Вот уже десять лет, как деньги, бывшие прежде единственной целью всех его усилий, приобрели для него лишь один смысл - они дают ему возможность продолжать эксперименты и широко применять на практике полученные результаты. И чем больше былая страсть к наживе сменяется одержимостью исследователя, тем чаще он совершенно забывает о своих собственных потребностях.
Когда его рабочие наконец вынимают из котлов первые куски резины, у Чарльза едва хватает денег, чтобы выплатить им жалованье.
11
Спрос на продукцию фирмы "Гудьир компани" в Массачусетсе, в Нью-Гемпшире, Вермонте и Мэне быстро растет, фургоны и суда везут ее изделия в Пенсильванию, Виргинию, Каролину, а Чарльз все не отходит от печи в своей заново оборудованной лаборатории. Его чрезвычайно занимает наблюдение, сделанное во время последнего опыта: каучук твердеет, если прибавить к нему значительное количество серы. Чарльз многократно повторяет эксперимент. Он смешивает каучук пополам с серой, накаливает смесь до трехсот градусов и обнаруживает, что если дать ей остыть и снова нагреть, то масса сильно расширяется. Он действует на нее соляной кислотой. Смесь не растворяется. Он добавляет концентрированную серную кислоту, фтористоводородную кислоту. Смесь не растворяется. Чарльз берет острый нож и пытается разрезать твердую массу. Но для этого ему приходится несколько раз ударять молотком по оборотной стороне лезвия. Он не перестает удивляться твердости, которую каучук приобретает благодаря высокому содержанию серы; столь эластичное обычно вещество становится твердым, как дуб. Напильником он снимает с брусков мелкую стружку, придавая им любую форму, распиливает их ножовкой на пластины, склеивает их, вбивает в них гвозди и ввинчивает шурупы, обстругивает их рубанком, выдалбливает пазы и зубцы. И действительно, этот блестящий, роговидный, утративший свою эластичность каучук поддается обработке, как обычная древесина. Восемь месяцев уходит на то, чтобы шаг за шагом исследовать смеси каучука с различным содержанием серы, проверить отдельные результаты, точно рассчитать примеси, записать наблюдения и много раз повторить нагревание, постепенно повышая температуру. Он обнаруживает, что твердость вещества можно увеличить еще больше, прибавив к нему толченый мел. Выясняется, что благодаря смешиванию с шеллаком масса опять приобретает эластичность, отнюдь не утрачивая при этом своей твердости. В дополнительном патенте, который Чарльз получает на свое изобретение, это вещество названо "роговидным каучуком".
В это время в лондонском Хрустальном дворце ведутся приготовления к открытию большой промышленной выставки. Чарльз через своего агента посылает заявку на участие.
В сарае, пристроенном к зданию мастерской, за крепко запертыми дверями он уже десять дней занят вместе со столяром и его подмастерьями работой, о которой никому не обмолвился ни единым словом. На вместительных ящиках, отправленных им на борт океанского корабля, видна только надпись "Гудьир компани".
30 марта 1851 года Чарльз прибывает в Лондон.
На выставке в Хрустальном дворце он преподносит многочисленным специалистам из разных стран неожиданный сюрприз - комнату, вся обстановка которой полностью изготовлена из новой смеси каучука с серой.
Первое подробное описание процесса производства твердой резины приведено Чарльзом Гудьиром в 1852 году в брошюре, которую он отпечатал в количестве трехсот экземпляров и распространил в Соединенных Штатах.
В том же году Томас Гэнкок закончил в Англии работу над аналогичным изобретением и назвал полученное им новое вещество "эбонитом".
12
После изобретения процесса вулканизации резиновая промышленность вступает в период расцвета. Имя Чарльза приобретает широкую известность в Америке и в Европе. Обработка серой обеспечивает соку чужеземного дерева настолько разностороннее применение, что круг потребителей быстро разрастается и Чарльз, поощряемый шурином, решает основать в Бостоне вторую фабрику. В течение четырех лет оборот "Гудьир компани" увеличивается в двадцать раз. Но в то время, как компаньоны Чарльза используют свою долю прибылей для торговых спекуляций и расширения собственных предприятий, сам Чарльз расходует основную часть своих доходов на изготовление новых образцов, проведение новых опытов, на поиски новых областей применения резины. Открытие весной 1855 года в Париже всемирной выставки кажется ему подходящим случаем, чтобы завоевать для своей продукции международный рынок. Но у него недостаточно свободных средств, и он снова обращается к шурину.
- Мне и самому сейчас туго приходится, - заявляет тот.
- Всего на шесть месяцев!
- Так, так.
- Речь идет о пятидесяти тысячах долларов, - говорит Чарльз.
- На рекламу! Ты с ума сошел!
- Я знаю, что делаю.
