Твен ощущал обострение социальных противоречий на его родине, имевшее место в 80-х годах и особенно после того, как американская буржуазии осмелилась (в результате событий 1886 года) физически уничтожить - по приговору суда - вожаков движения за восьмичасовой рабочий день. Со все большим сочувствием он воспринимал настроения протеста, которые давали себя знать среди трудящихся. В середине 80-х годов Энгельс писал: "Тенденция капиталистической системы к окончательному разделению общества на два класса - на небольшое число миллионеров, с одной стороны, и на огромную массу наемных рабочих, с другой, - …нигде не проявляется с большей силой, чем в Америке…". О мире, который резко разделен на верхи и низы, и рассказал Твен в своем очередном романе "Янки из Коннектикута при дворе короля Артура" (1889).
В записной книжке Твена есть такая заметка: "Вообразил себя рыцарем в латах, в средние века. Потребности и привычки нашего времени, и вытекающие отсюда неудобства. В латах нет карманов. Не могу почесаться… Латы накаляются на солнце, пропускают воду в дождь, в морозную погоду превращают меня в ледышку". Эти забавные размышления, возможно, послужили одним из поводов для создания книги. Но в конце концов писатель вложил в свой роман неизмеримо большее содержание.
Твена бесила склонность многих американцев создавать ореол вокруг средневековья и, в частности, рыцарства. Недаром так резко обрушивался писатель на то, что он называл "вальтерскоттовской" болезнью. И в "Янки" Твен прежде всего срывает со средневековья ореол поэзии. Он разрабатывает фантастический и сложнейший сюжет, позволяющий столкнуть средневековье и современность, - янки конца ХІХ столетия по воле автора внезапно перенесен в Англию VI века, во времена мифического короля Артура. Твен насыщает свой роман самыми необычными ситуациями, придумывает остроумнейшие ходы. Книга полна шуток, гротескных образов. И фантастическая форма повествования, и сатирическая его сущность, и тяготение писателя к иронии как средству выявления царящего в обществе зла - все это лишний раз свидетельствует о близости Твену великих традиций Свифта. В своих пометках на полях статьи Теккерея о Свифте Твен хотя и несправедливо обвинял автора "Путешествий Гулливера" в душевной холодности, все же отдавал должное его убийственной иронии и подчеркивал мысль Теккерея о том, что сатирик должен высмеивать "неправду, притворство, обман".
Для Янки - современника Твена - средневековые рыцари прежде всего комичны; они ведут себя точно циркачи или сумасшедшие. Писатель высмеивает и техническую отсталость средневековья по сравнению с Америкой ХІХ века. Но затем его сатирическая артиллерия начинает бить по более серьезному и лучше защищенному врагу: писатель обрушивается на аристократию, на монархическую власть. Короли, знать, дворянство - все это "подонки и отбросы". Еще злее пишет Твен о церкви. Государственная церковь превращает человека в червя, она служанка аристократии.
И, наконец, в романе возникает то, что является его ядром, - рассказ о народной нищете, народном угнетении. Твен, разумеется, раскрывает свою тему не с логической последовательностью ученого, - он художник, живой, импульсивный. Его взгляд все шире охватывает действительность, а сатира становится более глубокой. В этой книге, где так много комического, возникают страшные картины безысходного человеческого горя.
Чем можно объяснить существование несправедливых и жестоких порядков в королевстве Артура? На многих страницах своего романа Твен отвечает: неразвитостью людей прошлого, отсутствием у них разума. Близкая связь между рассуждениями писателя и традициями просветительской мысли очевидна. Как и просветители, Твен, ненавидя феодализм, считал его прежде всего чем-то противоестественным, противоречащим принципам разума.
Но в романе сказался и опыт современных классовых схваток. Как ни ограниченно понимал писатель-демократ значение пролетарской борьбы, он чувствовал, что народу - "подлинной нации", по его выражению, - мешают жить счастливо не одни только монархи и аристократы. Иногда Твен вводил в роман проблемы буржуазной современности в самой недвусмысленной и очевидной форме. Порою эти проблемы вторгались в книгу как бы стихийно.
Есть в романе непосредственные ссылки на американскую действительность. Говоря о рабстве в стране короля Артура, Твен обращается к судьбам негров в США. Он протестует против протекционистских пошлин, вспоминает о людях, опутанных долгами, мучимых безработицей, - ясно, что здесь речь идет скорее о современной Америке, чем о средневековье. Твен настаивает на праве рабочих объединяться в профсоюзы, добавляя с иронией, что "богачи станут скрежетать зубами, возмущаясь тиранией профессиональных союзов". Он многозначительно говорит о человеке труда: "Да, большой счет предъявит он за все издевательства и унижения, которых натерпелся".
