И никто не заставит меня взять в рот папиросу! - сказал он, положил мои папиросы себе в карман и, пошатываясь, ушел. Мы медленно двинулись дальше. Цира вдруг повеселела. Она прыгнула через тень чинары, потом через другую, третью, пятую… Так, прыгая, добежала она до гостиницы "Интурист" и тут начала скакать на одной ноге.
- Ну-ка, лови меня!
Я погнался за Цирой, настиг ее и крепко схватил за плечи.
- Уф, устала!
Цира опустила голову мне на плечо. Я одной рукой обнял ее за шею, другой приподнял подбородок и заглянул в ее огромные голубые глаза.
- Эх, если б ночь длилась бесконечно… - вздохнула Цира.
- Почему, Цира?
- Так… ночь лучше дня…
Цира сбросила мою руку, закинула голову назад и уставилась в усеянное звездами небо. Потом снова взяла меня под руку.
- Ты, наверное, любишь кого-нибудь, Цира. Скажи, кого?
- Я люблю небо, люблю звезды, вот этого сторожа люблю, и это дерево люблю!.. - Цира подбежала к чинаре. - Не веришь? Хочешь, поцелую?
Она прижалась к дереву, стала целовать и раскачивать его. Спавшие на дереве воробьи встрепенулись и тревожно защебетали. Цира прислушалась к гомону птичек, потом обернулась ко мне:
- И воробьев я люблю!
- Чудачка ты!
- Может быть. А ты кто?
- Кажется, я тоже чудак!
- Нет, ты просто глуп!
- Благодарю!
- Впрочем, глуп - это не то слово. Ты слеп и глух! Цира подошла ко мне, схватила за воротник, привлекла к себе, пристально взглянула в глаза и спросила:
- Видишь меня?
- Представь себе - вижу!
Цира взяла мою руку, прижала ее к своей груди и опять спросила:
- Слышишь?
Я почувствовал учащенное биение сердца девушки, меня обожгло ее горячее дыхание… И вдруг я обнял Циру, привлек к себе и поцеловал…
И снова мы идем по аллее чинар.
- Зурико!
- Да, Цира?
- Я люблю тебя!
- Врешь!
- Нет, это правда, Зурико.
- Врешь, Цира, и давай не будем про это…
Цира умолкла, прислонилась к дереву. Я тоже замолчал и прислонился к стене. Мы долго стояли и смотрели друг на друга. Цира подошла ко мне, застегнула воротник, поправила мне брови и медленно двинулась по улице. Я поплелся за ней. Вдруг Цира обернулась - в глазах ее блестели слезы. Она приблизилась, поцеловала меж и убежала.
…Я долго, не двигаясь, стоял на месте и прислушивался к шелесту листьев красавиц чинар…
…Домой я возвращался пешком. У Театра юного зрителя меня нагнал запоздалый трамвай. Я вскочил в задний вагон. Пассажиров не было. Дремавший кондуктор вздрогнул, приоткрыл глаза и велел пройти вперед. Я прошел вперед. Потом кондуктор крикнул, чтобы я вернулся назад и приобрел билет. Я вернулся и сказал, что у меня денег нет. Кондуктор не поверил. Я вывернул пустые карманы. Тогда кондуктор сказал: "Как вскочил, так и соскакивай". Я соскочил и очутился в объятиях милиционера.
- Здравствуйте! - глупо улыбнулся я ему.
- Гражданин, предъявите документы!
- Для чего вам мои документы?
- Гражданин! Вам говорят - предъявите документы! Посмотрим, что ты за птица…
- Что значит - птица?
- Разговоры!!
- Почему вы кричите?
- Плати штраф!
- У меня нет денег…
- Тогда ступай со мной в отделение. Там заплатишь!
- Ты что, думаешь, мне в дороге зарплату выплатят? Говорю, нет денег!
- Разговоры!!
В отделении милиции сидели четыре человека. Увидев меня, дежурный прищурил глаза и спросил:
- Ого, опять попался?
- Что вы, батоно, я впервые в милиции!
- Разговоры!
- Вот такой он мерзавец, начальник! Всю дорогу по матери меня ругал!
- Неправда, батонo! Никого я не ругал!