- А если я не смогу?
- Но ведь заявка в Париж уже подана.
Шурин злорадно смеется.
- Вот как. Тогда тебе, конечно, поздно идти на попятный.
Он в задумчивости шагает по комнате. Потом останавливается перед Чарльзом.
- На свои деньги я собираюсь купить акции. Тут я ничем не рискую.
- Тебе нужны гарантии?
- Да, пять процентов прибылей.
Проходит несколько минут, пока Чарльз оказывается в состоянии спокойно продолжать беседу.
- Ты ведь и так получаешь пятьдесят процентов - основную долю доходов предприятия. Одумайся!
Молчание.
- А если я дам тебе шесть с половиной процентов годовых?
Шурин качает головой. Взбешенный Чарльз восклицает:
- Этак ты скоро захочешь прибрать к рукам все!
Шурин добродушно ухмыляется.
- Ты никогда не был настоящим дельцом, - замечает он. - Уж если мне приходится все время выручать тебя, так надо по крайней мере позаботиться, чтобы самому не пострадать на этом.
- До сих пор ты не оставался внакладе.
- Допустим. Но акции дадут мне больше, чем твои проценты.
- А выгода от участия в выставке?
- Ну, это еще долгая песня!
В конце концов Гудьир обращается в крупнейший банк Бостона и получает там ссуду. Девятнадцатилетняя дочь Чарльза, вышедшая недавно замуж за племянника третьего компаньона, укоряет его:
- Надо было прийти к нам. Фред одолжил бы тебе.
Он разглядывает ее тонкое, совсем еще детское лицо и возражает:
- Твой муж получает всего пять процентов доходов предприятия. Как же я могу ожидать, что он сделает для меня больше, чем главный участник дела!
- Отец!
- Я знаю, девочка, у тебя доброе сердце, - говорит Чарльз, провожая ее к двери. - Но ведь все уже в порядке. А теперь ступай. Мне нужно работать.
Две недели спустя он вместе с женой стоит на палубе парохода, выходящего из Бостонской гавани. Коммерсанты - приятели шурина любезно принимают его в Париже. Встретившись в первые же дни своего пребывания на берегах Сены с великим множеством иностранных купцов, банкиров и заводчиков, он убеждается, что предстоящая выставка будет гораздо значительнее всех тех, на которых ему доводилось бывать раньше. Два английских фабриканта резины, которым он продал лицензии несколько лет назад, держатся с ним высокомерно, словно абсолютно уверены, что ему не выдержать конкуренции с их продукцией. Из Германии, Южной Франции, из Италии тоже приехали специалисты по каучуку и резине. Открывшийся перед ним шанс добиться решающего успеха, благоприятная конъюнктура последних лет, значительная сумма, которой он располагает, - все это способствовало утрате Чарльзом чувства меры. Он расходует двести шестьдесят тысяч франков, чтобы создать небывалое обилие и многообразие экспонатов и заранее обеспечить себе победу. Он экспонирует кошельки, подставки, капюшоны, прокладки, кисеты, мыльницы, шланги, покрывала, кубики, кольца, канаты, ленты и повязки - и все это из резины; далее, перчатки и шапочки, непромокаемые костюмы, воздушные шары, эластичные пояса; наконец, гребни, пряжки, подметки, шкатулки, рукоятки ножей, пробки и табакерки из эбонита. По указанию Чарльза отпечатаны описания и инструкции, и его помощники раздают их посетителям выставки.
Экспонаты пользуются таким необыкновенным успехом, что он не выдерживает и посылает шурину ликующее письмо. В пансион, где остановились Чарльз с женой, является изысканно одетый господин и передает ему приглашение посетить Академию наук. И здесь в кругу профессоров и известных ученых всего мира депутат парламента вручает ему французский орден за изобретения.
В самый разгар победного торжества Чарльз становится жертвой тонко рассчитанного мошенничества, его собственный агент оставляет его буквально без копейки; одним ударом он лишается всех своих наличных средств и большей части имущества.
Прежде чем полиции удается раскрыть в общей сложности двадцать один случай одновременной подделки векселей, аферист вместе с присвоенными деньгами успевает сесть на пароход, идущий в Южную Америку.
Чарльз стоит перед женой и произносит упавшим голосом:
- Пришлось заложить все мои костюмы, кроме того, который сейчас на мне, твои платья, в общем - все.
Она молча снимает с шеи бриллиантовое колье, которое он преподнес ей в день основания "Гудьир компани", и протягивает ему.
