- Он, кроме молодой жены, никого слушать не хочет!
- Рогоносец!
- Надо сообщить в полицию. Безобразие! Пусть ответит!
- Пойдите, господин доктор, в полицию. Мы подтвердим.
- Да, ваш сын совсем не виноват.
Прибежал запыхавшийся Ихсан-эфенди. Ах, какая неприятность! Ну, конечно, опять виноват его сын. Эти косые взгляды… И на кого, паршивец, поднял руку? На сына одного из видных лидеров его партии!
- Да проклянет тебя аллах! - набросился он на Джевдета. - Негодный мальчишка!
Джевдет упал на землю. Ихсан-эфенди с ожесточением пинал его, таскал за волосы.
Никто не вмешивался.
Но вот Джевдет вскочил на ноги и вмиг исчез за углом "Перили Конака".
- Послушай, Ихсан-эфенди, - сказал зубной врач, - я это так не оставлю. Кто ты такой, чтобы твой сын бил моего?
Ихсан-эфенди готов был провалиться сквозь землю.
- Господин, господин мой… - пробормотал он, согнувшись в поклоне.
- Пьянствовать находит время, - покачал головой Мюфит-эфенди, - а для сына не выберет.
Все заволновались:
- Вот бедняга, ни с женой, ни с сыном не может сладить!
- Где там сына воспитывать! До того ли?
- Он позорит наш квартал!
Ихсан-эфенди, казалось, сразу постарел на десять-пятнадцать лет. Глаза запали, лицо сморщилось, голова дрожала. Он молчал. Что он мог ответить? Жена оказалась права. О них пошли сплетни.
Зубной врач взял Эрола за руку и пригрозил:
- Ну подождите! Я вам покажу!
Ихсан-эфенди долго смотрел ему вслед, потом медленно, пошатываясь, побрел к своему дому.
Погиб, совсем погиб!
Люди у "Перили Конака" смеялись, бранились, свистели. В дверях он бросился к жене и, как ребенок, разрыдался.
- Замолчи, - сказала Шехназ. - Пропади они все пропадом! Я тебе говорила, пойдут сплетни. Ты и слушать не хотел. А вышло по-моему! Ну, хватит, успокойся, пойдем наверх!
Она взяла старика под руку, втащила его по лестнице в переднюю, усадила на стул, принесла одеколон, побрызгала на лицо и стала растирать ему виски.
- Я знала, что так будет. Черт бы их всех побрал, чтоб у них глаза полопались, проклятые!
Пришла расстроенная мать Адема.
- Аллах, аллах! Сколько, оказывается, у нас врагов!
- Я знала, что так будет, - повторила Шехназ, - я ему говорила: смотри, чтобы потом люди не сказали худого. Вот вам, пожалуйста.
Ихсан-эфенди беззвучно плакал.
- Негодный мальчишка! Совсем не жалеет отца, - вздохнула мать Адема.
- Плачь не плачь, - добавила Шехназ, - а лучше он не станет. Я уж и слово ему сказать боюсь. Подумать только, мальчики спокойно шли своей дорогой…
- Разбойник! Змееныш! - с ненавистью пробормотал Ихсан-эфенди, поднимаясь. - Ничего святого! Что ему отец и мать? Если б мог, утопил бы нас в ложке воды.
- Я ведь для него мачеха! - обиженно сказала Шехназ.
- Что значит мачеха? - вспылил Ихсан-эфенди. - Я отец! Он будет называть тебя так, как я хочу.
- Но он не хочет.
- А не хочет, так пусть убирается из дому!
- Разве так можно, дорогой! Он еще не понимает. Маленький…
- Доброту и звереныш понимает. А он? Ты убираешь его комнату, стираешь, угождаешь ему… Ценит это?
- Если звереныш не ценит, то аллах оценит.
- Аллах! За какие только грехи он послал мне такого сына?
Шехназ обернулась к матери Адема:
- Сейчас еще куда ни шло. А что будет лет через пять-шесть? С кулаками на отца бросаться станет!
В дверь постучали. Шехназ подбежала к окну. У дома стоял квартальный сторож.
- Что случилось, дядюшка?
- Комиссар просит хозяина прийти в участок. И сына велел привести, - ответил сторож.
Ихсан-эфенди испугался.
- Что же теперь делать?
- Адем-эфенди дома? - спросила Шехназ старуху.
- Дома. Спит он.
- Сходите за ним, тетушка.
В дверь снова постучали, Шехназ выглянула в окно.
