Романы "Я, бабушка, Илико и Илларион" и "Я вижу солнце" во многом автобиографичны.
Действие происходит в деревнях, где в годы Отечественной войны из мужчин остались лишь старики. Живущий с бабушкой осиротевший мальчик Зурико растет под присмотром стариков-соседей. Оба они - острые на язык, любящие подшутить или даже разыграть друг друга, преисполнены доброты, жизненной мудрости и всегда готовы прийти на помощь бедствующим.
Содержание:
БАБУШКА 1
ОХОТА 2
КРОВЬ ЗА КРОВЬ 4
СТОРОЖ 5
ОБЩЕЕ СОБРАНИЕ 5
БУРКА, САПОГИ И НОСКИ 6
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ВЕЧЕР 7
ПЕРВАЯ ЛЮВОВЬ 8
ОДИННАДЦАТЬ ПУДОВ КУКУРУЗЫ 9
АТТЕСТАТ ЗРЕЛОСТИ 10
ПОЕЗД 11
ЧТО ТАКОЕ ДОМ 13
КОГО Я ВИЖУ! 15
ЕЩЕ ОДИН ОДНОГЛАЗЫЙ 17
ЗДРАВСТВУЙ, ИЛЛАРИОН! 19
ЦИРА 20
ШИОМГВИМЕ 22
ДРОВА 23
КЛАД 24
ПАКИЗО 26
Нодар Думбадзе
Я, Бабушка, Илико и Илларион
БАБУШКА
Справа от моего села протекает река Губазоули, слева - небольшая речушка Лаше, кишащая крабами, бычками и босоногими мальчишками. Через Губазоули перекинут мостик. Каждой весной взбушевавшаяся река уносит его, оставляя только торчащие из воды черные сваи. И все же мое село самое красивое и веселое в Гурии. Я люблю его больше всех сел на свете, потому что нигде не может быть другого села, где жили бы я, бабушка, Илико, Илларион и моя собака Мурада… Моя бабушка - мудрая женщина. Она постоянно твердит мне:
- Учись, негодяй, учись, а то неучем останешься!
О науке у бабушки своеобразное представление. Однажды, когда я сидел на балконе и во весь голос твердил наизусть правила из грузинской грамматики, бабушка спросила:
- Что это ты там зубришь, сынок?
- Лицо глагола, бабушка!
- Что? Где это слыхано - лицо у глагола! Лицо может быть только у человека!
- Это другое лицо, бабушка, совсем не то, что ты думаешь.
- Лицо на свете одно. И все.
- Ладно, - сказал я и захлопнул книгу, - отвечай тогда, что такое лицо.
- ЛИЦО - это… ЛИЦО!
- Садись, бабушка. Урока не знаешь, ставлю двойку!
- Я тебе покажу двойку, прохвост! Сию же секунду иди и привяжи козу, не то так взгрею - своих не узнаешь!
- Хорошо, еще один вопрос задам и пойду. Сколько существует лиц?
- Лиц столько, сколько людей на свете. Но лицо дано не для того, чтобы такие гримасы строить, болван! У одних лицо худое, у других - круглое и толстое, у третьих - вообще не разберешь какое, размазня одна. А еще бывают лицемерные и двуличные люди.
- Жулики тоже бывают, - сказал я.
- Правильно! Например, наш почтальон. Сдирает с конвертов марки, а потом говорит - без марки, мол, было, давай рубль.
- А я какой, бабушка?
- Ты? Ты прохвост, шалопай, бездельник, плут, пройдоха и нехристь к тому же!
Нет во всей Гурии женщины, которая могла бы проклинать лучше, чем моя бабушка. Но мне не страшны ее проклятия - однажды бабушка обмолвилась: "Уста мои проклинают, а сердце благословляет тебя…" Надо сказать, моя бабушка весьма отрицательно относится к бездушному решению Наркомпроса, которое обязывает учащихся ежедневно высиживать в школе полные шесть уроков. Хотя лично я никогда не давал ей повода для этого. Свой учебный день я, как правило, еле дотягиваю до четвертого урока. Потом уже теряю всякое представление о времени и пространстве и голосом, несколько громче обычного, спрашиваю соседа по парте:
- Ромули, дорогой мой, что это так долго не звонят? Звонок пропал или сторож?