На вырученные от продажи ожерелья деньги Чарльз покупает два билета на пароход до Нью-Хейвена и шесть недель спустя, без единого цента в кармане, приезжает вместе с женой в свой родной город, которому, очевидно, суждено быть свидетелем всех его несчастий. Тут его ждут счета за поставки сырья на сумму девять тысяч двести долларов, извещения из разных стран об истекающих сроках уплаты налогов на патенты, ссудных процентов, лицензионных сборов, расходов на рекламу, гонораров. Нужно кормить жену и жить самому, платить жалованье рабочим, починить сгоревшую крышу фабрики, отремонтировать машины; очень скоро нужно будет возвращать Бостонскому банку одолженные пятьдесят тысяч долларов с процентами. Все эти расходы отнюдь не покрываются той прибылью, которую ему удается за остающийся срок извлечь из своего предприятия, и двенадцатью тысячами, ссуженными зятем из четырех процентов.
В довершение всего из Парижа приходит сообщение, что, согласно имеющему обратную силу распоряжению, проживание иностранцев в парижских пансионатах дозволяется только по повышенным расценкам, а потому его просят срочно доплатить "безделицу" - восемь тысяч франков. В этом бедственном положении Чарльз в последний раз взывает к помощи шурина.
- Попроси отсрочить платежи, - сухо отвечает тот.
- Проценты вырастут в огромную сумму! К тому же я лишусь патентов, ведь уплату налогов нельзя отсрочить. Могут опечатать фабрику!
- А разве я тебе советовал ездить в Париж?
- Господи! Да кто же мог знать! Этот мерзавец накрыл меня на шестьдесят тысяч!
- Так поищи кредита в другом месте.
- Это исключается! Мои дела стали сенсацией, о них трубят в газетах. Люди уверены, что я на грани банкротства. Настроение умов не в мою пользу: все боятся потерять свои деньги, помогая мне. Да и кто решится дать мне взаймы - без всяких гарантий?
- А я, думаешь, решусь? - замечает шурин.
Он долго в упор смотрит на Чарльза. У того начинает багроветь лицо.
- Ты ведь знаешь, как обстоят мои дела, - наконец произносит он.
Шурин расхаживает по конторе. Хмурится. Потом спрашивает:
- Сколько тебе нужно?
- Двадцать на проценты и налоги, пятьдесят, семь и еще тринадцать. И кроме того, восемь тысяч франков.
- Круглым счетом девяносто пять тысяч?
- Да.
- А на что ты собираешься жить?
Чарльз молчит.
- Сто, сто десять тысяч, - подсчитывает шурин. - А сгоревшая крыша? Ремонт? Компенсация? Получается куда больше, милейший! Мне нужны гарантии.
И пожав плечами:
- Вот тогда я бы тебе помог. Иначе не надейся.
В конечном счете Чарльз соглашается на предложение шурина. Теперь он в состоянии сразу рассчитаться со всеми долгами. После этого у него еще остается почти двадцать тысяч долларов наличными. Он сохраняет права на свои патенты. Он по-прежнему владелец обеих фабрик. Есть на что починить крышу и отремонтировать оборудование. Можно выдать жалованье рабочим.
Но от чистого дохода его собственного предприятия на долю Чарльза теперь приходится всего восемь процентов.
13
Сначала кажется, что слабость, одолевающая Чарльза после составления нового договора, просто результат простуды. Врач назначает ему согревающие компрессы на все тело и горячий чай. Проходит три недели, но состояние Чарльза не улучшается. Его волосы начинают седеть; он мрачен и не замечает ничего вокруг. Одна жена догадывается об истинной причине болезни и тщетно старается подбодрить Чарльза. Пренебрегая советами врача, он поднимается с постели и часами просиживает над счетными книгами, погрузившись в вычисления.
Ни зять, ни шурин и не предполагали, что он когда-нибудь захочет выйти из дела. Оба теряют дар речи, когда Чарльз сообщает им о своем намерении. Зять предлагает снова одолжить ему нужную сумму под небольшой процент, но Гудьир отказывается.
- Зачем она мне?
На губах его играет странная усмешка. Долгие годы разочарований наложили на него свой отпечаток, и в словах сквозит горечь, оставленная в его душе последним маневром шурина. А тот сердится:
- Мне совсем не хочется, чтобы меня винили, если ты разоришься.
- В таком случае пусть мои права перейдут к Фреду, ладно?
Но зять молчит, и тогда Чарльз заявляет:
- Ну, хорошо. Я найду покупателя на стороне.
- Подожди, - вмешивается шурин. - Наш договор запрещает принимать в дело новых участников.
Как лицо, получающее основной доход от патентов, шурин-де совсем и не думал торговаться из-за них с Чарльзом, да и зять, к которому перешли десять процентов, принадлежавшие недавно скончавшемуся третьему компаньону, вовсе, мол, не считает одолженные Чарльзу двенадцать тысяч задатком под его фабрики резиновых изделий.
Чарльз спрашивает:
- Вы что же, думаете, я подарю вам все?