То, что написано о рабочих в "Янки", перекликается самым непосредственным образом с восторженной статьей Твена о рабочем классе и профсоюзах, которую он создал примерно тогда же и которая не была полностью опубликована. Рабочий - член профсоюза, писал Твен, явился и не уйдет. "Ему надлежит осуществить самое справедливое дело, какое когда-либо делал человек, и он его осуществит. Да, он явился, и вопрос теперь не в том, как это было раньше, на протяжении тысячелетий, что нам с ним делать. Впервые в истории мы освобождены от необходимости управлять его делами за него. На этот раз он не прорванная плотина, а прорвавшаяся река".
Не только на тех страницах "Янки", где прямо упоминается Америка, звучит отклик на жизнь соотечественников Твена. Писатель осуждал жестокие законы, направленные на защиту богачей, и многие читатели, естественно, обращались мыслью к США, где суд так недавно и в столь страшной форме проявил свою зависимость от собственнических интересов. В романе нашла дальнейшее развитие тема народовластия, Твен подчеркивает право народа революционным путем изменить форму правления, если она не соответствует его потребностям. Писатель, который не столь давно насмешливо отзывался о бунтовщиках Франции, теперь прославляет французскую буржуазную революцию и революционную борьбу вообще.
Автор "Янки" не мог не чувствовать, что он переменился. Было время, писал Твен Гоуэлсу, когда он называл себя жирондистом, но теперь он санкюлот, Марат. Перемена произошла во мне, добавляет писатель, "в моем понимании фактов". Твен прямо осуждает тех, кто не борется с социальным злом. Он негодующе говорит о готовности угнетенных наброситься "на своих же братьев, защищая общего угнетателя".
"Янки при дворе короля Артура" - противоречивое произведение. Феодальному прошлому и капиталистическому настоящему Твен, как и сотни тысяч его соотечественников, противопоставлял веру в абстрактную демократию. Ему трудно было понять, что на самом деле в Америке есть только буржуазная демократия, которую никак не заставишь служить нуждам всего народа. Вот почему и в "Янки" можно обнаружить страницы, где Америка воспринимается как страна свободы. Янки, так часто выражающий мысли самого автора, враждебен классовым привилегиям, он желает добра народу. Но, строя свои утопические планы, герои романа останавливается на пороге социалистических идей, не решаясь переступить через него. И в этом оказалась ограниченность твеновского демократизма.
В последнем десятилетии века писатель склонен был все более скептически оценивать жизнь в США. В "Американском претенденте" (1892) он кладет на одну чашу весов Англию аристократов, а на другую - Америку, кичащуюся своими демократическими правами и учреждениями, и американская "демократия оказывается не менее уязвимой, нежели изъеденные молью аристократические порядки Англии. Вместе с героем своей книги, сыном английского лорда, писатель хочет разобраться в существе создавшейся в Америке обстановки. Ему очень трудно, и растерянность Твена дает себя чувствовать и в художественных особенностях повести - это одно из самых неслаженных его произведений. Писатель то пародирует стандартный американский роман с его счастливым концом и условными героями - юным европейским аристократом и очаровательной американской демократкой, то сам следует традициям; он вводит в книгу ряд гротескных персонажей и перемежает эпизоды, в которых реалистически изображена повседневная жизнь, самыми экстравагантными анекдотами.
Твену всегда были чужды то американские литераторы, которые искали противоядия духу стяжательства в кругах европейской аристократии или в мире идеализированного средневековья. Однажды Твен заметил, рассказывает Гоуэлс, что уничтожение феодальной аристократии в Англии было бы "неизмеримым благодеянием для английского народа и для всего мира". И в "Американском претенденте" писатель резко осуждает английских лордов. Но герой его книги обнаруживает, что неравенство существует и там, где нет наследственной аристократии. "В республике, где все свободны и равны, - пишет Твен, - капитал и власть создают все-таки высшее сословие".
Теперь уж Твен осознанно критикует не часть, а целое. Пусть его герой все еще верит, что в Новом Свете народ воспитан на более здоровых "понятиях и принципах", чем в Европе, все же автор "Американского претендента" недвусмысленно говорит: демократия в США потерпела крах. Примечательно, что в этой повести впервые у Твена возникают образы современных американских рабочих.
Почему же родина Твена не стала страною равенства и свободы? Писатель, конечно, не обладал ясным представлением об историческом процессе, не понимал проходящего характера буржуазного уклада. И, ища ответа на волнующий его вопрос, он порою необоснованно обращался к "природе" человека.