Ромули скалит зубы, а учитель, указывая на меня пальцем (я показательный ученик!), ласково процеживает:
- Сейчас же встань и убирайся вон! И пока не приведешь родных, чтобы духу твоего здесь не было!
Я не спрашиваю "почему?", так как знаю, что после такой дискуссии в ход обычно пускаются мел и линейка. Я молча беру сумку и фуражку и направляюсь к двери.
- До свидания! - говорю я Ромули.
- До скорой встречи! - говорит он мне и машет рукой.
На второй день я веду в школу бабушку, затем бабушка ведет меня домой, потом опять я веду бабушку в школу, и снова бабушка отводит меня домой и так далее. Можно смело сказать, что десятилетку я и бабушка заканчивали вместе. По-моему, это единственный случай в истории человечества. Я обыкновенный деревенский мальчик. У меня в сумке всегда фрукты, рогатка и пугач. До первых заморозков хожу в школу босиком. У меня всего одни залатанные штаны и по две переэкзаменовки каждый год. Из-за моей собаки Мурады, которая всегда бегает за мной хвостом, в деревне меня называют собачником, в школе - плутом и лентяем, а бабушка раз и навсегда окрестила прохвостом. Настоящее же мое имя - Зурико. Когда бабушка сердита на меня, я ночую в давильне; как помиримся - я снова перебираюсь в комнату. Днем бабушка, призывая на мою грешную голову громы небесные, гоняется за мной с хворостиной в руке. Ночью она моет мне ноги и, дождавшись, когда я усну, тихо целует… Как я веду себя в школе? На этот счет существует официальный документ - "Протокол заседания педсовета". Выглядит этот документ примерно так:
"Протокол заседания педагогического совета Н-ской средней школы от 18 марта 1940 года.
Присутствовали : все преподаватели.
Слушали : сообщение руководителя шестого класса о поведении ученика того же класса Зураба Вашаломидзе.
Высказались :
Преподаватель физики : "В природе не существует энергии, которая могла бы расшевелить Вашаломидзе. Мальчик этот - погруженное в жидкость тело, на которое не действует никакая выталкивающая сила!"
Преподаватель математики "Для меня Вашаломидзе - уравнение со ста неизвестными. Решить такое уравнение я не в силах".
Преподаватель химии : "Никакой реакции! Сидит и выматывает мне нервы. Это какой-то необычный лакмус: он никогда не краснеет!"
Преподаватель русского языка : "По-моему, он просто идиот".
Преподаватель географии : "Познания Вашаломидзе весьма не рельефны. Мальчик или аномальный, или истощенный".
Преподаватель истории : "Это скорее человек каменного века, чем цивилизованный представитель двадцатого столетия. Невозможно зафиксировать момент нахождения Вашаломидзе в состоянии покоя на уроке. Никакого прогресса. Вашаломидзе - позор для всего класса".
Школьный сторож : "Да что вы пристали к бедному ребенку? Если уж он такой дурак, как же вы его переводите из класса в класс?"
3авуч : "Тебя не спрашивают! Твое дело - приходить вовремя и звонить!"
Преподаватель грузинского языка (мой близкий родственник): "Я вас не понимаю! Можно подумать, что на этом Вашаломидзе свет клином сошелся! Да кто у вас в классе лучше его? Может, директорский сынок? Круглый пятерочник, а такого идиота я в жизни не встречал! Сидит на уроках, точно сыч в дупле".
Преподаватель физкультуры : "А почему ты ставишь ему пятерки?"
Преподаватель грузинского языка : "Попробуй не поставь!"
3авуч : "Замолчите!.. А ты что скажешь, Вашаломидзе?"
Вашаломидзе : "Учитель грузинского языка нрав".
3авуч : "Истукан! Не об этом спрашиваю! Что ты скажешь о себе?"
Вашаломидзе : "О себе? На этот раз простите, а в дальнейшем я исправлюсь!"