- Как раз вовремя! Заходите, Адем-эфенди!
Ихсан-эфенди ожил, он мигом спустился по лестнице, открыл дверь.
- Заходи, заходи! Ты уже знаешь? Пойдем с нами, пожалуйста!
По дороге в полицейский участок старик рассказал шоферу Адему о случившемся.
- Я тебе советую, Ихсан-эфенди, - сказал Адем. - Не защищай этого хулигана в полиции. С ним надо построже!
- Конечно, не буду. Что заслужил, то и получит, собака!
- А потом отошли его к тетке.
- Ты прав. Так и сделаю. А сам перееду в другой квартал. Как ты считаешь?
- Неплохо.
- Здесь вообще живут одни сплетники.
У полицейского участка стояла толпа. Слышались негодующие возгласы:
- Ни стыда, ни совести!
- А дружок-то жены идет с ним рядышком!
- Вай, надо выгнать рогоносца из квартала!
- Правильно!
Ихсан-эфенди вошел в участок. Эрол с отцом были уже там. Зубной врач взглянул исподлобья на Ихсана-эфенди и отвернулся.
- А сын где? - строго спросил комиссар.
Ихсан-эфенди растерянно оглянулся:
- Не знаю.
- Как так не знаешь? Ведь это твой сын?
- Вы совершенно правы. Но лучше бы был не мой, господин комиссар.
- Почему?
- Одни неприятности с ним… Упрямый щенок, грубиян…
- Говорят, ты совсем не занимаешься его воспитанием?
- Это не так, господин комиссар. Все началось после смерти матери. Раньше мальчик был совсем другой…
- Ну, а почему они подрались?
- Не знаю.
- Мой сын настоящий ангел! Пальцем никого не тронет! - вмешался зубной врач. - Вот послушайте. Школу окончил на "отлично". Не дерется, не ругается. Совсем как девочка! Шел сегодня с товарищем, вдруг выскакивает этот разбойник, и на тебе!.. Вы бы только посмотрели на этого негодяя, господин комиссар. Ну и рожа! Настоящий преступник, убийца!
Ихсан-эфенди сдвинул брови. В нем вдруг заговорила отцовская гордость.
- Нет, господин доктор! Джевдет не такой уж плохой. Еще недавно учился с вашим сыном. И играли они вместе!
- Так ты его уже выгораживаешь?
- Совсем нет… Но он не убийца и не преступник!
- Значит, все в порядке? Что-то я тебя не пойму!
- Не поймите меня превратно, господин доктор. Я не защищаю его… Но таким он стал после смерти матери!..
- Так, хорошо, - прервал их комиссар. - Где сейчас этот молодец?
Джевдет лежал в углу барака у старой Пембе. Тело ныло от боли. Из носа сочилась кровь, ухо было оцарапано, левый глаз сильно опух.
Джеврие осторожно вытирала ему руки и лицо смоченной в теплой воде тряпкой.
Старуха, с сигаретой во рту, чистила лук.
- А кого мальчишка обругал, твоего отца? - спросила она.
Джевдет не ответил.
Пембе поднялась.
- Я схожу в лавку. Куплю мяса.
У кофейни квартальный сторож расспрашивал посетителей о Джевдете.
- А зачем он вам нужен? - спросила цыганка.
- Комиссар велел найти.
Толпа у полицейского участка уже сильно поредела. Но зубной врач и Ихсан-эфенди все еще были там.
Комиссар помирил их, Ихсан-эфенди едва не плакал от радости.
- Ну, - сказал комиссар, - теперь все. А с мальчуганом я поговорю. Ихсан-эфенди, ты должен найти сына. Пришли его сюда или скажи нам, где он.
- Хорошо. Вы его припугните как следует.
- Не беспокойся, все будет в порядке…
Ихсан-эфенди и шофер Адем вышли первыми, за ними - зубной врач с сыном.
Комиссар зевнул, устало потянулся.
Кто-то постучал в дверь.
- Войдите!
В дверях, заискивающе улыбаясь, появилась старая Пембе.
- Ты что? Зачем пришла?
Она облокотилась на угол стола.
- Вы ищите сынка Ихсана-эфенди?
Комиссар насторожился.
- Да.
- Мальчик у нас. Только не говорите ему, что я сообщила вам об этом.
- Что он делает?
- Ничего, лежит.
- А почему подрался?
- Спрашивала, молчит.
- Хорошо, я сейчас пошлю за ним полицейского.
- Только, ради аллаха, не говорите, что я сказала!
- Ладно! Не беспокойся.