Путь им лежал полем в молоденький березняк. Там под Заячьими ушками - ландышами, у Громовой стрелки могли они хорошо примоститься и сладить нелегкое дело. Ни Громовая стрелка, ни белые Заячьи ушки не выдадут мышек.
Прошел вечор дождик с громом да с молнией, и жарынь, что твое лето.
Подвигались мышки не споро.
Одна мышка во главе шла, казала дорогу хвостиком, - свистуха отчаянная, дурила всем мышкам голову.
- Никого я не боюсь, - егозила егоза, подшаркивала розовой лапочкой, - самому Коту на лапу наступлю, ищи-свищи, вывернусь!
Пыхтели мышки, диву давались, да отговор сказывали: накличет еще беды какой, ног не соберешь.
А уж Кот-Котонай и идет с своей Котофеевной, пыжит седые усищи, поет песенку.
Мышка на него:
- Кто ты такой?
- Да я Кот-Котонай! - удивился Кот.
- А я тебя не боюсь.
- Чего меня бояться, - завел Котонай сладко зеленые глазки, - я ничего худого не сделаю.
- А тебе меня не поймать!
- Ну, это еще посмотрим.
- И не смотревши…
Но уж Кот наершился, прицелил глаз, хотел на мышку броситься.
А мышка стала на пяточки, поджала хвостик промеж лапок, пошевеливает хвостиком.
- Нет уж, - говорит, - так этого не полагается, ты сядь вот тут на камушек и сиди смирно, а нам давай твою Котофеевну, и пускай она меня ловит.
Потянулся Кот-Котонай, мигнул Котофеевне. Пошла Котофеевна к мышкам, сам уселся на камушек, задрал заднюю лапу вверх пальцем, запрятал мордочку в брюшко, стал искаться.
Блоховат был Кот, строковат Котонай, пел песенку.
- Мы с тобой, кошка, станем в середку, а они пускай за лапки держатся и пускай вокруг нас вертятся, я куда хочу, туда могу выскочить, а тебе будет двое ворот, вот эти да эти, ну, раз, два, три - лови!
Пискнула мышка да с кона от кошки жиг! - закружилась.
Кошка за мышкой, мышка от кошки, кошка налево, мышка направо, кошка лапкой хвать мышку, а мышка:
- Брысь, кошка! - да за ворота: - Что, кошка, съела?
Крутится, вертится, мечется кошка.
Крутятся, кружатся, вертятся мышки, держатся крепко за лапки, да дальше по полю, да дальше по травке, да дальше по кочкам.
Заманивает мышка-плутовка кошку под Заячьи ушки.
- Где ты, Кот, где, Котонай! - Котофеевна кличет.
Потеряли совсем Кота-седоуса из виду.
Блоховат был Кот, строковат Котонай, пел песенку.
Кошка из кона в ворота:
- Берегись, мышка, поймаю!
Мышка бегом, сиганула - живо-два - да в кон.
Кошка за мышкой, мышка от кошки, крутятся, кружатся мышки, хитрая мышка, плутиха, вот поддается, уж прыгнула кошка…
Стой! - березняк, Заячьи ушки, Громовая стрелка…
Туда-сюда, глянь, а мышек и нет, - канули мышки.
Изогнула сердито Котофеевна хвостик, надула брезгливо красненький ротик, язычок навострила: "Тут они где-то, а где, не поймешь".
- Чтоб вас нелегкая! - И пошла Котофеевна.
Шла искать Котоная, курлыкала.
Вянули ветры, пыхало зноем.
А мышки оскалили зубки, взялись за зубы.
Полкулька растеряли по дороге, - эка досада! - спросит с них Громовая стрелка, не даст им железные зубы.
Заячьи ушки - белая стенка загораживали мышек.
И тихо качались березы, осыпали на мышек золотые сережки, висли прохладой.
Гуси-лебеди
Еще до рассвета, когда черти бились на кулачки, и собиралась заря в восход взойти, и вскидывал ветер шелковой плеткой, вышел из леса волк в поле погулять.
Канули черти в овраг, занялась заря, выкатилось в зорьке солнце.
А под солнцем рай-дерево распустило свой сиреневый медовый цвет.
Гуси проснулись. Попросились гуси у матери в поле полетать. Не перечила мать, отпустила гусей в поле, сама осталась на озере, села яйцо нести. Несла яйцо, не заметила, как уж день подошел к вечеру.
Забеспокоилась мать, зовет детей:
- Гуси-лебеди, домой!
Кричат гуси:
- Волк под горой!
- Что он делает?
- Утку щиплет.
- Какую?
- Серую да белую.
- Летите, не бойтесь…
Побежали гуси с поля. А волк тут как тут. Перенял все стадо, потащил гусей под горку. Ему, серому, только того и надо.
- Готовьтесь, - объявил волк гусям, - я сейчас вас есть буду.
Взмолились гуси:
- Не губи нас, серый волк, мы тебе по лапочке отдадим по гусиной.
- Ничего не могу поделать, я - волк серый.
Пощипали гуси травки, сели в кучку, а уж солнышко заходит, домой хочется.
Волк в те поры точил себе зубы: иступил, лакомясь утками.
А мать, как почуяла, что неладное случилось с детьми, снялась с озера да в поле. Полетала по полю, покликала, видит - перышки валяются, да следом прямо и пришла к горке.
Стала она думать, как ей своих найти, - у волка были там и другие гуси, - думала, думала и придумала: пошла ходить по гусям да тихонько за ушко дергать. Который гусь пикнет, стало быть, ее, - матернин, а который закукарекает, не ее, - волков.