Наслушавшись подобных отзывов о собственной персоне, я усомнился было в своей нормальности и здоровье, но счастливый случай рассеял мои подозрения
Пришлось мне как-то целую неделю не ходить в школу - мотыжил кукурузу. А чтобы за пропуски занятий не исключили из школы, требовалась справка о болезни. В те времена в нашей деревне таких справок здоровым людям, к сожалению, не выдавали. Поэтому пришлось уложить меня на один час в постель и вызвать врача.
С утра меня морили голодом, чтобы придать моему лицу болезненную бледность, стянули голову полотенцем, и бабушка отправилась за врачом. Через полчаса врач осадил своего коня в нашем дворе.
- Что с тобой, парень? - спросил врач, присаживаясь ко мне на кровать.
- Умираю… - простонал я.
- Хорошо… А все же, что у тебя болит?
Признаться, такого вопроса я не ожидал и поэтому в испуге взглянул на бабушку.
- Все болит, - сказала бабушка.
- Волосы болят?
- Болят, - простонал я.
В это время в комнату вошли соседи - Илико и Илларион. Они знали о моей "болезни" и тут же вступили в разговор.
- Что-то в последнее время стал я замечать, ослабел наш мальчик, - сказал Илларион.
- Точнее…
- Точнее? Аппетит у него пропал. Прошлый раз насилу заставил мальчика съесть три тарелки лобио и один мчади. И ни куска больше!
- Да ну? - удивился врач.
- Тобой клянусь!.. Раньше, бывало, он съедал еще головку сыра, а в тот день как заупрямится - "не хочу да не хочу!". Дома, говорит, уже обедал.
- Это правда? - спросил меня врач.
- Правда, доктор. Как увижу лобио, сразу тошнить начинает.
- Мда… А как насчет жареного цыпленка с чесночной подливкой, или молодого сулгуни с мятой, или Целиком отварной курочки с эстрагоном, или, друг ты мой любезный, может быть, лучше рубец с острой приправой, или, скажем, усач и форель в ореховом соусе? Что скажешь?
- С ума сведет ребенка этот болван, - пробормотала бабушка. Илико не выдержал такого меню и, закашлявшись, выскочил на балкон. Илларион выдержал испытание и стал разглядывать фотографии в альбоме.
- Что еще болит у него? - спросил с улыбкой врач. Потом снял с моей головы полотенце и заботливо утер мне слюни.
- Еще… чихает! - ответил Илларион.
- А моча у него какая?
Тут и Илларион не нашелся, что ответить.
- Какая у него моча, Илико? - обратился он к вернувшемуся в комнату Илико. - Моча? - не растерялся тот. - В последнее время, прямо скажу, не нравится мне его моча.
- А раньше была хорошая?
- Изумительная!
- На что еще жалуешься, молодой человек?
- Хи-хи! - кашлянул Илико. - Еще он немного. того… - И он выразительно покрутил пальцем у своего виска.
Я понял, на что он намекал.
- Да?.. А ну, сколько это? - спросил врач и поднес к моему носу растопыренную пятерню.
- Семь! - сказал я и как можно глупее улыбнулся.
- Правильно! - воскликнул врач.
Илларион от удивления выронил очки, бабушка в испуге отшатнулась. Врач вывернул мне веки, опустил, потом снова поднял, заглянул мне в глаза, с сожалением покачал головой и спросил:
- Родственников и близких узнает?
- С трудом, - вздохнул Илларион.
- Так… Кто этот человек? - спросил меня врач, указывая на Илико.
- Это не человек, это зверь! - сказал я и придал своему лицу такое идиотское выражение, какого и Илико не ожидал.
- Зурико, это же я, твой дядюшка Илико, неужели не узнаешь? - сокрушенно произнес Илико.
Я отрицательно покачал головой и скосил глаза к переносице. Бабушка закусила нижнюю губу и схватилась за голову.
- Чем лечите больного? - спросил врач.
- Виски натираем водкой.
- Принесите сюда эту водку!
Бабушка торопливо принесла бутылку с водкой.
- Подайте мне чайный стакан!
Подали. Врач наполнил стакан и начал:
- Положение ребенка весьма серьезное, боюсь, не протянет до утра, Нужно немедленно везти его в больницу на операцию!