- Молчать! Вот закончу с ними, потом займусь тобой! - сказал дежурный и обратился к сидевшему на лавке небритому красноносому мужчине: - Сколько раз я должен брать с тебя расписку, а?!
- Ва! Сколько раз скажешь, столько раз напишу. Не буду же сопротивляться! Носатый встал. Я занял его место. "Мой" милиционер ушел.
- Ладно, ладно… Скажи, какую ты там еще натворил беду?
- Кто? Я? Что ты, начальник! Ты его слушаешь? Он себя педагогом называет! Какой он педагог? Ему даже овчарку нельзя доверить! Педагог!..
- Прошу вас оградить меня от оскорблений этого пьяницы! - привстал высокий, худой мужчина. - Об уровне моей профессиональной подготовки можете запросить отдел народного образования!
- В самом деле, выражайся приличнее! - прикрикнул дежурный на пьяницу.
- Ва! А почему он задевает мою профессию?
- Что вы, он не заикался о вашей профессии, - вмешался я.
- Как это - не заикался! Только что он назвал меня пьяницей!
- О-о, это нехорошо! - сказал я педагогу.
- Молодой человек, вы не можете себе представить что это за тип!
- Сам ты тип! - обиделся носатый.
- Не будем говорить о том, что он избивает свою жену, продолжал педагог, - это в конце концов его личное дело. Но ведь он беспробудно пьет, орет, шумит, Покоя соседям не дает!
- Это правда? - строго спросил я носатого.
- Что значит - правда? А как бы ты поступил на моем месте? Двадцать лет, понимаешь, двадцать лет этот господин называет меня пьяницей! Ba! Разве я сам этого не знаюсь Зачем он мне напоминаете Ты, говорит, хулиган! А что, я без него не знаю? Мало ему этого, так он нашел новое слово: аккредитив… Нет, креп… крен… крендель!..
- Кретин! - подсказал педагог.
- Да, кретин! Ну это еще ничего. Но - аферист! - Как, неужели вы назвали его аферистом? - спросил я у педагога.
- О, вы его не знаете, молодой человек! Он хоть кого выведет из терпения!.. Извел, измучил соседей!
- Каких соседей? Почему никто, кроме тебя, не жалуется?
- Боятся тебя!
- Не боятся, а любят, уважают!
- Вот, извольте, у меня заявление. Подписано всеми соседями!
- Все они аферисты! Вроде тебя! - Носатый повернулся спиной к дежурному и обратился ко мне: - Давай поговорим, рассудим! Почему человек напивается? С горя! А раз у человека горе - значит, он нервничает! А когда человек нервничает, он кричит. Послушать его - так человеку нельзя в собственном доме ни выпить, ни покричать!.. Что же это получается?
- Нет, почему, выпить, конечно, можно, но…
- Слава богу, наконец-то нашелся один нормальный человек! - обрадовался носатый.
- Да разве он пьет? Он поглощает вино ведрами! Да черт с ним, пусть хоть крысиный яд лопает, но почему должны страдать мы, соседи? Нет, вы только взгляните на него, видите, какой у него красный нос?
- Слышишь, да? При свидетелях оскорбляет! - пожаловался мне носатый.
- Нет, что правда, то правда, нос у тебя в самом деле красный! - сказал я.
- Что же тут такого! Кому какое дело до моего носа? Захочу, выкрашу его в зеленый цвет! Что, запрещено?
- Уважаемый, - обратился ко мне педагог, - разрешите узнать ваше имя…
Я не успел ответить: кулак дежурного со всей силой опустился на стол. Звякнули стекла в окне. В комнате наступила гробовая тишина.
- Как ты смеешь, сопляк, устраивать здесь допрос?! - рявкнул дежурный. - Встань сейчас же и сними фуражку!
- Почему вы сердитесь, батоно? Я же помогаю вам!
- Не нуждаюсь я в твоей помощи! А ты, - обернулся он к носатому, - убирайся отсюда, и чтоб больше не смел беспокоить соседей!
- Сию минуту, начальник! Но у меня просьба одна к вам… Я человек тихий, спокойный, за всю свою жизнь даже мухи не убил… Пусть он не называет меня аферистом!
- Убирайся!
- Иду, иду!