Так всех своих и нашла.
Уж и обрадовались гуси, содом подняли.
Бросил волк зубы точить, побежал посмотреть, в чем дело.
Тут-то они на него, на серого, и напали. Схватили волка за бока, поволокли на горку, разложили под рай-деревом да такую баню задали, не приведи Бог.
- Вы мне хвост-то не оторвите! - унимал гусей волк, отбрыкивался.
Пощипали-таки его изрядно, уморились да опять на озеро: пора и спать ложиться.
Поднялся волк не солоно хлебавши, пошел в лес.
Возныла темная туча, покрыла небо.
А во тьме белые томновали по лугу девки-пустоволоски да бабы-самокрутки, поливали одолень-траву.
Вылезли на берег водяники, поснимали с себя тину, сели на колоды и поплыли.
Шел серый волк, спотыкался о межу, думал-гадал о Иване-царевиче.
На озере гуси во сне гоготали.
Кукушка
Давным-давно прилетел кулик из-за моря, принес золотые ключи, замкнул холодную зиму, отомкнул землю, выпустил из неволья воду, траву, теплое время.
Размыла речка пески, подмыла берег, подплыла к орешенью и ушла назад в берега.
Расцвела яблонька в белый цвет, поблекли цветы, опадал цвет.
Из зари в зарю перекатилось солнце, повеяли нежные ветры, пробудили поле.
Сторожил кулик поле, ранняя птичка, подчищал носок.
По полю гурьбой шли девочки, рвали запашные васильки, закликали кукушку.
Кукушечье-горюшечье на виловатой сосне соскучилась, не сиделось кукушке в бору, поднялась в луга.
По дубраве дорожка лежит.
Девочки свернули на дорожку. Под широким лопухом несли кукушку, плели венки.
За дубравой на красе стоит гора-круча. На той горе на круче супротив солнца стоит березка.
Обливалась росой кудрявая березка.
Посадили девочки кукушку на березку. Заломили белую, заплели веночком. Схватились рука об руку и пошли вкруг кукушки.
- Кукушечка, боровая, чего в бору не сидела?
- Воли нету, воды нету.
- Где же воля?
- Пошла воля по лугам.
- Где вода?
- Пошла вода по болотам.
- Лети, кукушечка, лети, боровая, в лугах птички поют, соловей свищет.
Сели девочки на примятую траву, поели лепешек, целовались, покумились друг с дружкой и в венках тронулись к речке.
Там разделись и с берега вошли в воду. По воде пустили венки.
Плыли венки, куковала кукушка.
- Кукушка, кукушка, сколько годов мне осталось жить?
Ушли обнявшись девочки с речки, закатилось солнце.
Вышла из бора старая старуха Ворогуша, пошла с костылем по полю.
Преклонялось поле, доцветал хлеб.
Перехожая звездочка перешла к горе-круче, заблистала синим васильком.
Плыли венки, куковала кукушка.
- Кукушка, кукушка, сколько годов мне осталось жить?
Красная жар-жаром заря не гасла.
В высокой траве в петушках всю ночь до первых петухов стрекотал кузнец-чирюкан.
У лисы бал
У лисы бал.
- Я пес.
- Я бас.
- Я баран.
Это ноты.
Барабан.
Трам-там-там,
Трам-там-там.
По высоким горам,
по зеленым долам
чинно шествуем на бал.
Разбреда-емся,
собира-емся,
переходим ров и вал.
Осел, козел,
олень да лев,
медведюшка -
звери страшные,
звери важные,
сам с усам,
сам с рогам.
Трам-там-там,
Трам-там-там.
У лисы бал.
- Я пес.
- Я бас.
- Я баран.
Это ноты.
Барабан.
Трам-там-там,
Трам-там-там.
Там, там.
Там.
Лето-красное
Калечина-Малечина
Сергею Городецкому
Курица со двора -
Калечина в ворота.
Заберется Малечина в гибкий плетень,
тоненько комариком песню заведет,
ждет:
"Не покличет ли кто Калечину погадать о вечере?"
У Калечины одна - деревянная нога,
у Малечины одна - деревянная рука,
у Калечины-Малечины один глаз - маленький, да удаленький.
- Калечина-Малечина,
сколько часов до вечера?
Скок Калечина-Малечина с плетня,
подберется вся - прыг-прыг-прыг… 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7!
Да юрк в плетень. Пригорюнится,
тоненько комариком песенку ведет,
ждет:
"Не покличет ли кто Калечину погадать о вечере?"
У Калечины семь братов -
у Малечины семь ветров,
а восьмой неродной - вихорь витной - маленький, да постыленький
- Калечина-Малечина,
сколько часов до вечера?
Вечером врывается, крутит вихрь в лесу,
Вечером Калечине весело в виру.
Ночка по небу лучинки зажжет,
Темная, темную нитку прядет…
Курица в ворота -
Калечина со двора.
Черный петух
От недели до недели подоспело лето.
Последняя отлетная птичка прилетела до витого гнездышка. Зацвели белые и алые маки. Голубые цветочки шелкового льна морем разлились по полю. Белая греча запорошила пряным снегом без конца все пути. Встали по тыну, как козыри, золотые подсолнухи. Сухим золотом-стрелками затеплилась липа, а серебряные овсы и алатырное жито раскинулись и вдаль и вширь; неоглядные, обошли они леса да овраги, заняли округ небесную синь и потонули в жужжанье и сыти дожатвенной жажды.
С цветка на цветок, с травки на травку день до вечера перелетает пчелка, несет праздники.