В "Американском претенденте" встречается мысль, что жестокость сильных столь же неизбежна в человеческом обществе, как неизбежно пожирание одного существа другими среди зверей. Твен глубоко заблуждался. Но не с философским спокойствием, а с искренней болью говорил он о том, что творится в буржуазном обществе.
В "Американском претенденте" вновь возникает образ Селлерса, одного из героев "Позолоченного века". Его окружает теперь атмосфера явной фантастики, самого "дикого" юмора. В конце концов, подобно Крокету, Селлерс выходит в космические просторы. Если в забавных рассказах о Крокете повествуется о том, как этот персонаж смело расправлялся с кометой, то Селлерс в конце повести шлет привет земле откуда-то из мирового пространства. По-прежнему Твен и вышучивает Селлерса и восхищается его жизнеспособностью; Селлерс - фарсовый герой, и в его же уста автор вкладывает некоторые из самых задушевных своих мыслей.
Химеры Селлерса включают не только план "материализации" душ покойников, но и намерение купить у русского царя Сибирь, чтобы устроить там республику. Что же побудило Твена вложить в голову его героя подобную идею? Надо полагать, первостепенную роль играло здесь желание выразить свое чувство восторга перед революционными деятелями России. Ведь в тюрьмах и рудниках Сибири, говорит он, томятся самые прекрасные, самые благородные, самые мудрые люди.
Ставшее известным недавно письмо Твена к Степняку-Кравчинскому, относящееся к 1891 году (как раз тогда Твен заканчивал "Американского претенденте"), помогает понять конкретные обстоятельства, в которых возникли строки повести, посвященные русским революционерам. Твен прочитал книгу Степняка-Кравчинского "Подпольная Россия" и был глубоко ею взволнован.
Письмо это проливает свет, в частности, на внутреннюю коллизию, которую переживал тогда Твен. Тяжкие раздумья писателя насчет всесилия денег в США, растлевающей роли золота, моральной коррупции богачей, а также и готовности немалого числа американцев из низов безропотно служить своим угнетателям стали порою выливаться в мизантропическую концепцию сущности человека. В письме к Степняку-Кравчинскому Твен говорит о людях со скепсисом и грустью: ведь даже в примерах мученичества "всегда можно подразумевать расчет". Но в деятельности революционеров далекой России он видит образец подлинного альтруизма.
Рассматриваемый нами третий период творчества Твена приходится на годы, непосредственно предшествовавшие эпохе империализма. Отношение писателя-реалиста к тому, что происходило на его родине, в заключительные десятилетия века стало несравненно более критическим, нежели в прошлом. Вместе е тем углубилась его душевная драма - драма честного демократа в мире, где рушились буржуазно-демократические иллюзии. Одним из свидетельств трагедии, которую переживал Твен, явился кризис положительного героя в его произведениях. Писатель не раз пытался преодолеть этот кризис путем обращения к старым, верным героям - друзьям Тому и Геку. Вот одна из причин возникновения у него ряда новых произведений, в центре которых все те же образы. После "Приключений Гекльберри Финна" были изданы повести "Том Сойер за границей" (1894) и "Том Сойер - сыщик" (1896); до сих пор не опубликованы рукописи ряда рассказов и памфлетов, написанных в разные годы, где снова фигурируют знакомые герои: "Гек Финн и Том Сойер среди индейцев", "Таинственный незнакомец в Ганнибале", "Деревенские жители, 1840-1843 гг." и другие.
Из двух известных нам "малых" произведений о Томе и Геке более интересна повесть "Том Сойер за границей". Это в основном буффонада. Твен вырывает своих героев из естественной для них обстановки н отправляет на воздушном шаре в Сахару. И в этой книге есть меткие наблюдения, юмор и сатира. В некоторых главах повести возникает тема, которой суждено будет занять важное место в творчестве Твена последних лет его жизни, - тема порабощения колониальных стран. Но в основном образы Тома и Гека мельчают.
В 1894 году вышла в свет повесть "Вильсон-простофиля", в которой сплетены разные идеи и мотивы. Местом действия книги Твен снова сделал маленький городок на юге США времен его детства. Для того чтобы понять современность, писатель снова и снова пытался разобраться: а какова же была Америка его молодых лет? Порою в его художественных произведениях, записях, дневниках и письмах, где говорится о прошлом, доминирует, так сказать, томсойеровская линия - стремление показать, насколько лучше, добрее были простые обитатели Запада в середине ХІХ века, чем современные американцы; порою берет верх линия "гекфинновская", и он подчеркивает темное начало в жизни родных деревушек.