Пьяница направился к двери. Поравнявшись со мной, он нагнулся ко мне:
- Я подожду тебя на улице… Выйдешь - угощу на славу!
- Убирайся, пока я не передумал! - заорал дежурный. Носатый мигом выскользнул из комнаты. Педагог положил свое заявление на стол дежурного, вежливо кивнул головой и вышел. Вдруг дверь с шумом распахнулась и в комнату ворвалась тетя Марта. Изумленный дежурный вскочил, вышел из-за стола и подошел к ней:
- Тетя Марта, в чем дело? Что тебе тут понадобилось?
- Мальчик пропал! Пропал мой мальчик!
Я притаился в своем углу.
- Какой мальчик, тетя Марта?
- Мой квартирант, Зурико Вашаломидзе! Ушел и не вернулся!.. Все больницы, все милиции обегала!.. Словно в воду канул!.. Помоги, сынок, позвони куда-нибудь!.. Если с моим мальчиком случится беда, я сойду с ума!.. Зурикела, дорогой мой мальчик, куда же ты делся?.. Горе мне, несчастной!.. Позвони, позвони, сынок!..
Я молча сидел в углу, прислушивался к причитаниям тети Марты, и сердце мое замирало от радости. Меня Ищут, обо мне беспокоятся! Тетя Марта, старая, ворчливая женщина, бегает по городу, разыскивает меня, словно я ей сын или близкий родственник! Я не вытерпел, вышел из своего угла и обнял ее.
- Тетя Марта! Я здесь!
- Боже мой! Откуда ты взялся? Ах ты, бесстыдник! Прохвост! Я всполошила весь город, а он сидит здесь и болтает!.. Негодяй!.. Как ты сюда попал, разбойник? Отвечай!
- Просто так, тетя Марта… Зашел мимоходом…
- За что вы его арестовали, сынок? - спросила она дежурного.
- Не знаю, тетя Марта… Милиционер привел…
- Не знаешь? Что же ты в таком случае знаешь?
Зачем тебя здесь посадили? Привели к тебе ребенка, а ты даже не поинтересовался - за что? Да разве он похож на убийцу или грабителя? Или на хулигана?
- Тетя Марта…
- Я тебе покажу тетю!.. А ты, бесстыдник, марш домой! Извинись перед начальником и выкатывайся вон! Я с тобой еще поговорю!..
Тетя Марта вытолкала меня из комнаты. Я успел лишь помахать рукой дежурному, который стоял с разинутым от удивления ртом.
Всю дорогу тетя Марта молчала. Подойдя к своей двери, я повернулся и поцеловал ее в щеку.
- Убирайся, босяк! - сказала она и утерла щеку. Потом прошла в свою комнату и повернула в замке ключ.
Спать я не ложился.
Над древней Нарикала занималась заря…
ШИОМГВИМЕ
Председатель профбюро нашего факультета, помимо сбора членских взносов, иногда, перед выборами, устраивал также экскурсии. Экскурсиями у нас обычно назывались коллективные хождения в кино и театры. На сей раз мы собирались в настоящий поход - в монастырь Шиомгвиме.
Тетя Марта снабдила меня четырьмя картофельными котлетами. От выдачи хлеба она воздержалась, сославшись на цивилизованных европейцев, которые, оказывается, картошку и макароны едят без хлеба. Некоторый недостаток в продуктах питания был щедро восполнен всевозможными наставлениями и предостережениями. Во дворе университета мои однокурсники уже ожидали автобуса. Ждать пришлось недолго - всего около часа с небольшим. Мы быстро заняли места, и шофер стал заводить машину. Мотор заклокотал, будто прополаскивал горло, потом чихнул и заглох.
- Эй, парень, иди-ка подсоби! - обратился ко мне водитель.
Я стал перед машиной и начал крутить ручку. Мотор молчал.
- Сойдите все с машины! - распорядился водитель. Мы сошли. В машине осталась одна лишь Цира.
- А ну давайте подтолкнем! Дружно!
- Раз, два - взяли!..
- Нажимай!
- Пошла!
- Поехали-и-и!
Машина задрожала, мотор чихнул, еще раз чихнул и, наконец, завелся.
- По местам! Мы снова заняли свои места. Машина тронулась и стала набирать скорость. Путешествие началось…
…Я сидел рядом с Цирой и искоса поглядывал на нее. Она не обращала на меня никакого внимания. Нестор нежно поглаживал прихваченный Отаром бочонок с вином. Отар беседовал с нашим экскурсоводом. Шота что-то напевал себе под нос. Я сидел, притаив дыхание, и, чтобы не беспокоить Циру, дымил в нос председателю профбюро.
- Вашаломидзе, дыми, пожалуйста, в другую сторону!
- Куда!
- Куда хочешь… А членский взнос у тебя уплачен?
- Уплачен.
- Когда же ты уплатил?
- Вчера! Забыл?
- Что-то не помню!
- Знаешь что? Или вырежь себе гланды, или запоминай лучше, не то я за себя не ручаюсь! Профбюро пересел на заднюю скамейку. Автобус выехал на Военно-Грузинскую дорогу.
- Взгляните направо! - начал экскурсовод. - Это - река Мтквари!
- Не может быть! - воскликнул Шота. - Вы уверены, что это действительно Мтквари? Нестор громко расхохотался и обернулся к Отару:
- Отар, не пора ли нам закусить? Я что-то проголодался. Ребята засмеялись.
- А сколько раз ты ешь в течение суток? - спросил кто-то.
- Сколько раз угостишь!
- Взгляните направо! - раздался опять голос экскурсовода. - Вы видите ЗАГЭС. Это наш электрический завод. Отсюда пускают ток.
- Сагол! - обрадовался водитель. - Наконец-то разобрался. А то напишут по одной букве - понимай, как хочешь! Вот ехал я прошлый раз, - вижу, огромными такими буквами выведено "ЗАГС", а рядом - "МАЧИ" или "МАЧА"', в общем что-то неприличное… Поди разберись, что это такое…
- Еще правее и выше, - продолжал польщенный экскурсовод, - мы видим монастырь Джвари. Монастырь построен в далеком историческом прошлом, однако он до сих пор еще не разрушился!
- А вы не знаете, когда он разрушится? - спросила Цира. Экскурсовод почувствовал подвох и промолчал. Спустя минуту он снова начал:
- С этим монастырем связана веселая и красивая легенда… Жил в монастыре монах - забыл, как его звали… Жил он отшельником, вдали от мирских сует…
А когда приходилось ему бывать по делам в Мцхета, спускался он по цепи: между монастырем и Мцхета была натянута такая, знаете, железная цепь… Вот однажды спускается монах по цепи и видит: девушка дивной красоты разделась и совершенно голая купается в Мтквари и Арагви.
- Одна - в двух реках? - усомнился водитель.
- Взгляните направо, здесь эти реки сливаются.
- Дальше, дальше!
- Взглянул наш монах украдкой на голую девушку…
- Взглянул-таки, старый хрыч?! - обрадовался водитель.
- Взглянул. А в те времена, заметьте, монахам не разрешалось глядеть на голых девушек…
- Ва! Выходит, монах нарушил правила! - посочувствовал водитель.
- Да. А к чему ведет созерцание голой девушки - об этом известно каждому из вас… Закружилась голова у бедного монаха, и полетел он вниз, в реку. И утонул, - чуть не плача закончил наш гид свою веселую и красивую легенду.
- И все? - спросил водитель. Экскурсовод кивнул головой. Да-а-а… Вот так нас губят женщины, карты и вино… Еду я недавно по проспекту, вижу - ангел. Без крыльев, но ангел, ей-богу!.. Только она была не совсем голая… "Гражданка, зову, - обернись!" Обернулась… И точно, как у того монаха, помутилось у меня в глазах… Бах! - и наскочил на "Волгу"!.. Ну, конечно, инспектор тут как тут! Инспектор - это наш бог. Только бог, говорят, с неба спускается, а инспектор появляется из-под земли… Ну, что дальше было, это вам неинтересно, - закончил наш водитель свою печальную и поучительную легенду.
- Взгляните направо! - очнулся экскурсовод. - Перед нами - Светицховели!… Зодчему, который построил этот собор, по приказу царя отсекли десницу…
- Это почему же? - спросил Нестор.