- На какую операцию?! - вскочил я с постели.
- Придется вскрыть черепную коробку…
- Только через мой труп! - вскричала бабушка. - Ишь ты, "вскрыть черепную коробку"! Это тебе не тыквами Да что ты понимаешь в болезнях? Мальчик здоров, как бык, а он - "в больницу"! Вставай, сынок, вставай, а то и впрямь он загонит тебя в могилу!
- Ну, вот и отлично! Здоров, говорите? Дай бог и впредь всем вам здоровья! - сказал с улыбкой врач и опрокинул в рот стакан.
- А закусить? - сказал Илларион и подал ему грушу.
Врач аппетитно, с хрустом откусил грушу, потрепал меня по щеке, простился со всеми и, направляясь к выходу, сказал:
- А такого здорового мальчишки действительно во всей деревне не найдешь.
Потом он вскочил на коня, помахал рукой и ускакал…
ОХОТА
Спустя неделю после моего чудесного исцеления к нам во двор зашел Илларион. Он прилег на траву под грушевым деревом, закурил самокрутку и, сладко потягиваясь, спросил:
- Ну, что, собачник, перенес операцию?
- Вам всем, конечно, начхать, а я чуть было не погиб!
- Скажи, пожалуйста! "Погиб"! А какая тебе грозила опасность? Ну, вскрыли бы твой паршивый череп и тут же бы и захлопнули. Чего копаться-то в пустоте?
- Ладно, ладно… "В пустоте"… Зато ты да твой дружок Илико - ума палата!
Помолчали.
- Что это твоей собаки не видать? - спросил Илларион, и в тот же миг, словно в ответ на его слова, раздался отчаянный собачий визг.
- Убью скотину, убью! Пропади ты пропадом, Зурукела-негодник, вместе со своей собакой! И где ты ее откопал. эту безродную тварь?! Слыханное ли дело! сперва таскала яйца из-под наседки, а теперь принялась за цыплят! По тропинке между изгородями, громко голося и размахивая палкой, ковыляла соседка Ефросинэ. Перед ней, жалобно скуля и волоча заднюю ногу, бежал мой бедный Мурада.
- Держи его! - вопил из своего двора муж Ефросинэ. - Да что ты раскричалась, баба! Что случилось?! выскочила из дома бабушка. - Это кто же, по-твоему, безродная тварь? Наш Мурада? Да он, если хочешь знать, породистее твоего мужа и всей вашей родни!… Проваливай лучше, пока не поздно! Безродный… Да я за него с двух доек сыр отдала мельнику Симону!
Ефросинэ, которая больше всего на свете боялась бабушки, тотчас же повернула обратно, а Мурада с видом оскорбленного достоинства прилег у моих ног. Не сводя глаз с удалявшейся Ефросинэ, он жалобно повизгивал. Как только женщина скрылась за поворотом, собака умолкла.
- Здравствуй, Мурада! - поздоровался с собакой Илларион.
"Здравствуй!" - ответил про себя Мурада и приветливо вильнул хвостом.
- Ах ты, лисья порода! - улыбнулся Илларион, доставая изо рта собаки цыплячий пух. - За что тебя пробрали?
"А бог их знает, - проговорил про себя Мурада, - оставляют без присмотра цыплят на улице, а потом еще обижаются…"
- Крепко досталось тебе?
"Порядком", - ответил про себя Мурада и взглянул на ушибленную ногу.
- Не огорчайся, пройдет…
"Да не так уж и больно, как хотелось бы Ефросинэ", - улыбнулся Мурада, тряхнул ушами и стал лизать Иллариону руку.
- Что с его мордой? - спросил меня Илларион.
- Обжегся, дурак. Вчера вздумалось ему стащить со сковороды мчади, вот и угодил носом в огонь…
- Это правда, Мурада?
"Эх, на сей раз не повезло, поторопился малость", - вздохнул Мурада и облизнулся.