- Но не станешь же ты действовать во вред самому себе!
Чарльз молчит.
Договор, который составляет для них адвокат через несколько дней, превращает зятя в нового хозяина фабрик и доли Гудьира в прибылях, а шурина - во владельца всех патентов.
Чарльз подписывается размашистым росчерком пера. Стремясь вырваться из окружения родственников, он продает дом, где жил последнее время, и возвращается в Нью-Йорк с женой и деньгами, переведенными на его счет зятем и шурином. Там на 96-й улице он снимает скромную квартирку и, освободившись от всех забот, с головой погружается в работу над экономическими и техническими записями, накопившимися за пятнадцать лет. Он делает заметки, разыскивает свои прежние работы, перечитывает, сверяет и снова трудится с прежним неистовством.
Менее чем за семь месяцев он заканчивает подробное описание вулканизации, обработки и хозяйственного значения каучука, отмечает новые свойства этого вещества, его широкое распространение в Америке, перечисляет более пятисот предметов, сделанных из каучука и резины.
Рукопись он отдает размножить тиражом в несколько сот экземпляров; ее печатают на пергаменте из резины и переплетают в резиновые обложки. И непомерные расходы, в которые вылилась эта затея, гораздо меньше волнуют его, чем мысли о неисчерпаемых возможностях резины, которые он так блестяще подтвердит необычным оформлением книги.
И тут к нему снова подкрадывается болезнь. Мозг, изнуренный лихорадочной работой, отказывается служить. Надвигающаяся слепота и прогрессирующий упадок сил - тоже следствие этой беспокойной жизни, полной надежд и разочарований.
Чарльз окончательно теряет зрение в тот самый день, когда из Нью-Хейвена приходит известие, что "Гудьир компани", продолжающая существовать под этим названием, построила еще одну, третью фабрику. И в то время, как фирма благодаря агитационному действию книги из месяца в месяц увеличивает обороты, в то время, как она наводняет внутренний и внешний рынок резиной и резиновыми изделиями, а редактор "Нью-Йорк таймс" в шутливо-нескромной статейке оценивает состояние шурина приблизительно в четыре миллиона долларов, - в это время больной Чарльз тает буквально на глазах. Приехавшая повидаться дочь едва узнает его, а зять не знает, что сказать при виде почти не приходящего в себя, еле дышащего человека.
- Кэти, это вы! - шепчет вдруг больной.
Его мертвые глаза ищут лицо дочери. Он делает невероятное усилие, пытается приподняться, но снова падает на подушки. Некоторое время он молчит, обессиленный. Потом с трудом произносит:
- Рассказывайте.
Зять смущенно говорит:
- Я не могу долго задерживаться.
- Почему?
- Нужно ехать в Бостон - разобраться в кое-каких неполадках.
- На фабрике?
- Да.
- Ах, эта… - бормочет Чарльз, судорожно сжимая руку жены.
Он теряет сознание.
Так проходит тридцать часов. Смерть наступает 1 июля 1860 года, за несколько дней до его шестидесятилетия. Жене достаются в наследство одни долги.
Выпускались все более многочисленные и сложные машины для переработки каучука, строились все более крупные фабрики резиновых изделий. Немецкие химики Людерсдорф и Бенцингер, американец Роберт Кини, англичанин Паркс изобрели способ вулканизации чистой серой, раствором серной печени, сернистым паром, хлористой серой. Возросло во много раз предложение резиновых изделий на рынке. Увеличился и спрос. Мировое потребление каучука поднялось с трехсот пятидесяти тонн в 1840 году до четырех с лишним тысяч тонн в 1850 году. В течение одного десятилетия дали результаты эксперименты, начавшиеся веком раньше. И особое место в мировой экономике заняла Бразилия - страна, снабжавшая резиновую промышленность сырьем.
Глава четвертая
Белое золото на "Черной реке"
В верховьях Риу-Негру, между песчаными отмелями и пышно разросшейся стеной тропического леса, некогда располагалась колония Санта-Клара. Жили в ней сборщики каучука и чайного листа, искатели алмазов, торговцы и проститутки. Временами сюда заглядывали любители орхидей и путешественники из Европы. Девять месяцев в году черная зловонная вода плескалась о сваи, на которых стояли прогнившие и покосившиеся домишки. Потом на три месяца река откатывалась назад. Протоки, по которым плавали лодки и каноэ, высыхали и становились канавами в затвердевшей глине; в это время жители колонии принимались за свою основную деятельность. Сборщики чайного листа уходили в леса на поиски чайного дерева. Искатели алмазов грузили в лодки свой инструмент. Сборщики каучука поодиночке или группами тоже готовились к долгому и нелегкому путешествию в глубь заболоченного края, к деревьям, из стволов которых под ударами ножа сочилось "el oro blanco", "белое золото".