- Интрига… Кто-то донес на него…
- Никак присвоил стройматериалы? - сказал водитель.
- А почему собор называется Светицховели? -. спросила Цира.
- Собор называется Светицховели потому, что… Нет, вы действительно этого не знаете?
- Не знаю!
- На этом месте когда-то стоял столб…
- А откуда взялись животные? - спросил Нестор.
- Дикие животные жили в окрестных лесах! - разъяснил Шота.
- Взгляните направо! - крикнул экскурсовод. - Здесь похоронен наш национальный герой Арсена Марабдели!
- Ва! Сагол, Арсена! Его я знаю! - воскликнул водитель и тут же с подъемом продекламировал:
Сел на лурджу наш Арсена, Гарцевал, скакал проворно. Самоцветы подарил ей, Дорогие украшенья. все, что взял я у богатых, Роздал тем, кто обездолен!
К полудню мы подъехали к селению Дзегви. На пароме переправились через реку и стали взбираться по склону Шиомгвимской горы. Шли группами. Я неотступно следовал за Цирой, но она ни разу не взглянула на меня. Я чувствовал - после той ночи Цира избегала меня. Я очень любил Циру и хотел, чтобы мы остались в хороших отношениях, кроме того, я знал, что и Цире не хотелось ссориться со мной. Но мы почему-то боялись быть вместе, боялись друг друга…
- Зурико! - кричит Нестор. - Отстань от девочки, видишь, она не обращает на тебя никакого внимания! Иди сюда, помоги нам!
Я присоединяюсь к ребятам, которые, обливаясь потом, по очереди тащат бочонок с вином. Цира идет впереди всех. Она то и дело нагибается, срывает цветы. Я очень люблю цветы. Я могу весь день смотреть на один цветок и видеть усеянную цветами поляну; могу весь день бродить по полю и не видеть там ничего, кроме одного цветка; могу часами лежать, глядеть в небо и видеть там одни цветы… Я люблю цветы, но не могу смотреть, как их срывают. Мне противны сорванные цветы - они напоминают похоронный венок…
В монастырском саду нас встретил молодой веселый монах. Он сперва окинул довольным взглядом наш бочонок, потом спросил, кто мы. Узнав, что студенты, испуганно развел руками.
- Комсомольцы? - спросил он.
- Все, как один! - ответил профбюро.
- Я не могу впустить вас в церковь. Безбожников - в храм божий? Ни в коем случае!
- У меня за два месяца не уплачены членские взносы, - сказал я монаху. - Мне можно?
- Конечно! - улыбнулся он.
- Мы не молиться сюда пришли, а для осмотра исторического памятника! - рассердился наш профбюро.
- А вы кто будете?
- Я председатель профсоюзного бюро!
- Хорошо! Пожалуйте в храм! Только ради бога снимите фуражки, вытрите ноги и не вздумайте писать на стенах!
Монах направился к церкви, отпер замок и широко распахнул двери. Перекрестившись и пробормотав:
"Слава тебе, Господи", - он вошел в храм. Мы двинулись за ним. Церковь дохнула на нас одурманивающим запахом ладана и восковых свечей. Бледные полоски света проникали через узкие окошки и скрещивались на полу, рассеивая таинственный полумрак; со стен смотрели на нас святые с изборожденными морщинами лицами, огромными, удивительно умными глазами и скрещенными на груди тонкими руками.
- Как понимать этот рисунок? - спросил Нестор.
- Это воскресение Христа! - ответил монах.
- Попробовал бы он воскреснуть сейчас! - сказал Шота.
- Ну вот, говорил же я, что комсомольцев нельзя пускать в церковь! - захныкал монах.
- Не ной, дружок!
- Какой я тебе дружок?! Зови меня отцом!
- А как же называть своего родного отца?
- Как хочешь…
- А вы случайно не святой?
- На все божья воля…
- А что изображено на этом рисунке? - поинтересовалась Цира.
- Иуда предает Христа.
- Вот так всегда бывает: родному брату нельзя довериться, за грош продаст! - вздохнул водитель.
- Бога нет, - сказал вдруг профбюро.
- А говорили - бог на небе?! - усомнилась Цира.
- На небе - аэроплан! - выпалил водитель.