- Да ты, брат, не собака, а настоящее сокровище! - произнес с уважением Илларион. - Вот этот собачник, гляди, какой верзила вымахал, а все на бабушкиной шее сидит, а ты уже сам о себе заботишься. Молодец! Однако воровать все же нельзя, это ты учти! Краденый кусок впрок не идет. Вот хоть возьми нашего завскладом Датико, - близок его смертный час. А какой ненасытный был, все ему мало. Теперь вот валяется в постели, как списанный товар. Слышишь?
"Слышать-то слышу, да что с того? Все воруют, а я что, божий агнец В конце концов я обыкновенный пес", - возразил про себя Мурада.
- Ладно, иди к себе и не вздумай убегать со двора, не то поколочу, сукин ты сын! - сказал я и легонько пнул собаку ногой. "He ругайся!" - огрызнулся Мурада и, поджав хвост, побрел восвояси.
Илларион скрутил самокрутку, затянулся и сказал:
- Утром обошел я колхозные поля, побеги сои сплошь обглоданы, не иначе, как зайцы шалят… Следы видел… Не мешало бы пройтись завтра утром с ружьем…
- Знаю я твоих зайцев! Прошлый раз ты тоже потащил меня, а заячьи следы оказались козьими.
- А сейчас, говорю тебе, - заячьи! Кроме того, помет заячий!
- Ну ладно, пойдем. Смотри только, как бы заячий помет тоже не оказался козьим!
- Не учи меня, сопляк! Приготовь-ка к утру ружье да захвати своего глупого пса, авось пригодится… - сказал Илларион, нахлобучил мне по самый нос фуражку и ушел.
На другое утро, чуть свет, мы пробирались сквозь высокую - по колено - росистую траву. Впереди шагал Илларион, за ним - я, за мной трусил весь мокрый, облепленный репьем Мурада.
- Вот это собака! - насмехался Илларион. - Никак за зайцев нас принимает - по следу идет. Скажи ей, пусть бежит вперед!
- Марш вперед! - приказал я собаке.
Мурада послушно сел.
- Устал пес. Может, и нам отдохнуть и перекусить чero-нибудь, а? - спросил Илларион и опустился на землю.
- Что ж, отдохнем, - согласился я и уселся рядом.
Илларион извлек из сумки вареную курицу, мчади,,молодой сыр, бутылку виноградной водки и разложил все это на большом круглом камне. Я, со своей стороны, прибавил к столу пхали (блюдо из травы с острой приправой) из крапивы, лобио, вареную картошку, соль. И пиршество началось.
- Смотри, Илларион, не чавкай громко, зайцев распутаешь! - предупредил я.
- Ты над кем смеешься, урод? Зайцев здесь хоть пруд пруди, только искать их нужно с головой! - рассердился Илларион.
Он наполнил стакан водкой и, произнеся обычное "будем здоровы", осушил его.
- Будем здоровы! - сказал я и тоже выпил.
- Закуси чем-нибудь, сгоришь!
- Подумаешь! Не видал я сивухи!
- Мерзавец! Сивуху поищи у своей бабушки!.. Ну, давай по второй!
- Давай! - охотно согласился я, выпил и вдруг развеселился. Ну и пробирает! Бьет прямо в почки!
- Еще бы - чистая чача (по-грузински и "почка" и "виноградная водка".)!
- Выпьем по третьей, - предложил я.
- Выпьем!
Илларион быстро опрокинул в рот стакан и достал кисет с табаком.
- На вот, возьми мой кисет, табак у меня знатный: стамбульский! - сказал я, протягивая полный кисет.
Илларион взял кисет, понюхал табак, подозрительно взглянул на меня, но все же скрутил козью ножку, зажег, затянулся и… опрокинулся на спину.
- Что с тобой, Илларион?! - кинулся я к нему.
Илларион лежал побледневший, с закатившимися мазами и молчал,
- Мурада, скорей воды! - крикнул я.
Илларион отрицательно покачал головой, медленно приподнялся, долго смотрел на меня покрасневшими глазами, потом глубоко вздохнул и спросил голосом приговоренного:
- Откуда у тебя этот табак?
- Илико подарил. А что?
Илларион наполнил стакан, смахнул слезу, потом простер руку к небу и медленно, торжественно произнес: