- Так это правда? - понизив голос, спросил он. - Помоги мне Бог, ты не обманываешь меня, Томас? Не ведешь со мной двойную игру? Когда-то ты был мне другом… Пойми, у меня не осталось сил, мне не вынести…
- Я говорю правду, - отрезал Торквемада.
Альваро пристально смотрел на него.
- Я не могу благодарить тебя… и не буду. Будь ты проклят, мне легче умереть, чем быть обязанным тебе! Я не хочу, чтобы ты дарил мне жизнь.
Торквемада вышел за дверь, Альваро последовал за ним; он шел за пляшущим кругом света, и кто знает, что он означал - жизнь или смерть, правду или ложь, весь мир или ничто. В гневе и сомнениях Альваро шел за Торквемадой.
- Я слышу слова испанца - не еврея, - сказал Торквемада. - Но я не оказываю тебе милости, я плачу долг.
- Какой еще долг? - выкрикнул Альваро. - Ты мне ничего не должен.
- Не испытывай мое терпение, - оборвал его Торквемада, - и пойми меня правильно, Альваро: я ненавижу тебя не меньше, чем ты меня!
Теперь Альваро поравнялся с Торквемадой - он шел в круге света от факела по коридору, кивал, сжимал кулаки и снова кивал, соглашаясь со словами приора.
- Прекрасно! - сказал Альваро. - Так будет лучше, Томас. Только ненависть, Томас. Ненависть - и ничего больше. Так и запомним друг друга.
Торквемада ничего не ответил - он провел Альваро по коридору, потом вверх по лестнице, потом через монастырь - в послеполуденную прохладу сада. Они постояли в ожидании, любуясь садом, пока монах - по приказу Торквемады - не привел Альваро его коня. Альваро забрался в седло. На прощание они не обменялись ни единым словом.
Альваро поскакал прочь, но один раз все же оглянулся и увидел, что Торквемада все еще стоит перед монастырем. Он стоял там, высокий и суровый, и Альваро показалось, что лицо его бывшего друга искажено болью. Впрочем, когда Альваро оглянулся еще раз, он увидел лишь человека - праведного человека, внушающего страх и трепет.
16
Сначала Альваро заглянул в галерею. Мария сидела в кресле, глядя на пылающий огонь. Он не вошел в галерею, а сразу поднялся в свою комнату и обратился к большому зеркалу. Из зеркала на него смотрел грязный, мертвенно-бледный незнакомец с бородой - Альваро сам бы себя не узнал. Прежнего Альваро не стало. Альваро охватило чувство опустошенности и отчаяния, словно он уже умер и недосягаем ни для кого; это чувство не ушло и после того, как он сбрил бороду и обтер мокрой губкой тело.
В доме стояла непривычная тишина. Альваро сначала надеялся, что Катерина придет не раньше, чем он приведет себя в порядок, но сейчас уже недоумевал, почему не слышно никаких признаков ее присутствия, гадал, где бы она могла быть. Его вдруг охватило внезапное волнение, и он поторопился натянуть дорожный костюм - кожаные штаны, камзол, высокие и прочные сапоги для верховой езды, пристегнул шпагу и кинжал и, несмотря на предупреждение Торквемады, засунул в сапоги дюжину золотых монет. Он еще не решил, вернется ли в Сеговию, покинет ли город сегодня вечером или только на рассвете, но знал, что в Испании, как и везде, мужчине не пристало путешествовать без денег.
Одетый по-дорожному, со шпагой и в шпорах, Альваро вошел в галерею. Жена подняла на него глаза, но лицо ее было неприветливым - Мария словно не узнавала его. Тусклым голосом она спросила:
- Зачем ты здесь?
Альваро ждал чего угодно, но только не этого. Он спросил, знает ли она, где он был, - от удивления голос его звучал чуть ли не умоляюще.
- Знаю, - ответила Мария.
- Смотри! - Альваро протянул к ней левую руку - ногти на ней были вырваны, большой палец размозжен.
Мария, взглянув, только сказала:
- Божья кара.
- Что ты несешь, черт тебя дери! - Альваро возбужденно мерил шагами галерею.
Жена отвернулась, но он схватил ее за плечи, притянул к себе.
- Не прикасайся ко мне!
- Так вот как меня встречают? - вскричал Альваро. - Вот как жена встречает мужа, воскресшего из мертвых?
- Я тебе не жена.
Альваро внимательно посмотрел на Марию и покачал головой.
- Мария, что за дьявол вселился в тебя? - сказал он убитым голосом.
Она ответила, голос ее был безжизненным:
- Я не согрешила. Я не впала в ересь. Меня не сожгут. Меня не будут пытать.
- Мария… Мария… все хорошо. Никто не причинит тебе вреда. Я скажу тебе, что я решил. Мы уедем отсюда - все вместе. И никогда не будем расставаться.
Он ждал ответа, а жена смотрела на него все тем же, ничего не выражающим взглядом.
- Где Катерина? - вдруг спросил он.
- Катерина…
- Она у себя в комнате?
- Она умерла. Это тоже Божья кара.
Альваро застыл на месте как вкопанный. Он слышал слова жены, но они не укладывались у него в голове. Они не имели смысла. Он улыбнулся, сознавая, что улыбка у него глупая, чуть было не рассмеялся, но потом подошел к Марии и схватил ее за руку, да так крепко, что она поморщилась и вскрикнула от боли.
- Где Катерина? - закричал он.
- Еврей! Отпусти меня!
Высвободив руку, Мария встала, зашла за кресло и, потирая покрасневшее запястье, сказала с расстановкой, чеканя слова:
- Я не потерплю, чтобы еврей прикасался ко мне!
Альваро с ужасом смотрел на нее - и не верил своим ушам. И тут в галерею вошел Хулио. Увидев Альваро, он замер на месте, словно увидел привидение. Альваро кинулся к нему. Первой реакцией Хулио было обратиться в бегство, но Альваро схватил его за рукав, притянул к себе.
- Хулио, где Катерина? - властно потребовал он ответа.
Хулио молчал, и тогда Альваро с силой встряхнул его:
- Отвечай же, черт тебя подери! Где она?
Хулио посмотрел на него так печально, что Альваро отпустил его. У Хулио дрожал подбородок.
- Она умерла, хозяин, - с трудом выговорил он.
- Умерла? Нет, ты лжешь! Ведь это неправда? Ты шутишь? Или решил наказать меня? Я еретик и потому заслуживаю в твоих глазах наказания. Не мучай меня, Хулио! Скажи только, это неправда?
- Хозяин, как бы я хотел, чтобы это было не так. Но я говорю правду. Она пошла в синагогу…
- В синагогу? - перебил слугу Альваро. - Нет, нет, ты что-то напутал, Хулио, это была не она. Зачем ей идти в синагогу? К чему бы ей идти в синагогу?
- Нет, это так, - простонал Хулио. - Она пошла в синагогу, а синагогу подожгли. Я побежал туда. Весь город сбежался к синагоге, но ничего поделать было нельзя. Синагогу сожгли.
- Ты видел Катерину? - еле слышно спросил Альваро.
- Я принес ее домой, - ответил Хулио. По его щекам катились слезы.
- Где она? - спросил Альваро. - Где ты ее положил?
- В ее комнате, хозяин, - сказал Хулио. - Но вы не ходите туда. Не ходите в ее комнату. Не смотрите на нее. Она страшно обгорела. Не смотрите на нее. Я накрыл ее тело…
Хулио пытался остановить Альваро, но тот оттолкнул его, взбежал по лестнице в комнату дочери. Там на кровати лежало нечто накрытое покрывалом. Альваро поднял покрывало, некоторое время молча смотрел на тело дочери, бережно накрыл его и вернулся в галерею.
Подходя к двери, он услышал голос Хуана Помаса. Следом за ним заговорил Хулио:
- Сеньор Помас, уходите. Говорю вам, уходите поскорее.
- Донья Мария, - спросил Хуан, - скажите, это правда, что Катерина умерла?
Мария ему не ответила. Хулио - от страха его голос срывался на крик - умолял юношу:
- Уходите, сеньор Помас! Уходите поскорее! Да, она мертва, и весь этот дом мертв…
Альваро подошел к двери и увидел, что Хуан со словами: "Да как ты смеешь меня касаться?" - отталкивает Хулио.
- Сейчас не время для гордости, поверьте мне, сеньор Помас, - отвечал Хулио. - Дон Альваро здесь, он в комнате дочери - там ее тело.
С недоверием, смешанным со страхом, Хуан покачал головой и сказал, что Альваро томится в подвалах инквизиции или уже мертв.
- Вы просто глупец! - взорвался Хулио. - Говорю вам, он здесь. И если он вас увидит…
- Ну и что? - хорохорился Хуан Помас.
- Ты что, думаешь, он не знает, кто его предал? Это всем известно.
- Откуда ему знать?
Альваро прошел в галерею и направился прямо к Хуану Помасу. Хулио видел Альваро, но Хуан - он стоял спиной к двери - его не видел. Мария вскрикнула.
- Собачий лай слышен далеко, - ледяным голосом сказал Хуану Альваро.
Хуан повернулся к нему. Хулио попытался встать между ними, но Альваро оттолкнул его. Хуан Помас выхватил из ножен кинжал, а Альваро успел поймать и с такой силой вывернуть его руку, что Хуан, отпустив кинжал, закричал от боли, однако тут пальцы Альваро сомкнулись на его шее, и крик затих.
- Не за меня! - кричал Альваро. - Моя жизнь ничего не стоит! Моя жизнь и твоя жизнь - они обе ничего не стоят! Но за жизнь моей дочери…
Альваро не потерял головы - хладнокровно, отдавая полный отчет в своих действиях, он душил Хуана. Тот попытался было сопротивляться, вырывался из цепких рук Альваро, но потом силы его оставили, руки безжизненно повисли.
Мария встала и направилась к ним.
- Значит, чтобы стать евреем, надо убить испанского дворянина? - визгливо закричала она. - Оставь его, еврей! Еврей! Грязный еврей!
Альваро отпустил Хуана. Гнев утих. Ненависть ушла. Он выпустил Хуана, и тот рухнул на пол, давясь от кашля и хватая ртом воздух. Альваро повернулся и посмотрел на жену. Она выдержала его взгляд. Некоторое время они смотрели друг на друга, потом Мария отвела взгляд и покинула комнату. Альваро же подошел к столу, выдвинул стул, сел и, тяжело дыша, склонился над столом. Хуан Помас следил за ним. Потом осторожно поднялся и кинулся бежать. Альваро слышал как будто издалека топот ног, слышал, как Хуан вскочил в седло и с места пустил коня вскачь.
Хулио стоял, ожидая приказаний, и наконец Альваро сказал:
- Пойдем, дружище! У нас много дел.
Он с трудом поднялся в комнату Катерины. Хулио пошел за лопатой и киркой. Альваро завернул Катерину в шелковое покрывало, поднял ее и отнес в сад. Они с Хулио рыли по очереди могилу. Работа шла медленно: Альваро очень ослаб, Хулио был стар. Наконец яма была вырыта. Альваро и Хулио опустили в нее тело девушки и засыпали землей.
Альваро трясло от усталости.
- Мне нужно выпить, - сказал он Хулио, - и съесть кусок хлеба. Можешь оседлать моего коня?
Хулио кивнул. Альваро вошел в дом, налил бокал вина, взял из буфета хлеб. Он не ощущал его вкуса, но заставлял себя есть, запивая вином. Оставшийся хлеб он положил в один карман камзола, в другой засунул холодное мясо и сыр. Потом вышел в галерею. Там никого не было, свечи погасли, однако уже брезжил рассвет, и Альваро без труда нашел дорогу в конюшни. Хулио уже держал наготове оседланного коня. Он помог хозяину сесть в седло и, держась за стремя, сказал:
- Хозяин, возьмите меня с собой. - Голос у него был убитый.
- Нет, дружище. Я помчусь быстрее своих воспоминаний, и я буду мчаться один. Ты делил со мной и радость, и горе. В том аду, где мне предстоит теперь жить, я буду один, совсем один…
- Я буду помогать вам, - взмолился Хулио. - Буду заботиться о вас… ухаживать за вами…
- Мне уже никто и ничто не поможет, Хулио. Даже Бог. Будем жить, как сможем, каждый из нас. Прощай, друг.
Альваро пришпорил коня, выехал из ворот и поскакал по дороге, на север от Сеговии.
Хулио стоял у конюшни, пока топот копыт не смолк. А потом пошел в дом - утолить голод: ведь и старику надо жить.
Примечания
1
Сфорца - династия миланских герцогов в XV–XVI вв.
2
Гамилькар Барка (год рождения неизвестен - ум. 229 до н. э.) - карфагенский полководец периода 1-й Пунической войны (264–241 до н. э.). Отец крупного полководца и государственного деятеля Ганнибала (247–183 до н. э.).
3
В средневековой Испании и Португалии - евреи, официально принявшие христианство. В XIV–XV вв., после королевского указа 1492 г., предписывавшего всем иудеям либо в трехмесячный срок принять католичество, либо покинуть Испанию, многие евреи вынуждены были перейти в христианство.