В "Вильсоне-простофиле" есть детективная тема, связанная с образом развращенного и преступного "белого негра"; рассказывается о том, как юрист-неудачник Вильсон много лет собирал отпечатки пальцев и как это помогло ему обнаружить виновника изображенного в повести убийства. Но значение этого произведения прежде всего в показе рабовладельческого городка, страшной судьбы негров, тупости обывателей, жестоких провинциальных нравов. Марк Твен развивает также знакомый мотив: богатство и бедность, удача и рабская судьба зависят от внешних факторов, от случайностей.
Афоризмы Вильсона усиливают мрачное начало в книге. Смерть-избавительница от страданий, смерть лучше жизни, человек бесчестен, говорит Вильсон. Подобные же мысли заносит Твен и в свои записные книжки. Писатель, развивавший в ряде своих произведений взгляды просветителей, теперь выступает против важнейшей особенности просветительского мировоззрения - против оптимизма. Афоризмы "Вильсона-простофили" полемически заострены против афоризмов "Простака Ричарда", созданных крупнейшим деятелем американского Просвещения В. Франклином. Твен и раньше посмеивался над сентенциями Франклина, улавливая в них черты буржуазного самодовольства, но в конце ХІХ века он прямо противопоставил франклиновской вере в счастливое будущее, скепсис, издевку над буржуазными добродетелями. В дни, когда американцы праздновали четырехсотлетие эпохального путешествия Колумба, завершившегося открытием Америки, Твен раздраженно заметил, что было бы неплохо, если бы Колумб проехал мимо Америки, так ее и не открыв.
То обстоятельство, что автор "Вильсона-простофили" выступил со своими пессимистическими афоризмами еще в первой половине 90-х годов, лишний раз показывает всю необоснованность суждений буржуазных литературоведов, которые видят источник отчаяния, охватившего писателя к концу жизни, только в его личных утратах. Когда создавались первые мрачные афоризмы Вильсона, еще были живы жена и дочери Твена, он еще не знал чувства личного одиночества. Но холодно, неуютно было знаменитому писателю в богатой Америке конца века. С тоской искал он в народе смелых, гордых людей, которых мечтал сделать героями своих произведений.
И тогда-то Твен написал большую и восторженную книгу о Жанне д'Арк (1896). В этой француженке, героине далекого прошлого, Твен нашел душевное благородство и готовность действовать во имя всенародного дела. Разумеется, и американская действительность периода нарастания классовых боев, демонстраций и стачек была богата яркими людьми, героическими народными борцами. Это было время Парсонса и Дебса.
Твен сочувствовал рабочим, но ограниченное понимание ни смысла пролетарской борьбы в США суживало творческие возможности уже немолодого писателя.
Жанна д'Арк привлекала Твена своей чистотой и верностью избранному пути, она дитя народа. Подчеркивая патриотизм Жанны д'Арк, писатель показывает, что в этом прекрасном характере не было ни тени эгоизма, своекорыстия. Поэтому она и сумела поднять народ на борьбу. Не все части романа одинаково интересны и художественно выразительны. Многое в первых главах книги кажется перепевом читанного. Рисуя образ Жанны д'Арк, Твен порою некритически, следует традиционным суждениям историков. Наиболее сильные страницы романа те, которые посвящены изображению трагических переживаний героини, когда она оказалась в руках врагов. Твен обрушивает на мучителей Жанны д'Арк всю силу своего негодования, своего сарказма. Образ орлеанской девы приобретает в заключительной части книги новую глубину.
В эти годы Твен писал необычайно много, однако подавляющая часть созданного им тогда не была опубликована при жизни автора. Произведения Твена последних десяти - пятнадцати лет его жизни в значительной мере остаются неизвестными читателю и по сей день.
Незадолго до испано-американской и англо-бурской войн писатель проделал путешествие вокруг света. Оно было вынужденным. Дело в том, что в середине 90-х годов Твен, имевший собственное издательство, потерпел банкротство. Необходимость покрыть долги заставила его снова обратиться к ремеслу "лектора"-юмориста. Как ни ненавидел писатель это "клоунское", по собственному его определению, занятие, ему пришлось предпринять длительную и тяжелую поездку с "лекциями". В результате появилась новая книга путевых впечатлений - "По экватору" (1897). Как не похоже это произведение на "Простаков", даже на "Пешком по Европе". Его писал человек бесконечно усталый.
Индия, Австралия, другие экзотические страны… Но Твена не радует путешествие. Трудным был и процесс создания книги. То, что видел писатель в колониальных странах, отнюдь его не радовало. Твен многого не понимал, временами ему казалось, что англичане принесли Индии что-то хорошее. Но перед его глазами все время было мучительное положение туземцев; он видел, что несправедливость каждый день вторгалась в жизнь рядовых людей. И потому даже самым невинным по содержанию главам были предпосланы новые злые афоризмы героя книги "Вильсон-простофиля".